Печа́ль (грусть, тоска́) — отрицательно окрашенная эмоция. Возникает в случае значительной неудовлетворённости человека в каких-либо аспектах его жизни. Понятие печали считается противоположным радости и близко по значению таким, как грусть, тоска, уныние, скорбь, меланхолия, хотя в их ряду является, пожалуй, наиболее лёгким чувством, с оттенком созерцательности и бездействия.

Печаль



Медиафайлы на Викискладе

Печаль в афоризмах и кратких высказываниях править

  •  

Было бы сердце, а печали найдутся.

  Василий Ключевский
  •  

В жизни просто нет ничего такого, что заслуживало бы или стоило печали.

  Джо Энн Кейси
  •  

Каждая жизнь содержит свою меру печали. Когда она переполняется, это заставляет нас пробудиться ото сна и снова начать жить.

  Стивен Тайлер
  •  

Красота, погруженная в печаль, впечатляет более всего.

  Эдмунд Берк
  •  

Печальное нужно окрашивать шутками.

  Сидоний Аполлинарий
  •  

Печаль — оборотная сторона радости.

  Гилберт Честертон
  •  

Печаль — это неразумное сжатие души.

  Диоген Лаэртский
  •  

Судороги души от измены, боли и печали.[1]

  Сергей Губерначук
  •  

Забыть любовь – не просто месть, не только грех, печаль и боль.[1]

  Сергей Губерначук
  •  

Солнце заглядывает даже на самое дно печали.[1]

  Сергей Губерначук

Печаль в прозе править

  •  

...погрешают те, которые почитают добродетелию чрезмерную печаль, бывающую у них после учинения греха, не разумея, что это происходит у них от гордости и самомнения, утверждающихся на том, что они слишком много надеются на себя и на силы свои. Ибо думая о себе, что они суть нечто не малое, они взяли на себя многое, надеясь сами справиться с тем. Видя же теперь из опыта своего падения, что в них нет никакой силы, они изумляются, как встречающие нечто неожиданное, мятутся и малодушествуют; ибо видят падшим и простертым на земле тот самый истукан, т.е. себя самих, на который возлагали все свои чаяния и надежды.

  Никодим Святогорец, «О погрешительности мнения тех, которые почитают чрезмерную печаль добродетелью» (Невидимая брань), 1800-е
  •  

Напряженная память работала неустанно: образ бабы, отчетливый до мельчайших подробностей, мелькнул и исчез, дав дорогу другому воспоминанию и образу: нет уж ни солнца, ни света, ни аромата полей, а что-то серое, темное, и на этом фоне ― фигура девушки строгого, почти монашеского типа. И эту девушку я видел также со стороны, но она оставила во мне также светлое, «радостное» впечатление потому, что та глубокая печаль ― печаль о не своем горе, которая была начертана на этом лице, на каждом ее малейшем движении, была так гармонически слита с ее личною, собственною ее печалью, до такой степени эти две печали, сливаясь, делали ее одну, не давая ни малейшей возможности проникнуть в ее сердце, в ее душу, в ее мысль, даже в сон ее чему-нибудь такому, что бы могло «не подойти», нарушить гармонию самопожертвования, которое она олицетворяла, ― что при одном взгляде на нее всякое «страдание» теряло свои пугающие стороны, делалось делом простым, легким, успокаивающим и, главное, живым, что вместо слов: «как страшно!» заставляло сказать: «как хорошо![2]

  Глеб Успенский, «Кой про что», 1885
  •  

Тогда он положил перед собою листок бумаги, взъерошил волосы и с видом вдохновения, с глазами, увлажненными слезою, написал стихотворение. Оно начиналось так: Ах ты, тучка, туча черная, Да когда же ты пройдешь? Ах, печаль, печаль, ты сердцу сродная, Да когда же ты пройдешь?.. и после многих такого же рода обращений оканчивалось: «В блуждающих взорах я лика Спаса искал, и одежду мою бренную я слезами орошал. Слезы, лейтеся потоком, и из уст, молитва, несись, и тем молитвам ты, боже, внимай и слезам моим даром течь не давай!»[3]

  — Александр Эртель, «Гарденины, их дворня, приверженцы и враги», 1889
  •  

Андрей Николаевич снял с подоконника горшок с засохшей геранью и стал смотреть на улицу. Всю ночь и утро сеял частый осенний дождь, и деревянные домики, насквозь промокшие, стояли серыми и печальными. Одинокие деревья гнулись от ветра, и их почерневшие листья то льнули друг к другу, шепча и жалуясь, то, разметавшись в разные стороны, тоскливо трепетали и бились на тонких ветвях. Наискосок, в потемневшем кривом домике отвязалась ставня и с тупым упорством захлопывала половинку окна, таща за собой мокрую веревку, и снова со стуком ударялась о гнилые бревна.[4]

  Леонид Андреев, «У окна», 1899
  •  

Тихий ветерок ясного летнего дня пошевеливал тёмные пряди волос головы неизвестного, а он, задумавшись, сидел, скрестив на груди руки, и смотрел куда-то вниз на могилку… На носу его поблёскивало золотое пенсне с тёмным толстым шнуром, прицепленным к петлице пиджака.
Мы прошли недалеко от неизвестного, но он нас не заметил: так велика была его печаль о близком. Мы прошли за высокую новую ограду купца Лудейникова. В этой ограде густо разрослась бузина, и частая листва кустов скрыла нас от неизвестного. Мы смотрели на его красивое, задумчивое лицо, и безмолвные и подавленные какой-то новой грустью, боялись пошевельнуться…[5]

  Василий Брусянин, «Кладбищенские люди», 1915
  •  

Погода совсем испортилась: льет спорый, зарядивший надолго осенний дождь, холодно, над горизонтом низко понависли синие тучки, над печальным полем лежит влажный туман; все кругом полно какою-то хмурой и печальной думой. Сверху — льет, под ногами — даже на перроне станции — грязь, наши кожаные куртки лоснятся от дождя, сапоги понемногу намокают.[6]

  Степан Петров-Скиталец, «Вблизи Перемышля : Впечатления санитара», 1916
  •  

Я пригласил его к себе. Годов ему было, вероятно, сорок два ― сорок пять. Высок ростом, стройно, красиво сложен. Держится с большим достоинством. В умных глазах застыл глубокий стыд за свою беспомощность, сознание приниженности своего положения, может быть, сожаление о неудаче, ― кто его знает, о чем он думает, о чем скорбит? На спокойном суровом лице отпечатана уверенность в своих силах, напряженная сдержанность и печаль, печаль… О чем? Я стараюсь проникнуть, понять. Вижу, как он насторожился и следит за каждым словом, будто попал вот в безвыходную ловушку, и куда ни тронься из этой ловушки, повсюду расставлены цепкие, липкие тенета сети: малейшая неосторожность ― и ты запутаешься в них, пропадешь…[7]

  Дмитрий Фурманов, «Мятеж», 1924

Печаль в стихах править

  •  

Как раз заснёт змея-печаль,
Всё будет трын-трава
Отрёт слезу свою бедняк,
Пойдёт плясать вдова.

  Джон Ячменное Зерно (английская народная песня)
  •  

Мою печаль, моё мученье
Я в это влил произведенье;
Когда раскроешь ты его —
Раскроешь вместе с ним глубь сердца моего.

  Генрих Гейне, «Мою печаль, моё мученье…», 1823
  •  

Ты вянешь и молчишь; печаль тебя снедает;
На девственных устах улыбка замирает.
Давно твоей иглой узоры и цветы
Не оживлялися. Безмолвно любишь ты
Грустить. О, я знаток в девической печали;
Давно глаза мои в душе твоей читали.

  Андре Шенье (пер. Пушкина), «Ты вянешь и молчишь; печаль тебя снедает…», 1824
  •  

Печаль в моих песнях, но что за нужда?
Тебе не внимать им, мой друг, никогда.
Они не прогонят улыбку святую
С тех уст, для которых живу и тоскую.

  Михаил Лермонтов, «Печаль в моих песнях, но что за нужда?», 1832
  •  

Печальные глаза, изогнутые брови,
Какая властная в вас дышит красота!
Усмешкой горькою искажены уста.[8]

  Константин Бальмонт, «Печальные глаза, изогнутые брови…», 1895
  •  

Я лежал в аромате азалий,
Я дремал в музыкальной тиши,
И скользнуло дыханье печали,
Дуновенье прекрасной души.[9]

  Валерий Брюсов, «В будущем», 1895
  •  

Какой печальный день! Нависли облака
Тяжелою и серой пеленою;
Дождь моросит… Гнетущая тоска
И кажется земля усталой и больною.
Не видно солнца! Скрывшись в небесах,
Оно свой путь свершает невидимкой;
Блестящий шар в свинцовых облаках
Задернут траурною дымкой.
Оно исчезнет… в небе не блеснет
Заката луч прощальною улыбкой
Как будто этот день и солнечный восход
Все было только странною ошибкой.[10]

  Татьяна Щепкина-Куперник, «Больное утро», 1898
  •  

Кто печаль развеял дымкой?
Кто меж тучек невидимкой
Тусклый месяц засветил?[8]

  Константин Бальмонт, «Ручей», 1897
  •  

Грустила ночь. При чахлом свете лампы
Мечтала Ванда, кутаясь в печаль;
Ей грезился дурман блестящей рампы,
Ей звуков захотелось, — и рояль
Её дразнил прелюдией из «Цампы»...

  Игорь Северянин, «Ванда. Октавы», 1908
  •  

В моих садах — цветы, в твоих — печаль.
Приди ко мне, прекрасною печалью
Заворожи, как дымчатой вуалью,
Моих садов мучительную даль.

  Николай Гумилёв, «В моих садах — цветы, в твоих — печаль…», 1909
  •  

Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.

  Осип Мандельштам, «Невыразимая печаль…», 1909
  •  

Печаль, печаль в моем саду,
Пришла тропой лесною…
А сад мой цвел во всем году,
Теперь завял весною[11]

  Сергей Клычков, «Печаль, печаль в моем саду...», 1910
  •  

Я хотел тишины и печали,
Я мечтал вас согреть тишиной,
Но в душе моей чаши азалий
Вдруг закрылись, и сами собой.

  Николай Гумилёв, «В Вашей спальне», 1911
  •  

Какой прозрачный блеск! Печаль и тишина...
Как будто над землей незримая жена,
Весы хрустальные склоняя с поднебесья
Лелеет хрупкое мгновенье равновесья...

  Вячеслав Иванов, «Какой прозрачный блеск! Печаль и тишина…», 1913
  •  

Я иду, печаль тая.
Я пою, рассвет вещая.
Ясен в песнях облик мая.
Я иду, печаль тая.

  Фёдор Сологуб, «Я иду, печаль тая…», 1913
  •  

Рождает сердце в песнях и радость и печаль.
Земля, рождай мне больше весельем пьяных роз,
Чтоб чаши их обрызгать росою горьких слёз.
Рождает сердце в песнях и радость и печаль.

  Фёдор Сологуб, «Рождает сердце в песнях и радость и печаль…», 1913
  •  

Не моя печаль, не моя забота,
Как взойдёт посев,
То не я хочу, то огромный кто-то:
И ангел и лев.

  Марина Цветаева, «Не моя печаль, не моя забота…», 1916
  •  

Печаль, печаль, которой нет названья:
Печаль сознанья красоты
Безмолвное очарованье
Земной несбыточной мечты.[12]

  Юрий Одарченко, «Печаль, печаль, которой нет названья...», 1949
  •  

Его пошлют, но в санаторий.
Печаль, печаль. Наверняка
от лютой мирности снотворной
он станет пить. Тоска, тоска.

  Белла Ахмадулина, «Черемуха предпоследняя», 1982
  •  

Кончается время, как дождь проливной,
на разные плачет лады.
Печаль возникает из персти земной,
а горе ― из желтой воды.
Ты желтую воду ковшом зачерпни,
когда в городах умирают огни,
в пещере измученный прячется волк
и рвется пространство, как шёлк.

  Светлана Кекова, «Кончается время, как дождь проливной...», 1980-е

Печаль в пословицах править

  •  

Нет человека без печали; а если и есть, то это не человек. — Турецкая пословица

  •  

Смех вызывает смех, а печаль порождает печаль. — Ассирийская пословица

  •  

Дом с детьми, что базар — шумлив и весел, дом без детей, что могила — тих и печален. — Казахская пословица

  •  

Женитьба — это радость на месяц и печаль на всю жизнь. — Арабская пословица

  •  

Печаль вдовы понятна лишь вдове. — Корейская пословица

  •  

Тот не боец и не храбрец, кто в бой идя печален об исходе, заранее голову склоня. — Чеченская пословица

  •  

Долгов много — не печалься, блох много — не чешись. — Китайская пословица

Источники править

  1. 1 2 3 Сергей Губерначук. «Мозаика»: сборник поэзий и цитат. – Киев: ArtHuss, 2020. – 142 c. – стр. 106, 119, 126.
  2. Успенский Г.И. Собрание сочинений в девяти томах. Том 7. — Москва, ГИХЛ, 1957 г.
  3. А.И. Эртель. Гарденины, их дворня, приверженцы и враги. — Москва: «Советская Россия», 1996. «Гарденины, их дворня, приверженцы и враги»
  4. Л. Н. Андреев. Собрание сочинений в 6 т. — М.: Художественная литература, 1990—1996 г.
  5. Брусянин В.В. «Опустошённые души». — Москва: «Московское книгоиздательство», 1915 год — стр. 153
  6. С. Г. Петров-Скиталец. Война; Аринушка; На передовыхъ позиціяхъ; Вблизи Перемышля. — Петроград, 1916 г.
  7. Фурманов Д. А. «Чапаев». «Мятеж». — М.: «Правда», 1985 г.
  8. 1 2 К. Д. Бальмонт. Полное собрание стихов. Том первый. Издание четвёртое — М.: Изд. Скорпион, 1914 г.
  9. В. Брюсов. Стихотворения и поэмы. (Библиотека поэта). — Л.: Советский писатель, 1961 г., стр.85
  10. Т. Л. Щепкина-Куперник. Избранные стихотворения и поэмы. — М.: ОГИ, 2008 г.
  11. Клычков С.А. Собрание сочинений: в двух томах. — М.: Эллис-Лак, 2000 г.
  12. Ю. Одарченко. Сочинения. — М.: Летний сад, 2001 г.

См. также править