Хмель

Хмель (лат. Húmulus) — вьющиеся многолетние и однолетние травянистые растения из семейства коноплёвых (латин. Cannabaceae). Род хмель включает в себя всего два вида: многолетний хмель обыкновенный и однолетний хмель японский. Несмотря на относительную бедность видового состава, хмель — очень распространённое, популярное и известное растение, вошедшее во многие языки в качестве нарицательного. Подобно дурману или белене, словом «хмель» чаще называют не само растение, а состояние человека с замутнённым сознанием, будь оно вызвано алкоголем или каким-то иным воздействием на организм.

Хмель обыкновенный (женские соцветия)

Издавна и очень широко хмель применяется в медицине и пищевой промышленности, прежде всего — в пивоварении, а также при создании рецептуры крепких алкогольных напитков. Среди лекарственных препаратов, содержащих хмель, можно назвать такие широко распространённые средства как валокордин, ново-пассит и уролесан.

Хмель в прозе

	А в пивоварнюю поварню, на пиво, и на брагу, и на кислые шти, солоду, и муки, и хмелю отдати; то б было все в писме, и смерено, и в счёте. А коли пиво затирают, — ячное, или овсяное, или ржаное, или хмель парят, и у квашня, и у сливная дозирати самому, всё было бережно и чисто, и не разкрадено, и неизпрокужено, и за посмех не выпито.
	— Домострой, «Тому же пивовареной наказ: и как пиво варити и как мёд сытити, и вино курити»

Взяти солоду ячнаго четверток, да ржанаго солоду полмеры, или овсяные муки полмеры, да затерти по обычаю, да гороховыя муки четверик туто же добро понеже чахоту от солоду отнимает, и мозгл отгоняет, а кому будет пивца… повеселие, ино как сусло слуется дают вина в сусло полведра, по числу смотря, и в то врямя в сусле вино прокиснет в пиве незнает будет, и кою пору укроика пиво варит, ино в ту пору и хмель бы был готов и хмель положити в катцу мокров (?) горячево кипятка, поливати на хмель ковша по два, и закутывать рогожкою на крепко, ино… хмель преет, а как пиво наж… укрои плотно, чтоб дух не выходил.

— Домострой, «Книги во весь год как в стол ествы подавать»

Вот-таки недавно был пример: Федька хмелёвщик бил челом на суздальца Фомку лапотника. Видите в чём стала притча судебная: Федька продал ему лукошко хмеля в полную меру, с насыпом и договорился он взять за то лаптями; Федька же договорился отдать ему лаптями добрыми с перешивкою с двойным оборотом и за лапти взять хмелем. Вот и тот и другой с умыслу, что ли, или так, опростоволосились, о лукошке-то и забыли договориться. Федька-то новгородским мерять начал, а тот суздальским… Ведь у нас на Руси, слава Господу, язык один и вера одна, да мера не одинакова…

— Николай Полевой, «Клятва при гробе Господнем», 1832

...смиренные братья аббатства Фалкенаусского, основанного близ берегов Эмбаха первым епископом дерптским, Германом, накормили язями итальянского прелата, присланного от папы для исследования нужд монастырских, напоили monsignore-пивом, в котором вместо хмеля был положен багульник. Вдобавок они свели его в жарко натопленную комнату, в которой ― о ужас! ― поддавали беспрестанно водою на горячие камни, секли себя немилосердно пуками лоз и, наконец, окачивались холодною, из прорубей, водою. Вследствие несварения желудка своего от язей и пива с багульником прелат заключил, что монастырь крайне беден...

— Иван Лажечников, «Последний Новик», 1833

Вадим стоял под густою липой, и упоительный запах разливался вокруг его головы, и чувства, окаменевшие от сильного напряжения души, растаяли постепенно, — и отвергнутый людьми, был готов кинуться в объятия природы; она одна могла бы утолить его пламенную жажду и, дав ему другую душу или новую наружность, поправить свою жестокую ошибку. Вадим с непонятным спокойствием рассматривал речные травы и густой хмель, который яркими, зелёными кудрями висел с глинистого берега.

— Михаил Лермонтов, «Вадим», 1834

	Пой, министрель! славь Елену! Министрель запел лей Елене, вместо вызова: Кто в истомлении, в восторге сердца, Елены не видав, осмелится промолвить, Что видел божество любви и красоты, Кисть хмеля принял тот за грозд пурпурный И хладную луну за пламенное солнце...
	— Александр Вельтман, «Радой», 1839

Нивы волновались, точно море, во рвах пестрели красненькие и жёлтенькие полевые цветочки, по изгородям вился дикий хмель и цветущий вьюнок. А вечером высоко взошла круглая ясная луна, а с лугов понёсся сладкий аромат свежего сена! — Это не забудется никогда! — Как чудно здесь осенью! — снова говорила девочка, и свод небесный вдруг стал вдвое выше и синее. Леса запестрели красными, жёлтыми и ещё зелёными листьями. Охотничьи собаки вырвались на волю! Целые стаи дичи с криком полетели над курганами, где лежат старые камни, обросшие ежевикой. На тёмно-синем море забелели паруса, а старухи, девушки и дети чистили хмель и бросали его в большие чаны.

— Ганс Христиан Андерсен, «Бузинная матушка», 1844

Недавно расчищенная дорожка скоро вывела нас из липовой рощи; мы вошли в огород. Между старыми яблонями и разросшимися кустами крыжовника пестрели круглые бледно-зелёные кочаны капусты; хмель винтами обвивал высокие тычинки; тесно торчали на грядах бурые прутья, перепутанные засохшим горохом; большие плоские тыквы словно валялись на земле; огурцы желтели из-под запылённых угловатых листьев; вдоль плетня качалась высокая крапива...

— Иван Тургенев, «Ермолай и мельничиха» (из цикла «Записки охотника»), 1847

	Малорусская поэзия богата изобразительными описаниями времени, пространства, а также и отрицательного понятия «никогда». Так, ростом хмеля определяется время войны со шведами: «Да ещё хмель да ещё зелёненький на тычинке не вился, а уже Палей под Полтавою со Шведом побился. Да ещё хмель да ещё зелёненький головок не похилил, а уже Палей под Полтавою и Шведов побил»...
	— Фёдор Буслаев, «Об эпических выражениях украинской поэзии», 1850

На сорок вёрст протяжения, от города Бугуруслана до казённого селения Красный Яр, оба берега его были не заселены. Что за угодье, что за приволье было тогда на этих берегах! Вода такая чистая, что даже в омутах, сажени в две глубиною, можно было видеть на дне брошенную медную денежку! Местами росла густая урема из берёзы, осины, рябины, калины, черёмухи и чернотала, вся переплетённая зелёными гирляндами хмеля и обвешанная па́левыми кистями его шишек...

— Сергей Аксаков, «Детские годы Багрова-внука, служащие продолжением семейной хроники», 1858

	Художник насвистывал что твой чёрный скворец, и мастер был работать! Пивную кружку его украшала ветка хмеля, — он вообще знал толк в украшениях. Весь его багаж заключался в палитре с красками.
	— Ганс Христиан Андерсен, «Двенадцать пассажиров», 1861

Отец с дочерью расстались; она переехала со своею служанкою в старую усадьбу, где родилась и выросла, где жила и умерла её кроткая, благочестивая мать, обретшая покой в склепе старой усадебной церкви. В усадьбе жил только старый пастух, — вот и вся дворня. В комнатах насела паутина, покрытая чёрным слоем пыли, сад совсем заглох; между деревьями и кустами повисли густые сети хмеля и вьюнка; белена и крапива разрослись на славу.

— Ганс Христиан Андерсен, «Предки птичницы Греты», 1869

Хотелось бы мне описать мою прелестную долину, благоухающую ароматами растений, красивый бор, густой и влажный, пересечённый речкой Бьевр, дворец фей с колоннами, затянутыми хмелем, скалистые холмы, все красные от вереска, где было так приятно посидеть. Да, постоянно, с глубокой благодарностью я буду вспоминать о лесе; из всех знакомых уголков это мой самый любимый, и в нём я чувствовал себя наиболее счастливым.…

— Пьер Кюри, из дневниковых записей 1879 года

	А цветник от этого разрушения стал нисколько не хуже. Остатки решётки заплели хмель, повилика с крупными белыми цветами и мышиный горошек, висевший целыми бледно-зелёными кучками, с разбросанными кое-где бледно-лиловыми кисточками цветов.
	— Всеволод Гаршин, «Сказка о жабе и розе», 1884

Случалось ему иногда задавать себе такие вопросы: вот этот побег хмеля так и просится своею спиралью в высоту, а между тем вокруг его нет никакой тычинки или хотя бы куста, за который он мог бы уцепиться. Только аршина на полтора в сторону, да аршина на два от земли свесился засохший сук ольхи: неужели хмель, направясь в сторону, поймается за этот сук? Но ведь это может сделать только зрячий, так как нет никакой причины, не видавши опоры, к ней тянуться, вопреки естественным условиям роста, да и не видя сука можно сто раз промахнуться, закидывая ус.

— Афанасий Фет, «Вне моды», 1889

Одна из девушек воткнула большую гроздь ярко-красной рябины в свои чёрные спутанные косы; другая устроила себе род каски из листа папоротника; третья воткнула на палку чудовищный мухомор и держит его над собой в виде зонтика. Соня опутала себя всю гибкою веткою лесного хмеля; желтовато-зелёные шишки его перепутались с её каштановыми, беспорядочно рассыпавшимися по плечам волосами и придают ей вид маленькой вакханки. Щёки её пылают, и глаза так и искрятся.

— Софья Ковалевская, «Воспоминания детства», 1890

«Хмель, глушивший внизу кусты бузины, рябины и лесного орешника и пробежавший потом по верхушке всего частокола, взбегал, наконец, вверх и обвивал до половины сломленную берёзу. Достигнув середины её, он оттуда свешивался вниз и начинал уже цеплять вершины других дерев или же висел на воздухе, завязавши кольцами свои тонкие, цепкие крючья, легко колеблемые воздухом». Если сделать над собою усилие и, отрешась от непосредственного впечатления, производимого чудной картиной, присмотреться поближе к средствам, с помощию которых оно достигнуто, то в глаза бросается, прежде всего, детальность изображения, дающая ему необыкновенную жизненность и конкретность. Общая характеристика сада осталась бы бледной и тусклой, если бы не отдельные штрихи, вызывающие иллюзию действительности. Эту надломленную берёзу, этот бегущий, вьющийся, цепляющийся хмель мы точно видим перед собою — и от них падает отражённый свет на всё остальное.

— Константин Арсеньев, «Значение Гоголя для его преемников», 1902

	Нежно-голубые незабудочки да «Иван с Марьей», точно ковёр, покрывают небольшие полянки… В тени кустов папоротник раскинул по сторонам свои листья. Медуница, дикая ромашка, фиалки, ландыши насыщают воздух ароматами… Цепкие листья хмеля ползут по кустам, драпируя их роскошной зеленью… От цветущего хмеля идет сильный пьяный дух…
	— Семён Подъячев, «Мытарства», 1903

	Между деревьями в густой траве желтел донник, розовел клевер, яркими кровавыми каплями сверкал дикий мак; с неровных щербатых зубьев плетня во все стороны кудрявыми струями сбегал хмель, а в густом воздухе, точно кипела вода, густо гудели пчёлы.
	— Сергей Сергеев-Ценский, «Сад», 1904

Шевардин не спал, но то, что наполняло его днём, плыло теперь перед ним, растягиваясь и сплетаясь в бесформенные пёстрые полотна. Он, с детства привыкший к земле, боготворил землю. Великая дающая сила земли покоряла его в каждом зелёном листе, в каждой тонкой былинке. Он по целым часам мог наблюдать, как завивались около сучьев гибкие усики хмеля, точно осмысленно тянулись к ним издалека, снизу, и как, укрепившись на одном сучке, тонкая зелёная веточка шла выше и усики её искали новый сучок. Он понимал и мягкий зелёный мох, робко гнездящийся на старых стволах, там, где извивы коры глубоки, как людские морщины.

— Сергей Сергеев-Ценский, «Сад», 1904

	Из цветковых растений чаще всего попадались на глаза бело-розовые пионы (Paeonia albiflora Pall.), собираемые китайскими знахарями на лекарства, затем — охотский лесной хмель (Artagene ochotensis Pall.) с лапчато-зубчатыми листьями и фиолетовыми цветами и клинтония (Clintonia udensis Trautv. et Mey.), крупные сочные листья которой расположены розеткой.
	— Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю», 1917

Местность становилась всё ниже, а лес безрадостней и бедней; вешняя вода сипела под многолетней дерниной бурого мха. То было смешанное мелколесье третьего бонитета с запасом древесины кубометров в тридцать на га, забитое всеми лесными напастями, кое-где затопленное водой, и того неопределённого возраста, что и люди в беде; всё же почти рукопашная схватка пород происходила здесь. Снизу, от ручья, тёмная в космах сохлого хмеля, ольха наступала на кривые, чахоточные берёзки, как бы привставшие на корнях над зыбкой, простудной трясиной, но почти всюду, вострая и вся в штурмовом порыве, одолевала ель, успевшая пробиться сквозь лиственный полог. Впрочем, нелегко и ей доставалась победа: иные стояли без хвои, у других груды ослизлых опёнок сидели в приножье.

— Леонид Леонов, «Русский лес», 1953

Тина заснула к утру, и ей приснилось давно забытое. В детстве Тина вместе с бабкой ездила в горы за хмелем. Хмель свалили зелёной кучей в комнате, где спала Тина. Ребята, играя, бросали в кучу хмеля весёлого щенка. Вдруг щенок завизжал, закружился и через час сдох. Все решили, что щенка ушибли. Через день так же с визгом подох поросёнок, рывшийся в хмеле. <...> А теперь тебе радоваться! ― Он шевелил палкой дохлую гадюку. Хмель разобрали и вынесли во двор, но, проходя мимо него, Тина всё поджимала пальцы ног от гадливости. Забытая куча хмеля с чёрной притаившейся гадюкой мучила её до утра. Тина проснулась, когда высокое солнце уже залило комнату и пчела жужжала где-то над ухом.

— Галина Николаева, «Битва в пути», 1959

Театр абсурда. Например, своей рукой, никого не спрашивая, я вписывал имена главных редакторов газет, руководителей других средств массовой информации на высокие ордена, причём делалось это в связи с награждениями, скажем, за достижения в выращивании картошки, овощей, пшеницы, в области производства мяса и надоев молока. Однажды я в порядке шутки внёс в список награждённых своего заместителя Георгия Смирнова за выращивание хмеля. Он получил орден Трудового Красного Знамени. Так вот и шалили. Но за этими шалостями стояли серьёзные проблемы заболевания страны и системы.

— Александр Яковлев, «Омут памяти», 2001

Хмель в поэзии

Хмель японский (женские соцветия)

	Как сиротливо Глядит безлюдный домик. Увитый хмелем! Но и забытый домик Не миновала осень.
	— Священник Эйкей, «Огура Хякунин Иссю», 1235

	И промолвил старый с печи: «Ведь ячмень для пива служит, Также хмель идёт в напиток, И вода нужна для пива, И огонь с ужасной силой. Хмель от Ремунен родился...»
	— Калевала, Руна двадцатая

	Хмель выбежал на огороде ‎И вкруг сухой тычинки виться стал; А в поле близко дуб молоденький стоял. ‎«Что́ в этом пользы есть уроде, ‎Да и во всей его породе?» ‎Так про дубок тычинке Хмель жужжал.
	— Иван Крылов, «Хмель», 1816

	Зелёные листы на опустевших ветках Пушистым инеем везде заменены, И хмель на сумрачных в моём саду беседках Засох; решётки их сквозят, обнажены.
	— Пётр Шумахер, «Зима», 1883

	По длинным жердям хмель зелёный Вился высокою стеной, И рдели пышные пионы, Нагнувшись низко над травой.
	— К.Р., «Летом…», 1888

	Мохнатый шмель — на душистый хмель, Мотылёк — на вьюнок луговой, А цыган идет, куда воля ведёт, За своей цыганской звездой!
	— Редьярд Киплинг, «За цыганской звездой», 1892

	С обломками его лишь плющ теперь да птицы… Не зная, кто он — Фавн, Сильван или Гермес, — Над ним зелёный хмель прозрачный сплёл навес И завились рога душистой чемерицы.
	— Жозе Мария де Эредиа, «Разбитый мрамор», 1893

	И за грядами, где бурый Хмель оборван и повис, У скамьи сошлись две тени И любовно обнялись…
	— Яков Полонский, «Хуторки» (Русская идиллия), 1895

	Алеют слишком эти розы, И эти хмели так черны. О дорогая, мне угрозы В твоих движениях видны.
	— Поль Верлен, «Сплин» (пер. Ф.Сологуба), 1897

	Лиловые гроздья роскошных глициний, И пальмы с их правильной чёткостью линий, И жёлто-оранжевый дремлющий хмель, ― Как красочно-ласков испанский апрель!
	— Константин Бальмонт, «Paseo de las Delicias в Севилье», 1900

	Уж подсыхает хмель на тыне. За хуторами, на бахчах, В нежарких солнечных лучах Краснеют бронзовые дыни.
	— Иван Бунин, «Уж подсыхает хмель на тыне…», 1904

	Хмель я, смеющийся Хмель, Пчела прожужжит, или шмель, Всё цветёт расцветающий Хмель. Хмель я, пьяню я, и млею, Снова, в похмельи, хмелею. И поёт, разливаясь, свирель. Всё я цвету да гуляю, Сам я себя выхваляю: Нет меня, Хмеля, сильней, Нет веселей и хмельней.
	— Константин Бальмонт, «Заговор хмеля», 1906

	В зарослях буйных ползучего мха Всё перепуталось: хмель и ольха. Роща за рощей, и нет им конца. В россыпях золота наши сердца.
	— Андрей Звенигородский, «Сны развернулись», 1908

	Эй вы, хмурые, идите, Уж и вас развеселю, Хмель прядёт цветные нити, Всех пьяню я, всё люблю.
	— Константин Бальмонт, «Хмель», 1908

	И я любил. И я изведал Безумный хмель любовных мук, И пораженья, и победы, И имя: враг; и слово: друг.
	— Александр Блок, «И я любил. И я изведал...» (из цикла «Арфы и скрипки»), 1908

	Вход скрыл серебряный тополь И низко спадающий хмель. «Багдад или Константинополь Я вам завоюю, ma belle!»
	— Анна Ахматова, «Маскарад в парке» (из сборника «Вечер»), 1910

	Холодно в мире! Постель Осенью кажется раем. Ветром колеблется хмель, Треплется хмель над сараем...
	— Марина Цветаева, «Пробужденье», 1910-е

	Вот опылённый летом хмель заткал балконы, Вернулся правоверен я в венке гвоздик. Смотри, подсолнечник желтеющий поник, Но поцелуй возник в глазах хамелеона.
	— Илья Зданевич, «Вот опылённый летом хмель заткал балконы...», 1911

	По камням, над толстым слоем пыли, Вьется хмель, запутанный и клейкий. Длинный поп в худой епитрахили Подбирает черные копейки.
	— Сергей Есенин, «Поминки», 1915

	И в горенку скорей! Скорей в постель! Тебя теснее обовью, Чем плющ и хмель.
	— Марина Цветаева, «Народные песни, 1930-е

Хмель в переносном смысле слова

Плантация хмеля

	За вином слуг не наказывай, не то решат, что ты бесчинствуешь во хмелю.
	— Клеобул

	Как быть зимой нам? Слушай: огонь зажги, Да — не жалея — в кубки глубокие Лей хмель отрадный, да теплее, По́-уши в мягкую шерсть укройся.
	— Алкей (пер. Вячеслава Ива́нова), VI в. до н. э.

	Где душой овладевает слишком сильный хмель, всё скрытое зло выходит наружу.
	Ubi possedit animum nimia vis vini, quidquid mali latebat emergit.
	— Сенека-младший, Нравственные письма к Луцилию. Письмо LXXXIII, 20

	Хмель как в голову залезет, Все бегут заботы прочь; Крез с богатствами исчезнет, Пью! — и всем вам добра ночь. Плющем лёжа увенча́нный, Ни во что весь ставлю свет; В бой идёт пускай муж бра́нный, У меня охоты нет.
	— Гавриил Державин, «Хмель», 1802

	Упиваясь неприятно Хмелем светской суеты, Позабуду, вероятно, Ваши милые черты...
	— Александр Пушкин, «Подъезжая под Ижоры…», 1829

— Прости меня! — молит Иван купеческий сын. — То не я хвалился, то хмель хвалился. — А ну, покажи: какой-такой хмель? ‎Иван приказал привезть сороковую бочку вина да сороковую бочку пива; великан выпил и вино и пиво, опьянел и пошёл всё, что ни попалось под руку, ломать и крушить; много доброго натворил: сады повалял, хоромы разметал! После и сам свалился и спал без просыпу трое суток; а как пробудился, стали ему показывать, сколько он бед наделал; великан страх как удивился и говорит: — Ну, Иван купеческий сын, узнал я, каков хмель; хвались же ты мною отныне и до́ веку.

— Александр Афанасьев, Народные русские сказки; «Соль» (№242), 1863

— Пустое ты дело затеял! — сразу оборвал он бригадира, — кабы не я, твой приставник, — слова бы тебе, гунявому, не пикнуть, а не то чтоб за экое орудие взяться! Время между тем продолжало тянуться с безнадежною вялостью. Обедали-обедали, пили-пили, а солнце всё высоко стоит. Начали спать. Спали-спали, весь хмель переспали, наконец начали вставать. — Никак солнце-то высоко взошло! — сказал бригадир, просыпаясь и принимая запад за восток.

— Михаил Салтыков-Щедрин, «История одного города», 1869

	— Был-с, — вполголоса признался Павел Павлович, конфузливо опуская глаза, и видите ли-с: не то что пьян, а уж несколько позже-с. Я это для того объяснить желаю, что позже у меня хуже-с: хмелю уж немного, а жестокость какая-то и безрассудство остаются, да и горе сильнее ощущаю. Для горя-то, может, и пью-с. Тут-то я и накуролесить могу совсем даже глупо-с и обидеть лезу.
	— Фёдор Достоевский, «Вечный муж», 1870

	Действительно, Левин был не в духе и, несмотря на всё своё желание быть ласковым и любезным со своим милым гостем, не мог преодолеть себя. Хмель известия о том, что Кити не вышла замуж, понемногу начинал разбирать его.
	— Лев Толстой, «Анна Каренина», 1876

	Вечный хмель мне не отрада, Не ему моя любовь, Не тяну я винограда Одуряющую кровь.
	— Афанасий Фет, «Вечный хмель мне не отрада», 1887

	Пускай велик небесный Рафаэль, Любимец бога скал, Буонарроти, Да Винчи, колдовской вкусивший хмель, Челлини, давший бронзе тайну плоти.
	— Николай Гумилёв, «Фра Беато Анджелико», 1912

	Зловещий голос — горький хмель — Души расковывает недра: Так — негодующая Федра — Стояла некогда Рашель.
	— Осип Мандельштам, «Ахматова» («В пол-оборота, о печаль…»), 1914

	Что менялось? Знаки и возглавья. Тот же ураган на всех путях: В комиссарах — дурь самодержавья, Взрывы революции в царях. Вздеть на виску, выбить из подклетья, И швырнуть вперёд через столетья Вопреки законам естества — Тот же хмель и та же трын-трава.
	— Максимилиан Волошин, «Северовосток», 1920

	— Конец твоим алым! Жалом, жалом, жалом! — Ай — жаль? — Злей — жаль! С одной пей! Ай, шмель! Во — весь Свой — хмель Пей, шмель! Ай, шмель!
	— Марина Цветаева, «Под порогом», 1922

	Сам от себя — в былые дни позёра, Любившего услад дешёвый хмель, — Я ухожу раз в месяц за озёра, Туда, туда — «за тридевять земель»…
	— Игорь Северянин, «Вода примиряющая», 1926

	Но покидает замкнутая каста Иерофантов тайную ступень И в жилах бродят зной, и хмель, и лень Авантюриста ― lapsus ― оргиаста.
	— Вера Меркурьева, «Сонет с кодой», 1927

А как хорошо пели! Пели в поле, пели на сеновалах, на речках, у ручьёв, в лесах и за лучиной. Одержим был песней русский народ, и великая в нём бродила песенная хмель... Сидят сапожнички какие-нибудь и дуют водку. Сквернословят, лаются. И вдруг вот заходят, заходят сапожнички мои, забудут брань и драку, забудут тяжесть лютой жизни, к которой они пришиты, как дратвой... Перекидывая с плеча на плечо фуляровый платок, за отсутствием в зимнюю пору цветов заменяющий вьюн-венок, заходят и поют.

— Фёдор Шаляпин, «Моя родина», 1932

	Апрель: в воздухе ласка и хмель...
	— Николай Асеев, «Весенний квартал», 1954

	В любом рассудочном построении, сколь бы мрачным и зловещим оно ни было, обязательно есть элемент опьянения — хотя бы собственной рассудочностью. А хмель всегда один и тот же, от чего бы ни пьянел человек…
	— Юкио Мисима, «Золотой храм», 1956

	С меня при цифре 37 в момент слетает хмель. Вот и сейчас как холодом подуло: Под эту цифру Пушкин подгадал себе дуэль И Маяковский лег виском на дуло.
	— Владимир Высоцкий, «О фатальных датах и цифрах», 1971

	От погони той даже хмель иссяк. Мы на кряж крутой на одних осях!
	— Владимир Высоцкий, «Погоня», 1974

	Вам случалось видеть, как трезвеют очень пьяные люди? Нежные, пушистые шарики хмеля вылетают из головы и растворяются в воздухе, как в раскрашенном сне, и некоторые, прежде чем растаять, по-детски гоняются друг за другом. Сразу же всё становится на свои места, откуда-то появляется ясность, похожая на грубый, неотёсанный камень, ― ясность, которая даёт понять, что с ней шутки плохи.
	— Вениамин Каверин, «Верлиока», 1981

Пословицы и поговорки

Дурацкую голову и хмель не берёт. — Русская пословица

Знай себя, кто во хмелю лих, берегись. — Русская пословица

Лихой и без хмелю лих. — Русская пословица

Тот не лих, кто во хмелю тих. — Русская пословица

См. также

• Конопля
• Боровой хмель (или княжик)
• Дикий хмель (или погремок)
• Дикий хмелюк (или скерда)
• Дурман
• Белена
• Крапива
• Спаржа