Ананасная вода для прекрасной дамы

«Ананасная вода для прекрасной дамы» — сборник рассказов и повестей Виктора Пелевина, вышедший в декабре 2010 года. Имеет подзаголовок «Войн@ и мiр».

Содержание

Боги и механизмы. Часть I

• Операция «Burning Bush»
• Зенитные кодексы Аль-Эфесби

Механизмы и боги. Часть II

• Созерцатель тени
• Тхаги
• Отель хороших воплощений

О сборнике

	Автор не обязательно разделяет религиозные, метафизические, политические, эстетические, национальные, фармакологические и прочие оценки и мнения, высказываемые персонажами книги, её лирическими героями и фигурами рассказчиков.
	— Виктор Пелевин, предисловие

	«Война и мир» эпохи, в которую нет «ни мира, ни войны».
	— аннотация первого издания

	Ясное дело, название книги, достойное романов Донцовой, — чистое издевательство.
	— Татьяна Москвина, «Не пойти ли Пелевину в политику?»

	... задача рассуждать и толковать о Вселенной и её Создателе, очевидно, будоражит постоянно мудрствующего Пелевина. Отринув путь личного опыта «живой жизни», он пошел путем эксперимента. Конечно, воображаемого. Мне кажется, писатель уже давно так обленился, что не проделывает в реале даже те скромные фокусы с сознанием, которые описаны в новой книге (вроде усиленного созерцания собственной тени).
	— Татьяна Москвина, там же

Я привыкла к Пелевину и с интересом наблюдаю за эволюцией его сознания. Правда, в строгом смысле слова, эволюции нет никакой. Двадцать лет назад он писал куда увлекательнее — видимо, ещё не растерял опыта «живой жизни». Сейчас же мелодии и ритмы его мыслей — чистая шарманка, с новыми именами героев и новыми обстоятельствами действия. Но тот ужасный пустой мир, о котором он пишет и в котором живёт, — самая настоящая реальность для миллионов людей, которые давно «забили» на всякую там «живую жизнь» и сидят у компьютеров сутками, месяцами, годами. У них свой язык, свои радости, свои приключения — и Пелевин с его стерильным языком и тотальной иронией для них бог, царь и герой.

— Татьяна Москвина, там же

Этот повар готовит острые блюда. Острые, но холодные. Это завтрак в недорогой гостинице: шведский стол <…>, <бдюда> при всём кажущемся изобилии будут столь же холодными и несытными, как утренняя пармская ветчина с дыней и норвежская семга с лимоном. «Ананасная вода» это как раз такой шведский стол. Здесь всего понемногу — и теологии, и телеологии, и конспирологии, и, разумеется, болтологии, причем всё отменного качества, — это духовный завтрак или, если угодно, энергетическая подзарядка на весь божий день. И, конечно же, приятно горчащее послевкусие — вместо раз и навсегда разрекламированной Маяковским ананасной воды нам подали отдающий полынью тоник.

— Виктор Топоров, «Шведский стол Пелевина», 2010

Пишет Пелевин отменно. Он в превосходной творческой форме. Разве что с крылатыми словами (то есть с традиционными пелевинскими хохмочками, буквально обречёнными на то, чтобы разлететься во все стороны, как болты и гайки из сработавшего взрывного устройства) на сей раз как-то бедновато. Не хватает чего-то вроде «Солидный Господь для солидных господ» или «перетрём без волчьих понтов, как два европейца» , — но, в конце концов, этот «Вертер» уже написан, причём самим Пелевиным. Да и та же, кстати, «трубопроводная демократия» весьма и весьма недурна. Оно, конечно, у Толстоевского был обед, традиционный русский обед из девяти, а то и из двенадцати перемен, тогда как у Пелевина — гостиничный европейский завтрак. Подсознательно хочется захватить с собой пару-тройку бутербродов «на потом», но как-то не получается: то ли нельзя, то ли стыдно, то ли не оставляет надежда на то, что вкусил духовную пищу ещё не в последний раз.

— Виктор Топоров, там же