Дмитрий Львович Быков

Дми́трий Льво́вич Бы́ков (род. 20 декабря 1967, Москва) — русский писатель и поэт, журналист, кинокритик, сценарист, биограф Бориса Пастернака, Булата Окуджавы и Владимира Маяковского.

Дмитрий Львович Быков

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Да я не говорю, что у меня лично проблемы со свободой слова. Но это потому, что у меня приличные редакторы и печатаюсь я в приличных изданиях. А есть люди, которые по собственной инициативе снизу активно зажимают собственных авторов и ставят у них на пути такие рогатки, что люди сбегают в Интернет. В сегодняшней России несвободно только телевидение, да и это заслуга никак не Путина с командой, а все тех же топ-менеджеров, наложивших в штаны еще до того, как сверху доносится команда «Накласть! Смирно!» Пресса как раз довольно свободна, она никому не мешает, и на нее не обращают особого внимания. У власти на все разоблачения теперь одна реакция, простая такая, на голубом глазу: «Ну да, всё верно. И что?» И что тут можно ответить – на это «И что»? Они же успели всех уверить, что они безальтернативны, и все поверили, а значит, и делать больше ничего не надо. Сегодня свобода в том, чтобы мыслить не в привычных терминах «лево – право», «восток – запад», «народ – власть», «консерваторы – либералы», «почвенники – космополиты», а в том, чтобы вообще сломать этот проект, при котором девяносто процентов населения никак не участвует в решении своей судьбы. Но чтобы ломать его на практике, сначала надо сломать его в головах. Этим я и занимаюсь, разоблачая механизмы нехитрых местных разводок и критикуя пиаровские слоганы, выдаваемые за национальную идею.

Утверждая, что хрен редьки не слаще, я пропагандирую редьку?

К интернету я как к форме легитимизации литературного процесса отношусь отрицательно. «Я выложил в сеть своё произведение», — то есть, как бы опубликовал, к такой публикации я отношусь очень плохо, это не интересно. Это скопление дурных подпольных инстинктов. Графоман любой ужасен, а когда этот графоман в своей тусовке еще что-то значит, то это вообще ужасно. А как вы знаете, своя тусовка есть у всех, даже самый бездарный текст соберёт поклонников. Так что это трагедия. Я очень не люблю публичного дневника. Человек пишет о себе в расчёте на то, что это прочтут окружающие. Есть несколько типажей в сети. Есть романтическая девочка, есть мальчик — брутальный мачо, который комментирует военные события с войны с политической точки зрения и т.д. Любой, у кого есть ЖЖ — это человек с явной психической патологией.

Мы не можем не заметить того, что в России расправы с собственным народом циклически повторяются, ни одна другая страна такого бы не вынесла, мы можем себя с этим поздравить.

В: А ты бы какую национальную идею предложил? – Очень простую: «У нас нет лишних людей». Все нужны, все востребованы, всем найдем дело. А то мы вечно живем по принципу: сейчас будет счастье, но не для всех, а вот только для этих. Классово своих, национально близких, идейно выдержанных... А с остальными – по списку – можете делать что хотите.

Я очень люблю мрачных детей, таких задумчивых, которые всё время сидят молча, а потом вдруг ляпнут что-то поразительное. И вот такая одна ученица недавно на уроке, посвященном Ахматовой, вдруг говорит: «Мне кажется, что трагедия Ахматовой в том, что она от любви, от мужчины пыталась получить то же удовольствие, что и от стихов, а этого ей никогда не удавалось». Я был поражён, как точно ребенок сформулировал главную трагедию поэта, который мечтает, чтобы в жизни было так же хорошо, как и с музой… Но ведь это невозможно! Это замечание меня обескуражило очень сильно, потому что в каком-то смысле обесценило всю мою любовную лирику. Я вдруг понял, о чём она… Работа в школе — экстремальный спорт. Я не умею кататься на сноуборде, но продлеваю жизнь себе именно за счет школы. Никогда не знаешь, что тебе класс скажет и как среагирует на твои действия.

Одна из главных ценностей человека — самоуважение. В Советском Союзе оно было, а сейчас его нет.

	Сегодня быть патриотом — значит быть русофобом
	—

	Мимо жопы не сядешь.
	—

«Ненавижу цензуру!»

интервью 2008 года

<В женщинах> очень не люблю блядства — то есть любования собственной порочностью, гордости за неё.

В мужчинах довольно противен мачизм, повышенное внимание к брендам, хвастовство -— но это вещи простительные.

<Достоинство, которое больше всего ценит в собеседниках> Неумение вписываться в существующие форматы. По-моему, интересно только то, что вне формата, между жанрами, вне идеологии и т.д.

Мне кажется, что единственное всегда доступное счастье -— это взаимопонимание и милосердие. Еще одно доказательство, что ты не один такой. Еще одно доказательство бытия Божия. Мы можем это устраивать себе ежедневно, некоторые так и делают, дай Бог им здоровья.

Не люблю читателя, уверенного, что он во всем разбирается лучше меня, а я обязан ему угождать. Впрочем, такой читатель встречается редко.

«Два Ленина»

статья 2013 года

... преодолеть путинизм — нынешнее состояние России, в котором проблемы либо заливаются деньгами, либо объявляются выдумкой коварного Запада, можно единственным способом: думать и называть вещи своими именами.

Дореволюционный Ленин искренне полагал, что ему удастся оседлать историю и погнать ее в требуемом направлении. Империя, разумеется, пала без всякого его участия, под собственной тяжестью, как оно и всегда бывает в России, но Ленин оказался единственным, кто в условиях фактического безвластия и всеобщей растерянности сумел с небольшой по российским меркам горсткой единомышленников узурпировать власть и предложить пусть фальшивую, но убедительную и внятную программу. Взять власть в России вообще не проблема, особенно когда режим ввязывается в непопулярную войну, устраивает министерскую чехарду, распускает воров, казнит несогласных и опирается на советы мудрых старцев вроде Распутина. Проблема в том, чтобы изменить матрицу, а это не удается никак, как не удается завоевать Россию, будь ты хоть Наполеон.

Ленин так и не успел понять — хотя вообще-то был понятлив, — что законы, открытые Марксом, тут не действуют, ибо даже и физические законы действуют на территории России весьма избирательно; что многоукладность российской экономики — не временное, а вечное явление, что Россия щеляста, и потому тоталитаризм в ней невозможен; что российский народ охотно идёт вслед за любым вождем, лишь бы не думать самому, и сваливает на этого вождя все свои проблемы, стоит тому ослабеть или умереть. Ленин 1918—1923 годов (до тех пор, пока соображал) лихорадочно пытается изменить российское население, в национальные особенности которого всё уперлось, но, осознав бесполезность этого занятия, начинает уничтожать его в огромных, абсурдных количествах: расстреливать, вешать, высылать... Российское население охотно участвует в этой оргии самоистребления, чтобы свалить вину на Ленина, хотя зверства Гражданской, до полусмерти перепугавшие Горького, без всякого Ленина разгулялись бы по полной программе. Тут только волю дай.

... урок и опыт <из Ленина> всего один, весьма актуальный: российская реальность отвратительна, сделать революцию очень хочется и не так уж трудно, но это решительно ни к чему не приведёт, кроме моря крови и нескольких десятилетий интеллектуального мегасрача. Заниматься надо не переворотами, а развитием самоуправления, горизонтальных сетей и образования. И в этом смысле Маркс нам не помощник, а вот у Джобса, кажется, начало получаться.

О русском коллаборационизме

Первая книга, которая выйдет в серии ЖЗЛ в результате новой перестройки будет биография генерала Власова [...] и я сделаю всё возможное для того, чтобы написать эту книгу. [...] К сожалению, российская гражданская война сороковых годов включала в себя практически массовое истребление евреев, и те, кто собирался жить в свободой России, освобождённой гитлеровцами, вынужден был согласиться с тем, что на подконтрольной гитлеровцам территоии полностью истребляли евреев. Такой ценой покупать российское счастье, я думаю, никто не был готов. И это ещё одна роковая кривизна российской истории. Понимаете, я абсолютно уверен, что Гитлер бы той или иной, но всё-таки, популярности в России, если бы истребление евреев, и, как частный случай, цыган, не было бы его главной задачей. К сожалению, или к счастью, инфильтрация евреев в русскую культурную жизнь в тот момент была уже достаточно значительной. Такой ценой покупать независимость российский социум не был готов. [...] Гитлеризм был в России побеждён в значительной мере благодаря советскому интернационализму. Советский интернационализм, явление Модерна, противостоял германской архаике. Если бы Гитлер был в тот момент чуть более модернизированнее, более интернационалистичен, но гитлеровский зоологический, совершенно чудовищный, примитивный антисемитизм, конечно, возбуждал недоверие и вражду со стороны русской ителлигенции, а тот, кто не дружит с интеллигенцией в России не победит никогда.

О Петербурге

Петербург - это имперская столица, город маленького и бедного Евгения, Акакия Акакиевича, желтизны правительственных зданий, в каком-то смысле, как показал новый Петербургский период российской истории, условно говоря, Путинский её период, этот период гораздо более рабский. Знаете, я же был таким любителем петербуржского характера пока он не пришёл к власти в России в целом. Петербург - самый иерархический русский город и, в каком-то смысле, самый несвободный, самый имперский, а в Сибири имперского характера нет. Самый квази-европейский, это Европа, усвоенная на чисто внешнем уровне, а внутри нет. К сожалению, европейская Россия петербуржского образца - это Россия сословная, Россия глубоко подконтрольная, и страшно сказать - Россия имперская. Когда петербуржский период российской истории возобновился с приходом Путина мы поняли, что, к сожалению, главное здание Петербурга, главный символ имперского Петербурга - это не Медный всадник, а один такой интересный дом на Литейном. [...] Именно Ваш Бродский стал сегодня символом имперского сознания. [...] Бродский - абсолютно имперский поэт и "памяти Жукова" - это стихотворение, написанное петербуржцем. Мне было бы приятно думать, что Петербург - это символ свободы, но это символ империи, а символ свободы, к сожалению, обитает в Сибири. [...] Никакой свободы в Петербурге нет. К сожалению, Петербург сыграл в российской истории достаточно печальную роль.

О семье

Обратите внимание, я сейчас важную вещь скажу: ребёнок, родившийся в этом браке имеет шанс спастись, если он воспитывается в коллективе. Об этом рассказывает "Республика ШКИД", "Педагогическая поэма", романы ранних Стругацких. Иными словами, Россия может спастись, если она создаст новую систему образования и, внимание, если она и разрушит патриархальную семью. В романе Чернышевского "Что делать" уже подчёркнуто, что в России не будет политической свободы, пока в ней будет доминировать патриархальная семья. Условно говоря, пока женщина не начнёт изменять мужу и муж не признает это некоторым символом свободы, помните, как об этом говорит Кирсанов ... большевики с этим пришли к власти, великая фраза, это так и было. Понимаете, два главных треугольника определяют лицо русской революции: треугольник Осип, Лилия и Володя, понятно, да, и треугольник Володя, Инесса и Надя, конечно. Эти треугольники с Володей во главе определили русскую свободу. Но, к сожалению, это очень... Пока в России женские измены не станут нормой, а мужья не станут это одобрять, ни о какой политической свободе в России и говорить не приходиться. Вперёд!

О Сталине

Я считаю, что нам Сталин-революционер сегодня необходим. Вот тот весёлый Коба, который гнилому режиму коррупционному «с чудовищным Распутиным во главе» — помните, ленинская цитата — противостоял блистательно. Ну, «эксы» — это сложно, сам Ленин к «эксам» относился спорно, но Сталин в Туруханске с его великолепным мужеством, Сталин в Сольвычегодске, Сталин, бунтующий против семинарии и против поповского всевластия — это наш союзник.

Статьи о произведениях

• см. Категория:Произведения Дмитрия Быкова

Ссылки

• страница Дмитрия Быкова на сайте Радио ЭХО Москвы
• страница Дмитрия Быкова на сайте livejournal.com