Generation «П»

«Generation „П“» — роман Виктора Пелевина 1999 года. Был экранизирован в 2011 году.

Generation «П»

Статья в Википедии

Новости в Викиновостях

Цитаты

... А нужна простая, четкая русская идея. Чтоб я мог любой с*ке ... из любого там Гарварда ... на пальцах объяснить ! Тыр-пыр восемь дыр - нефиг таг глядеть... Шоб они не думали... шо мы там в России ... денег украли и железную дверь поставили... Шоб они, бл*яди, такую духовность почувствовали... как в 45 под Сталинградом.. Поял ?.. Вот так вот. — «Вовчик»

Мнения автора могут не совпадать с его точкой зрения. — «Памяти среднего класса» (предисловие)

Как только вечность исчезла, Татарский оказался в настоящем. — «Драфт Подиум»

Когда не думаешь, многое становится ясно. — «Три загадки Иштар»

«Смерти нет, потому что ниточки исчезают, а шарик остается». — «Вавилонская марка»

Человек берёт кредит. На этот кредит он снимает офис, покупает джип «Чероки» и восемь ящиков «Смирновской». Когда «Смирновская» кончается, выясняется, что джип разбит, офис заблёван, а кредит надо отдавать. Тогда берется второй кредит – в три раза больше первого. Из него гасится первый кредит, покупается джип «Гранд Чероки» и шестнадцать ящиков «Абсолюта». Когда «Абсолют»…

— Жить надо чисто. — Да? А как это? — спросил Татарский, вытирая рот салфеткой. — Только ЛСД. Только на пустую кишку, и только с молитвой.

Глупо искать здесь следы антирусского заговора. Антирусский заговор, безусловно, существует — проблема только в том, что в нём участвует всё взрослое население России.

Инфляция счастья, — торопливо застрочил он, — надо платить за те же его объёмы больше денег. Использовать при рекламе недвижимости: Дамы и Господа! За этими стенами вас никогда не коснётся когнитивный диссонанс! Поэтому вам совершенно незачем знать, что это такое.

Оказалось, что вечность существовала только до тех пор, пока Татарский искренне в неё верил, и нигде за пределами этой веры её, в сущности, не было. Для того чтобы искренне верить в вечность, надо было, чтобы эту веру разделяли другие, — потому что вера, которую не разделяет никто, называется шизофренией.

— А ты не знаешь случайно, откуда это слово взялось — «лэвэ»? Мои чечены говорят, что его и на Аравийском полуострове понимают. Даже в английском что-то похожее есть… — Случайно знаю, — ответил Морковин. — Это от латинских букв «L» и «V». Аббревиатура liberal values [либеральные ценности (англ.)].

Покурив однажды очень хорошей травы, он случайно открыл основной экономический закон постсоциалистической формации: первоначальное накопление капитала является в ней также и окончательным.

— В Нью-Йорке особенно остро понимаешь, — сказал он Татарскому за водочкой, к которой перешли после чая, — что можно провести всю жизнь на какой-нибудь маленькой вонючей кухне, глядя в обосранный грязный двор и жуя дрянную котлету. Будешь вот так стоять у окна, глядеть на это говно и помойки, а жизнь незаметно пройдет. — Интересно, — задумчиво отозвался Татарский, — а зачем для этого ехать в Нью-Йорк? Разве… — А потому что в Нью-Йорке это понимаешь, а в Москве нет, — перебил Пугин. — Правильно, здесь этих вонючих кухонь и обосранных дворов гораздо больше. Но здесь ты ни за что не поймешь, что среди них пройдёт вся твоя жизнь. До тех пор, пока она действительно не пройдёт. И в этом, кстати, одна из главных особенностей советской ментальности.

Немного подумав, Татарский пришёл к выводу, что раб в душе советского человека не сконцентрирован в какой-то одной её области, а, скорее, окрашивает всё происходящее на её мглистых просторах в цвета вялотекущего психического перитонита, отчего не существует никакой возможности выдавить этого раба по каплям, не повредив ценных душевных свойств.

И он, и другие участники изнурительного рекламного бизнеса вторгались в визуально-информационную среду и пытались так изменить ее, чтобы чужая душа рассталась с деньгами. Цель была проста — заработать крошечную часть этих денег. С другой стороны, деньги были нужны, чтобы попытаться приблизиться к объектам этой панорамы самому.

..он понял, что в бизнесе никогда не следует проявлять поспешности, иначе сильно сбавляешь цену, а это глупо: продавать самое святое и высокое надо как можно дороже, потому что потом торговать будет уже нечем. Впрочем, Татарский знал, что это правило распространяется не на всех. По-настоящему виртуозные мастера жанра, которых он видел иногда по телевизору, ухитрялись продавать самое высокое ежедневно, но таким образом, что не было никаких формальных поводов сказать, будто они что-то продали, и на следующий день они могли смело начинать всё заново. Как это достигалось, Татарский не мог даже представить.

— Вот, — сказал он, — тут написано… Королевство Бутан. Единственная в мире страна, где запрещено телевидение. Понимаешь? Совсем запрещено. Тут написано, что недалеко от столицы у них есть целая колония, где живут бывшие телемагнаты. Если ты всю жизнь работал на телевидении, то самое крутое, что ты можешь сделать, когда уходишь от дел, — это уехать в Бутан. — Тебе для этого пятьсот тысяч нужно? — Нет. Это мне здесь заплатить, чтоб в Бутане потом не искали. Ты можешь себе представить? Запрещено! Ни одного телевизора, только в контрразведке! И в посольствах! Второй взял у него лист, развернул его и стал читать. — То есть, понимаешь, — не умолкал первый, — если кто-то хранит у себя телевизор и про это узнают власти, к нему приходит полиция, понимаешь? Берут этого пидараса и ведут в тюрьму. А может, вообще расстреливают.

Я недавно «Розу Мира» перечитывал, то место, где о народной душе. Андреев писал, что она женщина и зовут её Навна. Так мне потом видение было — лежит она как бы во сне, на белом таком камне, и склонился над ней такой черный, смутно видимый, с короткими крыльями, лица не разобрать, и, значит, ее… Григорий притянул руками к животу невидимый штурвал. — Хочешь знать, что вы всё употребляете? — прошептал он, приближая к Татарскому искаженное лицо. — Вот именно. То, чем он себе посыпает. И в тот момент, когда он всовывает, вы колете и нюхаете. А когда он вынимает, вы бегаете и ищете, где бы взять… А он всё всовывает и вынимает, всовывает и вынимает…

— Пойдёшь ко мне в штат? Татарский ещё раз посмотрел на плакат с тремя пальмами и англоязычным обещанием вечных метаморфоз. — Кем? — спросил он. — Криэйтором. — Это творцом? — переспросил Татарский. — Если перевести? Ханин мягко улыбнулся. — Творцы нам тут нахуй не нужны, — сказал он. — Криэйтором, Вован, криэйтором.

Татарский окончательно понял, что в душу заползла депрессия. Её можно было убрать двумя методами — выпить граммов сто водки или срочно что-нибудь купить, потратив долларов пятьдесят (некоторое время назад Татарский с удивлением понял, что эти два действия вызывают сходное состояние легкой эйфории, длящейся час—полтора).

Практическая сторона выглядит так. Ты набираешь полный рот лимонада. После этого наливаешь в стакан водки и подносишь его ко рту. Потом глотаешь лимонад, и, пока рецепторы сообщают высшему контрольному центру, что ты пьёшь лимонад, ты быстро проглатываешь водку. Тело просто не успевает среагировать, потому что ум у него довольно медлительный. Но здесь есть один нюанс. Если ты перед водкой глотаешь не лимонад, а кока-колу, то сблюёшь с вероятностью пятьдесят процентов. А если глотаешь пепси-колу, то сблюёшь обязательно.

— Потому, что всегда рекламируются не вещи, а простое человеческое счастье. Всегда показывают одинаково счастливых людей, только в разных случаях это счастье вызвано разными приобретениями. Поэтому человек идёт в магазин не за вещами, а за этим счастьем, а его там не продают. А потом лама критиковал теорию какого-то Че Гевары. Он сказал, что Че Гевара не вполне буддист и поэтому для буддиста не вполне авторитет. И вообще, он не дал миру ничего, кроме очереди из автомата и своей торговой марки. Правда, мир ему тоже ничего не дал…

— Это, — продолжал Ханин, — человек с очень важной экономической функцией. Можно сказать, ключевое звено либеральной модели в странах с низкой среднегодовой температурой. Ты в рыночной экономике понимаешь немного? — Децул, — ответил Татарский и свел два пальца, оставив между ними миллиметровый зазор. — Тогда ты должен знать, что на абсолютно свободном рынке в силу такого определения должны быть представлены услуги ограничителей абсолютной свободы. Вовчик — как раз такой ограничитель. Короче, наша крыша…

Хозяин кабинета заметил его взгляд и посмотрел на свои часы. — Нравятся? — спросил он. — Ещё бы! — сказал Татарский. — Если не ошибаюсь, «Piaget Possession»? Кажется, стоят семьдесят тысяч? — Пеже позесьон? — Тот поглядел на циферблат. — Да, действительно. Не знаю, сколько стоят. — Господин Пеже со своими пацаками, — сказал Морковин. Хозяин кабинета явно не понял шутки. — Вообще, — быстро добавил Морковин, — ничто так не выдаёт принадлежность человека к низшим классам общества, как способность разбираться в дорогих часах и автомобилях.

— Есть четкая дефиниция, — сказал Морковин назидательно. — Альтернативная музыка — это такая музыка, коммерческой эссенцией которой является её предельно антикоммерческая направленность. Так сказать, антипопсовость. Поэтому, чтобы правильно просечь фишку, альтернативный музыкант должен прежде всего быть очень хорошим поп-коммерсантом, а хорошие коммерсанты в музыкальный бизнес идут редко.

— Господи, к Тебе воззвах, — сказал он тихо. — Я так виноват перед Тобой. Я плохо и неправильно живу, я знаю. Но я в душе не хочу ничего мерзкого, честное слово. Я никогда больше не буду есть эту дрянь. Я… Я просто хочу быть счастливым, а у меня никак не получается. Может, так мне и надо. Я ведь ничего больше не умею, кроме как писать плохие слоганы. Но Тебе, Господи, я напишу хороший — честное слово. Они ведь Тебя совершенно неправильно позиционируют. Они вообще не въезжают. Вот хотя бы этот последний клип, где собирают деньги на эту церковь. Там стоит такая бабуля с ящиком, и в него сначала кладут рубль из «запорожца», а потом сто баксов из «мерседеса». Мысль понятная, но как позиционирование это совершенно не катит. Ведь тому, кто в «мерседесе», западло после «запорожца». Коню ясно. А как target group нам нужны именно те, кто в «мерседесах», потому что по отдаче один в «мерседесе» — это как тысяча в «запорожцах». Надо не так. Сейчас… Кое-как встав с коленей, Татарский добрёл до стола, взял ручку и прыгающим паучьим почерком записал: Плакат (сюжет клипа): длинный белый лимузин на фоне Храма Христа Спасителя. Его задняя дверца открыта, и из неё бьёт свет. Из света высовывается сандалия, почти касающаяся асфальта, и рука, лежащая на ручке двери. Лика не видим. Только свет, машина, рука и нога. Слоган: ХРИСТОС СПАСИТЕЛЬ СОЛИДНЫЙ ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД. Вариант: ГОСПОДЬ ДЛЯ СОЛИДНЫХ ГОСПОД. Бросив ручку, Татарский поднял заплаканные глаза в потолок. — Господи, Тебе нравится? — тихо спросил он.

человек всерьез считает, что удовольствие связано не с самим актом траты денег, а с обладанием тем или иным предметом. Хотя очевидно, что, например, часы за пятьдесят тысяч долларов как физический объект не способны доставить человеку большее удовольствие, чем часы за пятьдесят, — всё дело в сумме денег.

…когда приходится тесно общаться с обезьянами, лучше просто не думать о подобных вещах [равноправие], потому что равноправие и неравноправие будут одинаково тяжелы для души

Впрочем, мы слишком долго говорим об обезьянах — а собирались ведь искать человека.

СССР, который начали обновлять и улучшать примерно тогда же, когда Татарский решил сменить профессию, улучшился настолько, что перестал существовать (если государство способно попасть в нирвану, это был как раз такой случай).

…взгляд ведь всегда куда-то направлен

«Когда исчезает субъект вечности, то исчезают и все её объекты, — а единственным субъектом вечности является тот, кто хоть изредка про неё вспоминает».

По телевизору между тем показывали те же самые хари, от которых всех тошнило последние двадцать лет. Теперь они говорили точь-в-точь то самое, за что раньше сажали других, только были гораздо смелее, тверже и радикальнее.

— Это, конечно, ненадолго, — сказал Морковин. — Пройдёт год или два, и всё будет выглядеть иначе. Вместо всякой пузатой мелочи, которая кредитуется по пустякам, люди будут брать миллионы баксов. Вместо джипов, которые бьют о фонари, будут замки во Франции и острова в Тихом океане. Вместо вольных стрелков будут серьезные конторы. Но суть происходящего в этой стране всегда будет той же самой. Поэтому и принцип нашей работы не изменится никогда.

…он понял, что в бизнесе никогда не следует проявлять поспешности, иначе сильно сбавляешь цену, а это глупо: продавать самое святое и высокое надо как можно дороже, потому что потом торговать будет уже нечем. Впрочем, Татарский знал, что это правило распространяется не на всех. По-настоящему виртуозные мастера жанра, которых он видел иногда по телевизору, ухитрялись продавать самое высокое ежедневно, но таким образом, что не было никаких формальных поводов сказать, будто они что-то продали, и на следующий день они могли смело начинать всё заново. Как это достигалось, Татарский не мог даже представить.

Главное — вовремя обзавестись хорошими мозгами!

…история парламентаризма в России увенчивается тем простым фактом, что слово «парламентаризм» может понадобиться разве что для рекламы сигарет «Парламент» — да и там, если честно, можно обойтись без всякого парламентаризма.

— Только я подозреваю, что каждый раз, когда мы ложимся спать, мы точно так же умираем. И солнце уходит навсегда, и заканчивается вся история. А потом небытие надоедает само себе, и мы просыпаемся. И мир возникает снова. — Как это небытие может надоесть само себе? — Когда ты просыпаешься, ты каждый раз заново появляешься из ниоткуда. И всё остальное точно так же. А смерть — это замена знакомого утреннего пробуждения чем-то другим, о чем совершенно невозможно думать. У нас нет для этого инструмента, потому что наш ум и мир — одно и то же.

…заметил, что думать стало сложно и даже опасно, потому что его мысли обрели такую свободу и силу, что он больше не мог их контролировать.

Давно известно, — написал Татарский через двадцать минут после того, как это стало ему известно, — что существует два основных показателя эффективности рекламной кампании — внедрение и вовлечение. «Внедрение» означает процент людей, которые запомнили рекламу. «Вовлечение» — процент вовлеченных в потребление с помощью рекламы. Проблема, однако, состоит в том, что яркая скандальная реклама, способная обеспечить высокое внедрение, вовсе не гарантирует высокого вовлечения. Аналогично умно раскрывающая свойства товара кампания, способная обеспечить высокое вовлечение, не гарантирует высокого внедрения.

…первый по-настоящему удавшийся любовный или наркотический опыт определяет пристрастия на всю жизнь.

Каждый раз Татарский спрашивал себя, зачем он и другие платят такие деньги, чтобы вновь подвергнуть себя унизительной и негигиеничной процедуре, в которой нет ни одной реальной секунды удовольствия, а только мгновенно возникающий и постепенно рассасывающийся отходняк. Единственное объяснение, которое приходило ему в голову, было следующим: люди нюхали не кокаин, а деньги, и свёрнутая стодолларовая купюра, которой требовал неписаный ритуал, была даже важнее самого порошка. Если бы кокаин продавался в аптеках по двадцать копеек за грамм как средство для полоскания при зубной боли, подумал он, его нюхали бы только панки — как это, собственно, и было в начале века. А вот если бы клей «Момент» стоил тысячу долларов за флакон, его охотно нюхала бы вся московская золотая молодёжь и на презентациях и фуршетах считалось бы изысканным распространять вокруг себя летучий химический запах, жаловаться на отмирание нейронов головного мозга и надолго уединяться в туалете. Кислотные журналы посвящали бы пронзительные cover stories эстетике пластикового пакета, надеваемого на голову при этой процедуре (писал бы, понятно, Саша Бло), и тихонько подвёрстывали бы в эти материалы рекламу каких-нибудь часиков, трусиков и одеколончиков…

Над прилавком висела черная майка с портретом Че Гевары и подписью «Rage Against the Machine». Под майкой была табличка «Бестселлер месяца!». Это было неудивительно — Татарский знал (и даже писал об этом в какой-то концепции), что в области радикальной молодёжной культуры ничто не продается так хорошо, как грамотно расфасованный и политически корректный бунт против мира, где царит политкорректность и всё расфасовано для продажи.

В конце концов, всё в этом мире — вопрос интерпретации, и квазинаучное описание спиритического сеанса так же верно, как и все остальные. Да и потом, любой просветлённый дух согласится с тем, что он не существует.

… тёмный век уже наступил. И связано это прежде всего с той ролью, которую в жизни человека стали играть так называемые визуально-психические генераторы, или объекты второго рода.

Экономикой называется псевдонаука, рассматривающая иллюзорные отношения субъектов первого и второго рода в связи с галлюцинаторным процессом их воображаемого обогащения.

Действительно, многие миллионеры ходят в рванье и ездят на дешёвых машинах — но, чтобы позволить себе это, надо быть миллионером. Нищий в такой ситуации невыразимо страдал бы от когнитивного диссонанса, поэтому многие бедные люди стремятся дорого и хорошо одеться на последние деньги.

Вот как описал свои видения один брокер с Лондонской биржи недвижимости: «Мир — это место, где бизнес встречает деньги».

…секс всё чаще оказывается привлекательным только потому, что символизирует жизненную энергию, которая может быть трансформирована в деньги — а не наоборот.

…человек испытывает глубокое недоверие практически ко всему, что не связано с поглощением или испусканием денег.

… жизнь становится всё скучнее и скучнее, а люди — всё расчетливее и суше.

Но человек человеку уже давно не волк. Человек человеку даже не имиджмейкер, не дилер, не киллер и не эксклюзивный дистрибьютор, как предполагают современные социологи. Все гораздо страшнее и проще. Человек человеку вау — и не человеку, а такому же точно вау.

И действительно, всё упирается в деньги — потому что деньги давно уперлись сами в себя, а остальное запрещено.

Поэтому конец света, о котором так долго говорили христиане и к которому неизбежно ведёт вауеризация сознания, будет абсолютно безопасен во всех смыслах — ибо исчезает тот, кому опасность могла бы угрожать. Конец света будет просто телепередачей. И это, соратники, наполняет нас всех невыразимым блаженством.

«А что такое буржуазная мысль? — подумал он. — Чёрт его знает. Наверно, о деньгах. О чём же еще».

…её [геополитики] основным содержанием является неразрешимый конфликт правого полушария с левым, который бывает у некоторых людей от рождения.

… все аналитические таблоиды, в которых Малюта встречал описание мира, соглашались, что антисемитизм — непременная черта патриотического имиджа.

… так ли уж тупы эти малобюджетные боевики, если они ухитряются трансформировать реальность в свое подобие.

И потом, рекламодатель зачем у нас рекламу даёт?.. Теперь клиент хочет показать большим мужчинам, которые внимательно следят за происходящим на экране и в жизни, что он может взять и кинуть миллион долларов в мусорное ведро. Поэтому чем хуже его реклама, тем лучше.

— А откуда можно почерпнуть такое глубокое знание жизни? — спросил Татарский. — Из самой жизни, — проникновенно сказал Ханин.

— То есть деньги и есть четвёртое измерение?

Агитпроп бессмертен. Меняются только слова.

Человек является человеком потому, что ничего, кроме этого мира, не видит.

Человек думает, что потребляет он, а на самом деле огонь потребления сжигает его, давая ему скромные радости. Это как безопасный секс, которому вы неустанно предаётесь даже в одиночестве. Экологически чистая технология сжигания мусора. Но ты всё равно не поймёшь.

Человек по своей природе прекрасен и велик, — сказал сирруф. — Почти так же прекрасен и велик, как сирруф. Но он этого не знает.

Но ведь не могут за бабками стоять просто бабки, верно? Потому что тогда чисто непонятно — почему одни впереди, а другие сзади?

… уничтожили даже малейшую возможность сострадания — ведь за ним, в сущности, всегда стоит короткий миг отождествления, а здесь оно было невозможно, потому что на него не решались ни ум, ни душа.

Не бойся показаться дураком. Наоборот, бойся показаться очень умным. — Почему? — Потому что тогда немедленно возникнет вопрос: если ты такой умный, то почему ты нанимаешься на работу, а не нанимаешь на неё?

…все, кто отчетливо знает, что такое «коллективное бессознательное», давно торгуют сигаретами у метро. В той или иной форме, я хочу сказать.

«Вот, взять хотя бы „мерседес“, — вяло подумал он. — Машина, конечно, классная, ничего не скажешь. Но почему-то наша жизнь так устроена, что проехать на нем можно только из одного говна в другое…»

По своей природе любой политик — это просто телепередача. Ну, посадим мы перед камерой живого человека. Всё равно ему речи будет писать команда спичрайтеров, пиджаки выбирать — группа стилистов, а решения принимать — Межбанковский комитет. А если его кондрашка вдруг хватит — что, опять всю бодягу затевать по новой?

… самое большое чудо — это человек, не видящий вокруг себя чудесного.

Но каждый человек, который всё схватывает на лету… должен быть готов к тому, что когда-нибудь на лету схватят его самого.

Наверно, если разобраться, всё в конечном счете на нас самих и замкнется.

Честно сказать — ну, раз посмотрел на эти картины, ну два, а потом — чего ты нового увидишь?

— А Пикассо этот, по-моему, вообще мудак полный. — Здесь я не вполне соглашусь, — сглотнув, сказал Татарский. — Или, точнее, соглашусь, но только начиная с посткубистического периода. — Я смотрю, ты башковитый, — сказал Азадовский. — А я вот не рублю. Да и на фига это надо? Через неделю уже французская коллекция будет. Вот и подумай — в одной разберёшься, а через неделю увезут, другую повесят — опять, что ли, разбираться? Зачем? Татарский не нашёлся, что ответить.

…матерные слова стали ругательствами только при христианстве, а раньше у них был совсем другой смысл и они обозначали невероятно древних языческих богов. И среди этих богов был такой хромой пёс Пиздец с пятью лапами. В древних грамотах его обозначали большой буквой «П» с двумя запятыми. По преданию, он спит где-то в снегах, и, пока он спит, жизнь идет более-менее нормально. А когда он просыпается, он наступает. И поэтому у нас земля не родит, Ельцин президент и так далее. Про Ельцина они, понятно, не в курсе, а так всё очень похоже. И ещё было написано, что самое близкое понятие, которое существует в современной русской культуре, — это детская идиома «Гамовер». От английского «Game Over».

Ты, Ваван, не ищи во всём символического значения, а то ведь найдёшь. На свою голову.

…если ты уж смотришь телевизор, то надо глядеть куда-нибудь в угол экрана, но ни в коем случае не в глаза диктору, иначе или гастрит начнётся, или шизофрения.

Старики говорят, что там место нехорошее. Хотя, с другой стороны, где под Москвой хорошее найдешь!

…спасибо тебе огромное! — За что? — спросил Гиреев. — За то, что иногда позволяешь жить параллельной жизнью. Без этого настоящая была бы настолько мерзка!

— На самом деле ничего страшного в нём [Страшном Суде]. Кроме того, что он уже давно начался, и всё, что с нами происходит, — просто фазы следственного эксперимента. Подумай — разве Богу сложно на несколько секунд создать из ничего весь этот мир со всей его вечностью и бесконечностью, чтобы испытать одну-единственную стоящую перед ним душу?

— Была такая восточная поэма, — сказал Татарский, — я её сам не читал, слышал только. Про то, как тридцать птиц полетели искать своего короля Семурга, прошли через много разных испытаний, а в самом конце узнали, что слово «Семург» означает «тридцать птиц».

— Короче, сейчас ещё не всё ясно до конца, — сказал он, явно сворачивая разговор, — но я думаю, что в принципе рубль так же неисчерпаем, как и доллар. А теперь иди работай.

Татарский, конечно, ненавидел советскую власть в большинстве её проявлений, но всё же ему было непонятно — стоило ли менять империю зла на банановую республику зла, которая импортирует бананы из Финляндии.

— Часто бывает: выходишь летним утром на улицу, видишь перед собой огромный, прекрасный, спешащий куда-то мир, полный невнятных обещаний и растворенного в небе счастья, и вдруг мелькает в душе пронзительное чувство, спрессованное в долю секунды, что вот лежит перед тобой жизнь, и можно пойти по ней вперед без оглядки, поставить на карту самого себя и выиграть, и промчаться на белом катере по её морям, и пролететь на белом «мерседесе» по её дорогам. И сами собой сжимаются кулаки, и выступают желваки на скулах, и даёшь себе слово, что ещё вырвешь зубами много-много денег у этой враждебной пустоты, и сметёшь с пути, если надо, любого, и никто не посмеет назвать тебя американским словом loser. Так действует в наших душах оральный вау-фактор. … Часто бывает — проезжаешь в белом «мерседесе» мимо автобусной остановки, видишь людей, бог знает сколько времени остервенело ждущих своего автобуса, и вдруг замечаешь, что кто-то из них мутно и вроде бы даже с завистью глядит на тебя… Так действует в наших душах анальный вау-фактор. … Часто бывает — говоришь с человеком и вроде нравятся чем-то его слова и кажется, что есть в них какая-то доля правды, а потом вдруг замечаешь, что майка на нём старая, тапки стоптанные, штаны заштопаны на колене, а мебель в его комнате потёртая и дешёвая… Так действует в наших душах вытесняющий вау-фактор.

Татарский часто представлял себе Германию сорок шестого года, где доктор Геббельс истерически орёт по радио о пропасти, в которую фашизм увлёк нацию, бывший комендант Освенцима возглавляет комиссию по отлову нацистских преступников, генералы СС просто и доходчиво говорят о либеральных ценностях, а возглавляет всю лавочку прозревший наконец гауляйтер Восточной Пруссии.