Сера

Се́ра (лат. Sulfur; обозначается символом S) — элемент 6-й группы (по устаревшей классификации — главной подгруппы VI группы), третьего периода периодической системы химических элементов Д. И. Менделеева, с атомным номером 16, аналог более тяжёлых селена и теллура. Проявляет неметаллические свойства.

Сера вокруг эфиопского вулкана Даллол

16	Сера
S 32,06
3s23p4

Слово «сера», известное в древнерусском языке с XV века, заимствовано из старославянского «сѣра» — «сера, смола», вообще «горючее вещество, жир». Латинское sulfur, предположительно, восходит к индоевропейскому корню swelp — «гореть». Сера известна людям с древнейших времён, как один из подземных элементов, выбрасываемых при извержении вулканов. Она использовалась жрецами в составе священных курений при религиозных обрядах. Она считалась произведением сверхчеловеческих существ из мира духов или подземных богов. Очень давно сера стала применяться в составе различных горючих смесей для военных целей. Уже у Гомера описаны «сернистые испарения», смертельное действие выделений горящей серы.

Сера в афоризмах и кратких цитатах

	Простая сера уже достаточно восприимчива к огню, потому что состоит из частиц острых соков, замкнутых в столь тонкие и дробные разветвления прочей материи...
	— Рене Декарт, «Система мира» , 1633

	К примеру, Сульфур (сера) ― это друг всех металлов, кроме Золота, которое она ненавидит; однако даже среди несовершенных металлов сера отдает предпочтение одному перед другим.
	— Иоганн Рудольф Глаубер, Glauberi opera omnia, Амстердам, 1661

	Мѣдь въ посредственномъ огнѣ хотя и нарочито постоянна, однако въ сильномъ огнѣ со всѣмъ сгараетъ, и при растопленіи испускаетъ жестокой серной запахъ.
	— Вильгельм Крафт, «Руководство къ Математической и Физической Географіи» (пер. А.М.Разумова), 1764

	Куски сего камня, будучи друг об друга тёрты, испускают сильный серный запах.
	— Иван Лепёхин, «Дневные записки», 1768

	...к восьми часам утра увидеть другой островок, Сульфур, с курящимся пиком, от которого, говорят, далеко по морю разносится запах серы.
	— Иван Гончаров, Фрегат «Паллада», 1855

	Тут же горели купорос и сера, которая светилась переливами великолепного зеленого и голубого огня.
	— Всеволод Крестовский, «Панургово стадо», 1869

	...нередко по всему селению пахнет тухлыми яйцами, а возгонная сера тонким желтоватым налетом садится поблизости пожогов, что в особенности заметно на дождевых лужах.
	— Александр Черкасов, «На Алтае: Записки городского головы», 1884

	Мне захотелось выпить на месте бутылку этого знаменитого вина. Оно похоже на сироп из серы. Это подлинное вино вулканов, густое, сладкое, золотистое и настолько насыщенное серою, что вкус её остается у вас во рту до самого вечера. Вино сатаны.
	— Ги де Мопассан, «Сицилия» (Из цикла «Бродячая жизнь»), перевод Г.Рачинского, 1890

	Местами вы видите окаменевший каскад серы, который излился из расселины, подобно водопадам, низвергающимся в швейцарских горах. Это похоже на ручей из феерии, на застывший свет, на поток солнечных лучей.
	— Ги де Мопассан, «Сицилия» (Из цикла «Бродячая жизнь»), перевод Г.Рачинского, 1890

	Глубо́ко тонут ноги в тёплом пепле, И ослепительно, как будто солнцем Озарена, желтеет сера.
	— Дмитрий Мережковский, «Везувий», 1891

	В ушах раздавался внутренний звон, подобный погребальному, сердца усиленно бились… и всюду этот страшный, удушающий запах серы!
	— Камиль Фламмарион, «Конец мира», 1894

	И Аллах ударил молнией в коленопреклонённого сатану, — и от молнии смрад горящей серы проник всё тело сатаны. — Пусть этот смрад будет моим новым проклятием! — сказал Аллах. — По этому смраду тебя узнает всякий живущий на земле, и будет бежать от тебя.
	— Влас Дорошевич, Как дьявол стал пахнуть серой, 1905

	Ещё помню серники, спички с красной головкой на жёлтом: красные, это фосфор для зажигания, желтое сера для разжигания. Чиркнешь во мраке по стене головкой, останется светлая полоса, а на стене в это время загорается сера мало светящим голубым огоньком и если не отвернетесь от него, так ужасно в нос шибанет, что долго в себя не придёшь.
	— Михаил Пришвин, «Дневники», 1928

	Всему есть время, и всему есть мера: Для папирос ― табак, для спичек ― сера...
	— Николай Олейников, «На выздоровление Генриха», 1932

	Жидкая сера легче, чем твердая (серная «льдина» немедленно ныряет под поверхность расплава).
	— Борис Силкин, «Странный мир Ио», 1982

	Вершиной поиска золота, осуществленных Стриндбергом, стало получение пирита, известного как «кошачье золото» и «золото дураков», из железа и серы. Он считал это золото настоящим.
	— Ральф Дутли, «Золото грёз. Культурологическое исследование благословенного и проклятого металла», 2004

	«И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба…» На самом деле сера с неба не падает, никто такого никогда не видел. То, что обычно называют запахом серы, ― это запах сероводорода.
	— Александр Городницкий, «Тайны и мифы науки», 2014

	Чтобы воспрепятствовать проведению занятий, левые студенты прибегли к испытанному средству — химической обструкции. <...> Сначала в учебных заведениях зажигали куски серы, бросали склянки с сероводородом. Затем перешли к жидким какодилу и изонитрилу.:746
	— Яна Седова, «Октябрический режим», 2017

Сера в научной и научно-популярной прозе

Ничто не воспринимает огня скорее и не удерживает его меньшее время, чем огнестрельный порох, выделываемый из серы, селитры и угля. Простая сера уже достаточно восприимчива к огню, потому что состоит из частиц острых соков, замкнутых в столь тонкие и дробные разветвления прочей материи, что только первому элементу открыты здесь свободные ходы. По той же причине сера считается в медицине одним из горячительнейших средств...

— Рене Декарт, «Система мира» , 1633

Поелику природа одного металла отлична от другого, то сходные между собою любят друг друга, несходные же ненавидят и отвращаются взаимно; так что когда разные металлы бывают перемешаны в массе, а ты хотел бы разделить их, то надлежит добавить такое тело, которое сродственно несовершенной части, а совершенной части враждебно. К примеру, Сульфур (сера) ― это друг всех металлов, кроме Золота, которое она ненавидит; однако даже среди несовершенных металлов сера отдает предпочтение одному перед другим.

— Иоганн Рудольф Глаубер, Glauberi opera omnia, Амстердам, 1661

Мѣдь въ посредственномъ огнѣ хотя и нарочито постоянна, однако въ сильномъ огнѣ со всѣмъ сгараетъ, и при растопленіи испускаетъ жестокой серной запахъ. Она растягивается въ весьма тонкія проволоки, и прежде раскалится нежели растопится. <...> Напослѣдокъ Свинецъ весьма тяжелъ, въ огнѣ издаетъ сѣрной и очень вредной паръ и запахъ, нарочито мягкъ, не можетъ раскаленъ быть, и отъ малаго жару удобно растопляется. Нѣкоторые называютъ его чернымъ оловомъ, иногда въ рудокопныхъ ямахъ находится чистой и самородной; всякой почти свинецъ содержитъ въ себѣ серебро.

— Вильгельм Крафт, «Руководство къ Математической и Физической Географіи» (пер. А.М.Разумова), 1764

	Въ бытность мою въ 1803 году въ городѣ Боровичахъ Новгородской губерніи, добывали близь онаго также сѣру изъ колчедановъ находимыхъ тамъ въ берегахъ рѣки Мсты въ бурой глинѣ, въ превеликомъ множествѣ, и называемыхъ тамъ золотниками. <...> Близь Боровичъ на Мстѣ имѣется, какъ я самъ видѣлъ, тотъ родъ каменнаго угля, который называется бурымъ <с большим содержанием серы>.
	— Василий Севергин, «Начертаніе технологіи минеральнаго царства...», 1821

Добываніе. На сѣрномъ и купоросномъ заводѣ въ Макарьевѣ на Унжѣ поступаютъ слѣдующимъ образомъ. Колчеданы, коими большею частію проникнуты аммониты и разныя другія черепокожныя, собираютъ въ берегахъ Унжи. Работники числомъ 5 или 6 суть тамошніе крестьяне. Они разбиваютъ колчеданы въ куски съ орѣхъ величиною, и сперва перегоняютъ изъ нихъ сѣру, въ каменныхъ ретортахъ, кои сами приготовляютъ, и изъ коихъ каждая вмѣщаетъ въ себѣ отъ двухъ до двухъ съ половиною пудовъ колчедана, въ печахъ, изъ коихъ каждая имѣетъ по осьми ретортъ. Перегнанная сѣра, которой количество изъ одной реторты составляетъ около пяти фунтовъ, капаетъ въ воду, и перетапливается въ палочки. Сѣрныя выгарки, еще раскаленныя бросаютъ въ воду; потомъ предаютъ ихъ дѣйствію воздуха, послѣ того на открытомъ очагѣ калятъ десять часовъ, отъ чего онѣ распадаются въ красный порошокъ, изъ коего посредствомъ воды извлекается купоросъ. Остатокъ разстилаютъ опять на открытомъ воздухѣ, чрезъ годъ калятъ, и добываютъ изъ него купоросъ вторично. Тоже повторяется еще въ третій разъ.

— Василий Севергин, «Начертаніе технологіи минеральнаго царства...», 1821

Когда сѣра просто смѣшана съ разными землистыми веществами, какъ то въ Сольфатарѣ, то кладутъ сію смѣсь, говоритъ Г. Броньяръ, въ глиняные сосуды, кои ставятъ въ два ряда въ длинной печи. Сіи сосуды имѣютъ сообщеніе съ другими подобными сосудами посредствомъ глиняной трубки. Растопленная сѣра въ первыхъ сосудахъ вздуваясь переходитъ во вторые сосуды, гдѣ осаждаетъ большую часть своихъ нечистотъ. Потомъ чрезъ отверстіе, въ сихъ сосудахъ сдѣланное, переходитъ въ кадочки наполненныя холодною водою, въ коихъ тотчасъ твердѣетъ.

— Василий Севергин, «Начертаніе технологіи минеральнаго царства...», 1821

В этом последнем виде идея общей материальной основы всех белковых веществ была путеводной звездой Мульдера. В 1838 году он в первый раз выразил ее в конкретной форме, утверждая, что из всех белковых тел, при обработке их разведенными щелочами в высокой температуре, удается получить тело одинаковое по составу, несмотря на различие источников. Это тело Мульдер назвал протеином. Некоторые перемены, происходящие при этой обработке белковых веществ, были известны и до Мульдера, ― между прочим то, что при нейтрализовании щелочного раствора белков кислотой развивается свободный сероводород, имеющий своим источником серу белковой частицы. Таким образом, действием едкого кали казалось возможным отнять у белкового вещества некоторое количество серы. При нейтрализации получается осадок, имеющий характер, общий всем белковым веществам, хотя он в том или другом отношении и отличается от первоначального тела. Эти два обстоятельства ― выделение сероводорода и получение продукта с характером белкового вещества ― дали Мульдеру повод надеяться отнять посредством едкого кали всю серу у белковой частицы. Под влиянием этой мысли Мульдер производил свои изыскания. Присутствие серы в белковом остатке, полученном при нейтрализации, Мульдер определял, основываясь на способности белка или его серы при нагревании с крепким раствором едкого кали в присутствии окиси свинца или серебра образовывать сернистый металл. Если серы в испытуемом таким образом теле мало, то при нагревании образуется черное или только темно-бурое окрашивание жидкости. Белковый остаток, не дававший такой реакции, считался Мульдером несодержащим серы.

— Александр Данилевский, «Исследование состава, физического и химического строения, продуктов распадения белковых веществ и генетических отношений между различными их видами», 1871

Мы видели, что из одиннадцати перечисленных элементов (двенадцатый, кремний, не оказался необходимым) семь элементов золы: фосфор, сера, хлор, калий, кальций, магний и железо, а также азот поступают через корень. <...> Итак, исключив кремнезём из приведенного во второй главе списка элементов золы и заместив его необходимым азотом, получим восемь тел, исчерпывающих список веществ, которые безусловно необходимо доставить корню для питания растения. Четыре из них ― азот, фосфор, сера и хлор ― образуют кислоты; эти кислоты, соединяясь попарно с четырьмя металлами ― калием, кальцием, магнием и железом, образуют четыре соли. Этими четырьмя солями ограничивается вся потребность корня; из них-то и приготовляются те питательные растворы, в которых произведены описанные выше опыты. Самая бесплодная почва, политая этим раствором, делается плодородной в смысле полной пригодности ее для питания растения. Таковы блистательные по своей простоте результаты, к которым привело изучение физиологии корня.

— Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878

Идет процесс переосмысливания химического существа известных элементов и их соединений. В его основе ― коллективное открытие, значение которого мы пока ещё не можем оценить по достоинству. Оно заключается в том, что 13 элементов, расположенных здесь, могут образовывать и образуют гигантские цепи полимерных молекул. Еще недавно считалось, что этим замечательным свойством обладает только углерод, но оказалось, что гомоцепные полимеры (полимеры, молекулы которых составлены из атомов одного и того же элемента) образуют также кремний, бор, фосфор, сера, селен, германий, сурьма, мышьяк, теллур, висмут, олово и полоний. Разницей в молекулярном весе объясняется различие физических свойств у аллотропных модификаций <...> элементов. Так, существует высокомолекулярный и низкомолекулярный бор. Первый ― это мелкие кристаллы, по твердости почти не уступающие алмазу, второй ― мягкий зеленовато-бурый аморфный порошок. То же самое и у фосфора. Молекула белого или желтого фосфора ― мягкого, как воск, светящегося в темноте вещества ― построена всего из четырёх атомов, а красный фосфор ― это уже неорганический полимер. Известны высокомолекулярные и низкомолекулярные модификации серы, причем молекулярный вес полимерной эластичной серы достигает 1 500 000.

— Юлий Черкинский, «Неорганические полимеры», 1965

В том, что головку спички именуют серой, особой ошибки нет: одно из горючих веществ спички ― и в самом деле сера. При высокой температуре она соединяется с кислородом, который отдают окислители, и, разумеется, с кислородом воздуха. Реакция горения не должна идти слишком быстро, и для регулирования хода реакции вводят наполнители ― молотое стекло, железный сурик, цинковые белила. Все перечисленные материалы ― порошки, а головка ― это единое целое. А чтобы она стала единым целым, в состав массы вводят различные клеи.

— Олег Милюков, «Спички», 1967

И фосфорные, и безопасные. Это — сесквисульфидные спички <...>. Они зажигаются при трении о любую поверхность. В состав их головки входит трёхсернистый фосфор P4S3. Он загорается почти так же легко, как и белый фосфор (температуры их воспламенения соответственно 100 и 50° C). Но в отличие от белого фосфора P4S3 не ядовит, а так как температура воспламенения у него выше, то он и не столь огнеопасен. Получают трёхсернистый фосфор сплавлением красного фосфора и серы в атмосфере углекислого газа.

— Борис Горзев, «Что вы знаете и чего не знаете о спичках», 1967

	Серу вытесняет, серой защищается. Интересно происходит взаимодействие галлия с серной кислотой. Оно сопровождается выделением элементарной серы. При этом сера обволакивает поверхность металла, и препятствует его дальнейшему растворению. Если же обмыть металл горячей водой, реакция возобновится и будет идти до тех пор, пока на галлии не нарастет новая «шкура» из серы.
	— Борис Горзев, «Что вы знаете и чего не знаете о галлии и его соединениях», 1970

	Серу вытесняет, серой защищается. Интересно происходит взаимодействие галлия с серной кислотой. Оно сопровождается выделением элементарной серы. При этом сера обволакивает поверхность металла, и препятствует его дальнейшему растворению. Если же обмыть металл горячей водой, реакция возобновится и будет идти до тех пор, пока на галлии не нарастет новая «шкура» из серы.
	— Борис Горзев, «Что вы знаете и чего не знаете о галлии и его соединениях», 1970

На северо-западе США есть «Долина Духов», названная так индейцами потому, что все произрастающие в ней растения ядовиты для человека и животных. Белые поселенцы, с пренебрежением отнесшиеся к этой легенде, тяжело заболели. Лишь потом выяснилось: в почве долины повышенное содержание селена, который, будучи близок по химическим свойствам к сере, усваивается растениями, причем получаются белки, содержащие селен вместо серы. Такая замена не влияет или мало влияет на произрастание растений, но вызывает серьезные заболевания животных и человека, использовавших эти растения в пищу.

— Виктор Комаров, «Геологические парадоксы», 1976

Умение жить в «чужих» условиях для кристаллов является почти правилом. Если для перевода пара или жидкости в чужие области существования приходится прибегать к различным ухищрениям, то кристалл, напротив, почти никогда не удается заставить остаться в границах, отведенных ему природой. Перегревы и переохлаждения кристаллов объясняются трудностью преобразования одного порядка в другой в условиях крайней тесноты. Жёлтая сера должна при 95,5°С превращаться в красную. При более или менее быстром нагревании мы «проскочим» эту точку превращения и доведём температуру до точки плавления серы 113°С. Истинную температуру превращения проще всего обнаружить при соприкосновении кристалликов. Если их тесно наложить один на другой и поддерживать температуру 96°С, то желтый будет съеден красным, а при 95° С желтый поглотит красный. В отличие от перехода «кристалл ― жидкость» превращения «кристалл ― кристалл» задерживаются обычно как при переохлаждении, так и при перегреве.

— Александр Китайгородский, Лев Ландау, «Физика для всех. Молекулы», 1978

Зато, как в Дантовом аде, на Ио — изобилие серы, и она играет здесь множество разных ролей. Б. Смит подсчитал, что, начиная от поверхности и до глубины не более 1 км, сера и её двуокись на Ио в основном находятся в состоянии твердого тела. По мере роста глубины с двуокисью происходит фазовое превращение и она становится жидкостью, а свободная сера остается по-прежнему твердой. Затем на глубине около двух километров сера тоже становится жидкой. Вот это и может объяснить появление эскарпов. Край, обрыв эскарпов ― это то место, где находящимся под давлением веществам легче всего вырваться на свободу. Представьте себе артезианский колодец, в котором вместо воды сера и ее двуокись. Найдя подходящую трещину или расселину, они не преминут выбраться на белый свет. Так что застывшие потоки серы из недр вполне могут дать уступы. Но каковы они сами, эти потоки? Освободившись от давления верхних слоев коры, смесь серы и газов бурно вскипает и пузырится. «Шампанское сатаны» резко расширяется: каждая единица жидкости образует пары, в пять тысяч раз превышающие ее собственный объем. Жидкая сера легче, чем твердая (серная «льдина» немедленно ныряет под поверхность расплава). Если газы и кристаллизующаяся в это время сера соприкасаются друг с другом, то смесь твердых и жидких веществ будет расширяться, пока на поверхности ее давление не сравняется с внешним. А давление атмосферы на Ио очень низкое (около 10 − 7 бар), и скорость истечения газов из недр должна быть весьма внушительной (350 м/ с). Роль пробок, не выпускающих серу на поверхность, может играть снег, естественно, не из воды, а из серы, без которой, разумеется, здесь шагу не ступить.

— Борис Силкин, «Странный мир Ио», 1982

...глубинный серный фонтан может выбросить из расселины заграждающий ему путь слой снега на расстояние примерно в 70 км. Ну, а уж ближайшие к ней десятки километров должны быть просто засыпаны этим странным на наш взгляд «снегом». И всё это не просто умозрительные предположения — нет, на «вояджеровских» снимках отчетливо различимы и эскарпы, и сопутствующие им яркие и тёмные потоки всех описанных выше форм и очертаний, и области, засыпанные слоями «сернистокислого» снега.

— Борис Силкин, «Странный мир Ио», 1982

Особенно страстным последователем алхимиков был шведский романист и драматург Август Стриндберг (1849-1912), проводивший любительские эксперименты, чтобы, кроме прочего, получить золото. <...> Вершиной поиска золота, осуществленных Стриндбергом, стало получение пирита, известного как «кошачье золото» и «золото дураков», из железа и серы. Он считал это золото настоящим. Эксцентричный писатель, увлекшийся бестолковыми идеями, хотел войти в историю не как литератор, а как естествоиспытатель.

— Ральф Дутли, «Золото грёз. Культурологическое исследование благословенного и проклятого металла», 2004

По-видимому, именно такая картина имела место и при землетрясении, которое погубило города Содом и Гоморра. «И посмотрел (Авраам) к Содому и Гоморре, и на все пространство окрестности, и увидел: вот дым поднимается с земли, как дым из печи». «И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба…» На самом деле сера с неба не падает, никто такого никогда не видел. То, что обычно называют запахом серы, ― это запах сероводорода. Сероводородных источников там много. А при землетрясении выбросы газов, в первую очередь горючего метана и сероводорода, очень усиливаются. Так что могло быть землетрясение и гигантский пожар горевших газов с запахом серы. Ну а что касается адского запаха серы, внезапного пламени, охватившего оба города, то тут тоже нет ничего сверхъестественного, это тоже результат землетрясения. В наше время, в 1927 году, во время знаменитого Ялтинского землетрясения, свидетели отмечают, что море горело и стоял запах серы. Но горело не море, просто выбросы метана из глубинных трещин привели к тому, что, во-первых, появилось огромное количество сероводорода и был запах серы. А во-вторых, метан, горючий газ, моментально воспламенился, и тоже возник гигантский пожар, причем казалось, что горело море. Поэтому изложенная в Библии картина гибели Содома и Гоморры абсолютно укладывается в геологическое описание.

— Александр Городницкий, «Тайны и мифы науки», 2014

Поэтому изложенная в Библии картина гибели Содома и Гоморры абсолютно укладывается в геологическое описание. Есть, однако, и другое мнение. Как считает доктор геолого-минералогических наук Марк Леонидович Верба, «сера дождём» может служить диагностическим признаком специфического вулканического сольфатарного извержения. Для сольфатарных извержений характерны внезапность и непродолжительность. При этом температура перегретого пара, извергающегося из сольфатара, достигает 300 градусов по Цельсию. Людей, оказавшихся в зоне такого извержения, подстерегают сразу две опасности: они должны спасаться от струй горячего дождя и от облаков ядовитых газов. Видимо, поэтому ангелы советовали Лоту «спасаться на гору», куда не достанут струи горячей воды и ядовитые газы. Вероятно, именно поэтому семья Лота убегала не по равнине, где можно было бежать хотя бы на юг, от проклятого места, как можно быстрее и как можно дальше. А они все-таки полезли на гору.

— Александр Городницкий, «Тайны и мифы науки», 2014

Сера в философской и религиозной прозе

Мы называем серою жёлто-палевое тело, которое при горении выделяет удушливый газ едкого запаха (сернистый ангидрид), которое, соединяясь с ртутью, даёт красное тело (киноварь) и т. д. , и относим каждый частичный феномен ко всякому комплексу феноменов. Если бы кошка могла философствовать, она бы также отличала мышь от шума или маленького серого пятна в движении, привлекшего ее внимание. Таким образом вещь есть образование интеллекта (комплекс представлений или научное понятие)».

— Любовь Аксельрод (Ортодокс), «Критика теории чистого опыта», 1922

Сера в публицистике и мемуарах

	Солнце взошло над землею, и Лот пришел в Сигор. И пролил Господь на Содом и Гоморру дождем серу и огонь от Господа с неба, и ниспроверг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и все произрастания земли. Жена же Лотова оглянулась позади его, и стала соляным столпом.
	— Ветхий Завет, Бытие : Первая книга Моисеева, Глава 19: 23-26

Не доехав до Дмитриевска верст с шесть, при самой дороге находятся три горы, Уши называемые. Они нарочито отдалены от хребта волжских гор, и вышиною своею ни мало волжским горам не уступают. Первая от них совсем отделена, и ближе к Волге подвинулась. Другие две между собою смежны, и от первой отстоят сажен сот на пять. Весь их кряж составляет белый сухой кварц, который от воздушных действий местами в мелкий песок претворился. Куски сего камня, будучи друг об друга тёрты, испускают сильный серный запах.

— Иван Лепёхин, «Дневные записки», 1768

	С 25 января чувствительно, что подаемся к югу: в воздухе все теплее и теплее. Ход так же хорош; к ночи полагают пройти мимо островка Клеопатра, а к восьми часам утра увидеть другой островок, Сульфур, с курящимся пиком, от которого, говорят, далеко по морю разносится запах серы.
	— Иван Гончаров, Фрегат «Паллада», 1855

	Что касается до моего нездоровья, то оно прошло. Теперь я принимаю по совету одного молодого доктора простые серные порошки (серный цвет), а потом заведу питьё: millefolium, тысячелистник, поутру и ввечеру. Говорят, если употреблять это питьё постоянно, хоть с полгода, то польза будет от него огромная. Согласитесь, что это самое невинное средство.
	— Иван Аксаков, Письма к родным, 1849-1856

Приехал Огранович со съемкою в Гилян. Это последнее место находится в трех часах от горы Шиневыр. Курды ему рассказывали, ― а в последствии подтвердили это и старшины в Мендели, что на вершине этой горы есть вечные огни, в месте, называемом Агыр-бедж ― (огонь горит). В нескольких местах пламя вышиною в поларшина и снизу видны ясно ― ночью, а днем слабо и с беловатым дымом. Огни эти выходят также на всех покатостях. Запах серный. Курды считают и место и огонь священными. Говорят, что украденная овца никогда на этих огнях не изжарится; а скорее сгорит; платье же вора на них не сгорает…

— Егор Чириков, «Путевой журнал», 1852

Надо заметить, что в Сузунском заводе много десятков тысяч сернистых руд обрабатывают в пожогах, так что в это время отделяется большое количество сернистой кислоты и нередко по всему селению пахнет тухлыми яйцами, а возгонная сера тонким желтоватым налетом садится поблизости пожогов, что в особенности заметно на дождевых лужах. От таких сернистых отделений поблизости завода не живут куры и пропадают вместе с некоторыми злаками, растущими в огородах. Вся медная посуда и серебряные вещи чернеют до того, что их трудно отчистить; по этому случаю пожоги по возможности делаются осенью и зимою.

— Александр Черкасов, «На Алтае: Записки городского головы», 1884

	На обратном пути я заметил с лодки скрывавшийся за Липари остров. Лодочник назвал его «Салина». На этом-то острове и выделывают мальвазию. Мне захотелось выпить на месте бутылку этого знаменитого вина. Оно похоже на сироп из серы. Это подлинное вино вулканов, густое, сладкое, золотистое и настолько насыщенное серою, что вкус её остается у вас во рту до самого вечера. Вино сатаны.
	— Ги де Мопассан, «Сицилия» (Из цикла «Бродячая жизнь»), перевод Г.Рачинского, 1890

Наконец нам удается разглядеть какие-то жалкие низенькие постройки. Там находятся копи. В этой местности их, кажется, насчитывают более тысячи. При входе в ограду одной из копей нам прежде всего бросается в глаза странный холмик, сероватый и дымящийся. Это и есть серный источник, созданный трудом человека. Вот как добывают серу. Выходя из копей, она черновата, смешана с землей, с известняком и прочими породами. Она представляет собою нечто вроде камня, твердого и ломкого. Как только эти камни доставлены из штольни, их складывают в высокую кучу, которую затем поджигают изнутри. И вот медленный, непрерывный и глубокий пожар в течение целых недель пожирает центр этой искусственной горы, выделяя из нее чистую серу, которая плавится и стекает, как вода, по маленькому каналу. Полученный таким образом продукт снова обрабатывают в чанах, где он кипит и окончательно очищается. Копи, из которых добывают серу, похожи на любые другие копи. По узкой лестнице с огромными неровными ступенями вы спускаетесь в штольни, вырытые в сплошном слое серы. Этажи, расположенные одни над другими, соединены широкими отверстиями, подающими воздух в самые глубокие из них. И все же в конце спуска вы задыхаетесь от удушливых серных испарений и страшной, как в бане, жары, от которой бьется сердце и кожа покрывается испариной. Время от времени вам попадается навстречу партия взбирающихся по крутой лестнице детей, нагруженных корзинами. Надрываясь под тяжестью ноши, несчастные мальчуганы хрипят и задыхаются. Им по десяти — двенадцати лет, и они проделывают это ужасное путешествие по пятнадцати раз в день, и платят им одно су за каждый подъем. Они низкорослые, худые, желтые, с огромными блестящими глазами, с худыми лицами и тонкими губами, открывающими зубы, блестящие, как их глаза. Эта возмутительная эксплуатация детей — одно из самых тягостных зрелищ, какое только можно видеть. Но на другом берегу острова, или, вернее сказать, в нескольких часах езды от берега, можно наблюдать такое изумительное явление природы, что, увидев его, вы забываете о ядовитых копях, где убивают детей. Я говорю о Вулькано, этом фантастическом серном цветке, распустившемся среди открытого моря.

— Ги де Мопассан, «Сицилия» (Из цикла «Бродячая жизнь»), перевод Г.Рачинского, 1890

Но вот мы в глубине плоской бухты, прямо против дымящегося кратера. У его подножия стоит дом, в котором живет один англичанин; в эту минуту он, по-видимому, спит, иначе я не имел бы возможности взобраться на вулкан, эксплуатируемый этим промышленником; но он спит, и я прохожу обширным огородом, затем миную небольшой виноградник, принадлежащий англичанину, и наконец целую рощу цветущего испанского дрока. Кажется, что огромный желтый шарф обмотан вокруг конуса горы, вершина которой тоже желтая, ослепительно желтая под яркими лучами солнца. Я подымаюсь по узкой тропинке, которая извивается по пеплу и лаве, поворачивает то вправо, то влево и возвращается назад, крутая, скользкая и твердая. Местами вы видите окаменевший каскад серы, который излился из расселины, подобно водопадам, низвергающимся в швейцарских горах. Это похоже на ручей из феерии, на застывший свет, на поток солнечных лучей. Наконец я добираюсь до вершины — до широкой площадки, окружающей большой кратер. Земля дрожит, и передо мной из отверстия величиной с человеческую голову неистово вырывается огромный фонтан пламени и пара, а с краев этого отверстия стекает жидкая сера, позолоченная огнем. Она образует вокруг этого фантастического источника желтое, быстро затвердевающее озеро. Дальше другие расселины также извергают белый пар, подымающийся тяжелыми клубами в синем воздухе. Я не без страха ступаю по горячему пеплу и лаве и дохожу до самого края большого кратера. Трудно представить себе зрелище более неожиданное и поражающее. На дне огромной чаши, называемой «фосса», шириною в пятьсот метров и около двухсот глубиною, штук десять гигантских расселин и широких круглых отверстий изрыгают огонь, дым и серу со страшным шумом кипящих котлов. Спускаюсь по склону этой пропасти и прохожу у самого края разъяренных пастей вулкана. Все желто вокруг меня, у моих ног и надо мною, ослепительно, умопомрачительно желто. Все желто: почва, высокие стены кратера и самое небо. Желтое солнце льет в клокочущую бездну пылающий свет, который в соединении с жаром этой серной чаши причиняет боль, словно ожог. И видишь, как кипит текущая желтая жидкость, видишь, как расцветают причудливые кристаллы, как пенятся кислоты ярких и странных оттенков на раскаленных губах очагов. Англичанин, почивающий в эту минуту у подножия горы, собирает, эксплуатирует и продает эти кислоты, эти жидкости, все то, что изрыгает кратер; ведь все это, по-видимому, стоит денег, и больших денег. Я медленно возвращаюсь, с трудом переводя дух, запыхавшись, чувствуя удушье от невыносимого дыхания вулкана, и, вскоре достигнув вершины конуса, вижу все Липарские острова, рассыпанные, как бусинки, вдоль берега.

— Ги де Мопассан, «Сицилия» (Из цикла «Бродячая жизнь»), перевод Г.Рачинского, 1890

Дышать было нечем. К страшной жаре и сухости воздуха, действовавшим разрушительно на все жизненные отправления, присоединялось еще заражение атмосферы вследствие примеси окиси углерода, что мало-по-малу начало происходить. В ушах раздавался внутренний звон, подобный погребальному, сердца усиленно бились… и всюду этот страшный, удушающий запах серы! В то же время почти непрерывно низвергался огненный дождь падающих звезд, громадное большинство которых впрочем не достигало почвы, хотя многие из них взрывались подобно бомбам, ударяли в крыши домов и пробивали их насквозь, производя пожары во многих местах.

— Камиль Фламмарион, «Конец мира», 1894

Помню <про> щипцы я спрашивал, ― что такое?» , мне отвечали: ― это щипцы для сальных свечей, снимают нагар». Щипцы очень хорошо помню, вид их вроде ножниц с кубиком на конце, а сальных свечей в хороших домах уже не было, свечи были уже стеариновые. Ещё помню серники, спички с красной головкой на жёлтом: красные, это фосфор для зажигания, желтое сера для разжигания. Чиркнешь во мраке по стене головкой, останется светлая полоса, а на стене в это время загорается сера мало светящим голубым огоньком и если не отвернетесь от него, так ужасно в нос шибанет, что долго в себя не придёшь.

— Михаил Пришвин, «Дневники», 1928

В самом начале XVII в. переведён был на русский язык «Устав ратных, пушечных и других дел», из которого русские люди хотели узнать для Себя полезное. Интересно отметить, что против иностранных названий веществ часто проставлялось русское, известное на Руси и до перевода «Устава»: глорит ― текучая сера, перепущенная селитра и сера горючая. Сульфур ― сера горючая живая. Витриолум альбум ― белый купорос, орименит ― белый мышьяк, аква фортис ― водка крепкая, или золоторазводная, антимониум ― сурьма, петролеум ― нефть и т. д. Оказывается, Русь давно знала эти вещества, только под другими названиями. До нас дошло много рецептов, как делать чернила, как делать порох и другие горючие вещества. Вот, например, рецепт горючего вещества: «Возьми немного антимониума, сиречь серебряную сурьму, да фунт серы простой, да 3 фунта серы горючей, да фунт селитры, да фунт уголья».

— Александр Арбузов, Краткий очерк развития органической химии в России, 1948

Учитывая, что энергетика является основным потребителем топлива, надо основательно заняться ядерной энергетикой с размещением атомных электростанций прежде всего в европейской части СССР, где без них не решим проблему энергоснабжения этого региона; необходимо электростанциям, которые мы строим в европейской части страны на мазуте, поставлять мазут с примесью серы не более 2%, а сейчас творится безобразие. Поставляется высокосернистый мазут, который при сжигании изнашивает оборудование электростанции и приводит к большой загазованности сернистыми газами окружающей среды.

— Пётр Непорожный, Дневник, 16 марта 1959

Недавно в интернете появился материал о том, что на дне Красного моря египетские археологи нашли остатки войска фараона, преследовавшего евреев, ― колесницы, доспехи и несколько сотен скелетов. Все подтвердилось! Анализируя библейские тексты, я пришел к выводу, что причиной гибели войска было цунами. А, например, Содом и Гоморра погибли из-за взрыва метана. В Библии все описано точно — в том числе запах серы, поскольку выделялся сероводород.

— Александр Городницкий, «Я был как два разных человека – крамольный поэт и благонравный советский инженер», 2015

Чтобы воспрепятствовать проведению занятий, левые студенты прибегли к испытанному средству — химической обструкции. Для этого использовались разнообразные вещества во всех трёх состояних — жидком, твёрдом и газообразном. Сначала в учебных заведениях зажигали куски серы, бросали склянки с сероводородом. Затем перешли к жидким какодилу и изонитрилу. Эти последние сложны в изготовлении, так что, повидимому, у обструкционистов были не только свои химики, но и свои лаборатории. Как действовали вещества, которые использовали забастовщики? Газеты писали, что поначалу препятствие для лекций создавал только едкий запах. Впрочем, и сернистый газ, образующийся при горении серы, и сероводород ядовиты.:746-747

— Яна Седова, «Октябрический режим», 2017

Сера в беллетристике и художественной прозе

Чувствуя, что мое тело находится в странном, непонятном для меня положении, я стал рассуждать о том, что такое теперь делаю. Ощупью и соображением разных обстоятельств я скоро приобрел достоверность, что уже не лечу, а вишу горизонтально: полы моего сюртука задели за острый рог скалы, торчащей из стен жерла, и удержали дальнейшее мое падение. Судите ж сами о чувствах, растерзавших мою душу в ту минуту!.. Я заплакал. «Итак, мне суждено было висеть горизонтально!.. ― подумал я, схватясь с отчаянием за волосы. ― Я должен медленно душиться в этом жарком, мрачном, пресыщенном серою воздухе; задохнуться, прокоптиться в дымной трубе Этны, как окорок, высушиться, как треска, и при первом извержении быть сожженным и выдутым сквозь пасть вулкана на землю, как табачная зола из выкуренной трубки сквозь длинный турецкий чубук!..

— Осип Сенковский, «Сентиментальное путешествие на гору Этну», 1833

А на той стороне, прямо пред глазами бушевало, ревело и свистало целое море сплошного огня. Забор давно уже рухнул. Железо плавилось потоками и клокотало, как в калильной печи, раздражая глаз невыносимо ярким светом. Тут же горели купорос и сера, которая светилась переливами великолепного зеленого и голубого огня. В воздухе поднялась целая буря. Сильный и порывистый морской ветер гнал потоки пламени прямо на громадное здание министерства внутренних дел.

— Всеволод Крестовский, «Панургово стадо», 1869

	От Peзины до Обсерватории я шел пешком; затем по фуникулярной железной дороге взобрался на вершину и затем, сопровождаемый двумя гидами, всходил на самый кратер. Везувий в настоящую минуту не совсем покоен, и восхождение это, по обилию серных испарений, мешающих свободно дышать, довольно трудно, но зато зрелище кратера адски величественно, и я рад, что видел его.
	— Пётр Чайковский, из письма Н.Ф. фон-Мекк, 1881

Грозный Аллах призвал пред лицо своё сатану. — Проклятый однажды, будь проклят снова! Ты принимаешь вид моих ангелов, чтоб выдавать зло за добро! Так я отмечу тебя своим гневом. И Аллах ударил молнией в коленопреклонённого сатану, — и от молнии смрад горящей серы проник всё тело сатаны. — Пусть этот смрад будет моим новым проклятием! — сказал Аллах. — По этому смраду тебя узнает всякий живущий на земле, и будет бежать от тебя. Снова настала ночь. И снова Таис, раздетая, сидя в постели, пьяная от аромата цветов, от пенья соловья, глядела в открытое окно на звёзды и думала: «Что там? За ними? Как бы я хотела улететь туда». И вдруг соловей замолк, вспорхнул и улетел, и умер в воздухе аромат цветов, и воздух наполнился удушливым запахом гари и серы. В окне показался прекрасный юноша. — Ты? — кинулась к нему Таис, но отступила: — Какой ужас! Каким смрадом дышит твоё тело! Уйди! — Я вновь унесу тебя за звёзды, красавица! — молил дьявол. Но Таис отвечала: — Уйди! Мне кажется, что ты волочишь меня по омерзительной грязи! Уйди! Я задыхаюсь вблизи тебя!

— Влас Дорошевич, Как дьявол стал пахнуть серой, 1905

С тех пор, как мы оставили лошадей и пошли пешком, начались наши мытарства. Дорога все круче поднималась в гору, куски лавы выкатывались из-под ног, мы падали, поднимались и снова падали… Почти совсем стемнело. Кругом — ни кустика, ни травинки; одна черная, сухая, шуршащая под ногой лава. А впереди, по-прежнему недосягаемо высоко, курилась верхушка Везувия, четко вырисовываясь своими иззубренными краями на фоне неба. Казалось, не будет конца этому восхождению. Мы изнемогали от усталости. Временами попадались расщелины, из которых тянуло серным паром. Я вложил руку в одну из таких расщелин. Внутри было тепло и влажно.

— Александр Беляев, «Восхождение на Везувий», 1913

Но подъем с ношей шел не так скоро, как спуск, и только через час они были наверху. Оглянувшись назад, они убедились, что их поспешность была вполне своевременна: со дна кратера поднимался топкий столб желтоватого дыма, в воздухе запахло серой и хлором. Содрогание стенок кратера уже настолько усилилось, что ощущалось под ногами. Нужно было торопиться, потому что с минуты на минуту извержение могло начаться взрывом лавовой пробки, закупорившей жерло кратера. <...> Ворчун был окутан густыми черными тучами, которые спускались все ниже по склону и вместе с тем расползались во все стороны. Чувствовался заметный запах серы и хлора. Тучи клубились, освещались яркими молниями, а грохот, вырывавшийся из недр вулкана, сливался с раскатами грома.

— Владимир Обручев, «Плутония», 1924

Спуск продолжался полчаса и привел на дно кратера, которое представляло площадку с засохшей, растрескавшейся чёрной грязью, прежде, очевидно, покрытой водой исчезнувшего озерка. За площадкой круто поднималась противоположная стена, густо покрытая белыми, желтыми и красными налетами и натёками. В желтых налетах нетрудно было узнать самородную серу в виде мелких и крупных кристаллов, сидевших в пустотах лавы или покрывавших ее поверхность нетолстым слоем. Вынув охотничьи ножи, путешественники принялись соскабливать налеты и отделять более крупные кристаллы, складывая добычу в свои заплечные мешки. Когда последние были наполнены, оказалось, что в каждый поместилось около шестнадцати килограммов. ― Шестнадцать килограммов серы дают свыше одиннадцати тысяч литров сернистого газа, ― заметил Каштанов, ― а шестьдесят четыре ― почти сорок пять тысяч литров. Я думаю, что этого достаточно для муравейника. ― Больше мы не можем унести, ― сказал Папочкин. ― У нас есть еще ружья и некоторые запасы, а тащить это все на себе придется два дня.

— Владимир Обручев, «Плутония», 1924

― Не помешает ли это обилие отверстий нашему плану? ― спросил Макшеев. ― Если движение воздуха по муравейнику будет слишком свободно, сернистый газ начнет быстро выходить и не окажет должного действия. ― Сернистый газ тяжелее воздуха и только постепенно вытеснит последний, ― ответил Каштанов. ― Кроме того, важные части муравейника ― склады личинок, куколок, яиц, запасы пищи, ― вероятно, находятся в глубине, может быть в камерах, вырытых в почве. Сернистый газ пойдет сначала в эти более глубокие части, а потом уже начнет распространяться в верхние этажи. Впрочем, часть отверстий можно будет заткнуть, если мы увидим, что тяга слишком сильная. ― А не заложить ли горящую серу в верхние отверстия? ― Это может вызвать пожар всего муравейника. У нас ведь нет никаких несгораемых подстилок ― жаровен, сковород, что ли, и серу пришлось бы класть прямо на сухое дерево.

— Владимир Обручев, «Плутония», 1924

Золото у нас, поди-ка, полосовое, полосами в земле лежит и крепко в тех полосах заковано. Посвободнее маленько только в жилках, кои те полосы пересекают. Наши старики, как потом научились эти поперечные жилки выковыривать, приметку оставили: «В которой жилке турмалин блестит либо зеленая глинка роговицей отливает, там золота не жди. А вот когда серой припахивает либо игольчатник ― руда пойдет, айконитом-то которую зовут, там, может статься, комышек готовенького золота и найдешь».

— Павел Бажов, «Золотые дайки», 1945

	Он не был особенно ярко-синеглазым. Синева его глаз казалась несколько выцветшей, и лишь изредка в ней вспыхивали дьявольские огоньки горящей серы, что придавало его умному лицу нечто сатанинское. Это он пустил в ход словечко «гофманиада», которым определялось каждое невероятное происшествие, свидетелем или даже участником коего мы были.
	— Валентин Катаев, «Алмазный мой венец», 1977

	― Сегодня это не мой принцип. И вообще, Лоткова, сняла бы ты деревянный оберег! ― загадочно отвечал Шурасик. Катя с удивлением посмотрела на него. ― Он хороший! ― сказала она. ― Сера тоже была хороша, пока ее случайно не положили в одной комнате с селитрой. А тут постучали в дверь, и вошел сосед с мешком угля и факелом. Именно так был изобретен порох, ― заметил Шурасик.
	— Дмитрий Емец, «Таня Гроттер и колодец Посейдона», 2004

Далеко на юго-востоке оторвалась от пепельного горизонта черная точка, одновременно с той стороны дохнул суховей и нанесло легкий запах серы. — Теперь чую, — сказала Александра, — но, в общем, терпимо. — Это состав еще во-он где, а подойдет близко — хочь бежьмя бежи! — возразил Дяцюк. — Его часа два будут сдавать-принимать — нанюхаемся до поросячьего обмороку! — И как те люди живут, что с серой работают? — простодушно спросила Александра. Дяцюк взглянул на нее исподлобья. С отвращением потянул носом крепчающий с каждым порывом суховея запах серы. — Недолго.

— Вацлав Михальский, «Прощеное воскресенье», 2009

Сера в стихах

	Я несся в ад, и несся быстро так, Держась рукой за крылья Люцифера, Что не видал, как вдруг исчезнул мрак, И предо мной разверзлася пещера, За ней другая, третья… целый ряд. Метнулась в нос струей зловонной сера...
	— Дмитрий Минаев, «Ад», 1862

И ― ждавшие сего часа, и дня, И месяца, и года ― устремились Четыре ангела, чтоб третью часть Людей убить. И было две тьмы тем, ― Сие число я слышал, ― с ними войска. То были всадники в горящих бронях, Имевших цвет огня, и гиацинта, И серы. Кони ж с львиной головой. Из пасти их огонь, и дым, и сера Клубами исходили, а хвосты Кончались змеями, ― и гибли люди От змей и дыма, пламени и серы, ― И треть из них сим образом погибла.

— Аполлон Майков, «Из Апокалипсиса», 1868

	Глубо́ко тонут ноги в тёплом пепле, И ослепительно, как будто солнцем Озарена, желтеет сера. К бездне Я подошёл и в кратер заглянул: Горячий пар клубами вырывался… Послышались тяжелые удары, Подземный гром и гул, и клокотанье… Сверкнул огонь!..
	— Дмитрий Мережковский, «Везувий», 1891

	Всему есть время, и всему есть мера: Для папирос ― табак, для спичек ― сера, Для вожделения ― девица, Для насыщенья ― чечевица!
	— Николай Олейников, «На выздоровление Генриха», 1932

См. также

• Серная кислота
• Олеум
• Купоросное масло
• Железный купорос
• Сернистый газ
• Сероводород
• Серный дождь
• Селен
• Теллур
• Жупел
• Вулькано
• Ушная сера
• Металлы
• Химия