Бузина

Бузина́ (лат. Sambucus) — чаще всего, это рослые кустарники или небольшие деревья из семейства Адоксовых. Раньше бузина считалась близким родственником жимолости. Древесина у бузины очень рыхлая, в середине почти пустая, напоминает пенопласт. Более других видов известны бузина красная, белая и чёрная (более теплолюбивый, южный вид), это лекарственные и пищевые растения, дающие мёд и пыльцу. Из ягод бузины чёрной иногда варят джемы, повидло или кисель. Некоторые виды (сорта) бузины выращиваются как садовые растения.

Бузина красная
ветка с плодами

В обыденной речи под «бузиной» имеют в виду чаще всего нечто несто́ящее, странное или подозрительное.

Бузина в научно-популярной литературе, публицистике и мемуарах

	Вот уж около года мой домик на Пресненских прудах стоит, как сиротинка, с запертыми воротами и затворенными ставнями; мой широкий двор зарос крапивою; мои акации, бузина и сирени заглохли травою; моя дерновая скамья, с которой я так часто любовался изгибистым бегом Москвы-реки, развалилась и стала похожа на небрежно засыпанную могилу.
	— Михаил Загоскин, «Москва и москвичи», 1842-1850

Слобода, разбросанная по песку, была скудна растительностью, лишь кое-где, по дворам, одиноко торчали бедные ветлы, кривые кусты бузины да под забором робко прятались серые, сухие былинки; если кто-нибудь из нас садился на них — Вяхирь сердито ворчал: — Ну, на что траву мнёте? Сели бы мимо, на песок, не всё ли равно вам? При нём неловко было сломать сучок ветлы, сорвать цветущую ветку бузины или срезать прут ивняка на берегу Оки — он всегда удивлялся, вздёрнув плечи и разводя руками: — Что вы всё ломаете? Вот уж, черти!

— Максим Горький, «Детство», 1914

Бузина в беллетристике и художественной литературе

	Аннушка. — У вас, сударыня, сильная лихорадка! — Не угодно ли чаю горяченького или бузины? — тотчас будет готово. Ах, ты, моя родная, какие руки-то холодные: точно ледяные. — Не прикажете ли, матушка, послать за лекарем?
	— Михаил Лермонтов, «Странный человек», 1831

Один маленький мальчик раз простудился; где он промочил себе ноги — никто и понять не мог: погода стояла совсем сухая. Мать раздела его, уложила в постель и велела принести чайник, чтобы заварить бузинного чая — отличное потогонное! В это самое время в комнату вошёл славный, весёлый старичок, живший в верхнем этаже того же дома. Он был совсем одинок, не было у него ни жены, ни деток, а он так любил детей, умел рассказывать им такие чудесные сказки и истории, что просто чудо.

— Ганс Христиан Андерсен, «Бузинная матушка», 1844

Мальчик посмотрел; крышка чайника начала приподыматься, и из-под неё выглянули свежие беленькие цветочки бузины, затем выросли и длинные зелёные ветви. Они росли даже из носика чайника, и скоро перед мальчиком был целый куст; ветви тянулись к самой постели и раздвигали занавески. Как славно цвела и благоухала бузина! Из зелени её выглядывало ласковое лицо старушки, одетой в какое-то удивительное платье, зелёное, как листья бузины, и всё усеянное белыми цветочками. Сразу даже не разобрать было — платье ли это, или просто зелень и живые цветочки бузины. — Что это за старушка? — спросил мальчик. — Римляне и греки звали её Дриадой! — сказал старичок. — Но для нас это слишком мудрёное имя, и в Новой слободке ей дали прозвище получше: Бузинная матушка. Смотри же на неё хорошенько да слушай, что я буду рассказывать!

— Ганс Христиан Андерсен, «Бузинная матушка», 1844

Часу в седьмом утра Павел Алексеевич проснулся, и всё в доме зашевелилось. Обувшись в бараньи сапожки домашней выделки и в халат свой, он умылся, помолился и стал советоваться с Ванькой, чего бы напиться сегодня: малины ли, бузины ли, шалфею, липового цвета, кипрею, ивана-да-марьи, ромашки с ландышами или уж заварить настоящего чаю? И Ванька рассудил, что бузина пьётся на ночь для испарины, малина после бани, шалфей в дурную погоду, липовый цвет со свежими сотами, иван-да-марья и ромашка, когда неможется, кипрей, то есть копорский или иван-чай, по нужде, за недостатком лучшего, и потому полагал заварить сегодня настоящего китайского чаю, что и было исполнено.

— Владимир Даль, «Павел Алексеевич Игривый», 1847

— Крак! — стручок лопнул, и все пять горошин выкатились на яркое солнце. Они лежали на детской ладони; маленький мальчик разглядывал их и говорил, что они как раз пригодятся ему для стрельбы из бузинной трубочки. И вот одна горошина уже очутилась в трубочке, мальчик дунул, и она вылетела. — Лечу, лечу, куда хочу! Лови, кто может! — закричала она, и след её простыл. — А я полечу прямо на солнце; вот настоящий-то стручок! Как раз по мне! — сказала другая. Простыл и её след. — А мы куда придём, там и заснём! — сказали две следующие. — Но мы таки до чего-нибудь докатимся! — Они и правда прокатились по полу, прежде чем попасть в бузинную трубочку, но всё-таки попали в неё. — Мы дальше всех пойдём!

— Ганс Христиан Андерсен, «Пятеро из одного стручка», 1852

	Вот, например, на самой окраине города, сбегали вниз к быстрой речке два простеньких, бедненьких садика, и летом здесь было прелесть как хорошо! Особенно для двух ребятишек: Кнуда и Иоганны, которые день-деньской играли тут; они были соседями и пролезали друг к другу сквозь кусты крыжовника, разделявшего их садики. В одном из садиков росла бузина, в другом — старая ива.
	— Ганс Христиан Андерсен, «Под ивой», 1852

	— Тебе хочется видеть золотые плоды? — сказало Лето. — Любуйся! — Он махнул рукою — и леса запестрели красноватыми и золотистыми листьями. Вот было великолепие! На кустах шиповника засияли огненно-красные плоды, ветви бузины покрылись крупными тёмно-красными ягодами, спелые дикие каштаны сами выпадали из тёмно-зелёных гнёзд, а в лесу вторично зацвели фиалки.
	— Ганс Христиан Андерсен, «История года», 1852

Было ветрено, сыро и сиверко. Дверь в сад была открыта, на почерневшем от мокроты полу террасы высыхали лужи ночного дождя. Открытая дверь подёргивалась от ветра на железном крючке, дорожки были сыры и грязны; старые берёзы с оголёнными белыми ветвями, кусты и трава, крапива, смородина, бузина с вывернутыми бледной стороной листьями бились на одном месте и, казалось, хотели оторваться от корней...

— Лев Толстой, «Юность», 1857

Все эти места давно были знакомы Юргену по рассказам, услаждавшим для него долгие зимние вечера, и вот, теперь он сам увидел и двор, окружённый двойными рвами, деревьями и кустами, и вал, поросший папоротником. Но лучше всего были здесь высокие липы, достававшие вершинами до крыши и наполнявшие воздух сладким ароматом. В северо-западном углу сада рос большой куст, осыпанный цветами, что снегом. Это была бузина, первая цветущая бузина, которую видел Юрген. И она, да цветущие липы запечатлелись в его памяти на всю жизнь; ребёнок «запасся на старость» воспоминаниями о красоте и аромате родины.

— Ганс Христиан Андерсен, «Под ивой», 1859

С ней по-прежнему происходило что-то непонятное; её лицо стало другое, вся она другая стала. Особенно поразила меня происшедшая в ней перемена в один тёплый, тихий вечер. Я сидел на низенькой скамеечке под широким кустом бузины; я любил это местечко: оттуда было видно окно Зинаидиной комнаты. Я сидел; над моей головой в потемневшей листве хлопотливо ворошилась маленькая птичка; серая кошка, вытянув спину, осторожно кралась в сад, и первые жуки тяжело гудели в воздухе, ещё прозрачном, хотя уже не светлом. Я сидел и смотрел на окно — и ждал, не отворится ли оно: точно — оно отворилось, и в нём появилась Зинаида. На ней было белое платье — и сама она, её лицо, плечи, руки были бледны до белизны.

— Иван Тургенев, «Первая любовь», 1860

Тебе, ведь, случалось бывать за городом, где ютятся старые-престарые избушки с соломенными кровлями? Крыши у них поросли мхом, на коньке непременно гнездо аиста, стены покосились, окошки низенькие, и открывается всего только одно. Хлебные печи выпячивают на улицу свои толстенькие брюшки, а через изгородь перевешивается бузина. Если же где случится лужица воды, по которой плавает утка или утята, там уж, глядишь, приткнулась и корявая ива.

— Ганс Христиан Андерсен, «Уж что муженёк сделает, то и ладно», 1861

	— А я знакома с одной из сестриц твоих, — чиликала птичка.— Там, далеко, на северо-востоке, в берёзовой роще, за кустами дикой малины, у канавки, цветёт она. И так она мила была тогда, как пели соловьи, капал дождь, а я выглядывала из своего притаившегося в бузинном кусте гнёздышка…
	— Яков Полонский, «Две фиалки», 1870-е

И вот однажды случилось, что он, возвращаясь с далёкой прогулки, проходил мимо того замечательного бузинного куста, под которым он, как бы под действием неких чар, видел так много чудесного: он почувствовал удивительное влечение к зелёному родному местечку на траве; но едва он на него сел, как всё, что он тогда созерцал в небесном восторге и что как бы чуждою силою было вытеснено из его души, снова представилось ему в живейших красках, будто он это вторично видел. Даже ещё яснее, чем тогда, стало для него, что прелестные синие глазки принадлежат золотисто-зеленой змейке, извивавшейся в середине бузинного дерева, и что в изгибах её стройного тела должны были сверкать все те чудные хрустальные звуки, которые наполняли его блаженством и восторгом. И так же, как тогда, в день вознесения, обнял он бузинное дерево и стал кричать внутрь его ветвей: «Ах! ещё раз только мелькни, и взвейся, и закачайся на ветвях, дорогая зелёная змейка, чтобы я мог увидеть тебя... Ещё раз только взгляни на меня своими прелестными глазками!.. Ах! я люблю тебя и погибну от печали и скорби, если ты не вернешься!» Но всё было тихо и глухо, и, как тогда, совершенно невнятно шумела бузина своими ветвями и листами. Однако студенту Ансельму казалось, что он теперь знает, что шевелится и движется внутри его, что так разрывает его грудь болью и бесконечным томлением. «Это то, - сказал он самому себе, - что я тебя всецело, всей душой, до смерти люблю, чудная золотая змейка; что я не могу без тебя жить и погибну в безнадёжном страдании, если я не увижу тебя снова и не буду обладать тобою как возлюбленною моего сердца... Но я знаю, ты будешь моя, - и тогда исполнится всё, что обещали мне дивные сны из другого, высшего мира». Итак, студент Ансельм каждый вечер, когда солнце рассыпало по верхушкам деревьев свои золотые искры, ходил под бузину и взывал из глубины души самым жалостным голосом к ветвям и листьям и звал дорогую возлюбленную, золотисто-зелёную змейку.

— Эрнст Теодор Амадей Гофман, «Золотой горшок» (сказка из новых времён), 1880

Минут с пять добирался он до освещенного окна. Он помнил, что там под самыми окнами есть несколько больших, высоких, густых кустов бузины и калины. Выходная дверь из дома в сад в левой стороне фасада была заперта, и он это нарочно и тщательно высмотрел проходя. Наконец достиг и кустов и притаился за ними. Он не дышал. «Переждать теперь надобно, — подумал он, — если они слышали мои шаги и теперь прислушиваются, то чтобы разуверились… как бы только не кашлянуть, не чихнуть…»

— Фёдор Достоевский, «Братья Карамазовы», 1880

Неделю он не пил, не ел, не спал, а как шальной ходил из угла в угол и думал. Лицо его осунулось, взоры потускнели… Ни с кем он не заговаривал, ни к кому ни за чем не обращался, а когда Арина Матвеевна приставала к нему с вопросами, он только отмахивался рукой и — ни звука… Уж чего только с ним не делали, чтобы привести его в чувство! Поили его бузиной, давали «на внутрь» масла из лампадки, сажали на горячий кирпич, но ничто не помогало, он хирел и отмахивался.

— Антон Чехов, «Упразднили!», 1885

Полировщик, поворочавшись минут пять, лёг на спину. Душная, смолистая сырость распирала его лёгкие, ноздри, прочищенные воздухом от копоти мастерской, раздувались, как кузнечные меха. В грудь его лился густой, щедрый поток запахов зелени, ещё вздрагивающей от недавней истомы; он читал в них стократ обострённым обонянием человека с расстроенными нервами. Да, он мог сказать, когда потянуло грибами, плесенью или лиственным перегноем. Он мог безошибочно различить сладкий подарок ландышей среди лекарственных брусники и папоротника. Можжевельник, дышавший гвоздичным спиртом, не смешивался с запахом бузины. Ромашка и лесная фиалка топили друг друга в душистых приливах воздуха, но можно было сказать, кто одолевает в данный момент. И, путаясь в этом беззвучном хоре, струился неиссякаемый, головокружительный, хмельной дух хвойной смолы.

— Александр Грин, «Тайна леса», 1910

	Герой французского романа так неопытен и невинен, что самая чистая лилия кажется, по сравнению с ним, бурой свиньей. Он всегда обманут, всегда несчастлив и всегда уважает волю своих родителей, живущих сельскими продуктами, где-то «там», среди ландышей и бузины. Не будем же говорить о герое. Ну его!
	— Тэффи, «Французский роман», 1911

На большом пустынном четырёхугольнике кое-где растут старые берёзы и сосны, по канавам топорщится лохматый кустарник — бузина, волчьи ягоды и лоза, оставшееся воспоминание былых топких болот, на которых построен наш странный маленький городок. Глубокие канавы прорезали пустырь, осушая болота, канавы осыпались, заросли травой, и почти всё лето стоит в них зелёная и затхлая вода. По весне пустырь оглашают нестройные, противные хоры лягушек, когда они спариваются и как-то особенно ухают и плещутся в тёмной воде… Рыжаковский пустырь… Проклятое, легендарное место, обвеянное призраками смерти…

— Василий Брусянин, «Рыжаковский пустырь», 1915

	Мы прошли недалеко от неизвестного, но он нас не заметил: так велика была его печаль о близком. Мы прошли за высокую новую ограду купца Лудейникова. В этой ограде густо разрослась бузина, и частая листва кустов скрыла нас от неизвестного. Мы смотрели на его красивое, задумчивое лицо, и безмолвные и подавленные какой-то новой грустью, боялись пошевельнуться…
	— Василий Брусянин, «Кладбищенские люди», 1915

Молчал бы лучше,— угрюмо отвечала жена,— уже достаточно одного того, что мужчины картежники и пьяницы. Муж горько, страдальчески засмеялся. — В огороде бузина, а в Киеве дядька… Представьте себе,— обратился он к угловому солидному столбику на перилах, так как никого другого поблизости не было,— представьте, что я, выходя днём с нею из дому, вышел первый, а её попросил запереть парадную дверь и ключи взять с собой… Что же она сделала? Ключи забыла внутри, в замочной скважине, захлопнула дверь на английский замок, а ключик от него висит тоже внутри, на той стороне двери. Как вам это покажется! И представьте, чем эта женщина оправдывается. «А вы,— говорит,— картежники». Логично, доказательно, всеобъемлюще!

— Аркадий Аверченко, «Случай с Патлецовыми», 1913

Ему показалось, что её шея пахнет цветом бузины, тем прелестным её запахом, который так мил не вблизи, а издали. – Какие у вас славные духи, – сказал Александров. Она чуть-чуть обернула к нему смеющееся, раскрасневшееся от танца лицо. — О нет. Никто из нас не душится, у нас даже нет душистых мыл. — Не позволяют? — Совсем не потому. Просто у нас не принято. Считается очень дурным тоном. Наша maman как-то сказала: «Чем крепче барышня надушена, тем она хуже пахнет». <...> Невольно лицо его уткнулось в плечо девушки, и он губами, носом и подбородком почувствовал прикосновение к нежному, горячему, чуть-чуть влажному плечу, пахнувшему так странно цветущей бузиной. Нет, он вовсе не поцеловал её. Это неправда. Или нечаянно поцеловал? Во весь этот вечер и много дней спустя, а пожалуй, во всю свою жизнь он спрашивал себя по чести и совести: да или нет?

— Александр Куприн, «Юнкера», 1932

	— Трудная задача, — наконец сказал он. — Вы можете вообразить, что я изобрёл какой-нибудь кеворит-экран, защищающий тела от земного тяготения. Но кеворит — чистейшая и неосуществимая фантазия. Вы могли бы вообразить, что я зарядил наш ковёр-самолёт электричеством, одноимённым с земным зарядом, и ковёр-самолёт отскочил от земли, как бузинный шарик…
	— Александр Беляев, «Ковёр-самолёт», 1936

― Сиринга, ― сказал он. А она саженками через пруд на тот берег. Он ― кругом по берегу. Добежал ― там нет никого. Скрылась, как не было. Ждал он ее, ждал. Вернулся назад ― а и одежды ее нету. Стал он в свою банку свистеть: бу-у… бу-у… Потом банку в кусты закинул и срезал бузинную веточку. К ночи, когда Зотов уже засыпать начал, вернулся с дудочкой в четыре дыры. По-нашему ― жалейка, по-бессарабски ― флуэр. А наутро Дворникова вдова с дочкой и племянницей к родне уехали в Серпухов. Хотел было он за ней, да бабушка не пустила.

— Михаил Анчаров, «Как Птица Гаруда», 1989

	― Вообще-то это глупый вопрос. Вам придёт в голову есть бузину или волчьи ягоды? Они весьма привлекательно выглядят. А трогать борщевик станете? ― Нет, конечно. ― Позвольте поинтересоваться ― почему? ― Ягоды очень ядовиты, об этом все знают, а борщевик так обожжёт, что потом год лечиться придётся, и останется рубец.
	— Дарья Донцова, «Доллары царя Гороха», 2004

	― Душенька, ― терпеливо ответила Эра Вадимовна, ― уж и не знаю, существует ли в Полинезии собрание экзотов растительного мира, но если оно там есть, то каракомы в экспозиции не будет. Туда стопроцентно угодит наш борщевик вкупе с бузиной. Вот они там будут самой настоящей экзотикой, понимаете?
	— Дарья Донцова, «Доллары царя Гороха», 2004

Бузина в стихах

Бузина чёрная
ветка с плодами

	Вот наконец и пришёл к тихому озеру я. Высится вяз, мой знакомец, на старом дворе зеленея, И по забору круго́м дико растёт бузина.
	— Фридрих Гёльдерлин, «На родине»

	Меня не видя в бурьяне́, ‎Она приблизилась ко мне, Подол задравши до спины, Под тенью села бузины Отдать и свой природе долг. И кто ж бы утерпеть тут мог?
	— Пётр Шумахер, «В саду» (новелла), 1860-е

	Благовонная ночь снова дышит весной, Пробудилась от спячки земля, И с берёзой кудрявой, с густой бузиной, Нарядились опять тополя.
	— Василий Отрадин, «Благовонная ночь снова дышит весной...», 1890

	Да там, где на террасе гвозди Хранят обрывки полотна, Свои исклёванные гроздья Ещё качает бузина.
	— Георгий Иванов, «Уже сухого снега хлопья...», 1914-1915

	Истома дней опаловых, Июля тишина. Вся в ягодах коралловых Поникла бузина.
	— Наталья Крандиевская, «Истома дней опаловых...», 1915

	В бузине, сырой и круглой, Соловей ударил дудкой, На сосне звенят синицы, На берёзе зяблик бьёт. И вытаскивает Дидель Из котомки заповедной Три манка — и каждой птице Посвящает он манок. Дунет он в манок бузинный, И звенит манок бузинный, — Из бузинного прикрытья Отвечает соловей.
	— Эдуард Багрицкий, «Птицелов», 1918

	Искал малину себе по чину, Нашлась калина — и то одна. Жевал рябину, и без причины Осталась — одна бузина!.. Пусть жизнь горькая штука, Зато для желудка — наука.
	— Михаил Савояров, «Эта диета» (куплеты), 1919

	Когда томительным и длинным Стоял июль. И нам со сна Так тонко кружевом старинным Благоухала бузина.
	— Валентин Катаев, «Не к алтарям, где рдеют свечи...», 1919

	Грязь явственно сожжена! Дом — красная бузина! Честь — царственно спасена! Дом — красная купина́!
	— Марина Цветаева, «Поэма лестницы», 1926

	Бузина цельный сад залила! Бузина зелена, зелена, Зеленее, чем плесень на чане! Зелена, значит, лето в начале! Синева — до скончания дней! Бузина моих глаз зеленей!
	— Марина Цветаева, «Бузина», 1931

Пословицы и поговорки

В огороде бузина, а в Киеве дядька — Русская пословица

См. также

• Рябина
• Калина
• Малина
• Клюква
• Ядовитые растения