Лавр

Лавр (лат. Laurus), под которым имеется в виду чаще всего Лавр благоро́дный (лат. Láurus nóbilis) — широко известное в культуре субтропическое дерево или рослый кустарник до 10-15 м в высоту из рода Лавр семейства Лавровые (лат. Lauraceae). Его листья издавна используют как пряность (лавровый лист). Лавр считали священным деревом, его венками украшали головы победителей в Древней Греции. От названия этого растения произошли имена Лавр, Лаврентий, Лаура, Лоренц, а само слово «лавры» стало одним из синонимов признания и славы, от которого произошло понятие «лауреат», выражения «лавровый венок (венец)», «почивать на лаврах» и «пожинать лавры».

Лавр благородный

Родиной лавра благородного считается Закавказье и Малая Азия. На территории России произрастает в юго-западных районах Краснодарского края. Растение широко культивируется в субтропиках обоих полушарий. Продолжительность его жизни от 100 до 400 лет.

Лавр в афоризмах и коротких цитатах

	Бедны мы деревом лавровым, Но на венки огромный спрос, Как если б лавр лесами рос.
	— Джонатан Свифт, «О поэзии. Рапсодия», 1733

	Певцу зелёный лавр ― других нет украшений, Поэт чужд старости, ― не знает смерти гений.
	— Дмитрий Хвостов, «1813 года», 1816

	Сорву из лавра ― хоть листок.
	— Василий Капнист, «Славолюбие», 19 октября 1822

	...у лавров для гения есть свои шипы ― шипы вдохновительные, подстрекающие; лавры лишь для одной посредственности мягки как маки.
	— Александр Бестужев-Марлинский, из письма к К. А. Полевому от 9 марта 1833 г.

	...лавровые деревья чаруют взоры… а мы сидим, кашляем и тоскуем.
	— Михаил Салтыков-Щедрин, «Круглый год», 1879

	Тёмный колеблется там кипарис, как сходящая дева; Там изваянную ветвь лавр горделиво несёт...
	— Вячеслав Иванов, «В Рим свои Tristia слал с берегов Понтийских Овидий...», 1892

	...многие юные товарищи Поля Верлена <...> согласились бы перебиваться изо дня на день, голодая и не зная, куда приютиться, если бы они были уверены, что хотя некоторые их страницы будут так же бессмертны, и что на их могиле расцветёт лавр.
	— Эллис (Л.Л.Кобылинский), из предисловия к сборнику «Иммортели», 1902

	...где она исчезла, выросло лавровое дерево; Аполлон понял, что это и есть его превращённая милая, и с тех пор лавр ― его любимое дерево.
	— Фаддей Зелинский, «Религия эллинизма», 1922

	...по берегу Чолока, росли некрупные лавровые деревья, и когда солдаты в начале войны проходили этими местами, то набили свои сумки лавровым листом.
	— Владимир Гиляровский, «Мои скитания», 1927

	Тебе, товарищ Александр, В десницу лавр иль палисандр...
	— Георгий Оболдуев, «Тебе, товарищ Александр...», 1937

	Флоренция у меня ассоциируется с запахом разогретого солнцем лавра. Лавровое дерево, нагретое солнцем, пахнет Италией.
	— Вера Мухина, «Воспоминания Веры Мухиной», 1957

	Я любила потрогать ствол лаврового дерева, гладкий, мышиного цвета, тёплый, ― он даёт ощущение человеческого тела.
	— Вера Мухина, «Воспоминания Веры Мухиной», 1957

	В окно слышно, как плещут фонтаны. Среди лавровых деревьев кричат неприятными голосами павлины.
	— Антонин Ладинский, «В дни Каракаллы», 1959

	И вдали гора, почти библейская, и справа дерево, быть может, лавр, а возможно, пиния, библейские…
	— Савва Дангулов, «Шагал», 1981

	Так же здесь: запах парусины Да водомётный вероломный шум От лавра русского ― осины...
	— Олег Юрьев, «Здесь», 1985

	...однажды на уроке он неожиданно съездил по уху ученика, спутавшего лавр благородный с обыкновенной лавровишней, что, естественно, не понравилось отцу этого мальчика, командиру погранзаставы.
	— Фазиль Искандер, «Сандро из Чегема» (книга первая), 1989

	Раньше он был контролёром в метро, компостировал билеты. И вот уже три месяца каждую ночь он встаёт и компостирует вот эти вот мои лавровые кусты.
	— Жан-Пьер Жёне, «Амели», 2001

Лавр в научно-популярной литературе и публицистике

Давно ли, часто ли Вы с Пушкиным? Мне он очень любопытен; я не сержусь на него именно потому, что его люблю. Скажите, что нету судьбы: я сломя голову скакал по утесам Кавказа, встретя его повозку: мне сказали, что он у Бориса Чиляева, моего старого однокашника; спешу, приезжаю ― где он? Сейчас лишь уехал, и, как нарочно, ему дали провожатого по новой околесной дороге, так что он со мной и не встретился. Я рвал на себе волосы с досады, ― сколько вещей я бы ему высказал, сколько узнал бы от него, и случай развел нас, на долгие, может быть на бесконечные, годы. Скажите ему от меня: ты надежда Руси ― не измени ей, не измени своему веку; не топи в луже таланта своего; не спи на лаврах: у лавров для гения есть свои шипы ― шипы вдохновительные, подстрекающие; лавры лишь для одной посредственности мягки как маки.

— Александр Бестужев-Марлинский, из письма к К. А. Полевому от 9 марта 1833 г.

	Все мы без отдыха кашляли, пили микстуры, ели пилюли и претерпевали адскую скуку. Кругом ― блеск и прозрачность; солнце так и горит; на темно-синем небе ни облачка; Средиземное море плещет; померанцы благоухают; пальмы, олеандры, лавровые деревья чаруют взоры… а мы сидим, кашляем и тоскуем. Нет у нас ни собственного дела, ни собственной жизни.
	— Михаил Салтыков-Щедрин, «Круглый год», 1879

Чем был Кавказ во время Толстого? Отчасти, разумеется, тем же, чем он является и в настоящее время, ― местом, удивительным по своей красоте и разнообразию своей природы, где переезд в несколько часов переносит вас из царства «орлов и метелей» в нежные и зелёные долины Грузии или нижнего Терека, ― страною, где лавры, мирты, кипарисы цветут на свежем воздухе, где почти ни на одну минуту не упускаете вы из виду снеговой шапки Казбека или Эльбруса.

— Евгений Соловьёв-Андреевич, «Л.Н.Толстой. Его жизнь и литературная деятельность», 1895

Такие произведения не умирают; я смело заявляю, что многие юные товарищи Поля Верлена, так долго потевшие над своими произведениями, охотно пожертвовали бы довольством и пустым успехом их счастливой жизни и согласились бы перебиваться изо дня на день, голодая и не зная, куда приютиться, подобно «бедному Лелиану», если бы они были уверены, что хотя некоторые их страницы будут так же бессмертны, и что на их могиле расцветёт лавр. Да, произведения Поля Верлена будут жить вечно!..

— Эллис (Л.Л.Кобылинский), из предисловия к сборнику «Иммортели», 1902

Дело в том, что в Аркадии существовал старинный миф о любви Аполлона к нимфе Дафне, дочери бога местной реки Ладона и самой матери-Земли. Дорожа своей девственностью, Дафна хотела спастись бегством: когда же он стал ее настигать, она взмолилась к своей матери, и та, разверзшись, приняла её в свое лоно. С того места, где она исчезла, выросло лавровое дерево; Аполлон понял, что это и есть его превращенная милая, и с тех пор лавр ― его любимое дерево. Миф этот, будучи аркадского происхождения, стал бродячим; последним местом его прикрепления была Антиохия.

— Фаддей Зелинский, «Религия эллинизма», 1922

	Эти озера зимой кишели гусями, утками, бакланами, но достать их было невозможно из-за непроходимых трясин. В некоторых местах, покрытых кустарником, особенно по берегу Чолока, росли некрупные лавровые деревья, и когда солдаты в начале войны проходили этими местами, то набили свои сумки лавровым листом.
	— Владимир Гиляровский, «Мои скитания», 1927

Памятник, голова которого была исполнена одним скульптором, а фигуры всадника и коня другим, долгое время существовал в ряду не менее прекрасных скульптур. Прохожий, останавливаясь подле него, видел классический покой бронзы: хотя конь и был поднят всадником на дыбы, но было в этом ― пусть и неестественном для коня ― положении величавое спокойствие, как и полагалось ― согласно античным образцам ― для коня, находившегося под таким всадником. Наездник был подобен римскому кесарю, на его голове был лавровый венок, благородно драпировавшая тога покрывала его фигуру, жест его руки, как и полагалось царственным жестам, был полон достоинства, на лице застыл покой, глаза ― без зрачков ― бесстрастно смотрели в вечность.

— Григорий Козинцев, «Тут начинается уже не хронология, но эпоха...», 1960-е

	А на картине рядом ангелы, собравшиеся к печальному застолью, будто для того, чтобы помянуть усопшего сапожника. И вдали гора, почти библейская, и справа дерево, быть может, лавр, а возможно, пиния, библейские…
	— Савва Дангулов, «Шагал», 1981

Как Фемистоклу не давали спать лавры Мильтиада, так Эмпедоклу — лавры Пифагора. Он тоже хотел быть пророком и чудотворцем. Когда ему предложили царскую власть, он отверг ее: «Лучшее из растений — лавр, из животных — лев, из людей — мудрец, а вовсе не царь». Держался он еще величавее, чем царь, носил пурпурный плащ, золотую повязку на голове и медные сандалии. Учение свое он изложил стихами и читал эти стихи в Олимпии.

— Михаил Гаспаров, «Занимательная Греция», 1998

Лавр в мемуарах и художественной прозе

По двум сторонам сей гробницы стояли по два дерева кипарисных, которые были, однако, не выше оной; ветви и листы имели они опущенные вниз, и казалось, что покрыты были все слезами, так, как утренней росою. На третьей стороне в головах стояло лавровое дерево; оное опускало и поднимало свои ветви, для чего казалося одушевлённым и изъявляло скорбь свою и мучение некоторым стенанием. По малом времени приклонилися все сии деревья к гробнице и услышались от оных плач и рыдание. Гроб отворился ― и встала из оного тень некоторой прекрасной девушки. <...> Спустившись с высоты, сел он на урну и вручил огненный перун тени; оные как скоро его взяла, то ударила в кипарисные деревья, которые в одну минуту сотлели, а на место их явились четыре девушки, стоящие пред гробницею на коленях. Лавровое дерево приняло образ того человека, который предшествовал всему собранию: оный стоял и весьма горько плакал. Утомлённая тень, озревшися на все стороны и увидя плачущего сего человека, прослезилася сама и бросилась в его объятия. Как скоро они обнялися, то вдруг и окаменели, и сии две плачевные статуи остались соединёнными навек.

— Михаил Чулков, «Пересмешник, или Славенские сказки», 1768

Однажды девственная нимфа, ― рассказывали поэты, ― бежала от преследований Аполлона с берегов Пинея и остановилась на берегах Оронта, изнеможенная, настигаемая богом. Она обратилась с мольбою к матери своей, Латоне, и та, чтобы избавить ее от объятий Солнца, превратила в лавровое дерево Дафнэ. С тех пор Аполлон больше всех деревьев любит Дафнэ, и гордой зеленью лавра, непроницаемой для лучей солнца и все-таки вечно ими ласкаемой, обвивает лиру и кудри свои; Феб посещает место превращения Дафнэ, густую рощу лавров в долине Оронта, и грустит и вдыхает благовоние темной листвы, согретой, но не побежденной солнцем, таинственной и печальной даже в самый яркий день. Здесь люди воздвигли ему храм и ежегодно празднуют священные торжества ― панегирии, в честь бога Солнца.

— Дмитрий Мережковский, «Смерть богов. Юлиан Отступник», 1895

Вечерние тени сгущались в роще миртов и лавров; их зелёные кущи сливались в чёрную массу. Но вот они поредели и расступились: он вышел на маленькую поляну. Посреди высокая струя фонтана подымалась из пасти бронзового дельфина, обнявшего сирену; хрустальные брызги беззвучно падали на луг гелиотропов. Большая ваза белела на золотом пьедестале; павлин спал на краю, уткнув голову под крыло и распустив пышный хвост на белый мрамор. Весь сад точно спал волшебным сном. Казалось, что за этими воздушными араукариями стоит дворец спящей царевны.

— Екатерина Краснова, «Сон наяву», 1896

	На следующий день река опять сузилась, и течение стало быстрее. Растительность приобретала все более и более субтропический характер: дубы, буки, клёны исчезли. Их совершенно вытеснили магнолии, лавры, каучуковое дерево и много других, которые ботанику были известны только по названию и по чахлым экземплярам оранжереи. Впрочем, юкки, веерные и саговые пальмы было нетрудно определить и с лодки.
	— Владимир Обручев, «Плутония», 1924

	Флоренция у меня ассоциируется с запахом разогретого солнцем лавра. Лавровое дерево, нагретое солнцем, пахнет Италией. Я любила потрогать ствол лаврового дерева, гладкий, мышиного цвета, тёплый, ― он даёт ощущение человеческого тела. Вспоминаешь Дафну, превратившуюся в дерево. Люблю положить руку на мрамор, нагретый солнцем. Мрамору старина придает прозрачность, живой желтоватый тон.
	— Вера Мухина, «Воспоминания Веры Мухиной», 1957

В окно слышно, как плещут фонтаны. Среди лавровых деревьев кричат неприятными голосами павлины. Из пиршественного зала доносится музыка. Арфистки искусно перебирают струны, и под эту музыку рядом с сыном, Антонином Каракаллой, в облаках благовоний идет Юлия Домна. <...> Белые стены были в копоти, а книги, очевидно, погибли в огне. Среди лавровых деревьев и безжалостно растоптанных цветов бродили какие-то подозрительные люди, ― вероятно, воры, искавшие, чем бы поживиться на пожарище. <...> В этом краю виллы тянутся по берегу моря белыми видениями до самой Мизены, украшенные колоннами, балюстрадами и статуями. Везде виднеются кущи лавровых деревьев. Здесь вечно господствует тихая нега, зима мягкая, а лето овеяно зефирами, и приятно вспомнить, что в здешних местах некогда жили Цицерон, Вергилий, Марциал.

— Антонин Ладинский, «В дни Каракаллы», 1959

	Только благодаря им <нонконформистам> ныне известно, каких кулинарных стараний стоят шпинат или спаржа, куда положить лавровый лист, а куда — мускатный орех и что от волчьей ягоды лучше держаться подальше.
	— Станислав Лем, «Мир на Земле», 1984

Тем не менее он успешно выступал на собраниях и откровенно, на глазах у живого завуча, правда, до смешного похожего на дореволюционного интеллигента, метил на его место и был близок к цели. Но цели не достиг, потому что однажды на уроке он неожиданно съездил по уху ученика, спутавшего лавр благородный с обыкновенной лавровишней, что, естественно, не понравилось отцу этого мальчика, командиру погранзаставы. Последнее обстоятельство не давало возможности пренебречь ухом мальчика как классово чуждым, и над темпераментным ботаником стали сгущаться районные тучи. Директор школы, воспользовавшись этим обстоятельством, с молчаливого согласия гороно сплавил его в Чегем как человека, близко знающего природу.

— Фазиль Искандер, «Сандро из Чегема» (книга первая), 1989

― Снова работаю. Знакомьтесь, Майя Захаровна. Алексей Валюшок, суперагент, гроза преступности. Страшный человек, зубодробителен и сногсшибателен. В первый же день уконтрапупил троих заезжих бандюков. После чего почил на лаврах и уже месяц груши околачивает. Страшный человек суперагент Валюшок тоскливо вздохнул и опустил глаза. Позорную историю, приключившуюся в сауне, он до сих пор без содрогания вспомнить не мог.

— Олег Дивов, «Выбраковка», 1999

	— Не слушайте его, он выжил из ума. Видите, что он с кустами лавра сделал? Раньше он был контролёром в метро, компостировал билеты. И вот уже три месяца каждую ночь он встаёт и компостирует вот эти вот мои лавровые кусты. — Лучше бы сирень — по размеру больше подходит.
	— Жан-Пьер Жёне, «Амели», 2001

Лавр в поэзии

Вильям Бугро
«Лавровая ветвь» (1900)

	Любой стать умником стремится, Но успевают единицы; И эта страсть из всех одна Столь сильно распространена. Скажи, Британия, когда ты Была талантами богата И трёх поэтов за сто лет Могла произвести на свет? При нашем климате суровом Бедны мы деревом лавровым, Но на венки огромный спрос, Как если б лавр лесами рос.
	— Джонатан Свифт, «О поэзии. Рапсодия», 1733

	Красуйся, дух мой восхищённый, И не завидуй тем творцам, Что носят лавр похвал зелёный; Доволен будь собою сам: Твою усерднейшую ревность Ни гнев стихий, ни мрачна древность В забвении не могут скрыть, Котору будут век хранить Дела Петровой дщери громки, Что станут позны честь потомки.
	— М. В. Ломоносов. «Ода на прибытие ее величества великия государыни императрицы Елизаветы Петровны из Москвы в Санктпетербург 1742 года по коронации», 1742

	А уж котора из нимф препроводит лета довольны, В новый вид хотя превратится, и деревом будет, Вверьх и ветви она вознесет, опушившись листами, Дубом ли станет та, иль лавром, ― то умножать ей Ты сама повели сей лес...
	— Василий Тредиаковский, «Красная Фебу сестра! ты всё по горам и по дебрям...», 1751

	Где место ты низвергнуть подала Врагов своих блаженну Александру, В трофей и лавр там лавра процвела; Там почернил багряну ток Скамандру.
	— Василий Тредиаковский, «Ода IV. Похвала Ижерской земле и царствующему граду Санктпетербургу», 1752

	А там израненный герой, Как лунь во бранях поседевший, Начальник прежде бывший твой, В переднюю к тебе пришедший Принять по службе твой приказ, — Меж челядью твоей златою, Поникнув лавровой главою, Сидит и ждет тебя уж час!
	— Гавриил Державин, «Вельможа», 1794

	Кисть дерзновенная, маляр, в твоей руке Нарисовала нам поэта в колпаке. Певцу зелёный лавр ― других нет украшений, Поэт чужд старости, ― не знает смерти гений.
	— Дмитрий Хвостов, «1813 года», 1816

Величественный Зевс с холмов свой путь склонял. Там, при покате их, стоит уединенный, Кругом бросая тень, высокий лавр священный; При корне ключ шумит, прозрачный, как кристалл. Под пышным лавром тем сидит жена младая; У ног ее лежит младенец на цветах, Прелестный, радостный, с улыбкой на устах, Цветами с детскою беспечностью играя. Недавно первенец, казалося, рожден; И мать казалася от бедных смертных жен: Убогой ризою она была покрыта, Но красотой цвела, как юная харита. К груди своей главой поникнувши она, Сном амврозическим была окружена; Дитя резвилося в цветистой колыбели. И вдруг Фетида зрит: на лавре девять птиц Явилися, как снег блестящих голубиц, И, с лавра низлетев, кругом младенца сели; И, тихо порхая, одна вослед другой, Младенца дивного, казалося, лобзали, Казалось, легкими с ним крыльями играли.

— Николай Гнедич, «Рождение Гомера», 1816

	Зачем же вслед сей, на отвагу, И мне с пером не поспешить? Чернило лучше на бумагу, Чем кровь на поле бранном, лить. Быть может, если муз покровом Пермесский прешагну поток, Под лучезарным Феба кровом Сорву из лавра ― хоть листок.
	— Василий Капнист, «Славолюбие», 19 октября 1822

	Аполлон: Тщетно силишься лавр у меня, Киллений, похитить: Лавр есть древо мое, корою одевшее Дафну, Мною любимую; лавр земнородные мне посвятили. Эрмий: Лавр пред тобою, о Фив; пред тобою и самая Дафна, Если б чудом вновь из древа сделалась нимфой; Всех возьми, а мне уступи единую Кору. — о годах после 1826
	— Павел Катенин, «Идиллия», 1831

	Но чаще средь полей бесплодных Сольфатара, Под лавром высохшим приюта он искал, И в полдень, утомясь от солнечного жара, На лаву хладную главу свою склонял: Струились локоны с ланит, светлей денницы, И дивный сон сходил на длинные ресницы.
	— Дмитрий Ознобишин, «Сальватор Роза», 1833

	Вы, обуянные Вакхом, певцы Афродитиных оргий, Бойтесь коснуться меня: девственны ветви мои. Дафной я был. От объятий любящего бога Лавром дева спаслась. Чтите мою чистоту.
	— Василий Жуковский, «Лавр» («из альбома, подаренного графине Ростопчиной»), 1837

	Тёмный колеблется там кипарис, как сходящая дева; Там изваянную ветвь лавр горделиво несёт; Меры полна, в небесах стелет пиния облак округлый; Знойной каникулы ждут шелестной пальмы листы. Станом лазурных шатров облегли Рим эфирные горы; В недолговечных венцах снежные блещут зубцы.
	— Вячеслав Иванов, «В Рим свои Tristia слал с берегов Понтийских Овидий...», 1892

	Там лидиин «Осёл» мечтою осиян И лаврами увит, там нежные Хариты Сплетают верески свирельной Маргариты…
	— Максимилиан Волошин, «Вячеславу Ива́нову», 1907

	Только лавр по склонам Цинта Да в тенистых щелях стен Влажный стебель гиацинта, Кустик белых цикламен.
	— Максимилиан Волошин, «Дэлос», 1909

	Тебе, товарищ Александр, В десницу лавр иль палисандр, А мне, по малости моей, Дай, Марксе, хрен аль сельдерей: Чтоб дальнейшее описать, Ими надобно помавать.
	— Георгий Оболдуев, «Тебе, товарищ Александр...», 1937

	Я ел мясо лося, млея… Рвал Эол алоэ, лавр… Ты ему: «Ого! Умеет рвать!» Он им: «Я ― минотавр!»
	— Владимир Набоков, «Казак», 1939

	Зелень лавра, доходящая до дрожи. Дверь распахнутая, пыльное оконце, стул покинутый, оставленное ложе. Ткань, впитавшая полуденное солнце.
	— Иосиф Бродский, «Письма римскому другу» (из Марциала), 1972

	Как в строку Норд, так сразу Зюйд на ум. Так же здесь: запах парусины Да водомётный вероломный шум От лавра русского ― осины. Да так же те? сны здесь витки: Одним и тем же грех и смех возмездны Здесь, здесь, на расстоянии руки, В прозрачной раковине бездны...
	— Олег Юрьев, «Здесь», 1985

Пословицы и поговорки

У Петрушки в супчике лаврушка, у Лаврушки в супчике петрушка. — Русская поговорка

См. также

• Украшение
• Авокадо
• Бирючина
• Маслина
• Земляничное дерево
• Лавровый лист
• Почивать на лаврах
• Камфорный лавр
• Багульник
• Миндаль
• Эстрагон
• Клещевина