Литература

Литерату́ра (лат. lit(t)eratura, — написанное, от lit(t)era — письмо) — в широком смысле слова: совокупность любых письменных текстов.

Цитаты

	Литература берёт верх над философией, ибо литература завораживает, как всё низкопробное.
	— Владимир Микушевич

	Литература обязана быть верной народу, обязана страстно и ревностно ратовать за его прогресс, благоденствие и счастье.
	— Чарльз Диккенс

	В созданиях всех великих поэтов, в сущности, нет второстепенных персонажей, каждое действующее лицо есть на своём месте главный герой.
	— Генрих Гейне

	В чём разница между журналистикой и литературой? Журналистику не стоит читать, а литературу не читают.
	— Оскар Уайльд

	...для меня литература – не супермаркет, в который может зайти каждый, дверь открыта, и всё – на полках, ценники – в копейках, а скорее – высокая опера, куда не только нужно купить дорогой билет, но и быть меломаном – иначе зачем билет покупать. Или вход в пещеру, который недоступен, если не знать пароля: «Сим-сим, открой дверь».
	— Леонид Латынин, «В пространстве тысячелетия»

	Думаю, что задача литературы — изображать именно душевные движения человека, причём главные, а не мелочные.
	— Юрий Казаков

	Надеюсь, что самая низкопробная литература станет когда-нибудь творчеством для избранных. Для узкого круга последних дураков.
	— Станислав Ежи Лец, «Непричёсанные мысли»

	Если дурак написал 100 литературных или научных прейскурантов, перевёл 100 ненужных книг и изучил 100 живых и мёртвых языков — его по всей справедливости не следует называть за это «маститым».
	— Саша Чёрный

	Литература изъята из законов трения. Она одна не признает смерти.
	— Салтыков-Щедрин

	Везде литература ценится не на основании гнуснейших её образцов, а на основании тех её деятелей, которые воистину ведут общество вперёд.
	— Салтыков-Щедрин

	Беда иной литературы и заключается в том, что мыслящие люди не пишут, а пишущие люди не мыслят.
	— П. А. Вяземский, «Старая записная книжка»

— Господа! — сказал я, — я понимаю, что вопрос об искоренении литературы не мог избежать предназначенной ему участи, но решительно не могу понять того ожесточения, с которым вы приступаете к его обсуждению. Что́ сделала наша литература столь преступного, что вы находите недостаточным простое ее искоренение, но предлагаете таковое с употреблением огня и меча? Чем заслужила она участие палача в имеющем постигнуть ее искоренении? Или оскудели городовые? Или стрелы небесные и земные утратили свою силу и меткость? Нет, все идет своим чередом, городовые стоят на своих местах, а небо, как и древле, сыплет на нас своими молниями!.. А мы, простые гулящие русские люди, в платоническом исступлении раздираем на себе ризы! Почему?

— Михаил Салтыков-Щедрин, «Круглый год», 1879

Общество, не имеющее литературы, не сознает себя обществом, а только беспорядочным сбродом индивидуумов; страна, лишенная литературы, стои́т вне общей мировой связи и привлекает любопытство лишь в качестве диковины; об государстве и говорить не́чего: оно немыслимо без литературы уже по тому одному, что самым происхождением своим обязано литературе. Вот у вотяков нет ни письмен, ни сказаний, ни даже песен, есть только предание, что была когда-то какая-то книга, да ее корова съела, но именно потому-то в этом племени так мало устойчивости, что недалеко время, когда оно и само, быть может, сделается преданием. Каким же образом общество, страна, государство могут призывать к своему суду литературу, когда они всем ей обязаны, кругом ею облагодетельствованы? — Но ведь никто и не отрицает, mon oncle, что литература одна из необходимых функций общественного и государственного организма... — Не «одна из функций», а главная и единая, заключающая в себе неоскудевающий источник жизни. Все, что ты ни видишь кругом, все, чем ты пользуешься, — все это дала тебе литература. Квартира, в которой ты живешь, пиджак, который надет на твоих плечах, чай, который ты сию минуту пьешь, булка, которую ты ешь, — все, все идет оттуда. Если б не было литературы, этого единственного сборного пункта, в котором мысль человеческая может оставить прочный след, ты ходил бы теперь на четвереньках, обросший шерстью, лакал бы болотную воду, питался бы сырыми злаками и акридами. Но предположим, что это история давнишняя, проследить которую трудно; но даже и помимо будничных удобств, принимаемых бессознательно, просто как совершившийся факт, — даже помимо их, все удобства, наслаждения и утешения высшего разряда, все, чего требует пытливость ума, развитость вкуса, чуткость чувства, — все это опять-таки идет оттуда, а не из циркуляров и предписаний, как бы последние ни были в своей сфере полезны. Все знания, которыми ты обладаешь, даны тебе литературой; все понятия, суждения, правила, все, чем ты руководишься в жизни, все выработано ею. Даже понятие о неблагонамеренности литературы — и то ты почерпал из нее, а никак не додумался бы до него непосредственно, потому что, повторяю, без литературы ты ходил бы на четвереньках и лакал бы болотную воду. Как это ни странно покажется для тебя, но без литературы не существовало бы ни живописи, ни музыки, ни искусств вообще, потому что она все разложила, и свет, и звук, и она же все сочетала. Не будь того светоча, который она всюду приносит с собой, и звуки, и краски, и линии — все было бы смешение, хаос. Даже техника искусств — и та обязана тою или другою степенью своего совершенства посредничеству литературы, потому что искусство, само по себе, немо и разъединено, одна литература имеет привилегию «гласить во все концы», она одна имеет дар всех соединять под сению своею, всем давать возможность вкусить от сладостей общения.

— Михаил Салтыков-Щедрин, «Круглый год», 1879

	Литература — это такое занятие, при котором надо снова и снова доказывать, что у тебя есть талант, людям, лишённым каких-либо талантов.
	— Жюль Ренар

	Литература — это управляемое сновидение.
	— Хорхе Луис Борхес

	Литература — это хорошо оркестрированная банальность.
	— Торнтон Уайлдер

	Литература не должна наклоняться в уровень с обществом в его тёмных или сомнительных явлениях.
	— Николай Некрасов

	Литературный критик — человек, избравший зевание в качестве профессии.
	— Эммануэль-Адольф Эссар

	Мы плохо умеем отделять настоящую книгу от рыночного хлама. То и другое одинаково имеет вид книги. Хлам часто издаётся даже гораздо роскошней, чем настоящие книги.
	— Александр Блок

	Вообще ещё не известно, чем этот Нобель причинил больше гибельного вреда человечеству — изобретением динамита или учреждением Нобелевской премии. Что может быть пошлее и безобразнее писателя, по-собачьи высунувшего язык и ждущего высокого признания кучки душеприказчиков динамитчика?
	— Борис Кригер

	Литература — это то, что между автором и Богом, которое, если не стыдно сказать Богу, можно и позволить услышать другим.
	— Борис Кригер

	Не всякое шевеление плоти (особенно представленное на публику) есть та искренность, которая ожидается в настоящей само-литературе.
	— Борис Кригер

	Никакой гонорар не оплатит исписанную душу.
	— Борис Кригер

	Плагиат — это попытка обратить чужое внимание на чужие мысли.
	— Борис Кригер

	Мы все пишем стихи; поэты отличаются от остальных лишь тем, что пишут их словами.
	— Джон Фаулз

	Литература — это высоко символизированная действительность, совсем особая система ассоциаций.
	— Борис Стругацкий, «Комментарии к пройденному»

	Травля писателя при жизни и возвеличивание после смерти напоминает причисление церковью к лику святых человека, умершего голодной смертью.
	— Саид-Хасан Кацаев

Рассуждать на тему о неизбежности редакционных переделок — значит портить литературу. Автор, который знает, что его всё равно будут подвергать рубке лозы, не станет писать хорошо. Редактор, который знает, что автор всегда приносит сырой материал, не будет уважать чужую мысль и язык. Все будут правы, но в результате получится не литературное произведение, а нечто совершенно особое, новая разновидность письменности, словом, то, что называют писаниной. Писанина отличается удивительными свойствами. Во-первых, она неподражаема, как сложный узор на полу, оставленный множеством ног. Во-вторых, всё в ней как будто правильно, подлежащее и сказуемое на месте, цитаты приведены в надлежащем количестве, но мысль не задерживается на этих фразах, не может найти себе точки приложения, ей не за что зацепиться, и она скользит мимо полезного смысла статьи, если он есть. Писанину невозможно читать, и, действительно, её никто не читает, кроме заинтересованных лиц. Писанина — худший враг литературы, это общественное бедствие.

— Михаил Лифшиц, «Дневник Мариэтты Шагинян», 1954

В поэзии

	Не так ли в сивые метели Дорогой зимней, столбовой, И сани с Пушкиным летели И обгоняли волчий вой? Свистел ямщик. Фельдъегерь хмуро Смотрел вперед и дул в кулак… Так началась литература И слава создавалась так!
	— Арсений Несмелов, «Без роз», 1941

	Читали, взглядывая изредка поверх читаемого, чтобы сравнить литературу с жизнью. И так ― всю юность.
	— Борис Слуцкий, «Читали, взглядывая изредка...», 1974

	Я знаю, что бывает сдуру, и как мой друг с ума сойдет: устав хвалить литературу, прервет словесную фигуру, жену по шее полоснёт.
	— Александр Миронов, «Я знаю, что бывает сдуру...» (из цикла «Heim und Herd»), 1979

	О, литература Осьмнадцатого столетья, Будто она существует без меня ― что за вздор, ― Разве не я с рыбацкою сетью Помогал Ломоносову близ Холмогор? А литература Будущего столетья ― И она, как мне кажется, немыслима без меня!
	— Леонид Мартынов, «О, литература Осьмнадцатого столетья...», 1980

	Воткнута в бабочку игла, Висок почти приставлен к дулу, Сверхгениальная игра В бессмертную литературу.
	— Александр Межиров, «Воткнута в бабочку игла...», 1999