Жёлудь, раньше жо́лудь (лат. glans) — сухой односемянный нижний плод, чаще всего дубовый, с жестким кожистым околоплодником, частично или полностью заключённый в плюске. Предполагают, что плюска образуется из сросшихся осей и прицветников редуцированного соцветия. У дуба в плюске только один жёлудь, у бука и каштана — два — три. Данный тип плода характерен для семейства Буковые.

Жёлудь
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе

Жёлуди служат хорошим кормом для животных, как диких, так и культурных. Едят их также и люди, самые лучшие жёлуди получают от дуба каменного (Quercus ilex). Некоторые из его разновидностей, выращиваемых в Испании и Португалии, дают урожай желудей, лучшие сравнимы по вкусовым качествам с каштанами. По длине эти жёлуди превосходят большинство других, они цилиндрические по форме. Из желудёй приготавливают желудёвую муку, из которой делают каши. Мука из желудей схожа по использованию с кукурузной.

Жёлудь в афоризмах и коротких цитатах

править
  •  

И ты, образец современников Вильгельма Теля, честный швейцарец Кунц, вари шоколад с желудями и ячною мукою![1]

  Фаддей Булгарин, «Дачи», 1830-е
  •  

Это ― фарфоровые горшечки съ насаженными въ нихъ желудями. Пройдетъ время, желудь разростется и горшокъ разлетится въ дребезги.[2]

  Александр Дружинин, Письма иногороднего подписчика о русской журналистике, 1849
  •  

...фазаны очень любят жолуди, и я часто убивал в дубовых лесах экземпляры, у которых целый зоб был набит исключительно очищенными от кожуры желудями.[3]

  Николай Пржевальский, «Путешествие в Уссурийском крае», 1870
  •  

...только два семейства Люшныхъ въ хуторѣ Высшемъ Бѣломъ питались всю осень, зиму и весну однимъ только хлѣбомъ изъ желудей.[4]

  Виктор Гольцев, «Внутреннее обозрение», декабрь 1880
  •  

...взрослый дуб бросает в землю пятьдесят тысяч желудей? И лишь один желудь произрастает...[5]

  Вячеслав Шишков, «Угрюм-река» (часть шестая), 1932
  •  

Вступил в Крыму в зеркальную прохладу,
Под градом желудей оркестр любовь играл.[6]

  Константин Вагинов, «Вступил в Крыму в зеркальную прохладу...», 1933
  •  

Корневища этого растения имеют побеги, вздутые на конце в клубеньки. Они похожи на жолуди.[7]

  Георгий Боссэ, «Готовьте из диких весенних растений», 1942
  •  

Но разве меньше потрясений
Тебе, о дуб, готовят свиньи,
Искательницы желудей?[8]

  Леонид Мартынов, «Дуб», 1956
  •  

Непривычная, но еда. Каша из стручков акации. Печёные жёлуди. Корни репейника...[9]

  И. Грекова. «Фазан», 1984
  •  

Глядя на жёлудь или орешек липы, не представишь тот могучий дуб или пышную липу, которые спрятаны в этих плодах, хотя облик их уже в них заложен.[10]

  Николай Сладков, «Зарубки на памяти», 1970-1996

Жёлудь в публицистике и научно-популярной прозе

править
  •  

Почтенный г. Имзен, заготовляйте поболее вашего исландского моха в разных приличных видах. Добрый г. Валленштейн, вострите свои зубные инструменты и варите зубные тинктуры! И ты, образец современников Вильгельма Теля, честный швейцарец Кунц, вари шоколад с желудями и ячною мукою![1]

  Фаддей Булгарин, «Дачи», 1830-е
  •  

Тутъ не помѣшаютъ никакіе Дюма и Фудрасы; ихъ успѣхъ есть успѣхъ мимолетный. Ихъ слава слишкомъ велика по ихъ достоинству. Это ― фарфоровые горшечки съ насаженными въ нихъ желудями. Пройдетъ время, желудь разростется и горшокъ разлетится въ дребезги. Скоро пройдетъ пора чужеземной поэзіи; публика наша, подобно дитяти, нещадно объѣвшемуся конфектъ, получитъ отвращеніе къ конфектамъ, захочетъ пищи простой, но питательной.[2]

  Александр Дружинин, Письма иногороднего подписчика о русской журналистике, 1849
  •  

Сучанская долина замечательна необыкновенным обилием фазанов (Phasianus torquatus), которых вообще множество во всём Южноуссурийском крае и в особенности на морском побережье. Любимую пищу этих птиц составляют различные зерновые хлеба, поэтому осенью фазаны держатся преимущественно возле наших деревень и китайских фанз. Здесь они немилосердно истребляют всякий хлеб и даже молодой картофель, который проглатывают целиком. Кроме того, фазаны очень любят жолуди, и я часто убивал в дубовых лесах экземпляры, у которых целый зоб был набит исключительно очищенными от кожуры желудями.[3]

  Николай Пржевальский, «Путешествие в Уссурийском крае», 1870
  •  

Въ зиму 1879 ― 1880 г. на обоихъ хуторахъ (состоящихъ изъ 85 дворовъ) только 10 дворовъ не покупало хлѣба. Остальные домохозяева покупали хлѣбъ и то мѣшали его съ мякиною отъ пшена, то съ сухими толчеными грушами (на которыя также былъ урожай въ 1879 году въ сосѣднихъ лѣсахъ), съ отрубями и межиситкою; случалось, что подмѣшивали и муки изъ желудей. Но только два семейства Люшныхъ въ хуторѣ Высшемъ Бѣломъ питались всю осень, зиму и весну однимъ только хлѣбомъ изъ желудей. Когда наконецъ запасъ муки желудиной сталъ истощаться, то на Петровъ день (29 іюня) желудь былъ замѣненъ межиситкою.[4]

  Виктор Гольцев, «Внутреннее обозрение», декабрь 1880
  •  

Заботливость белки и её ум при сборе этих запасов просто изумительны. Если в какой-нибудь местности неурожай на орехи, грибы, жёлуди, на семена сосны и ели, то белки оставляют свои родные леса и пускаются на чужбину целыми стадами.[11]

  Модест Богданов, «Белка», 1887
  •  

Белогрудые медведи устраивают свои берлоги в дуплах старых тополей. <...> Главной пищей им служат: <...> летом — ягоды коломикты, черёмухи и жёлуди, а осенью — лещина, маньчжурские и кедровые орехи и плоды дикой яблони.[12]

  Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917
  •  

С севера РСФСР и на юг до Кавказа и в Сибири, иногда в тех же местах, где и сусак, иногда отдельно, растёт стрелолист обыкновенный. Корневища этого растения имеют побеги, вздутые на конце в клубеньки. Они похожи на жолуди. В сыром виде они не съедобны, но в печёном очень нежны и рассыпчаты...[7]

  Георгий Боссэ, «Готовьте из диких весенних растений», 1942
  •  

Так помрачение и расстройство наступают в природе. Гаснут роднички, торфянеют озерки, заводи затягиваются стрелолистом и кугой. Худо земле без травяного войлока; когда-нибудь люди узнают на деле, чего стоит натянуть на неё неосторожно сорванную дернинку и укоренить жёлудь на солончаке. Леса с земли уходят прочно.[13]

  Леонид Леонов, «Русский лес», 1953

Жёлудь в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

править
  •  

Мы закладываем в почву жёлудь. В течение времени он видоизменяет частицы земли, воздуха и воды путём бесконечного числа делений, чтобы произвести дуб; ту силу, которая заставляет его быть вот этим дубом, мы можем назвать его растительным принципом, символизирующим собой жизненный принцип, или душу одухотворённого существования.[14]

  Перси Биши Шелли, из письма Элизабет Хитчнер, 20 июня 1811
  •  

Наружность Дружинина мне весьма не понравилась уже в Занциге. Знаете ли, мне почему-то кажется, что у него должен быть diabete sucre (моча с сахаром), весьма быстро изнуряющая и опасная болезнь. Нельзя ли шепнуть об этом Шипулинскому? «Иногда и слепая свинья набредет на желудь», ― гласит немецкая пословица, и, может быть, моя мысль справедлива.[15]

  Павел Анненков, «Литературные воспоминания», 1882
  •  

Малиновая плюшевая мебель ― пуфчики, козетки, еще козетки и пуфчики, множество фисташковых подушек в букетах бледно-розового, лилового и кумачово-красного гаруса, бамбуковые столики для семейных альбомов и томных, телесно-розовых раковин, портьеры, ламбрекены и скатерти ― все окаймлено бахромой с кистями. Дорожка на скатерти расшита настоящими желудями… Посреди комнаты, упираясь в потолок, стоит покрытая золотым дождем и звёздами ёлка, дышащая печальным ароматом опавшей хвои. За окнами горит январь.[16]

  Юрий Анненков (Б. Темирязев), «Повесть о пустяках», 1934
  •  

Глядя на жёлудь или орешек липы, не представишь тот могучий дуб или пышную липу, которые спрятаны в этих плодах, хотя облик их уже в них заложен. Вот так не видишь и то, что заложено в каждой встрече в лесу, что из нее со временем прорастет и чем обернется. Все окружающее скрывает в себе гораздо больше, чем кажется нам на первый взгляд. Чем интереснее человек, тем интереснее всё, о чем он рассказывает: и лес, и звери, и птицы.[10]

  Николай Сладков, «Зарубки на памяти», 1970-1996

Жёлудь в беллетристике и художественной прозе

править
  •  

У Алексеевича нет колеблющихся начинаний, нет попыток: мысль его есть уже исполнение; она верна, как взгляд стрелка, не знавшего никогда промаха. Стоит ему завидеть цель, и, как бы далека ни была, она достигнута. Другие садят желудь и ждут с нетерпением годы, чтобы дуб вырос: он из чужих пределов могучею рукой исторгает вековые дубы, глубоко врывает на почве благословенной, и дубы вековые быстро принимаются и готовы осенить Московию.[17]

  Иван Лажечников, «Последний Новик», 1833
  •  

Он дотащился только до священного дуба белгесугум, растущего в половине высоты небесной горы, и лёг под ним отдыхать. От нечего делать стал он подбирать рассыпанные под деревом желуди и стрелять ими изо всех четырех ртов на воздух. Эта забава утешала его чрезвычайно, и он просидел под дубом семьдесят семь лет, не трогаясь с места. Наконец, как-то вспомнил он обо мне, вынул меня из кармана и, отыскав на земле желудь, расколол его и положил меня в средину. Зажав опять желудь, он взял его в рот, надулся, толкнул языком и выстрелил им так же, как и прочими. Я долго летела в воздухе, заключенная в дубовом плоде, и упала на землю в песок. Через несколько времени из этого плода вырос прекрасный дубок, и я, будучи принуждена одушевлять неподвижное дерево, увидела себя в дубовом лесу, происшедшем от желудей, набросанных моим ленивым тегри.[18]

  Осип Сенковский, «Похождения одной ревижской души», 1834
  •  

Жили старик с старухой, люди бедные. Хлеба у них не было. Набрали они в лесу желудей и ими питались. Раз уронила старуха один желудь в подполье. Пустил желудь росток и скоро дорос до полу. Старик прорубил пол, и деревце выросло до потолка. Потом он разобрал потолок и снял крышу. Дерево все растет да растет и доросло до самого неба. Не стало у старика со старухой желудей, взял старик мешок и полез на дуб.[19]

  Фёдор Буслаев, «Русский народный эпос», 1861
  •  

Когда Пётр не был еще плотником, он приносил от ближнего ручья острых плоских камешков и, прицелившись в дуб, швырял ими. Камни летели как дождь один за другим, рассекали кору и наносили глубокие раны дереву; но дерево молчало, и Петр не понимал его страданий. Дело в том, что двадцать лет тому назад Петр семилетним ребенком полез на этот дуб за желудями, сорвался, упал, повредил себе ногу и на всю жизнь остался хромым. Петр ненавидел дуб, причинивший ему боль и увечье, и мстил дереву по-своему.[20]

  Надежда Лухманова, «Девочки», 1894
  •  

Старый дуб уронил с себя жёлудь под куст орешника. Орешник сказал дубу: «Разве мало простора под твоими сучьями? Ты бы ронял свои жёлуди на чистое место. Здесь мне самому тесно для моих отростков, и я сам не бросаю наземь своих орехов, а отдаю их людям».
«Я живу двести лет, — сказал на это дуб, — и дубок из этого желудя проживёт столько же».
Тогда орешник рассердился и сказал: «Так я заглушу твой дубок, и он не проживёт и трёх дней».

  Лев Толстой, «Дуб и орешник» (басня), 1875
  •  

Русский <человек> не то, он прирожденный враг леса: свалить вековое дерево, чтобы вырубить из сука ось либо оглоблю, сломить ни на что не нужное деревцо, ободрать липку, иссушить березку, выпуская из нее сок либо снимая бересту на подтопку, ― ему нипочем. Столетние дубы даже ронит, обобрать бы только с них желуди свиньям на корм.[21]

  Павел Мельников-Печерский, «На горах» (Книга первая), 1881
  •  

— О, мерси… Ах, сейчас столько бедных, столько нужды, что прямо всякий грош дорог! <…> До вашего прихода мы говорили о голоде. Этот голод прямо меня угнетает. <…> Я всё время думаю, что они там едят, чем питаются? В газетах пишут все о непонятных продуктах: какой-то конский щавель, лебеда, суп из травы, дубовая кора, корешки, жёлуди…
— А вы знаете, — защебетала madame Ленина. — Мне бы так хотелось всего этого попробовать… Но где тут достать в Москве? Я просила мужа — он говорит: глупости!
В оборотистой голове Гришки мелькнула мысль: вот путь для укрепления столь нужных светских связей. <…>
— Желаете, могу вам предоставить настоящий голодный обед из тех самых веществ, которыми питаются мужики!.. <…>
— А знаешь что? — оживилась Троцкая. — Мы это могли бы сделать в виде пикника. <…>
— А это что отдельно подано? Неужели жёлуди? Совсем вкус пирожков с фаршем.
— Домашний желудь, — сказал Гришка. — Внутре у его такая мякоть. Только наше мужичьё варить не умеет. <…> А вот и дубовая кора!
— А как же её есть? — удивилась Троцкая. — Она ведь твёрдая.
— Пустяшное дело. Верхнюю корку ножом снимите, а внутре мягкое. <…>
— Полная иллюзия молочной телятины! Неужели это дубовое?
— Всё от повара зависит, сударыня, — самодовольно сказал Гришка. — Хороший повар из калоши «Проводник» такой бифштекс тру-ля-ля ушкварит! <…>
От стола встали отяжелевшие. Ковыряя головной шпилькой в зубах, madame Троцкая облегчённо вздохнула и сказала:
— Теперь я знаю, как питается мой народ! И я за него совершенно спокойна… Пока есть дубовая кора, лебеда, корешки и конский щавель — мой народ не погибнет…

  Аркадий Аверченко, «Голодный пикник» (из сборника «Смешное в страшном»), 1923
  •  

Вдруг Дерсу спохватился, ― Дуба сынка! ― воскликнул он простодушно и вслед за тем подал мне обыкновенный жёлудь. Потом он сообщил мне, что нашёл его на сопке с левой стороны реки, хотя вблизи самого дерева нигде не было видно. Очевидно, этот жёлудь занесла сюда какая-нибудь птица или мелкое животное вроде белки или бурундука.[22]

  Владимир Арсеньев, «Дерсу Узала», 1923
  •  

Вдруг что-то с силой стукнуло его по затылку. Боль была как от удара камнем. Косецкий оглянулся, но вокруг было все спокойно и неподвижно. Тут взор его упал на качающийся на поверхности воды маленький жёлтенький желудь. «Желудем кто-то запустил», ― подумал халдей, но новый удар заставил его действовать и думать быстрее. Он поплыл к берегу. Щёлк. Щёлк. Сразу два желудя ударили его в висок и в затылок. Положение становилось критическим. «Нужно поскорее одеться. Тогда можно будет изловить негодяев», ― подумал Косецкий. Однако размышления его прервал новый удар в висок, настолько сильный, что жёлудь, отлетев от головы, вдруг запрыгал по воде, а сам Косецкий пробкой выскочил на берег. По-прежнему кругом стояла мертвая тишина.
― Погодите же! ― пробормотал Косецкий и бросился к кустику, за которым лежало белье. ― О, чёрт!
Косецкий, вне себя от ярости, огляделся вокруг, все еще не веря, что одежда его пропала. Он остановился, беспомощный, не зная, что делать. Он чувствовал, что на него глядят откуда-то десятки глаз, наблюдают за ним и смеются. Как бы в подтверждение его мысли, где-то поблизости прокатилось сатанинское злорадное гоготанье, и новый желудь шлепнулся в плечо халдея. Теперь он понял, что началось сражение, исход которого будет зависеть от выдержки и стойкости той или другой стороны. Лично для него начало не предвещало ничего хорошего. Белья не было.[23]

  Григорий Белых, Л. Пантелеев «Республика ШКИД», 1927
  •  

У меня их, подобных, до сотни было, ― в лесу по горам я их пас… До двадцать шестого дозволяли, а потом уж запрещение вышло… А там же, конечно, орешки буковые кучами гниют, жёлуди… Свинья в лесу завсегда сыта бывает и может даже сала на палец приобресть…[24]

  Сергей Сергеев-Ценский, «Итог жизни», 1932
  •  

Но известно ли тебе, друг Андрей, что взрослый дуб бросает в землю пятьдесят тысяч желудей? И лишь один желудь произрастает? Остальные лишь удобряют почву или идут на корм свиньям. Много званых, да мало избранных.[5]

  Вячеслав Шишков, «Угрюм-река» (часть шестая), 1932
  •  

― Что же ты умолкла? ― спросил Злат. ― Какое же твое заклятье?
Старуха пошевелила беззубым ртом: ― Слушай! Скажешь три раза… Она проговорила другим голосом:
Иду на высокую гору, по водам и облакам. На горе серебряный дуб стоит, на нем золотые жёлуди растут. На горе заря сияет. Заря, заря, освети мне дорогу, земля, разверзись предо мною…[25]

  Антонин Ладинский, «Последний путь Владимира Мономаха», 1960
  •  

Василий Семёнович знал по имени каждое дерево, каждую травку, каждый гриб. Знал, что можно есть, а чего нельзя. Под его руководством ребята собирали, варили, пекли и ели. Непривычная, но еда. Каша из стручков акации. Печёные жёлуди. Корни репейника, вкусом и сладковатостью похожие на морковь… День и ночь не погасала на кухне огромная плита.[9]

  И. Грекова. «Фазан», 1984

Жёлудь в стихах

править
 
Белка с жёлудем
  •  

Как урожай счастливый собрать, под какою звездою
Землю пахать, Меценат, и к вязам подвязывать лозы
Следует, как за стадами ходить, каким попеченьем
Скот разводить и каков с бережливыми пчёлами опыт,
Стану я здесь воспевать. Ярчайшие светочи мира,
Вы, что по кругу небес ведёте бегущие годы,
Либер с Цереры благой! Через ваши деяния почва
Колосом тучным смогла сменить Хаонии жёлудь[К 1]
И обретённым вином замешать Ахелоевы чаши![К 2]

  Вергилий, «Георгики» (1:12), 29 год до н. э.
  •  

Что делать с бедным Тигрой?
Как нам его спасти?
Ведь тот, кто ничего не ест,
Не может и расти!
А он не ест ни мёду,
Ни вкусных желудей —
Ну ничего, чем кормят
Порядочных людей!

  Алан Александр Милн, «Винни-Пух», 1926
  •  

Вступил в Крыму в зеркальную прохладу,
Под градом желудей оркестр любовь играл.
И, точно призраки, со всех концов Союза
Стояли зрители и слушали Кармен.[6]

  Константин Вагинов, «Вступил в Крыму в зеркальную прохладу...», 1933
  •  

Поглотит птиц туман осенний,
Войдут крылатые их клинья
В диагональ сплошных дождей,
Но разве меньше потрясений
Тебе, о дуб, готовят свиньи,
Искательницы желудей?[8]

  Леонид Мартынов, «Дуб», 1956

Жёлудь в кинематографе и массовой культуре

править
  •  

Когда золудь спелый, (съедает жёлудь сам) его каздая свинья слопает. При таких свиньях… как-то и сам становишься…

  — из мультфильма «Падал прошлогодний снег», 1983

Жёлудь в пословицах и загадках

править
 
Зелёные жёлуди
  •  

В берлоге медведя желудь не останется.

  армянская пословица
  •  

Иногда и слепая свинья набредет на желудь.[15]

  немецкая пословица
  •  

Летят ягоды лимоны, подбирают Харитоны (свиньи и желуди).
Ходя ходит, виса висит: виса пала, ходя съела (свинья, желудь).

  русские пословицы
  •  

Выйду в лес без топора, без долота; высеку две лодки ездовых, две доски половых, горшку покрышку, уполовнику ручку (желудь).

  русская пословица
  •  

Много желудей на дубу — к теплой зиме и плодородному лету.

  русская примета
  •  

Не по чушке желуди, не по чину шелуди.

  русская пословица
  •  

Люди спать, а они желудей (шалфей) искать.

  русская пословица

Комментарии

править
  1. По представлениям римлян, люди до появления земледелия питались дикими плодами и желудями.
  2. Ахелой — река в Греции, название которой употребляли в значении всякой реки и вообще воды. Древние пили разбавленное вино.

Источники

править
  1. 1 2 Петербургские очерки Ф. В. Булгарина. — СПб: «Петрополис», 2010 г.
  2. 1 2 Собрание сочинений А. В. Дружинина, Санкт-Петербург, 1865 год
  3. 1 2 Н. М. Пржевальский. «Путешествие в Уссурийском крае». 1867-1869 гг. — М.: ОГИЗ, 1947 г.
  4. 1 2 В. А. Гольцев, «Внутреннее обозрение» (декабрь). — СПб.: Русская мысль, № 8, 1881 г.
  5. 1 2 Шишков В. Я.: «Угрюм-река». В 2 т. — М.: «Художественная литература», 1987 г.
  6. 1 2 К. К. Вагинов. Стихотворения и поэмы. Подгот. текстов, сост., вступ. ст., примеч. А. Герасимовой. — Томск: Водолей, 1998 г.
  7. 1 2 Боссэ Г.Г., «Готовьте из диких весенних растений мучные изделия, супы, салаты». — М., Госторгиздат, 1942 г.
  8. 1 2 Л. Н. Мартынов. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1986 г.
  9. 1 2 И. Грекова. «На испытаниях». — М.: Советский писатель, 1990 г.
  10. 1 2 Николай Сладков. Зарубки на памяти. — М.: журнал «Звезда», №1, 2000 г.
  11. Модест Богданов в книге: Ребятам о зверятах: Рассказы русских писателей. — М.: АСТ, Астрель, Харвест, 2007 г. — 94 с.
  12. В.К. Арсеньев. «По Уссурийскому краю». «Дерсу Узала». — М.: Правда, 1983 г.
  13. Леонов Л.М., «Русский лес». — М.: Советский писатель, 1970 г.
  14. В защиту атеизма (выдержки из писем Э. Хитчнер) / перевод Л. Р. Дунаевского // П. Б. Шелли. Триумф жизни. — С. 26-29.
  15. 1 2 П. Анненков в сборнике: «Литературные воспоминания». Серия литературных мемуаров под общей редакцией С. Н. Голубова, В. В. Григоренко, Н. К. Гудзия, С. А. Макашина, Ю. Г. Оксмана. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960 г.
  16. Анненков Ю. П. «Повесть о пустяках». — М: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001 г.
  17. Иван Лажечников, «Последний Новик» 1833 г. (текст)
  18. Сенковский О. И. «Сочинения Барона Брамбеуса». — М.: Советская Россия, 1989 г.
  19. Буслаев Ф. И. О литературе: Исследования. Статьи. ― Москва, «Художественная литература», 1990 г.
  20. Лухманова Н. А., Институтки: Сборник повестей (Составлено Е. Путиловой). — М.: ТЕРРА, 1997 г.
  21. П. И. Мельников-Печерский. Собрание сочинений. — М.: «Правда», 1976 г.
  22. В.К. Арсеньев. «В дебрях Уссурийского края». — М.: «Мысль», 1987 г.
  23. Белых Г., Пантелеев Л. Республика Шкид. — Л.: Детская литература, 1986 г.
  24. Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 3. — М.: «Правда», 1967 г.
  25. Ладинский А.П. «Последний путь Владимира Мономаха». — Минск: «Мастацкая литаратура», 1987 г.

См. также

править