Пётр Выжигин

«Пётр Иванович Выжигин» — нравоописательный сатирический роман Фаддея Булгарина 1830 года, продолжение «Ивана Выжигина».

Цитаты

Всё, что говорят в романе Наполеон и его приближённые, не вымышлено мною, но почерпнуто из сочинений, на которые я ссылаюсь. Я дал только разговорную форму речам. Толки французов и русского народа вообще суть верный отпечаток образа мыслей тогдашнего времени, и заимствованы мною из рассказов очевидных свидетелей. — Предисловие, 15 августа 1830

О романе

… всенижайше прошу ваше высокопревосходительство об исходайствовании мне у всемиловестивейшего государя императора высочайшего соизволения украсить список подписавшихся на сию книгу священным именем его императорского величества. Такая высокомонаршая милость была бы во всякое время и для каждого писателя неоценённою; но ныне будет для меня новым живительным благотворением великого монарха. Ныне, когда многие из соотечественников моих, по справедливости, лишились милостей своего государя, да дозволено мне будет показать свету, что я всё счастие жизни своей полагаю в благосклонном взоре всеавгустейшего монарха, и что великий государь не ситает меня недостойным своего взора. Упавшие духом верные поляки воскреснут, когда увидят, что их соотечественникам открыты пути трудами и тихой жизнью к монаршим милостям.

— Булгарин, письмо А. Х. Бенкендорфу 23 декабря 1830

• см. рецензию Николая Надеждина на романы А. А. Орлова и «Петра Выжигина» мая 1831 («Телескоп» № 9)

Доселе г.Булгарин писал повести и романы двух родов: так называемые нравственно-сатирические и исторические. К первому роду принадлежит, как известно, «Иван Выжигин»; ко второму «Дмитрий Самозванец». В «Петре Выжигине» он соединил оба сии рода, соединил «Ивана Выжигина» с «Самозванцем», и, должно сознаться, исполнил сие дело весьма неудачно. Сцены исторические, или вообще всё, что относится к войне 1812 года, так резко отделяются от остального — нравоописательного, как масло от воды. Везде видны вставки и, так сказать, заплаты из порфиры Самоаванца на ветхом рубище сироты Выжигина. Даже второе название сего романа: исторический, есть в полном, смысле придаточное. Сии вставки бросаются в глаза при самом беглом чтении. Кажется, будто читаешь два романа, между собою совершенно различные или сшитые друг с другом на живую нитку, без всякой последовательности и связи. Можно подумать, что автор вклеил происшествия 1812 года не прежде, как по окончании нравоописательной части романа, или, наоборот, вставил интригу, написав сперва исторические сцены. Невольно прибегнешь к сравнению и скажешь, что, во всём романе, Пётр Выжигин едва-едва тащится позади Наполеона на тощей кляче. Сему разногласию и бессвязности, кроме недостатка в общем плане и в правильном распределении частей, могла быть и другая причина: по моему мнению, г. Булгарин имеет талант преимущественно к сценам историческим и не склонен к нравоописательному роду. Он обладает воображением, т. е. способностию передавать верно и живо то, <…> что коротко ему знакомо из чтения или из опытов жизни. Но, скажем прямо: он не одарен фантазией, тою творческой способностью, которая созидает характеры, даже приключения, придаёт вымыслу не только правдоподобие, но и действительность. <…> ему уже не следует ни на волос отступать от истории. Малейшее уклонение заводит его в тьму несообразностей. <…> Ложная система нравоучения ещё более увеличивает сии недостатки. В подтверждение мною сказанного, рассмотрите исторические сцены нового «Выжигина» <…>. Всю вторую половину III-го тома можно по справедливости назвать великим оазисом в пустыне этого романа. Но шаг за оазис — и вас останавливает бесплодие: нигде тени, чтоб принять утомлённого путника; нигде источника, чтоб отвести душу.

— М., «„Пётр Иванович Выжигин“ и „Рославлев“. Несколько замечаний»

	Не правда ли, что в Рославлеве нет истины ни в одной мысли, ни в одном чувстве, ни в одном положении? Я начинаю думать, что Пётр Иванович Выжигин сноснее, но чтобы убедиться в этом, надобно прочесть его, а боже упаси того!
	— Пётр Вяземский, письмо А. С. Пушкину 24 августа 1831

… историческая часть вовсе чахотна. Уверять, что Наполеон пошёл в Россию, обманутый Коленкуром, будто его примут с отверстыми объятиями, можно было в 1812 году, не позже; да и тогда этим слухам верили только на гостином дворе. В подобном тоне писаны почти все портретные сцены с Наполеоном, а Наполеон занимает в « Выжигине» более места, чем сам герой повести. Русских едва видно, и то они теряются в возгласах или падают в карикатуру.

— Александр Бестужев, «Клятва при Гробе Господнем» Н. Полевого, 1833

	… «Пётр Выжигин» есть повторение «Ивана Выжигина», «Рославлев» есть повторение «Юрия Милославского». <…> Сходство между ними увеличивается и содержанием: великая война 12-го года с равным успехом представлена в карикатуре обоими сочинителями; в том и другом романе трудно решить, кто забавнее, смешнее и ничтожнее — герой или Наполеон.
	— Виссарион Белинский, «Сто русских литераторов. Том второй», июнь 1841

	Наполеон был представлен в контрасте с Петром Ивановичем и где Пётр Иванович совершенно заслонил Наполеона, — что и доказало неспособность г. Булгарина живописать исторические личности, особенно такие великие, как Наполеон.
	— Виссарион Белинский, «Кузьма Петрович Мирошев», февраль 1842

После [«Выжигина»] романы г. Ф. Булгарина уже имели самый посредственный успех, и то благодаря только овладевшей публикою страсти к романам, которая тогда сменила её страсть к стихам. «Пётр Иванович Выжигин» имел несчастие столкнуться с «Рославлевым»: несмотря на слабость второго романа г. Загоскина, он был всё-таки неизмеримо выше «Петра Ивановича Выжигина», хотя в этом романе выведен и сам Наполеон, к несчастию, обрисованный столь неудачно, что его так же трудно отличить от Петра Ивановича Выжигина, как и Петра Ивановича Выжигина от Наполеона.

— Виссарион Белинский, «Русская литература в 1843 году», декабрь

B 9-й книжке «Телескопа» взяли две глупейшие <…> книжонки, сочинённые каким-то А. Орловым, и выписки из них смешали с выдержками из романа Булгарина, приправили всё это самыми площадными и низкими ругательствами и таким образом решили достоинство нового сочинения. Этого не довольно. Вывели вновь на сцену прежнего Выжигина и стали над ним издеваться, остриться и тупиться. Эти несчастные не постигают, какую пользу Иван Выжигин принёс нашей читающей публике. В сём романе выставлены не карикатуры, а верные изображения средних классов нашего общества, коснеющего в веригах непросвещения и всех происходящих оттого недостатков и пороков. Именно то свидетельствует в истине и верности наблюдений и картин нашего автора, что книга его разошлась в публике среднего состояния.

— Николай Греч, «Литературные замечания»

	Видя успех «Ивана Выжигина», книгопродавец Алексей Заикин заказал Булгарину «Петра Выжигина», который был несравненно слабее и не принёс выгоды.
	— Николай Греч, «Записки о моей жизни» (гл. 12), 1860-е