Гавриил Романович Державин

Гаврии́л (Гаври́ла) Рома́нович Держа́вин (3 (14) июля 1743, Казань, Российская империя — 8 (20) июля 1816) — русский поэт эпохи Просвещения, представитель классицизма, значительно преобразивший его. В различные годы занимал высшие государственные должности: Губернаторий Тамбовской губернии (1786—1788), кабинет-секретарь Екатерины II (1791—1793), президент Коммерц-коллегии (с 1794), министр юстиции (1802—1803). Член Российской академии с момента её основания.

Гавриил Романович Державин

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

• см. «На смерть князя Мещерского», 1779, 1783

• см. «Река времён в своём стремленьи…» («Грифельная ода»), 6 июля 1816 — последнее стихотворение

1780-е

	Пей, ешь и веселись, сосед! На свете жить нам время срочно; Веселье то лишь непорочно, Раскаянья за коим нет.
	— «К первому соседу (Державин)», 1780

• см. «Властителям и судиям», 1780, 1787

	Богоподобная царевна Киргиз-Кайсацкия орды! <…> Снисходишь ты на лирный лад: Поэзия тебе любезна, Приятна, сладостна, полезна, Как летом вкусный лимонад.
	— «Фелица», 1782

	Довольно нажил я врагов! Иной отнёс себе к бесчестью, Что не дерут его усов; Иному показалось больно, Что он наседкой не сидит; Иному — очень своевольно С тобой мурза твой говорит; Иной вменял мне в преступленье, Что я посланницей с небес Тебя быть мыслил в восхищенье И лил в восторге токи слез. И словом: тот хотел арбуза, А тот солёных огурцов.
	— «Видение мурзы», 1783-90

• см. «Бог», 1784

	Запасшися крестьянин хлебом, Ест добры щи и пиво пьёт.
	— «Осень во время осады Очакова», 1788

Рафаэль! живописец славный, <…> Умей моей богоподобной Царевны образ начертать. <…> Средь дивного сего чертога И велелепной высоты В величестве, в сияньи Бога Ее изобрази мне ты; Чтоб, сшед с престола, подавала Скрыжаль заповедей святых; Чтобы вселенна принимала Глас Божий, глас природы в них. Чтоб дики люди, отдаленны, Покрыты шерстью, чешуей, Пернатых перьгм испещренны, Одеты листьем и корой, Сошедшися к её престолу И кротких вняв законов глас, По желтосмуглым лицам долу Струили токи слез из глаз. Струили б слезы, — и блаженство Своих проразумея дней, Забыли бы своё равенство И были все подвластны ей…

— «Изображение Фелицы», 1789

	Пьяный Гонялся я за звучной славой, Встречал я смело ядры лбом; Сей зверской упоён отравой, Я был ужасным дураком.
	— «Философы пьяный и трезвый», 1789

1790-е

	Услышь, услышь, о ты, вселенна! Победу смертных выше сил; Внимай Европа удивленна, Каков сей Россов подвиг был, Языки, знайте, вразумляйтесь, В надменных мыслях содрогайтесь; Уверьтесь сим, что с нами Бог; Уверьтесь, что его рукою Один попрёт вас Росс войною, Коль встать из бездны зол возмог!
	— «На взятие Измаила», 1790

	Гром победы, раздавайся! Веселися, храбрый Росс! Звучной славой украшайся. Магомета ты потрёс! <…> Воды быстрые Дуная Уж в руках теперь у нас; Храбрость Россов почитая, Тавр под нами и Кавказ. Уж не могут орды Крыма Ныне рушить наш покой; Гордость низится Селима, И бледнеет он с луной.
	— «Гром победы, раздавайся!», 1791

	Богатая Сибирь, наклоньшись над столами, Рассыпала по них и злато, и сребро; <…> Венчанна класами хлеб Волга подавала.
	— «Описание торжества <…> по случаю взятия Измаила в доме <…> князя Потёмкина-Таврического», 1791

Алмазна сыплется гора С высот четыремя скалами. <…> Он зрит одету в ризы черны Крылату некую жену, Власы имевшу распущенны, Как смертну весть, или войну, С косой в руках, с трубой стоящу, И слышит он — проснись! — гласящу. На шлеме у неё орёл Сидел с перуном помраченным, В нём герб отечества он зрел; И, быв мечтой сей возбужденным, Вздохнул и, испустя слез дождь, Вещал: «Знать, умер некий вождь! <…> О! слава, слава в свете сильных! Ты точно есть сей водопад. Он вод стремлением обильных И шумом льющихся прохлад Великолепен, светл, прекрасен, Чудесен, силен, громок, ясен; Дивиться вкруг себя людей Всегда толпами собирает; Но если он водой своей Удобно всех не напояет, Коль рвёт брега и в быстротах Его нет выгод смертным — ах! Не лучше ль менее известным, А более полезным быть; Подобясь ручейкам прелестным, Поля, луга, сады кропить, И тихим вдалеке журчаньем Потомство привлекать с вниманьем.

— «Водопад», 1791-94

	Не зрим ли всякий день гробов, Седин дряхлеющей вселенной?
	— там же

	Калигула! твой конь в Сенате Не мог сиять, сияя в злате: Сияют добрые дела. Осёл останется ослом, Хотя осыпь его звездами; Где должно действовать с умом, Он только хлопает ушами. <…> Не можно век носить личин, И истина должна открыться.
	— «Вельможа», 1794

	Великий Пётр, как некий Бог, Блистал величеством в работе: Почтен и в рубище Герой!
	— там же

Пошёл — и где тристаты злобы? Чему коснулся, всё сразил! Поля и грады стали гробы; Шагнул — и царство покорил! О Росс! о подвиг исполина! О всемогущая жена! Бессмертная Екатерина! <…> Кто был Суворов: По браням — Александр, по доблести — стоик, В себе их совместил и в обоих велик. Чёрная туча, мрачные крыла С цепи сорвав, весь воздух покрыла; Вихрь полуночный, летит богатырь! Тма от чела, с посвиста пыль, Молньи от взоров бегут впереди, Дубы грядою лежат позади. Ступит на горы — горы трещат; Ляжет на воды — воды кипят; Граду коснётся, — град упадает; Башни рукою за облак кидает. <…> Герои росски всколебались, Седым челом приподнимались, Чтобы узреть Варшавы плен.

— «На взятие Варшавы», 1794

Приди ко мне, Пленира, <…> И, седши на колени, Прижмися к сердцу мне; Движения исчисли, Вздыхания измерь, И все мои ты мысли Проникни и поверь, — Хоть острый серп судьбины Моих не косит дней, Но нет уж половины Во мне души моей. Я вижу, ты в тумане Течешь ко мне рекой! Пленира на диване Простёрлась надо мной, И лёгким осязаньем Уст сладостных твоих, Как ветерок дыханьем, В объятиях своих Меня ты утешаешь И шепчешь нежно вслух…

— «Призывание и явление Плениры», 1794

	Я памятник себе воздвиг чудесный, вечный, Металлов твёрже он и выше пирамид; Ни вихрь его, ни гром не сломит быстротечный, И времени полёт его не сокрушит. <…> Первый я дерзнул в забавном русском слоге О добродетелях Фелицы возгласить, В сердечной простоте беседовать о Боге, И истину царям с улыбкой говорить.
	— «Памятник», 1795

	Умеренность есть лучший пир.
	— «Приглашение к обеду», 1795

	Пчёлка златая! Что ты жужжишь?
	— «Пчела» («Пчёлка»), 1795

	Живи и жить давай другим, Но только не на счёт другого; Всегда доволен будь своим, Не трогай ничего чужого.
	— «На рождение царицы Гремиславы», 1796

	Раб и похвалить не может, Он лишь может только льстить.
	— «Храповицкому», 1797 [1808]

	За слова — меня пусть гложет, За дела — сатирик чтит.
	— там же

	Мила нам добра весть о нашей стороне: Отечества и дым нам сладок и приятен.
	— «Арфа», 1798

• см. «Параше», 1798

	Гряди спасать царей, Суворов! — автокомментарий («Объяснения на Сочинения Державина…»): «Когда <…> Суворов был призван из ссылки, <…> то, будучи представлен императору и услышав Его волю, пал перед ним на колени, сказал из псалма: „Господи, спаси царя!“ — то государь ему ответствовал: „Ты иди спасать царей!“»
	— «Орёл» («Стихи на случай отбытия графа Суворова Рымникского в Австрию»), 1799

1800-е

	Что ты заводишь песню военну Флейте подобно, милый снигирь? <…> Кто теперь вождь наш? Кто богатырь? Сильный где, храбрый, быстрый Суворов? Северны громы в гробе лежат.
	— «Снигирь», 1800 [1805]

	Царь младый, прекрасный Пришёл днесь к нам весны стезёй! <…> Умолк рёв Норда сиповатый, Закрылся грозный, страшный взгляд; Зефиры вспорхнули крылаты, На воздух веют аромат; На лицах Россов радость блещет, Во всей Европе мир цветёт.
	— «На восшествие на престол императора Александра I», 1801 [1808]

• см. «Шуточное желание», 1802

	Един есть бог, един Державин — Я в глупой гордости мечтал. Одна мне рифма — древний Навин…
	— «Привратнику», январь 1808 [1859]

О Державине

• См. отдельную статью

Ссылки

• Собрание сочинений на Lib.Ru/Классика
• Отдел о Державине на сайте niv.ru (Наука. Искусство. Величие)