Герань

Гера́нь, жураве́льник, иногда пеларго́ния (лат. Geranium, Pelargonium) — небольшие травянистые или кустарниковые растения из семейства Гераниевых (или жураве́льниковых, лат. Geraniáceae). Ботанический род «герань» насчитывает более 400 видов, широко распространённых по всему миру, от тропиков до северных широт.

Плантация душистой герани
(остров Реюньон)

Как правило, в бытовом языке под геранью разумеют два вида комнатных растений (небольших кустарников), происходящих из тропических областей, оба они из рода Пеларгония. Первая, цветущая красивыми шапками-соцветиями, едва ли не самое распространённое комнатное растение: пеларгония (или герань) зональная. Другая — «душистая герань» (лат. Pelargonia graveolens) с изящными, глубоко разрезными листьями, которой часто «лечат уши», — она тоже из рода пеларгония. Широко произрастающую в России лесную герань обычно не признают «геранью» и называют «жураве́льником» (за сходство узких плодов-стручков с клювом журавля).

Герань в афоризмах и кратких цитатах

	Ну, бальзаминчики ещё ничего, а геранька зачем? Одно словечко стоит неосторожно сказать, как например об этой герани, уж вы тотчас и купите; ведь, верно, дорого? Что за прелесть на ней цветы! Пунсовые крестиками. Где это вы достали такую хорошенькую гераньку? Я её посредине окна поставила, на самом видном месте...
	— Фёдор Достоевский, «Бедные люди», 1845

	...в одном слоне рос чудеснейший лук-порей, а в другом — цветущая герань.
	— Ганс Христиан Андерсен, «Старый уличный фонарь», 1847

	...в столовой фамильные портреты, мухи, большой горшок ерани и кислые фортопьяны
	— Иван Тургенев, «Два помещика», 1847

	И эта тощая герань полуживая, Держась позадь всего, меж кадок и корыт, Колышется и, мне насмешливо кивая...
	— Владимир Бенедиктов, «Плач остающегося в городе при виде переезжающих на дачу», 1857

	Всю мебель составляли столик, покрытый клеёнкой, стоявший между двумя маленькими створчатыми окнами, на которых стояли два горшка герания...
	— Лев Толстой, «Юность» (Глава VII. Поездка в монастырь), 1857

	...зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница...
	— Иван Гончаров, «Обломов», 1858

	Окна завешены кисейными занавесочками, сквозь которые краснеют блекнущие цветы герани. На деревянных, некрашеных стенах, около олеографий, дремлют мухи.
	— Антон Чехов, «Лишние люди», 1886

	...горшок с маленькой, погибающей розовой геранью, которую он называл столетним растением и говорил, что она не цвела уже более двух веков...
	— Марк Твен, «Роджерс», 1898

	Опустись, занавеска линялая, На больные герани мои.
	— Александр Блок, «Опустись, занавеска линялая…», 1908

	Есть пошлые насекомые: Клопы; есть пошлые растения: Герань и Фикусы...
	— Саша Чёрный, «Взгляд и не́что», 1910

	И, может быть, искусство, как герань...
	— Михаил Цетлин (Амари), «О, жёлтенькая птичка канарейка...», 1911

	Войдёшь — обдаст геранью; это ведь только от герани в комнатах так тепло, и уютно, и оранжереечно. <...> Уверяют, что самый это размещанский цветок — герань! Какие глупости!..
	— Сергей Сергеев-Ценский, «Недра», 1912

	Два шага от Шопена — и уездное — окна с геранью, посреди улицы — поросёнок привязан к колышку...
	— Евгений Замятин, «Автобиография», 1920

	ты меня не тронь не рань я сложнейшая герань...
	— Александр Введенский, «Ответ богов», 1929

	Приученным цветом бледнеет герань, И фикусы чахнут в домашних теплицах.
	— Павел Васильев, «Октябрьский ветер», 1930

	На полке стоял единственный газон цветущей пеларгонии, покрытой болезненным румянцем. Я потрогал этот забытый или нарочно оставленный здесь цветок. Он тянулся всеми листочками и венчиками к озону, к благодатным струям дождя...
	— Константин Паустовский, «Начало неведомого века», 1954

	...в моей каюте чахла герань ― она досталась мне от предыдущего жильца. <...> И эта обыкновенная герань вдруг оказалась каким-то сверхэкзотическим цветком и зацвела чудесной сиренево-серой шапкой.
	— Виктор Конецкий, «Начало конца комедии», 1978

	Женщина вначале — одуванчик в поле, потом — роза в цветнике, затем — герань на подоконнике.
	— Ашот Наданян, 1990-е

	Когда-то какой-то глупый человек назвал герань символом мещанства. Видимо, это был очень рациональный человек. Ну как цветок может быть символом мещанства?
	— Виктор Розов, «Удивление перед жизнью», 2000

Герань в научно-популярной литературе и публицистике

В 1738 году в свет вышла книга голландского ботаника И. Бурмана «Редкие африканские растения». В ней впервые можно было увидеть слово «пеларгония». Но из этого не следует, что эти растения не были известны раньше — просто их называли всем нам хорошо знакомым именем «герань», даже сам великий Карл Линней пользовался этим названием. А между тем герань и пеларгония — это разные, хотя и родственные растения. Даже народные названия у них похожи: одну называют «журавельник», а греческое «пеларгос» значит аист. Но герани мы можем встретить на лугу, а родина пеларгоний — Южная Африка.:56

— Татьяна Клевенская, «Неприхотливые комнатные растения», 2001 г.

	Государство есть бесполое и аморальное создание по определению. Ему совершенно все равно, кто на ком женится и кто с кем ночует. Я не удивлюсь, если вскоре будут разрешены браки с животными и растениями. Заплатил госпошлину и расписывайся со своим горшком герани, сколько угодно.
	— Борис Кригер, «Кухонная философия», 2000-е

Герань в мемуарах, заметках и дневниковой прозе

Комнатка, в которой я находился, была очень невелика и чрезвычайно опрятно убрана. Всю мебель составляли столик, покрытый клеёнкой, стоявший между двумя маленькими створчатыми окнами, на которых стояли два горшка герания, стоечка с образа́ми и лампадка, висевшая перед ними, одно кресло и два стула. В углу висели стенные часы с разрисованным цветочками циферблатом и подтянутыми на цепочках медными гирями; на перегородке, соединявшейся с потолком деревянными, выкрашенными известкой палочками (за которой, верно, стояла кровать), висело на гво́здиках две рясы.

— Лев Толстой, «Юность» (Глава VII. Поездка в монастырь), 1857

Бродя по Корсаковской «слободке», вы непременно обратите внимание на маленький домик, удивительно чистенький, аккуратно сделанный, щеголеватый: имеется даже терраса. Во дворе этого дома вы вечно увидите кого-нибудь за работой. Или пожилая женщина задаёт корм «чушкам», или высокий, сгорбленный, болезненного вида мужик что-нибудь рубит, строгает, пилит. Пол, как стол, — чистоты невероятной. От двери к лавке положена дорожка. На окнах — пышно разрослась герань. Стены, потолок, — всё это тщательно выскоблено, вычищено, выстрогано. Каждое выстроганное брёвнышко по карнизу обведено бордюрчиком.

— Влас Дорошевич, «Сахалин (Каторга)», 1903

Давно ли слабые поросли едва-едва отделялись от жёлтой земли? Теперь весь край сделался совсем зелёным. Всё на нём зеленеет, куда только ни уходит глаз. Зеленеют нивы, огороды, сады, поля, луга, откосы гор, вершины, ещё вчера казавшиеся голыми, ущелья; кучи щебня покрывает пахучая дикая герань; по высоким вышкам с зелёными шапками омелы ползёт цепкая чужеядная змея, раскидывая кругом зелёные ветви, которые скоро покроются цветами.

— Василий Немирович-Данченко, «В Маньчжурии» (Картинки и сценки из войны с Японией), 1907

	Есть пошлые насекомые: Клопы; есть пошлые растения: Герань и Фикусы; есть пошлые животные: Свиньи; есть пошлые люди: Октябристы.
	— Саша Чёрный, «Взгляд и не́что», 1910

	Вы увидите очень одинокого, без сверстников, ребёнка на диване, животом вниз, над книгой — или под роялью, а на рояли играет мать Шопена. Два шага от Шопена — и уездное — окна с геранью, посреди улицы — поросёнок привязан к колышку и трепыхаются куры в пыли. Если хотите географии — вот она: Лебедянь, самая разрусская — тамбовская, о какой писали Толстой и Тургенев...
	— Евгений Замятин, «Автобиография», 1920

Чем ближе к морю, тем горы становятся ниже и на самом берегу представляются холмами высотою от 400 до 580 метров. На прибрежных лугах около кустарников Десулави обратил моё внимание на следующие растения, особенно часто встречающиеся в этих местах: астру (Aster tataricus L.) с удлинёнными ромбовидными и зазубренными листьями, имеющую цветы фиолетово-жёлтые с белым хохолком величиной с копейку, расположенные красивой метёлкой; особый вид астрогала (Astragalus membranaceus Fisch. ), корни которого в массе добывают китайцы для лекарственных целей, ― это крупное многолетнее растение имеет ветвистый стебель, мелкие листья и многочисленные мелкие бледно-жёлтые цветы; крупную живокость (Delphium maackianum Rgl.) с синими цветами, у которой вся верхняя часть покрыта нежным пушком; волосистый журавельник (Geranium wlassovianum Fisch.) с грубыми, глубоко надрезанными листьями и нежными малиновыми цветами...

— Владимир Арсеньев, «Дерсу Узала», 1923

	Я заходил отдохнуть к знакомому часовщику. Со всех сторон осторожно тикали часы, на окне цвела пеларгония, и часовщик, глядя в чёрную лупу, рассказывал мне местечковые новости.
	— Константин Паустовский, «Беспокойная юность», 1954

Внезапно, вырвавшись из тесного города, прокатился над головой гром. Ливень зашумел в деревьях. Я спрятался в пустой оранжерее. На полке стоял единственный газон цветущей пеларгонии, покрытой болезненным румянцем. Я потрогал этот забытый или нарочно оставленный здесь цветок. Он тянулся всеми листочками и венчиками к озону, к благодатным струям дождя, что лились на другие цветы-счастливцы, выставленные наружу. Я вынес цветок под дождь.

— Константин Паустовский, «Начало неведомого века», 1954

	Со мной была женщина из деревни Вадяны. У неё трое сыновей и дочь в возрасте от 14 до 19 лет. Когда ещё в Бессарабии 13 июня её и детей, разбудив среди ночи, угнали в ссылку, они так растерялись, что взяли с собой зажжённую лампу и вазон герани.
	— Ефросиния Керсновская, «Сколько стоит человек», 1960-е

Нельзя открываться перед подонком. Перед подонком надо скрывать даже такие вещи, как, например, любовь к живым растениям. Моряки часто приносят их с берега и пытаются прижить в каюте, но лишние заботы надоедают, ребята забывают поливать растения, и те чахнут. И вот все эти чахнущие растения Саша забирал к себе, и у него был целый сиротский дом, целый интернационал всяких кактусов. А в моей каюте чахла герань ― она досталась мне от предыдущего жильца. И Саша тоже забрал её к себе. И эта обыкновенная герань вдруг оказалась каким-то сверхэкзотическим цветком и зацвела чудесной сиренево-серой шапкой.

— Виктор Конецкий, «Начало конца комедии», 1978

	Должен признаться, у меня и сейчас в Москве много цветов. Увлекаюсь амариллисами, но есть и другие, в том числе герань. Когда-то какой-то глупый человек назвал герань символом мещанства. Видимо, это был очень рациональный человек. Ну как цветок может быть символом мещанства?
	— Виктор Розов, «Удивление перед жизнью», 2000

Герань в беллетристике и художественной прозе

И всё же десятки сортов роз, редкие и прекрасные гибискусы, пурпуровый шалфей, до бесконечности разнообразная герань, благоухающий дурман с глубокими опаловыми чашечками, наполненными амброзией богов, изящные ласточники (в их тонком яде насекомое, упиваясь негой, находит смерть), великолепные кактусы, подставлявшие солнцу свои яркие венчики на утыканных колючками стволах, и ещё тысячи редких, великолепных, никогда не виданных Консуэло растений, названия и родины которых она не знала, надолго приковали её внимание.

— Жорж Санд, «Консуэло», 1843

Сколько раз я вам говорила, что мне не нужно ничего, совершенно ничего; что я не в силах вам воздать и за те благодеяния, которыми вы доселе осыпали меня. И зачем мне эти горшки? Ну, бальзаминчики ещё ничего, а геранька зачем? Одно словечко стоит неосторожно сказать, как например об этой герани, уж вы тотчас и купите; ведь, верно, дорого? Что за прелесть на ней цветы! Пунсовые крестиками. Где это вы достали такую хорошенькую гераньку? Я её посредине окна поставила, на самом видном месте; на полу же поставлю скамейку, а на скамейку ещё цветов поставлю; вот только дайте мне самой разбогатеть! Федо́ра не нарадуется; у нас теперь словно рай в комнате, — чисто, светло!

— Фёдор Достоевский, «Бедные люди», 1845

	Горшки были глиняные, в виде слонов без спины; вместо спины у них было углубление, набитое землёй; в одном слоне рос чудеснейший лук-порей, а в другом — цветущая герань. Первый слон служил старичкам огородом, второй — цветником.
	— Ганс Христиан Андерсен, «Старый уличный фонарь», 1847

Живёт Мардарий Аполлоныч совершенно на старый лад. И дом у него старинной постройки: в передней, как следует, пахнет квасом, сальными свечами и кожей; тут же направо буфет с трубками и утиральниками; в столовой фамильные портреты, мухи, большой горшок ерани и кислые фортопьяны; в гостиной три дивана, три стола, два зеркала и сиплые часы, с почерневшей эмалью и бронзовыми, резными стрелками; в кабинете стол с бумагами, ширмы синеватого цвета с наклеенными картинками, вырезанными из разных сочинений прошедшего столетия, шкапы с вонючими книгами, пауками и чёрной пылью, пухлое кресло, итальянское окно да наглухо заколоченная дверь в сад… Словом, всё как водится.

— Иван Тургенев, «Два помещика», 1847

В тот же день, вечером, в маленькой комнатке, подле постели, покрытой полосатым пуховиком, за неуклюжим столиком сидел Онисим напротив Василисы. Тускло-жёлтый огромный самовар шипел и сипел на столе; горшок ерани торчал перед окошком; в другом углу, подле двери, боком стоял безобразный сундук с крошечным висячим замком; на сундуке лежала рыхлая груда разного старого тряпья; на стенах чернели замасленные картинки, Онисим и Василиса кушали чай молча, глядя в лицо друг другу, долго вертели в руках кусочки сахару, как бы нехотя прикусывали, жмурились, щурились и с свистом втягивали сквозь зубы желтоватую горячую водицу.

— Иван Тургенев, «Петушков», 1847

Пространство зелёного дёрна было, там и сям, смягчено отдельными, бросающимися в глаза, порослями, как например, гортензией, или обыкновенной калиной, или душистым чубучником; или, всего чаще, отдельными гроздьями цветов герани, представавших в пышном разнообразии. Эти последние цветы росли в горшках, тщательно скрытых в почве, чтобы дать растению вид местных. Кроме всего этого, бархат луга был изысканным образом усеян множеством овец, которые паслись в долине вместе с тремя ручными ланями, и многочисленными блистательно оперенными утками. Надзор за этими существами, всеми вместе и каждым в отдельности, был, по-видимому, вполне предоставлен огромному дворовому псу.

— Эдгар По, «Коттэдж Лэндора», 1849

Мир и тишина покоятся над Выборгской стороной, над её немощёными улицами, деревянными тротуарами, над тощими садами, над заросшими крапивой канавами, где под забором какая-нибудь коза, с оборванной верёвкой на шее, прилежно щиплет траву или дремлет тупо, да в полдень простучат щегольские, высокие каблуки прошедшего по тротуару писаря, зашевелится кисейная занавеска в окошке и из-за ерани выглянет чиновница, или вдруг над забором, в саду, мгновенно выскочит и в ту ж минуту спрячется свежее лицо девушки, вслед за ним выскочит другое такое же лицо и также исчезнет, потом явится опять первое и сменится вторым; раздается визг и хохот качающихся на качелях девушек.

— Иван Гончаров, «Обломов», 1858

	— У вас цветы: вы любите их? — спросил он. Она усмехнулась. — Нет, — сказала она, — нам некогда цветами заниматься. Это дети с Акулиной ходили в графский сад, так садовник дал, а ерани да алоэ давно тут, ещё при муже были.
	— Иван Гончаров, «Обломов», 1858

Кабинет и спальня Обломова обращены были окнами на двор, гостиная к садику, а зала к большому огороду, с капустой и картофелем. В гостиной окна были драпированы ситцевыми полинявшими занавесками. По стенам жались простые, под орех, стулья; под зеркалом стоял ломберный стол; на окнах теснились горшки с еранью и бархатцами и висели четыре клетки с чижами и канарейками. Братец вошел на цыпочках и отвечал троекратным поклоном на приветствие Обломова. Вицмундир на нём был застегнут на все пуговицы, так что нельзя было узнать, есть ли на нём бельё или нет; галстук завязан простым узлом и концы спрятаны вниз.

— Иван Гончаров, «Обломов», 1858

Я поскорее закрыл опять глаза, как бы жаждая возвратить миновавший сон, но вдруг как бы среди яркого-яркого света я увидел какую-то крошечную точку. Она принимала какой-то образ, и вдруг мне явственно представился крошечный красненький паучок. Мне сразу припомнился он на листке герани, когда так же лились косые лучи заходящего солнца. Что-то как будто вонзилось в меня, я приподнялся и сел на постель… (Вот всё как это тогда случилось!)

— Фёдор Достоевский, «Бесы», 1872

На другой день после нашей попойки пришли лошади из Хожелей и мы с Селимом утром пустились в путь. Езды нам предстояло двое суток, и поэтому мы вскочили с постели чем свет. В нашем доме всё ещё спали, но в противоположном окне, из-за гераней, желтофиолей и фуксий выглянула рожица Юзи. Селим, нацепивший на себя дорожную сумку, со студенческою фуражкой на голове, стоял у окна, чтобы дать знать, что он уезжает, на что из-за гераней последовал меланхолический взгляд. Но когда он приложил одну руку к сердцу, а другою послал воздушный поцелуй, личико Юзи вспыхнуло и быстро скрылось в мрачной глубине комнаты.

— Генрик Сенкевич, «Ганя», 1876

	— Придумала отличное средство! — насмешливо проговорил он. — Очень остроумно!.. Трогательно!.. Какой-нибудь чердачок с геранью в слуховом окне ещё лучше и дешевле… А мы вдвоем будем сидеть и любоваться небом. Не так ли? — Зачем ты, Коля, сейчас смеёшься? Разве я предлагаю чердак?
	— Константин Станюкович, «Два брата», 1880

	Пахло порошком от моли и новыми козловыми башмаками, которые, завёрнутые в платочек, лежали возле меня на стуле. На окнах герань, кисейные тряпочки. На тряпочках сытые мухи. На стене портрет какого-то архиерея, написанный масляными красками и прикрытый стеклом с разбитым уголышком.
	— Антон Чехов, «Лишние люди», 1883

	Но повторяю тебе: амуров никаких! Ты одно посуди: жила она у матери в доме… Знаешь — есть такие купеческие дома: в каждом углу киот и лампадка перед киотом, духота смертельная, пахнет кислятиной, в гостиной по стенам одни стулья, на окнах ерань — а приедет гость — хозяйка взахается — словно неприятель подступает. Какие уж тут ферлакуры да амуры? Бывало, даже меня не пускают.
	— Иван Тургенев, «После смерти (Клара Милич)», 1883

	Наконец дачники доходят до поселка. Зайкин прощается с рыжими панталонами и идёт к себе на дачу. Дома застает он мёртвую тишину. Слышно только, как жужжат комары да молит о помощи муха, попавшая на обед к пауку. Окна завешены кисейными занавесочками, сквозь которые краснеют блекнущие цветы герани. На деревянных, некрашеных стенах, около олеографий, дремлют мухи.
	— Антон Чехов, «Лишние люди», 1886

	Кирьяков снимает шинель и входит в залу. Зелёный свет лампочки скудно ложится на дешевую мебель в белых заплатанных чехлах, на жалкие цветы, на косяки, по которым вьётся плющ… Пахнет геранью и карболкой. Стенные часики тикают робко, точно конфузясь перед посторонним мужчиной.
	— Антон Чехов, «Необыкновенный», 1886

Два стула, маленький стол, старый чемодан, умывальный таз и кувшин (оба на полу, в углу комнаты), неубранная кровать, обломок зеркала и горшок с маленькой, погибающей розовой геранью, которую он называл столетним растением и говорил, что она не цвела уже более двух веков, подарена ему покойным лордом Пальмерстоном (ему предлагали за неё огромную сумму денег), вот всё убранство комнаты. Был ещё медный подсвечник, с огарком свечки.

— Марк Твен, «Роджерс», 1898

	Андрей Николаевич снял с подоконника горшок с засохшей геранью и стал смотреть на улицу. Всю ночь и утро сеял частый осенний дождь, и деревянные домики, насквозь промокшие, стояли серыми и печальными.
	— Леонид Андреев, «У окна», 1899

	Они только что повернули мимо грядки красной герани, как Кока провозгласил: «Вот и они!» Ваня увидел высокую девушку, с бледным кругловатым лицом, совсем светлыми волосами, с афродизийским разрезом больших серых, теперь посиневших от волнения глаз...
	— Михаил Кузмин, «Крылья» (Повесть в трех частях), 1906

	У батюшки, сквозь герань на окнах, было видно, как собирали ужинать. За городом в огромных тучах догорал тусклый закат. Ухали, ахали многие миллионы лягушек по всей реке. У Теплова сжалось сердце: «Вот глушь. Вот тоска».
	— Алексей Толстой, «Актриса», 1910

	Очень нравилось Вареньке у Ольги Ивановны. Войдешь — обдаст геранью; это ведь только от герани в комнатах так тепло, и уютно, и оранжереечно. Говорила Ольге Ивановне: — Уверяют, что самый это размещанский цветок — герань! Какие глупости!.. Ну и пусть размещанский, пусть! А мне вот нравится, и все тут! И когда я выйду замуж… <...> — Вот только что я совсем-совсем не хочу замуж!..
	— Сергей Сергеев-Ценский, «Недра», 1912

	— А, надоело играть в карты! — вскричал Вуич. — Зачем я вернулся? — Он встал и, скептически поджав губы, исподлобья осмотрел комнату. — Эта дыра в шестом этаже! Этот больной диван! Эта герань! Этот мешочек с сахаром и зелёный от бешенства самовар, и старые туфли, и граммофон во дворе, и узелок с грязным бельём! Зачем я приехал?!
	— Александр Грин, «Земля и вода», 1914

...то поднимая глаза, как женщина честная и весёлая, то опуская их долу, вышла она из дома, гонимая слабой надеждой, тщету которой она и, сама сознавала. Тепло светило осеннее солнце, сладко пахло листом ещё зелёного лимона, и красными пятнами, как, кардинальская сутана, горела под кручею распустившаяся герань; и на море из голубого шёлка не белелось ни единого паруса, ни единой лодочки: видно, и от рыбной ловли отказались на этот день мужья-рогоносцы, продолжавшие шумно веселиться где-то за горою.

— Леонид Андреев, «Рогоносцы» (Новелла), 1915

	— А вот лист — тоже можно знать, из чего составлен? — Карнаух сорвал листок герани с подоконника и расправил на скатерти перед Санькой. — И лист тоже. — Разложить? — Да, разложить. — В пух? А потом снова скласть, чтоб обратно лист вышел? — Карнаух совсем зажёгся и, запыхавшись, спрашивал Саньку. — Нет, не можем. — Вот что, — сказал упавшим голосом Карнаух и бросил лист на подоконник.
	— Борис Житков, «Виктор Вавич», 1934

	Белые ромашки цвели возле таможенной караулки, у воды всё было желто от цветов купальницы, дальше лиловели герани, за геранями необъятно раскинулась Двина. Тут был ей конец ― море.
	— Юрий Герман, «Россия молодая», 1952

Казалось бы, Варя была ей родней сестры, однако же свой подарок Поля раскутывала с опаской заслужить пусть хоть необидный смешок. Но Варя всё сразу поняла и благодарно прижала к груди скромный Полин дар. То был снопик простеньких полевых цветов, перевязанный ленточкой с конфетной коробки. Всего там нашлось понемногу: и полевая геранька, раньше прочих поникающий журавельник, и ― с розовыми вялыми лепестками ― дрёмка луговая, и простая кашка, обычно лишь в виде прессованного сена достигающая Москвы, и жёсткий, скупой зверобой, и жёлтый, с почти созревшими семенами погремок ярутки, и цепкий, нитчатый подмаренник, и ещё десятки таких же милых и неярких созданий русской природы, собранных по стебельку, по два с самых заветных , вместе исхоженных лугов. Это походило на кроткое благословение родины, залог её верной, по гроб жизни, любви.

— Леонид Леонов, «Русский лес», 1953

К счастью, тут двери лифта распахнулись. В лифте стоял старый холодильник «Юрюзань», на холодильнике стояла герань, а больше никого не было. — Переезжает, что ли, кто-то, — сказал Игорь Васильевич, но не стал ждать, пока хозяева холодильника и герани получат свои вещи и сразу же полез в лифт, Игорь, которого сначала слегка смутил вид холодильника и герани, полез за ним следом. Пока они ехали вниз, Игорь заметил, что сама герань чистая, как будто вымытая тряпочкой, что глиняный горшок, в котором она стояла, тоже чистый, и даже белое блюдце, куда был поставлен горшок, хранило на себе следы многочисленных чисток, тогда как земля, в какую была воткнута герань, была покрыта пылью, словно герань не поливали уже сто лет.

— Алексей Сальников, «Отдел», 2015

Герань в стихах

«Герань» зональная
(или Пеларгония)

	И эта тощая герань полуживая, Держась позадь всего, меж кадок и корыт, Колышется и, мне насмешливо кивая, «На дачу едем мы: прощайте!»
	— Владимир Бенедиктов, «Плач остающегося в городе при виде переезжающих на дачу», 1857

	Вчера всю ночь стучался в стёкла Холодный дождь, а на заре Отцвёл левкой, герань поблёкла И сад проснулся в серебре.
	— Константин Льдов, «Вчера всю ночь стучался в стёкла...», 1899

	Опустись, занавеска линялая, На больные герани мои. Сгинь, цыганская жизнь небывалая, Погаси, сомкни очи твои!
	— Александр Блок, «Опустись, занавеска линялая…», 1908

	За Мёртвым морем, в солнечном тумане, Течет мираж. В долине ― зной и свет, Воркует дикий голубь. На герани, На олеандрах ― вешний алый цвет. И он дремотно ноет, воспевая Зной, олеандр, герань и тамариск. Сидит как ястреб. Пегая абая...
	— Иван Бунин, «Бедуин», 1908

	Безумный, жадный от бессонниц, Как пересохшая гортань, Зрачок приник к земле оконниц, В порыве изломав герань.
	— Борис Пастернак, «Безумный, жадный от бессонниц...», 1910

	И, может быть, искусство, как герань, И песня, как та жёлтенькая птичка, Несут немного счастья, грёзе дань, В жизнь, где унынье, скудость и привычка.
	— Михаил Цетлин (Амари), «О, жёлтенькая птичка канарейка...», 1911

	Опять блеснул в тумане, И показалось мне: Изба, окно, герани Алеют на окне…
	— Александр Блок, «В сыром ночном тумане…», 1912

	С канарейкой сдружившаяся герань Вырастила для вас одних, покойники, Цветочек хилый и простенький, как Рязань.
	— Константин Большаков, «Пролог» (Поэма событий), 1915

	Теперь бы герань на окнах, Ватрушка, ворчун-самовар, В зарю на речонке и копнах Киноварно-сизый пожар.
	— Николай Клюев, «Теперь бы герань на окнах...», 1919

	Мы опояшем шар земной Не острозубою стеной ― Цветистей радуг наша ткань, Уснова ― груди, губ герань, Кайма из дерзостных грудей, Узор из выспренних очей, Живого пояса конец Из ослепительных сердец!
	— Николай Клюев, «Мы опояшем шар земной...», 1919

	Допросить бы мотыгу и шахт глубину, Где предсердие руд, у металла гортань, Чтобы песня цвела, как в апреле герань...
	— Николай Клюев, «Железо» 1919

	В зелёной травке новой Везде, куда ни глянь, Цветёт цветок лиловый; Зовут его – герань.
	— Николай Холодковский, «Герань» (Geranium silvaticum L.), 1922

	Вот Валькирия с кружкой… Скользнешь по фигуре, Облизнёшься ― и дальше. Вдоль окон ― герань. В высоте, оттеняя беспечность лазури, Узких кровель причудливо-тёмная грань.
	— Саша Чёрный, «В полдень тенью и миром полны переулки...», 1922

	Червивый филоде́ндрон на веранде, Наверное, не скажет, многопалый, Как выглохли герани без гарантий, ― Подружки, что рука не потрепала.
	— Владимир Нарбут, «Самое», 1923

	А потом… а потом и без слов нам все это известно. Рев войны, кумачовый пожар… Где былая, родная герань? Дом сгорел… На чужбине пустынно, и жутко, и тесно, И усталый поэт, как в ярмо запряженная лань.
	— Саша Чёрный, «Соловьиное сердце», 1926

	Лишь у стёкол герань Заменила прежние пальмы И висят занавески Вместо тяжёлых портьер.
	— Константин Вагинов, «Не лазоревый дождь...», 1926

	А ночь духотою намокла, И чудится жуткая дрянь, Что саваны машут на окнах И душит за горло герань…
	— Борис Корнилов, «Провинциалка», 1928

	говорит одна девица я хочу дахин дахин сёстры начали давиться шили сёстры балдахин вдруг раздался смех оттуда гибко вышел белый гусь говорит ему Гертруда я тебя остерегусь ты меня не тронь не рань я сложнейшая герань...
	— Александр Введенский, «Ответ богов», 1929

	Сквозь тусклые окна В рассветную рань, Под кухонный марш Примусов желтолицых, Приученным цветом бледнеет герань, И фикусы чахнут в домашних теплицах.
	— Павел Васильев, «Октябрьский ветер», 1930

	На окнах такие пылают герани, такие наплывы соцветий густых, что, кажется, слышишь желаний сгоранье и новое возникновение их.
	— Николай Асеев, «Городок на Каме», 1942

	Я привыкла трястись в дороге, И не будят тоски во мне Спящий кот на чужом пороге И герань на чужом окне, ― Но молюсь, как о малом чуде, Богу милости и тепла, Чтоб кота не вспугнули люди И чтоб жарче герань цвела.
	— Лидия Алексеева, «Я привыкла трястись в дороге...», 1954

См. также

• Гортензия
• Нарцисс
• Алоэ
• Бархатцы
• Астра
• Штокроза
• Недотрога
• Бальзамин