Карикатура

Карикату́ра (итал. caricatura, от caricare — нагружать, преувеличивать) — прежде всего, сатирическое или юмористическое изображение, комический эффект которого создаётся при помощи пародийного или гротескного преувеличения и заострения некоторых черт.

Луи Филипп (Домье, 1834)

Кроме того, карикатурой называется популярный жанр изобразительного искусства (чаще всего графики), высмеивающий в сатирической или юмористической форме какие-либо социальные, общественно-политические, бытовые явления, реальных персонажей или характерные типы людей.

В переносном смысле карикатурой или пародией или на что-либо или кого-либо часто называют также нелепое или неудачное подражание (подразумевая, что при попытке создать подобие чего-то достойного получилось нечто жалкое, способное лишь насмешить).

Карикатура в определениях и кратких цитатах

	Характерное в этом виде, доведенное до преувеличения, т. е. то, что уже наносит ущерб идее нормы (целесообразности рода), называется карикатурой.
	— Иммануил Кант, «Критика способности суждения», 1790

	...если характерное доходит до действительного подавления характера рода, т. е. до неестественного, то оно становится карикатурой.
	— Артур Шопенгауэр, «Мир как воля и представление», 1818

	Надменность — это карикатура на гордость.
	— Эрнст Фейхтерслебен, 1830-е

	Существует два рода карикатуры: одна преувеличивает истину, как бы посредством увеличительного стекла, но никогда не извращает полностью её сущность, другая же более или менее сознательно отклоняется от естественной правды и реальных соотношений.
	— Иван Тургенев, «История одного города. Издал М. Е. Салтыков. С.-Петербург, 1870»

	Карикатура — это дань, которую посредственность платит гению.
	— Оскар Уайльд, 1890-е

	Глупость все ценности превращает в карикатуры: вместо гордости у неё — наглость, вместо общественности — стадность, вместо искусства — любительство, вместо любви — флирт, вместо славы — успех…
	— Саша Чёрный, «Глупость», 1910

	Каждый из нас видит в своих родственниках, и особенно в двоюродных братьях и сестрах, серию гротескных карикатур на себя самого.
	— Генри Луис Менкен, 1930-е

	Мне главное, чтобы из меня вышел бы хороший график (иллюстратор, карикатурист).
	— Георгий Эфрон, Дневники, 1940

	но если страх, в обличье хоть крестовом, гуляет в мире, ― мир карикатура.
	— Глеб Семёнов, «Что было дальше? — Было всё как было...», 1964

	Оптимизм — карикатура на надежду.
	— Жильбер Сесброн, 1970-е

	Пьянство — оно превращает человека в карикатуру. Становишься слишком похож сам на себя.
	— Марк Эдвард Смит, 1980-е

	дынные головы хищные клювы карикатуры фигуры клошары кошмары...
	— Генрих Сапгир, «Блошиный рынок», июль 1995

	…карикатура — Путин и Эрдоган обнимаются, и каждый держит за спиной по ножу.
	— Виктор Пелевин, «Непобедимое Солнце», 2020

Карикатура в публицистике, критике и документальной прозе

...древние выражали в своих произведениях ясно постигнутую ими красоту не одной фигурой, а многими, носящими различный характер, словно эта красота воспринимается каждый раз с другой стороны и потому в Аполлоне изображена иначе, чем в Вакхе, в Геркулесе иначе, чем в Антиное; мало того, характерное может оттеснять красоту и, наконец, переходить даже в безобразное, как, например, в пьяном Селене, Фавне и т. п. Но если характерное доходит до действительного подавления характера рода, т. е. до неестественного, то оно становится карикатурой.

— Артур Шопенгауэр, «Мир как воля и представление», 1818

Перед нами переполненный зрителями амфитеатр; «Облака» Аристофана отравляют толпу ядом остроумного издевательства. Со сцены осмеивают — и с нравственной, и с физической стороны — замечательнейшего мужа Афин, спасшего народ от тридцати тиранов, спасшего в пылу битвы Алкивиада и Ксенофонта, осмеивают Сократа, воспарившего духом выше богов древности. Сам он тоже в числе зрителей. И вот, он встаёт с своего места и выпрямляется во весь рост, — пусть видят хохочущие Афиняне, похожа ли на него карикатура. Твёрдо, несокрушимо стои́т он, возвышаясь надо всеми. Сочная, зёленая, ядовитая цикута! Тебе служить эмблемою Афин, а не оливковой ветви!

— Ганс Христиан Андерсен, «Тернистый путь славы», 1855

Своей сатирической манерой Салтыков несколько напоминает Ювенала. Его смех горек и резок, его насмешка нередко оскорбляет. Но, как мы уже сказали, его негодование часто принимает форму карикатуры. Существует два рода карикатуры: одна преувеличивает истину, как бы посредством увеличительного стекла, но никогда не извращает полностью ее сущность, другая же более или менее сознательно отклоняется от естественной правды и реальных соотношений. Салтыков прибегает только к первому роду, который один только и допусти́м. Это — естественное проявление его характера, в котором внутренняя доброта и чувствительность скрыты под внешней суровостью.

— Иван Тургенев, «История одного города. Издал М. Е. Салтыков. С.-Петербург, 1870»

а несколько часов до смерти, когда он уже был почти в агонии, ему обкладывали всё тело горячим хлебом, при чём опять возобновился стон и пронзительный крик. Какое-то фантастическое безобразие! Мы видели, впрочем, что во всей личности, в жизни Гоголя иногда мелькает это фантастическое, исполински-карикатурное, самое смешное в самом страшном; и вот это же повторяется и в смерти. Тут как будто в последний раз смеётся Чёрт над человеком, нарочно в самом унизительном положении тела и духа тащит свою жертву. Доктора должны были казаться Гоголю в предсмертном бреду его чем-то вроде той нечисти, которая задушила Хому Брута в осквернённой церкви. «Горьким словом моим посмеюся», — эти слова пророка Иеремии начертаны на гробовом камне Гоголя. Увы, теперь мы знаем, кто над ним посмеялся.

— Дмитрий Мережковский, «Гоголь. Творчество, жизнь и религия», 1906

Сатира не просто «воплощает» действительность, — она воспроизводит ее со знаком минус. Вот почему в сатире, в карикатуре непосредственнее, чем в других родах, заявляет о себе социально-политическая атмосфера, которою художник дышит, — которою он не может не дышать. Отыскать рабовладельческую Грецию в Венере Медицейской — задача весьма сложная и тонкая. Но в муфте, которая должна облагородить эту Венеру, открыть уши баварского клерикала — не стоит никакого труда. «Минус» сатиры — в этом вся суть — всецело определяется социальным углом зрения.

— Лев Троцкий, «Лукавый бес мещанства (Троцкий)», 29 июня 1908

	В морском собрании в Петербурге стоял бюст графа. Бюст был несколько приукрашен: у графа было длинное лицо с мясистым носом, у бюста же были черты прямо античные. Слава его докатилась до провинции. Лубочная карикатура, изображающая стихотворца, читающего стихи чёрту, причём чёрт пытается бежать, а стихотворец удерживает его за хвост, висела во многих почтовых станциях.
	— Юрий Тынянов, «Пушкин» (ч. 1, 1935)

Всё это вызывает в памяти слегка забавные воспоминания. Я говорю о фашизме. При нём был запрет на любую сатиру, что в цивилизованной демократической стране недопустимо. Мы должны быть абсолютно свободны от политического контроля, потому что сатира не имеет ничего общего с политикой, даже если это прямая насмехшка над политикой, но вы знаете, что это сатира. И каждый демократический режим должен спокойно принимать сатиру, точно так же, как мы принимаем карикатуры. К примеру, Муссолини, которые совершенно не терпел карикатур.

— Индро Монтанелли, 1970-е

Гашек, пражский Тиль Уленшпигель, обнаруживает редкостное знание этой области чешской действительности и открывает в ней поэтику, которая позволяет соединить резко карикатурные наблюдения с непосредственным весельем. В обстановке кафешантанов, кабаре, певческих кружков, среди богемных собутыльников он развивает особый вид рассказа, трактирную импровизацию и байку. Он извлекает из пучины забвения выразительные средства языка и оттачивает метафорические свойства куплета, слэнга, народного анекдота.

— Радко Пытлик, «Швейк завоёвывает мир», 1983

	В мировой практике известно немало случаев, когда граждане, не обладающие чувством юмора и обиженные на «кривое зеркало» карикатуры, пытались засудить художников. Здесь ситуация выглядит ещё более абсурдной: истцы самым серьёзным образом высчитывают процент тождества карикатуры с оригиналом и на основании частичного сходства тащат ответчика на цугундер.
	— Борис Стругацкий, «Судят не писателя, а жанр политической фантастики», 2009

Эпопея филипоновской груши является блестящим примером применения в карикатуре так называемого эзопова языка ― зашифрованного, но всем понятного иносказания. Этот прием, вызывая бессильную злобу противников, придает оппозиционной карикатуре особую остроту и привлекательность в глазах читателей, делает ее еще смешнее и язвительней. Кстати, об «эзоповом языке» карикатуры. Если во Франции для обозначения коронованной особы в карикатуре применялась груша, то в России, несколько забегая вперед, для этой же цели пошла в ход… еловая шишка. Возникло это так: наследник царского престола Николай Александрович в сопровождении греческого королевича совершал туристическую поездку по Японии. И в городе Отсу, посещая местный храм, они повели себя, видимо, настолько бесцеремонно, что полицейский, бывший при храме, призвал их к порядку ножнами своей сабли, от чего у российского наследника вскочила на голове порядочная шишка. <...> ...последствием явилось то, что в недалеком будущем еловая шишка стала обозначать на эзоповом языке карикатуры «священную особу самодержца». Это произошло так: конечно, по цензурным условиям о карикатурах на царя и речи не могло быть, даже в дни революции 1905 года, пока художник Сергей Чехонин, сотрудник сатирического журнала «Зритель», не вспомнил о пресловутой шишке и не использовал ее в качестве аллегории. Шишка быстро замелькала в карикатурах и выполняла свои функции не менее удачно, чем груша Филипона. Подобно груше во Франции, шишка в России сидела на троне, принимала парады и т. д. Когда, скажем, тот же «Зритель» печатал на всю страницу рисунок с окруженной почтительной жандармской охраной еловой шишкой, то не было надобности в каком-либо пояснительном тексте.

— Борис Ефимов, «Десять десятилетий», 2000

Дубинский не раз приходил ко мне и очень внимательно прислушивался к замечаниям и дружеским советам, которые я высказывал по поводу его первых опытов в карикатуре. Мне думалось тогда, что наша сатирическая графика приобретает талантливого и многообещающего рисовальщика. Однако Дубинский не стал карикатуристом, хотя присущее ему чувство юмора носило ярко выраженную сатирическую окраску. Другие струны ― романтическая и лирическая ― звучали в его душе сильнее, и именно они определили дальнейший путь молодого художника.

— Борис Ефимов, «Десять десятилетий», 2000

Карикатура в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

	Доселе никто ещё не писал у нас верно с натуры. Более карикатуры, для коих образчики были не наши. Трогая описанием прекрасного, противопоставляя высокие характеры из натуры взятые смешному или дурному, также из натуры взятому, Вы дадите умам надлежащее направление.
	— Василий Жуковский, из письма М. Н. Загоскину, 14 июня 1831

В числе очень немногих счастливых супружеств, которые я встречала в жизни, были чета Фёдора Николаевича и Авдотьи Павловны Глинок. (Она рождённая Кутузова, дочь бывшего попечителя Московского округа). Она вышла замуж очень поздно и нежно любила своего супруга, несмотря на то, что личность его была уморительно оригинальна и смешна. Он был маленький черненький человечек с лицом помятым, как гнилое яблоко, носил на предлинных лентах ордена, которые болтались, когда он кланялся пренизко перед всеми и делал разные ужимки, что на него нельзя было смотреть без смеха. На него делали пресмешные карикатуры.

— Елизавета Драшусова, Воспоминания, 1848

Нередко Дружинин и Лонгинов читали свои юмористические, превосходными стихами написанные, карикатурные поэмы. Забавнее всего, что в одной из таких поэм у Лонгинова в самом смешном и жалком виде человек, пробирающийся утром по петербургским улицам, был списан с Боткина. Всем хорошо был известен стих: «то Боткин был». ― А между тем сам Боткин пуще других хохотал над этим стихом, в котором при нём Лонгинов подставлял другое имя.

— Афанасий Фет, «Мои воспоминания» (часть I), 1870-е

	Вкусы кружка тяготели к Глинке, Шуману и последним квартетам Бетховена. <...> Лист был сравнительно мало известен и признавался изломанным и извращённым в музыкальном отношении, а подчас и карикатурным.
	— Николай Римский-Корсаков, «Летопись моей музыкальной жизни», 1890-е

...даже такой излюбленный, популярный писатель, как Салтыков-Щедрин, на вопрос поклонников Мусоргского, интересовавшихся его мнением о Мусоргском и полагавших, что он почувствует близкое своей натуре в звуках создателя новой комической музыки, ― ответил едкой карикатурой своего сатирического пера. Весь Петербург читал этот пасквиль на молодой талант, закисая от смеха; смешно рассказывалось, как некий громкий эстет выставил на суд знатоков свой доморощенный талант и как сей едва-едва протрезвевший талант промычал свою новую арию на гражданскую тему: об извозчике, потерявшем кнут.

— Илья Репин, «Далёкое близкое», 1912-1917

Посредине изображен был А. А. Потехин, который в красной рубахе и плисовых шароварах откалывает присядку. В карикатурах он не щадил самого себя. Граф Воронцов-Дашков ― министр двора ― как добрый гений несется по воздуху. У него из кармана бьет золото фонтаном; тщетно этот фонтан силится заткнуть контролер. За ногу уцепился Всеволожский и крепко его держит; за Всеволожского держится Погожев, управляющий конторой, и так далее. Вереница тянется до смрадного болота, где крутятся какие-то гады, ― и все это осыпается золотым дождем.

— Пётр Гнедич, «Книга жизни», 1918

	Да, Чехов ошибся. Без этой ошибки история с «Попрыгуньей» была бы решительным вздором, потому что серьезный и вдумчивый Левитан совершенно не походил на ничтожного Рябовского, а пустельга-«попрыгунья» ― на Кувшинникову, во всяком случае не бывшую пустельгой. Чехов любил Левитана и карикатурить его не стал бы.
	— Александр Лазарев-Грузинский, «А. П. Чехов», 1925

	Почётный «кубок Большого орла» на бубне Шиловского подносился Шмаровиным каждому вновь принятому в члены «среды» и выпивался под пение гимна «Недурно пущено» и грохот бубна… Это был обряд «посвящения» в члены кружка. Так же подносился «Орел» почетным гостям или любому из участников «сред», отличившемуся красивой речью, удачным экспромтом, хорошо сделанным рисунком или карикатурой.
	— Владимир Гиляровский, «Москва и москвичи», 1926

Я не переношу атмосферы художников, этой «творческой» атмосферы, где говорят о «воздухе», «объеме», «воздушности» и прочей мерзости и где говорят с благоговением о «великих художниках», что меня тоже бесит. Может, у графиков другая терминология, менее раздражительная для меня. Вообще я очень люблю графику (перо, карандаш, тушь, гравюру и т. п. ) и не переношу живопись (масло, акварель), но если я буду учиться, то мне придется через это пройти. Мне главное, чтобы из меня вышел бы хороший график (иллюстратор, карикатурист).

— Георгий Эфрон, Дневники, 1940

	С виски покончено: сух, как пробка. Не хотел бы начинать с исповеди, но алкоголь унёс многих моих друзей и жён... От меня, то есть, унёс, не вообще. Пьянство — оно превращает человека в карикатуру. Становишься слишком похож сам на себя.
	— Марк Эдвард Смит, 1980-е

Карикатура в беллетристике и художественной прозе

Тут мы касаемся одного из обитателей этих окраин, принадлежащего к классу рептилий, присутствие которого на островах дало им другое испанское название – Галапагос. Так вот, что касается живущих там черепах, то на их счёт в кругу моряков долгое время сохранялось поверье, не столь ужасающее, сколь карикатурное: матросы были серьёзно убеждены, что все морские офицеры, особенно командоры и капитаны, обладавшие дурным нравом, после смерти (а иногда и до неё) превращались в черепах и становились единственными хозяевами этих раскалённых пустырей, напоминающих окрестности Мёртвого моря.

— Герман Мелвилл, «Моби Дик, или Белый кит», 1851

Хорошо, подробно знает десятилетний мальчик свои коленки, ― расчёсанный до крови волдырь, белые следы ногтей на загорелой коже и все те царапины, которыми расписываются песчинки, камушки, острые прутики. Комар улетал, избежав хлопка, француженка просила не егозить; с остервенением, скаля неровные зубы, ― которые столичный дантист обхватил платиновой проволокой, ― нагнув голову с завитком на макушке, он чесал, скрёб всей пятернёй укушенное место, ― и медленно, с возрастающим ужасом, француженка тянулась к открытой рисовальной тетради, к невероятной карикатуре.

— Владимир Набоков, «Защита Лужина», 1930

Никодимов услышал от своего мастера портретных тортов ― болезненного до карикатуры бабника, тающего от непомерного влечения, как огарок, но при этом кудесника глазури и кремовых красок, подвизавшегося в девяностых с новоакадемистами, ― странные слова, что, мол, Услистый не просто коллекционер и меценат ― он ищет Мешок света. Никодимов толком о Мешке света ничего не знал. Так ― сказки города Питера, легенды темных времен, что-то вроде Грааля в фольклоре здешнего живописного цеха.

— Павел Крусанов, «Мешок света», 2013

Карикатура в поэзии

Почтенный орангутан (1871)

	Слуга покорный тем и этим в тот же час; Закутан весь, как водолаз; На лыжах ― как остяк; как сатана ― с рогами. Амур ли то? Скажите сами!
	— Иван Дмитриев, «Амур в карикатуре» (басня), 1807

	Но чем же странен великан, С развалин пламенных ужасными очами Сверкающий на бледный свет? ― Тут, право, милый друг, карикатуры нет! Вот ты б, малютка, был карикатура, Когда бы мелкая твоя фигура Задумала с развалин встать И на вселенну посверкать.
	— Василий Жуковский, «Ареопагу», 1815 г.

	Не знаю, строгая цензура Меня осудит или нет; Но всё равно ― я не поэт, А лишь его карикатура.
	— Александр Полежаев, «Эрпели», 1830

	Фортуны олухи и плуты, Карикатур различных смесь: Здесь ― важности пузырь надутый, Там накрахмаленная спесь.
	— Пётр Вяземский, «Баден-Баден», 1855

	Немой зияет мрак в пустых её глазах, И череп, убранный изысканно цветами, Тихонько зыблется на хрупких позвонках… ― Краса небытия пред смертными очами! Банальные умы, что, плоть одну любя, Не в силах оценить изящество скелета, Карикатурою смешной зовут тебя; Но воплощаешь ты заветный вкус поэта!
	— Пётр Якубович, «Пляска смерти», 1890

	Я не люблю тебя одетой, ― Лицо прикрывши вуалетой, Затмишь ты небеса очей. Как ненавистны мне турнюры, Пародии, карикатуры Столь пышной красоты твоей!
	— Фёдор Сологуб, «Я не люблю тебя одетой...», 14 марта 1922

	На нашу Родину свои науськав орды Предательски, бесстыдно, как бандит, Фашистский пёс о нашем варварстве твердит, Кровавую облизывая морду. Он, видите ль, спаситель всей культуры От дикарей-большевиков… Похабней не было карикатуры На протяжении веков!
	— Василий Лебедев-Кумач, «Покончим с фашизмом!», 1941

	Пусть не отец был, дядя арестован, пускай не я убит, ведь пуля дура, но если страх, в обличье хоть крестовом, гуляет в мире, ― мир карикатура.
	— Глеб Семёнов, «Что было дальше? — Было всё как было...», 1964

	какое-то птичье течет безразличье ― толпа человечья тебя окружают толкаясь жуют дынные головы хищные клювы карикатуры фигуры клошары кошмары Гюго и Сысоева ― сошел с иллюстрации и смотрит в прострации ― куклы говорящие где же настоящие?
	— Генрих Сапгир, «Блошиный рынок», июль 1995

См. также

• Пародия
• Пасквиль
• Гротеск
• Сатира
• Мелодрама
• Эзопов язык
• Безобразное
• Красота
• Обезьяна
• Контекст
• Рисунок
• Уродство