Дуэль
Дуэ́ль (фр. duel < лат. duellum — «поединок», «борьба двух») — регламентированный определенными правилами поединок между двумя людьми, цель которого — удовлетворить желание одного из дуэлянтов ответить на нанесенное его чести оскорбление с соблюдением максимально честных и равных условий боя.
Дуэль | |
Статья в Википедии | |
Медиафайлы на Викискладе | |
Новости в Викиновостях |
Цитаты
правитьДокументы, публицистика, мемуары
правитьДуэль представляет собой определённую процедуру по восстановлению чести и не может быть понята вне самой специфики понятия «честь» в общей системе этики русского европеизированного послепетровского дворянского общества. Естественно, что с позиции, в принципе отвергавшей это понятие, дуэль теряла смысл, превращаясь в ритуализированное убийство. | |
— Юрий Лотман, Беседы о русской культуре |
9. Объявляем чрез сие, что никакое оскорбление [каково б ни было] чести обиженного ни каким образом умалить не может, понеже обидящий наказан быти имеет. Ежели же кто обиженному попрекать будет, хотя в его присутствии, или отсутствии, то оной таковым же образом накажется, яко бы он сам те обиды учинил по вышепомянутым артикулам. | |
— Пётр I, "Патент о поединках и начинании ссор", Воинский устав 1716 г., гл. XLIX |
Бывало в собраниях, под опасением перерезания горла, все наблюдали строжайшее учтивство. Но этого еще мало! Бывало, посидишь хоть часок в гостях, того и гляди, что за тобою ничего не ведавши, поутру мальчик бряк на дворе с письмецом, в котором тот, кого один раз отроду увидел и едва в лицо помнишь, ругает тебя наповал и во всю ивановскую, да еще сулит пощечины и палочные удары, так что хоть не рад, да готов будешь резаться. Бывало взгляд, вид, осанка, безумышленное движение угрожали смертию и кровопролитием. Одним словом, внедавне все слова вешались на золотники, все шаги мерялись линиями, а поклоны футами. Бывало хоть чуть-чуть кто-либо по нечаянности зацепит шпагою и шляпою, повредит ли на голове волосочек, погнет ли на плече сукно, так милости просим в поле… Хворающий зубами даст ли ответ вполголоса, насморк ли имеющий скажет ли что-нибудь в нос… ни за что не смотрят!.. Того и гляди, что по эфес шпага!.. Также глух ли кто, близорук ли, но когда, боже сохрани, он не ответствовал или недовидел поклона… статошное ли дело! Тотчас шпаги в руки, шляпы на голову, да и пошла трескотня да рубка! | |
— Н. И. Страхов, "Переписка Моды"[1] |
…Подтверждая ныне паки наисильнейшим образом сии статьи, тишину и спокойствие между гражданами сохраняющие, запрещаем снова и повелеваем всем и каждому Всероссийскому подданному Нашему, тако ж в Империи Нашей находящимся и живущим, какого бы кто рода и поколения не был, наипаче же благородному Дворянству и военным людям, следующее: | |
— Екатерина II. Манифест о поединках от 21 апреля 1787 г.[2] |
Бог волен в жизни; но дело чести, на которое теперь отправляюсь, по всей вероятности обещает мне смерть, и потому прошу г-д секундантов моих объявить всем родным и людям благомыслящим, которых мнением дорожил я, что предлог теперешней дуэли нашей существовал только в клевете злоязычия и в воображении Новосильцева. Я никогда не говорил перед отъездом в Москву, что собираюсь принудить его к женитьбе на сестре моей. Никогда не говорил я, что к тому его принудили по приезде, и торжественно объявляю это словом офицера. Мог ли я желать себе зятя, которого бы можно было по пистолету вести под венец? Захотел ли бы я подобным браком сестры обесславить свое семейство? Оскорбления, нанесенные моей фамилии, вызвали меня в Москву; но уверение Новосильцева в неумышленности его поступка заставило меня извиниться перед ним в дерзком моем письме к нему и, казалось, искреннее примирение окончило все дело. Время показало, что это была одна игра, вопреки заверения Новосильцева и ручательства благородных его секундантов. Стреляюсь на три шага, как за дело семейственное; ибо, зная братьев моих, хочу кончить собою на нем, на этом оскорбителе моего семейства, который для пустых толков еще пустейших людей преступил все законы чести, общества и человечества. Пусть паду я, но пусть падет и он, в пример жалким гордецам, и чтобы золото и знатный род не насмехались над невинностью и благородством души. | |
— К. П. Чернов. Записка накануне дуэли с В. Д. Новосильцевым 14 сентября 1825 года.[3] |
Бесспорно, когда-то эти люди <дворяне> были необходимы и полезны, иначе бы их просто не было. Впрочем, одно необходимо и непременно требуется от дворянина (заметим, что каждому смертному необходима совесть) — он должен быть готов принять вызов и драться на дуэли. | |
— Томас Карлейль, «Французская революция. Бастилия», 1837 |
Он готов был обниматься и сидеть рядом с самым убогим шляхтичем, который подчинялся его воле, но за один косой взгляд равного или почитавшего себя высшим, за одно слово, которое казалось ему оскорбительным, вызывал на дуэль или мстил явным оскорблением. | |
— Фаддей Булгарин, «Воспоминания» |
Эта военно-кавалерийская молодежь не хотела покоряться никакой власти, кроме своей полковой… Стрелялись чрезвычайно редко, только за кровавые обиды, за дела чести; но рубились за всякую мелочь, за что ныне и не поморщатся. После таких дуэлей наступала обыкновенно мировая, потом пир и дружба. | |
— Фаддей Булгарин, «Воспоминания» |
Русский гусарский офицер поссорился с прусским, за картами. Дошло до вызова. Прусский офицер был отличный стрелок, бил ласточек на лету, и не хотел иначе драться, как на пистолетах. — «Итак, ты непременно хочешь убить меня!» — сказал русский офицер. — «Одним дерзким будет меньше на свете», хладнокровно отвечал пруссак. — «Быть так», возразил русский офицер: «я плохой стрелок - но мечи банк, а я поставлю жизнь на карту… Если ты убьешь карту — можешь убить меня, как медведя, а если карта выиграет, я убью тебя». — Прусский офицер сперва не соглашался, но товарищи его, думая, что это шутка, уговорили его принять предложение русского. Прусский офицер начал метать и — дал карту. Все думали, что тем дело и кончится, но русский сказал хладнокровно: «пойдем же в сад — и разделаемся!» Множество офицеров обеих армий следовали толпой за прусским офицером, который шел, улыбаясь, и остановился в большой аллее. Явился русский офицер с охотничьим ружьём, взятым у хозяина. | |
— Фаддей Булгарин, «Воспоминания» |
Лопатинский и Чесновский соперничали между собою… но я, по какому-то особенному счастью, был дружен с обоими, и они до такой степени любили меня, что когда однажды единственный мой неприятель в полку вызвал меня на пистолеты, Лопатинский и Чесновский объявили, что после дуэли со мною противник мой должен будет стреляться с каждым из них, по очереди, и тем заставили нас помириться. Я тогда не умел стрелять из пистолета, и после этого случая Чесновский стал обучать меня стрельбе, выучив прежде рубиться на саблях. | |
— Фаддей Булгарин, «Воспоминания» |
Преображенский батальон стоял в Большом Парголове, и множество офицеров собрались к графу Ф. И. Т***[4] на вечер. Разумеется, что стали играть в карты. Граф Ф. И. Т*** держал банк в гальбе-цвельве. Прапорщик Лейб-егерского полка И. А. Н., прекрасный собою юноша, скромный, благовоспитанный, образованный, пристал также к игре… Покупая карту, Н*** сказал графу Т***: «Дай туза!» Граф Т*** положил карты, засучил рукава рубахи и, выставя кулаки, возразил с улыбкой: «Изволь!» — Это была шутка, но неразборчивая, и Н*** обиделся грубым каламбуром, бросил карты и, сказав: «Постой же, я дам тебе туза!» — вышел из комнаты. Мы употребляли все средства, чтоб успокоить Н***, и даже убедили графа Ф. И. Т*** извиниться и письменно объявить, что он не имел намерения оскорбить его. Но Н*** был непреклонен и хотел непременно стреляться, говоря, что если б другой сказал ему это, то он первый бы посмеялся: но от известного дуэлиста, который привык властвовать над другими страхом, он не стерпит никакого неприличного слова. Надобно было драться. Когда противники стали на место, Н*** сказал графу Т***: «Знай, что если ты не попадешь, то я убью тебя, приставив пистолет ко лбу! Пора тебя кончить!» — Первый выстрел принадлежал графу Т***, потому что он был вызван, и он вспыхнул от слов Н***. — «Когда так, так вот же тебе!» — отвечал граф Т***, протянул руку, выстрелил, и попал в бок Н***. | |
— Фаддей Булгарин, «Воспоминания» |
Убитых им на дуэлях он насчитывал одиннадцать человек. Он аккуратно записывал имена убитых в свой синодик. У него было 12 человек детей, которые все умерли в младенчестве, кроме двух дочерей. По мере того, как умирали дети, он вычеркивал из своего синодика по одному имени из убитых им людей и ставил сбоку слово «квит». Когда же у него умер одиннадцатый ребёнок, прелестная умная девочка, он вычеркнул последнее имя убитого им и сказал: «Ну, слава Богу, хоть мой курчавый цыганёночек будет жив». Этот цыганёночек была Прасковья Фёдоровна, впоследствии жена В. Ст. Перфильева. | |
— М. Ф. Каменская о Фёдоре Толстом-Американце[5] |
I. Установить для военного ведомства, в виде приложения к статье 150 Дисциплинарного Устава 1888 года, следующие «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде»: | |
— Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде. От 13 мая 1894 г.[6] |
Обычай поединка является среди цивилизации как символ того, что человек может и должен в известных случаях жертвовать самым дорогим своим благом — жизнью — за вещи, которые с материалистической точки зрения не имеют значения и смысла: за веру, родину и честь. Вот почему обычаем этим нельзя поступаться. Он имеет основание то же, что и война. | |
— В. Д. Спасович[7] |
Что с умовой точки дуэль представляет очевидный абсурд в благоустроенном государстве, особенно в таком, где по преимуществу смертная казнь упразднена, кажется, не требует пространственных доказательств. Нелогично предоставлять индивидууму право жизни и смерти над себе подобным там, где от этого права отказалась сама государственная власть. Нелогично предоставлять его даже и там, где она от него не отказалась, ибо в смертной казни по суду мотив личный отсутствует… Наконец, нелогично и вообще при каких бы то ни было порядках, кроме, разумеется, первобытно-дикого состояния, признавать за человеком право быть судьей в своем собственном деле. | |
— М. И. Драгомиров[8] |
1. Дуэль может и должна происходить только между равными. | |
— Дурасов В. Дуэльный кодекс. — 4-е изд. — СПб.: Тип. «Сириус», 1912 |
На стороне барона Гекерена и Дантеса был, между прочим, и покойный граф Бенкендорф, не любивший Пушкина. Одним только этим нерасположением, говорит Данзас, и можно объяснить, что дуэль Пушкина не была остановлена полицией. Жандармы были посланы, как он слышал, в Екатерингоф, будто бы по ошибке, думая, что дуэль должна была происходить там, а она была за Чёрной речкой около Комендантской дачи... | |
— Александр Аммосов, «Последние дни жизни и кончина А.С.Пушкина...» |
Драться Пушкин с Дантесом должен был в тот же день 27 января в 5-м часу пополудни. Место поединка было назначено секундантами за Чёрной речкой возле Комендантской дачи. Оружием выбраны пистолеты. Стреляться соперники должны были на расстоянии двадцати шагов, с тем, чтобы каждый мог сделать пять шагов и подойти к барьеру; никому не было дано преимущества первого выстрела; каждый должен был сделать один выстрел, когда будет ему угодно, но в случае промаха с обеих сторон дело должно было начаться снова на тех же условиях. Личных объяснений между противниками никаких допущено не было; в случае же надобности за них должны были объясняться секунданты. | |
— Александр Аммосов, «Последние дни жизни и кончина А.С.Пушкина...» |
Для недопущения дуэлей было издано немало различных указов, однако до сих пор они не принесли ожидаемого и желаемого результата, а посему отыскать верное средство для прекращения этого безумия представляется затруднительным. | |
— Арман де Ришелье, «Политическое завещание, или Принципы управления государством», часть первая, раздел II[9] |
Вы знаете, что было главным для человека того дуэльного времени? Какой вопрос был основополагающим? «Смогу ли я прожить оскорбленным? Хотя бы день, хотя бы час, хотя бы секунду…» Боюсь, что достаточно большое количество людей в нашем сегодняшнем обществе уже привыкли жить оскорбленными. | |
— Яков Гордин, интервью «Российской газете», 2019[10] |
Художественные произведения
править...Я утратил бы представление о том, что такое бумага, если бы на ней не писали картелей[11]; я забыл, для чего служат чернила, кроме очерненья противника, а собравшись отвечать на ваше письмо, чуть было не воспользовался для этого шпагой, потому что у тех, кто не вострит своих перьев, считается похвальным писать как попало. Коль скоро Господу Богу будет угодно положить конец моим стычкам, ему придётся сотворить для этого не меньшее чудо, чем для исполнения желания Калигулы[12]. Даже если бы весь род людской слился в единое существо, даже если бы на всем свете остался один-единственный человек, — и тогда мне было бы не избежать по крайней мере одной дуэли. | |
— Сирано де Бержерак, «Дуэлянт» |
Де Гиш. | |
De Guiche, voulant emmener le vicomte pétrifié. | |
— Эдмон Ростан, «Сирано де Бержерак» |
Это было на рассвете. Я стоял на назначенном месте с моими тремя секундантами. С неизъяснимым нетерпением ожидал я моего противника. Весеннее солнце взошло, и жар уже наспевал. Я увидел его издали. Он шёл пешком, с мундиром на сабле, сопровождаемый одним секундантом. Мы пошли к нему навстречу. Он приближился, держа фуражку, наполненную черешнями. Секунданты отмерили нам двенадцать шагов. Мне должно было стрелять первому, но волнение злобы во мне было столь сильно, что я не понадеялся на верность руки и, чтобы дать себе время остыть, уступал ему первый выстрел: противник мой не соглашался. Положили бросить жребий: первый нумер достался ему, вечному любимцу счастия. Он прицелился и прострелил мне фуражку. Очередь была за мною. Жизнь его наконец была в моих руках; я глядел на него жадно, стараясь уловить хотя одну тень беспокойства… Он стоял под пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки, которые долетали до меня. Его равнодушие взбесило меня. | |
— Александр Пушкин, «Выстрел» (Повести Белкина) |
Он вынул пистолет и прицелился… Я считал секунды… я думал о ней… Ужасная прошла минута! Сильвио опустил руку. «Жалею, — сказал он, — что пистолет заряжен не черешневыми косточками… пуля тяжела. Мне всё кажется, что у нас не дуэль, а убийство: я не привык целить в безоружного. Начнем сызнова; кинем жребий, кому стрелять первому». | |
— Александр Пушкин, «Выстрел» (Повести Белкина) |
Швабрин Алексей Иваныч вот уж пятый год как к нам переведен за смертоубийство. Бог знает, какой грех его попутал; он, изволишь видеть, поехал за город с одним поручиком, да взяли с собою шпаги, да и ну друг в друга пырять; а Алексей Иваныч и заколол поручика, да еще при двух свидетелях! Что прикажешь делать? На грех мастера нет. | |
— Пушкин, "Капитанская дочка" |
Тут он взял от меня тетрадку и начал немилосердно разбирать каждый стих и каждое слово, издеваясь надо мной самым колким образом. Я не вытерпел, вырвал из рук его мою тетрадку и сказал, что уж отроду не покажу ему своих сочинений. Швабрин посмеялся и над этой угрозою. «Посмотрим, — сказал он, — сдержишь ли ты свое слово: стихотворцам нужен слушатель, как Ивану Кузмичу графинчик водки перед обедом. А кто эта Маша, перед которой изъясняешься в нежной страсти и в любовной напасти? Уж не Марья ль Ивановна?» | |
— Пушкин, "Капитанская дочка" |
Но ей нельзя. Нельзя? Но что же? | |
— Пушкин, "Евгений Онегин" |
У меня секундантом был один гвардеец, премилый малый и прелихой рубака… В дуэлях классик и педант, он проводил в Елисейские поля и в клинику не одного как друг и недруг. Он дал мне добрые советы, и я воспользовался ими как нельзя лучше. Я пошел быстрыми широкими шагами навстречу, не подняв даже пистолета; я стал на место, а противник мой был еще в полудороге. Все выгоды перешли тогда на мою сторону: я преспокойно целил в него, а он должен был стрелять на ходу. Он понял это и смутился: на лице его написано было, что дуло моего пистолета показалось ему шире кремлевской пушки, что оно готово проглотить его целиком. Со всем тем стрелок по ласточкам хотел предупредить меня, заторопился, спустил курок ― пуля свистнула ― и мимо. Надо было видеть тогда лицо моего героя.[13] | |
— Александр Бестужев-Марлинский, Фрегат «Надежда», 1833 |
— Так до завтра, в Сокольниках, — сказал Долохов, прощаясь с Ростовым на крыльце клуба. | |
— Лев Толстой, "Война и мир" |
— С меня пяти минут довольно. Я пришел предложить вам один вопрос. | |
— Тургенев, «Отцы и дети» |
– Вы готовы? – спросил Павел Петрович. | |
— Тургенев, «Отцы и дети» |
Для чего офицеры? Для войны. Что для войны раньше всего требуется? Смелость, гордость, уменье не сморгнуть перед смертью. Где эти качества всего ярче проявляются в мирное время? В дуэлях. Вот и все. Кажется, ясно. Именно не французским офицерам необходимы поединки, — потому что понятие о чести, да еще преувеличенное, в крови у каждого француза, — не немецким, — потому что от рождения все немцы порядочны и дисциплинированны, — а нам, нам, нам! Тогда у нас не будет в офицерской среде карточных шулеров, как Арчаковский, или беспросыпных пьяниц, вроде вашего Назанского; тогда само собой выведется амикошонство, фамильярное зубоскальство в собрании, при прислуге, это ваше взаимное сквернословие, пускание в голову друг другу графинов, с целью все-таки не попасть, а промахнуться. Тогда вы не будете за глаза так поносить друг друга. | |
— Куприн, «Поединок» |
Лаевский пошел к Шешковскому, рассказал ему обо всем и пригласил его в секунданты; потом оба они отправились к начальнику почтово-телеграфной конторы, пригласили и его в секунданты и остались у него обедать. За обедом много шутили и смеялись; Лаевский подтрунивал над тем, что он почти совсем не умеет стрелять, и называл себя королевским стрелком и Вильгельмом Теллем. | |
— Чехов, "Дуэль" |
Смирнов. Пора, наконец, отрешиться от предрассудка, что только одни мужчины обязаны платить за оскорбления! Равноправность так равноправность, чёрт возьми! К барьеру! | |
— Чехов, «Медведь» |
Как странно звук взведенного курка | |
It has a strange quick jar upon the ear, | |
— Байрон, "Дон Жуан" |
Не опасайтесь случайностей и ищите приключений. Я дал вам возможность научиться владеть шпагой. У вас железные икры и стальная хватка. Вступайте в бой по любому поводу, деритесь на дуэли, тем более что дуэли воспрещены и, следовательно, нужно быть мужественным вдвойне, чтобы драться. | |
Ne craignez pas les occasions et cherchez les aventures. Je vous ai fait apprendre à manier l’épée ; vous avez un jarret de fer, un poignet d’acier ; battez-vous à tout propos ; battez-vous d’autant plus que les duels sont défendus, et que, par conséquent, il y a deux fois du courage à se battre. | |
— Александр Дюма, «Три мушкетера» |
Зоил (пройдоха величавый, | |
— Владимир Набоков, по поводу несостоявшейся дуэли с критиком Г. Ивановым[14] |
А мне приснился сон, | |
— Андрей Дементьев |
Таится лицо под личиной, | |
— Владимир Солоухин, «Мужчины»[15] |
— Я его вызову на дуэль! | |
— Ильф и Петров, «Двенадцать стульев» |
В трамвай садится наш Евгений. | |
— А. А. Хазин, "Возвращение Онегина"[16] |
Сюда направили свои стопы Калле, Андерс и Ева-Лотта, предвкушая волнующую схватку. Сикстен со своей командой уже пришел. Его соратников звали Бенка и Йонте. | |
— Астрид Линдгрен, «Калле Блюмквист — сыщик»[17] |
Где подлость — там и схватка, | |
— Юрий Ряшенцев, «Песня отца д'Артаньяна» |
Века уходят неотложно, | |
— Юрий Ряшенцев, «Песенка Арамиса»[18] |
Не важно то, что для дуэли нет причины, | |
— Леонид Филатов, песня к спектаклю «Театр Клары Газуль» [19] |
Пословицы и поговорки
править- Двое в драку, третий в сраку.
См. также
правитьИсточники
править- ↑ Цит. по: Лотман Ю. М. Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий
- ↑ [1]
- ↑ Цит. по кн.: Эткинд Е. Г. Проза о стихах. - СПб.: Знание, 2001
- ↑ Ф. И. Толстой (Американец), 1782-1846
- ↑ Цит. по кн.: Толстой С. Л. Федор Толстой-Американец.
- ↑ [2]
- ↑ Владимир Немира. Дуэль есть дуэль
- ↑ Цит. по кн.: Зайончковский П.А. Самодержавие и русская армия на рубеже XIX-XX столетий. 1881-1903. - М.:Мысль, 1973, с. 243
- ↑ Ришелье Арман Жан, де. Политическое завещание, или Принципы управления государством
- ↑ Вызов. Историк и писатель Яков Гордин о дуэли как способе решать личные проблемы без участия власти
- ↑ Письменный вызов на поединок.
- ↑ Видимо, имеется в виду желание, высказанное Калигулой: «О, если бы у римского народа была только одна шея!» (Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей. — М., 1990. С. 119. Пер. М. Л. Гаспарова).
- ↑ Бестужев-Марлинский А.А. «Кавказские повести». — Санкт-Петербург, «Наука», 1995 г.
- ↑ Набоков В. В. Стихотворения и поэмы. - М., 1991. С. 256
- ↑ [3]
- ↑ «Только не поймите меня правильно!..»
- ↑ [4]
- ↑ [5]
- ↑ [6]