Фикус

У этого термина существуют и другие значения, см. Фига (значения).

Фи́кус (лат. Ficus) — широко известный и распространённый в культуре род древесных растений семейства Тутовые (лат. Moraceae). Большинство тропических видов — вечнозелёные, некоторые субтропические — листопадные. Растения содержат млечный сок. Многие виды фикусов — полезные растения.

Наиболее известным представителем рода является фиговое дерево (лат. Ficus carica), известное как смоква, или винная ягода, или инжир, или фига. Также известен мелколистный Фикус бенджамина, выращиваемый в комнатных условиях как декоративное растение. Род включает деревья, кустарники и лианы (так называемые фикусы-душители или древогубцы).

Фикус в афоризмах и кратких цитатах

	Фикус в углу; свесил глянцевитые листья, как уши; слушает.^[1]
	— Сергей Сергеев-Ценский, «Бабаев», 1907

	Есть пошлые насекомые: Клопы; есть пошлые растения: Герань и Фикусы; есть пошлые животные: Свиньи; есть пошлые люди: Октябристы.^[2]
	— Саша Чёрный, «Взгляд и не́что», 1910

	Пишу тебе на вокзале: фикусы, завязанные вверху красными бантами...^[3]
	— Николай Пунин, из письма А. А. Ахматовой, 1925

Фикус в мемуарах и публицистике

Мы сидели посреди сада, в котором были построены дома, и, вместо спёртого воздуха комнаты сеансов, находились в окружении огненного цвета гроздьев эритрины – кораллового дерева – вдыхая благоуханные ароматы деревьев и кустов, а также белых цветов бегонии, трепещущих от лёгкого ветерка. <...> У нас были прекрасные цветы базилики, цветка Вишну, без которого в Бенгалии не обходится ни одна религиозная церемония; были также веточки культового фикуса, дерева, посвящённого тому же светлому божеству; его листья смешивались с розовыми цветами священного лотоса, и индийские туберозы обильно украшали стены.

— Елена Блаватская, «Разоблачённая Изида», 1877

Здесь пышная флора: копал простирает в потоки лучей свои парные листья, серея стволом, осыпаясь орехами; чёрное дерево точит смолу; мозикизи и нтибьэ растут всюду, ― каменный дуб, рододендры, мазук; всюду мбэбва дарит чернокожих плодами; смоковницы, заросли фиговых пальм, бамбуки; молодою листвою, оранжево-красной и розовой реют прибрежья Ньяссы; и всюду растёт пальма-фикус; те гущи проплетены сетью толстых канатов; то вьющиеся растения; и они ― паразиты.^[4]

— Андрей Белый, «Африканский дневник», 1922

Чувствую беспомощное и растерянное одиночество. Пишу тебе на вокзале: фикусы, завязанные вверху красными бантами, медные канделябры с желтыми грязными свечами и кругом бутылки пива. Хочется говорить о тебе, но не сказать ни слова, кто бы здесь рядом ни был.^[3]

— Николай Пунин, из письма А. А. Ахматовой, 1925

Растут деревья-гиганты, существуют деревья-чудеса. То секвойя величиной чуть ли не с Эйфелеву башню, так, что человек у ее подножия кажется муравьем, то священный фикус, у которого двести стволов, а крона одна, то эвкалипт, постоянно меняющий кожу, то магнолия, производящая огромные, из тончайшего белого фарфора цветы...^[5]

— Владимир Солоухин, «Третья охота», 1967

Это драконово дерево в городе Икод на Тенерифе. Мы ездили к нему, поставили машину вот под этой пальмой, сидели на скамье под белой стеной, левее за дорогой есть почтовый ящик (на открытке он не виден), и я ещё бросил там две открытки тебе. Дереву этому 3000 лет! У земли его толщина более десяти метров. А листья, похожие на листья фикуса, растут щёткой только на концах веток, середина же кроны — это жуткое переплетение серых голых веток, похожих на клубок змей или лапы дракона.^[6]

— Алексей и Анатолий Кузнецов, «Между Гринвичем и Куренёвкой», 1999

Кроме того, как я сказал, идут годы странствий, и я совсем не исключаю, что Эфрос поставит спектакль среди самой натуральной обстановки, и будет гореть керосиновая лампа и в зал доноситься запах керосина и горелого фитиля, а на подоконниках стоять живые фикусы, герань и цвести амариллисы.^[7]

— Виктор Розов, «Удивление перед жизнью», 2000

Фикус в беллетристике и художественной прозе

В высокие окна смотрела черная ночь и точила безысходную тоску из бездонных глаз. Дальние углы темнели густо и жутко, точно там притаился кто-то бесплотный, выжидающий, а в одном углу, за роялем, гладкий блестящий от лампы овальный лист фикуса был похож на чей-то немигающий глаз. <...>
Старуха замигала красными веками, закрестилась и заплакала. Ульян Иваныч видел, как упрямые слезинки просачивались сквозь ее корявые пальцы, видел, как за спиной старухи из темного угла неподвижно глядел освещенный овальный лист фикуса, и слышал, как за окном, во мраке, зловеще выл ветер и хлопал по стропилам крыши отвороченным железом. И оттого, что все это была тоска, Ульяну Иванычу стало жутко.^[1]

— Сергей Сергеев-Ценский, «Дифтерит», 1904

Чехлы были белоснежны, несмотря на то, что были промочены до последней нитки. Они так резко бросались в глаза, что при взгляде на них одного цвета становились: обглоданный непогодой булыжник, продроглая подзаборная вода, птицы, летевшие с конных дворов, летевшие за ними деревья, обрывки свинца и даже тот фикус в кадушке, который колыхался, нескладно кланяясь с телеги всем пролетавшим. <...>
И она представила себе человека, ― человека вообще, валкой, на шаги разрозненной походкой расставляющего свои пожитки по углам. Она живо представила себе его ухватки и движения, в особенности то, как он возьмет тряпку и, ковыляя вокруг кадки, станет обтирать затуманенные изморосью листья фикуса. А потом схватит насморк, озноб и жар. Непременно схватит.^[8]

— Борис Пастернак, «Детство Люверс», 1918

Нужно прямо сказать, в квартире, на 42 метрах полезной площади обитало привидение.
Мы знаем, со стороны как организаций, так и отдельных лиц поступят звуки протеста. Откуда привидение? Не подло ли пичкать потребителя изящной словесности такими баснями?
Но вы спросите дворника того дома. Дворник все знает и всему свидетель. Вся история пошла от дворника.
— Въехал тут один. Не обрадовался. В первую же ночь с него привидение толстовку сорвало. Жилец — в домоуправление. Просит принять меры против такого хулиганства. А какие могут быть меры? Нет мер насчет привидения! Что там во вторую ночь вышло, не знаю, только наутро смельчак выбыл отдыхать в неизвестном направлении. Даже фикус любимый бросил. Сейчас фикус в домовом клубе стоит, согласно постановлению соцбыткомиссии. А квартира опять пустая.^[9]^:34

— Ильф и Петров, «Победитель», 1932

В четвертом, освещённом стенной лампой, у кадки с огромным рододендроном, помещался детский стол. Черные, лапчатые листья растения расползались по стенам, на стеблях, привязанных бечевками ко гвоздям, воздушные корни висели в воздухе, как длинные, серые черви.^[10]

— Максим Горький, «Жизнь Клима Самгина (Сорок лет)», 1936

Прошло время. Владька изучил медицинские науки и бальные танцы, приобрел внешний лоск, но все так же неизменно в конце каждого месяца на громадной кухне общежития появлялся его чугунок. Любой мог подойти и бросить в трескучие пузыри то, что имел: пачку горохового концентрата, картофелину, кусок колбасы, кусочек сахара, огурец или листок фикуса. Любой мог подойти и налить себе тарелку «супчика» (так называл это варево Карпов).^[11]

— Василий Аксёнов, «Коллеги», 1962 г.

Он поднялся, подошел к окну, взял горшок с фикусом. <...>
— Ну вот, — продолжал Городулин. — Значит, ищут они, ищут, а тот, который спрятал, по правилам игры приговаривает: «Холодно, холодно… Теплее… Горячо!..»
Произнеся это, Городулин дернул ствол фикуса из горшка: в земле, между корнями, лежали две маленькие металлические коробочки из-под мятных лепешек.^[12]

— Израиль Меттер, «Директор», 1979

Выйдя из леса и преодолев неглубокую ложбинку, по дну которой протекал звонкий ручей, мы оказались в роще, где росли высокие деревья, похожие на дубы, с такими же толстыми корявыми стволами, но гораздо выше и листья совсем другие. Листья этого дерева напоминали лопасти огромного фикуса, а свисавшие над головой плоды были величиной с футбольный мяч, а то и больше. <...> Это были знаменитые хлебные деревья...^[13]

— Михаил Панин, «Камикадзе», 2002

Фикус в поэзии

Фикус бенджамина (ветка с плодами)

	Вкруг белеющей Психеи Те же фикусы торчат, Те же грустные лакеи, Тот же гам и тот же чад…^[14]
	— Иннокентий Анненский, «Трактир жизни», 1904

	Потели стекла двери на балкон. Их заслонял заметно зимний фикус. Сиял графин. С недо́питым глотком Вставали вы, веселая навыказ...^[15]
	— Борис Пастернак, «Потели стекла двери на балкон...», 1916

Собрали сноп из листьев клёна, ―
Осенний радостный пожар.
Из кухни выползла Матрена,
На пухлых ножках жирный шар.
В столовой маятник двурогий
Солидно ходит вверх и вниз.
Друг дома ― фикус козлоногий
Возносит листья под карниз.^[16]

— Саша Чёрный, «Дом над Великой», 1924

	А дед кусать привык усы, он ходит взад-вперед: иконы, свечи, фикусы ― густая дрожь берет.^[17]
	— Николай Ушаков, «Московская транжирочка», 1927

	Сквозь тусклые окна В рассветную рань, Под кухонный марш Примусов желтолицых, Приученным цветом бледнеет герань, И фикусы чахнут в домашних теплицах. ^[18]
	— Павел Васильев, «Октябрьский ветер», 1930

Фикус в песнях и массовой культуре

Листья фикуса религиозного

Ой ты, фикус мой, фикус; фикус религиозный!
Что стоишь одиноко возле края земли?
Иноверцы-злодеи тебя шашкой рубили,
Затупили все шашки и домой побрели.
Ясно солнце с луною над тобой не заходят,
Вкруг корней твоих реки золотые текут;
А на веточке верхней две волшебные птицы,
Не смыкая очей, все тебя стерегут.

— Борис Гребенщиков, «Фикус религиозный», 1996 год

Источники

↑ ¹ ² Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 1. — М.: «Правда», 1967 г.
↑ Саша Чёрный, «Взгляд и нечто»
↑ ¹ ² Н. Н. Пунин, Дневники. Письма. ― М.: АРТ, 2000 г.
↑ Андрей Белый. Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. ― М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994 г.
↑ Солоухин В. А. Собрание сочинений: В 5 т. Том 1. — М.: Русский мир, 2006 г.
↑ Алексей Кузнецов. «Между Гринвичем и Куреневкой». М., Захаров: 2002 г.
↑ Виктор Розов. «Удивление перед жизнью». — М.: Вагриус, 2000 г.
↑ Б. Пастернак. «Воздушные пути». Проза разных лет. — М.: «Современник», 1989 г.
↑ Ильф и Петров, Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска / сост., комментарии и дополнения (с. 430-475) М. Долинского. — М.: Книжная палата, 1989 г. — С. 86
↑ Возможно, Горький путает название, описывая не рододендрон, а фикус или филодендрон. «Воздушные корни, висящие в воздухе, как длинные, серые черви» — дело для рододендрона почти небывалое, тем более — в условиях комнатной культуры.
↑ Василий Аксёнов. «Апельсины из Марокко». — М.: Эксмо, 2006 г.
↑ И. Меттер. Среди людей. — Л.: Советский писатель, 1979 г.
↑ Михаил Панин. «Камикадзе». — М.: «Звезда», № 10, 2002 г.
↑ И. Анненский. Стихотворения и трагедии. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1990 г.
↑ Б. Пастернак, Стихотворения и поэмы в двух томах. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1990
↑ Саша Чёрный. Собрание сочинений в пяти томах. — Москва, «Эллис-Лак», 2007 г.
↑ Н. Ушаков. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1980 г.
↑ П. Васильев. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Большая серия. ДНК: 2007 г.

См. также

Поделитесь цитатами в социальных сетях:
ВКонтакте • Facebook • Твиттер • Живой Журнал

[цен-1] ¹ ² Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 1. — М.: «Правда», 1967 г.

[Саша-2] Саша Чёрный, «Взгляд и нечто»

[пуни-3] ¹ ² Н. Н. Пунин, Дневники. Письма. ― М.: АРТ, 2000 г.

[андрей-4] Андрей Белый. Российский Архив: История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв.: Альманах. ― М.: Студия ТРИТЭ: Рос. Архив, 1994 г.

[Солоухин-5] Солоухин В. А. Собрание сочинений: В 5 т. Том 1. — М.: Русский мир, 2006 г.

[6] Алексей Кузнецов. «Между Гринвичем и Куреневкой». М., Захаров: 2002 г.

[Розов-7] Виктор Розов. «Удивление перед жизнью». — М.: Вагриус, 2000 г.

[8] Б. Пастернак. «Воздушные пути». Проза разных лет. — М.: «Современник», 1989 г.

[9] Ильф и Петров, Необыкновенные истории из жизни города Колоколамска / сост., комментарии и дополнения (с. 430-475) М. Долинского. — М.: Книжная палата, 1989 г. — С. 86

[10] Возможно, Горький путает название, описывая не рододендрон, а фикус или филодендрон. «Воздушные корни, висящие в воздухе, как длинные, серые черви» — дело для рододендрона почти небывалое, тем более — в условиях комнатной культуры.

[11] Василий Аксёнов. «Апельсины из Марокко». — М.: Эксмо, 2006 г.

[12] И. Меттер. Среди людей. — Л.: Советский писатель, 1979 г.

[13] Михаил Панин. «Камикадзе». — М.: «Звезда», № 10, 2002 г.

[14] И. Анненский. Стихотворения и трагедии. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1990 г.

[15] Б. Пастернак, Стихотворения и поэмы в двух томах. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград: Советский писатель, 1990

[16] Саша Чёрный. Собрание сочинений в пяти томах. — Москва, «Эллис-Лак», 2007 г.

[17] Н. Ушаков. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1980 г.

[18] П. Васильев. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Большая серия. ДНК: 2007 г.

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]

[12]

[13]

[14]

[15]

[16]

[17]

[18]