Фаддей Венедиктович Булгарин
Фадде́й Венеди́ктович Булга́рин (урождённый Ян Тадеуш Кшиштоф Булгарин, польск. Jan Tadeusz Krzysztof Bułharyn); 5 июля 1789 — 13 сентября 1859) — русский журналист, критик, писатель и издатель польского происхождения (наиболее успешной была совместная с Н. И. Гречем газета «Северная пчела»). Капитан наполеоновской армии, кавалер Ордена Почётного Легиона Франции, действительный статский советник.
| Фаддей Венедиктович Булгарин | |
| |
 Статья в Википедии
| |
 Произведения в Викитеке
| |
 Медиафайлы на Викискладе
| |
 Новости в Викиновостях
|
Его статьи часто выходили без подписи или под криптонимами (по традиции критики). Был осведомителем Третьего отделения о русских литераторах, что использовал для литературной борьбы (и нередко писал ложные и преувеличенные доносы), о чём многие из них стали догадываться с 1829 года, при этом пытался поддерживать отношения с ними[1], а чуть ли не всех заметных умерших литераторов объявлял в воспоминаниях своими друзьями[2].
ЦитатыПравить
Небо беспрерывно покрыто серыми облаками, воздух так сыр, что в нём должны жить одни рыбы, а на мостовой камни движутся под колёсами, как клавиши на фортепиано. Если б не было выдумано фальшивых причесок, то пукли распустились бы при переезде чрез улицу. Но петербургские жители умели вознаградить себя за все неблагосклонности природы: превратили ночь в день, заменили искусственным светом, и все произрастания целого мира собрали в своих оранжереях и гостиных.[3] | |
| — «Письма провинциялки из столицы», 1830 |
Грибоедов имел счастье представляться государю императору и с этой минуты душою полюбил августейшего монарха, как государя и как человека. При отправлении на службу, по собственному его желанию, обратно в Грузию, Грибоедов всемилостивейше награждён чином надворного советника, 8 июня 1826 г. В это время он жил со мною, на даче, в уединённом домике на Выборгской стороне, видался только с близкими людьми, проводил время в чтении, в дружеской беседе, в прогулках и занимался музыкою. Всё изящное имело доступ к душе Грибоедова, он страстно любил музыку, будучи сам искусен в игре на фортепиано. Фантазии его и импровизации отзывались глубоким чувством меланхолии. Часто он бывал недоволен собою, говоря, что чувствует, как мало сделал для словесности. «Время летит, любезный друг, — говорил он.[3] | |
| — «Воспоминания о незабвенном Александре Сергеевиче Грибоедове», 1830 |
Как тепло — по термометру! А между тем, в вас проникает дрожь, сырость падает на грудь, нежная подошва вашего башмачка не может противиться влаге, выходящей из земли невидимо. Вы надеваете, наконец, летнюю кацавейку или мантилию. Это вам к лицу — и очень, но, право, не защитит от простуды! Нам, мужчинам, в суконных сюртуках и в плащах ощутительно. Почтенный г. Имзен, заготовляйте поболее вашего исландского моха в разных приличных видах. Добрый г. Валленштейн, вострите свои зубные инструменты и варите зубные тинктуры! И ты, образец современников Вильгельма Теля, честный швейцарец Кунц, вари шоколад с желудями и ячною мукою! За удовольствие дачи надобно непременно заплатить здоровьем или — зубами! Но кто ныне беспокоится о здоровье?[4] | |
| — «Дачи», 1843 |
И. А. Крылов начал своё литературное поприще театром: на шестнадцатом году от рождения написал он, в Твери, комическую оперу «Кофейница». Не знаю, куда девалась эта опера; она никогда не была играна и не напечатана, но рукопись её ещё существовала в 1825 году. Когда я издавал «Русскую Талию»[5], Иван Андреевич сам предложил мне напечатать из неё отрывки или куплеты, и даже самую оперу, по моему благоусмотрению, и предложил отыскать рукопись в его квартире. В бумагах И. А. Крылова не было порядка, и это было почти то же, что искать золота в песчаной степи. Два дня рылся я в кучах разных вещей <…> и не нашёл рукописи. «Нечего делать, братец, пропала, так пропала!» — сказал мне И. А. Крылов с обыкновенного своею беспечностью. «А жаль, — промолвил он, — там было кое-что забавное, и нравы эпохи верны: я списывал с натуры». <…> Итак, это первое сочинение Крылова, вероятно, пропало навеки![6] — возможно, случай вымышлен[7][2] | |
| — «Воспоминания об И. А. Крылове и беглый взгляд на характеристику его сочинений», 1845, № 8 |
… я принадлежу к древнему боярскому роду, поселившемуся в Западной Руси от незапамятных времен. Предки мои были старшины <…> из славянского племени Булгар и переселились, вероятно, вследствие внутренних замешательств края, на Русь Белую, т. е. вольную, не подлежавшую владычеству монголов, гораздо прежде соединения Литвы с Польшею. <…> предки мои в древности назывались «Скандербеками» (по польскому произношению, Шкандербеками) и что «Булгарин» было только прозвание, для означения прежнего отечества; что у нас нет однофамильцев, но все Булгарины (их теперь весьма немного) принадлежат к одному роду и племени, что все они одной фамилии и одного герба. <…> |
Статьи и рецензииПравить
- см. отдельную статью
ПисьмаПравить
Если на вас найдёт грусть, советую взять в руки «Корсера» Олина. Это chef d’oeuvre бессмыслицы. Я в моей критике называю слог его сердитым петухом на ходулях. Бедная наша словесность! совершенный упадок всего. Если б не писал Пушкин — беда! Что книга — то хлопоты. Ругать всех — нельзя, да и публике наскучит; хвалить — грех, — мажешь, мажешь, только чтоб закрыть пустоту и книги и журнального места.[10][9] | |
| — Н. А. Полевому, 19 февраля 1828 |
| — А. Я. Стороженке, 4 (16) февраля 1837 |
- доносы и жалобы в Третье отделение
Образ мыслей Вяземского может быть достойно оценён по одной его стихотворной пиесе Негодование, служившей катехизисом заговорщиков, которые чуждались его единственно по его бесхарактерности и непомерной склонности к игре и крепким напиткам. Сей-то Вяземский есть меценат Полевого и надоумил его издавать политическую газету. <…> Вообще, московские ценсоры, не имея никакого сообщения с министерствами, в политических предметах поступают наобум и часто делают непозволительные промахи. По связям Вяземского, они почти безусловно ему повинуются.[13] — август 1827 |
Князь Вяземский (Пётр Андреевич), пребывая в Петербурге, был атаманом буйного и ослеплённого юношества, которое толпилось за ним повсюду. Вино, публичные девки и сарказмы против правительства и всего священного составляют удовольствие сей достойной компании. Бедный Пушкин, который вёл себя доселе как красная девица, увлечён совершенно Вяземским…[13] — 6 июня 1828 |
Будучи преследуем в литературной и гражданской жизни двумя литературными партиями и сонмом злоупотребителей, я подвергаюсь в журналах жесточайшей брани и личностям. Бранят, ругают сочинения мои без всяких доказательств и вредят мне вместе, как могут. Правда, что благосклонность публики и уважение благомыслящих людей с лихвою вознаграждают меня за эти неприятности, но ещё никто не вступился за меня за то, что меня бранят в журналах. <…> [Выписывает отзыв об «Иване Выжигине» из «Обозрения» Киреевского.] Бранят не только его, но и тех, которые читали «Выжигина».[14][13][9] | |
| — А. Х. Бенкендорфу, 25 января 1830 |
По воспоминаниям современниковПравить
Дельвиг однажды вызвал на дуэль Булгарина. Булгарин отказался, сказав: «Скажите барону Дельвигу, что я на своём веку видел более крови, нежели он чернил». | |
| — Александр Пушкин, «Table-talk», 1830-е |
Статьи о произведенияхПравить
О БулгаринеПравить
- см. отдельную статью
О произведенияхПравить
«Мудрёные приключения квартального надзирателя» <…>. Это новое произведение (уже нельзя сказать неистощимого) автора «Выжигиных» показывает в нём новое направление. Доселе г. Булгарин славился охотой и уменьем бродить с карикатурой и сатирой по всем этажам общественной жизни: теперь, напротив, смотрит на всё сквозь цветную призму и видит всё в радужном, идеальном сиянии. Отдадим должную справедливость сей перемене. По крайней мере, мы обязаны ей тем, что увидели доселе невиданный идеал философии и поэзии в квартальном надзирателе!!! Вы усмехнётесь? Да почему ж не так? Искусство всемогуще. Мы уверены, что со временем романист с талантом г. Булгарина может отыскать бездну поэзии под сермяжною бронёю бутошника и в его смиренном обиталище открыть таинства глубочайшей философии. В ожидании сих успехов искусства, пожалеем только, что в новом произведении г. Булгарина оригинальности направления не сопутствует оригинальность исполнения. Интерес его рассказа <…> основывается на старых пружинах Дюкре-Дюменилевской фабрики. | |
| — вероятно, Николай Надеждин, «„Новоселье“. Часть вторая», июнь 1834 |
Булгарин <…> захотел явиться пред публикою в виде учёного и для этой цели отпечатал Горация с учёными толкованиями[15]. Но некоторые нескромные люди пронесли молву, что толкования <…> составлены одним учёным польским филологом; Булгарин же только имел честь перевесть их, причём забыл упомянуть о настоящем авторе.[16] — написано со слов Н. А. Мельгунова; перевод: СПб., 1862, с. 225[16] | |
| — Генрих Кёниг, «Очерки русской литературы» (Literarische Bilder aus Russland), 1837 |
Булгарин писал в «Северной пчеле», что между прочими выгодами железной дороги между Москвой и Петербургом он не может без умиления вздумать, что один и тот же человек будет в возможности утром отслужить молебен о здравии государя императора в Казанском соборе, а вечером другой — в Кремле! Казалось бы, трудно превзойти эту страшную нелепость, но нашёлся в Москве литератор, перещеголявший Фаддея Бенедиктовича. | |
| — Александр Герцен, «Былое и думы» (часть восьмая), 1869 |
СсылкиПравить
- Собрание сочинений на Lib.Ru/Классика
- Отдел о Булгарине на сайте niv.ru (Наука. Искусство. Величие)
ПримечанияПравить
- ↑ E. О. Ларионова. «Услышишь суд глупца…» (Журнальные отношения Пушкина в 1828-1830 гг.) // Пушкин в прижизненной критике, 1828—1830. — СПб.: Государственный Пушкинский театральный центр, 2001. — С. 17-18.
- ↑ 2,0 2,1 В. С. Спиридонов. Примечания // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. VIII. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1955. — С. 714.
- ↑ 3,0 3,1 Фаддей Булгарин. Сочинения. — М.: Современник, 1990.
- ↑ Петербургские очерки Ф. В. Булгарина. — СПб: Петрополис, 2010.
- ↑ Театральный альманах 1825 года.
- ↑ Полное собрание сочинений И. А. Крылова. Т. I. Драматические сочинения / под ред. В. В. Каллаша. — СПб.: изд. т-ва «Просвещение», 1904. — С. 3.
- ↑ Виссарион Белинский, «Иван Андреевич Крылов», 1845.
- ↑ Воспоминания Фаддея Булгарина. — СПб., 1846. — Ч. 1. — С. 307-8, 311-2.
- ↑ 9,0 9,1 9,2 Примечания // Пушкин в прижизненной критике, 1828—1830. — С. 370, 436, 491.
- ↑ Русская старина. — 1871. — № 12. — С. 679.
- ↑ Стороженки: Фамильный архив. Т. 3. — Киев: Типография Г.А. Фронцкевича, 1907. — С. 29.
- ↑ Елена Кардаш. «Корчил Байрона, а пропал, как заяц»: Опыт комментария // Новое литературное обозрение. — 2016. — № 4 (140).
- ↑ 13,0 13,1 13,2 Видок Фиглярин: Письма и агентурные записки Ф. В. Булгарина в III отделение / Сост. и комментарии А. И. Рейтблата. — М., 1998.
- ↑ Мих. Лемке. Николаевские жандармы и литература 1826—1855 гг. — СПб., 1908. — С. 270.
- ↑ Избранные оды Горация. — СПб.: тип. Н. Греча, 1821.
- ↑ 16,0 16,1 Примечания // Белинский В. Г. Полное собрание сочинений: В 13 т. Т. I. Статьи и рецензии. Художественные произведения 1829-1835. — М.: Издательство Академии наук СССР, 1953. — С. 524-5.