Максим Горький

Макси́м Го́рький, также известный как Алексе́й Макси́мович Го́рький (при рождении Алексе́й Макси́мович Пешко́в; 1868—1936) — русский писатель, прозаик, драматург, общественный деятель.

Максим Горький

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Цитаты и афоризмы

Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.

В карете прошлого никуда не уедешь.

В совершенствовании человека — смысл жизни.

Если враг не сдаётся, — его уничтожают.

Если всё время человеку говорить, что он «свинья», то он действительно в конце концов захрюкает.

	Если кактусы отвлекли вас от резьбы из дерева – да будут прокляты и сгниют! Дрянь кактусы. Иван Соловей-Ракицкий развёл их в саду кучу, всех сортов, шипы и колючки вонзаются в брюки мои…:259
	— из письма Леониду Леонову, Сорренто. 21 октября 1928 г.

Против нас всё, что отжило свои сроки, отведённые ему историей; и это даёт нам право считать себя всё ещё в состоянии гражданской войны. Отсюда следует естественный вывод: если враг не сдаётся, — его истребляют. — «Правда» и «Известия» 15 ноября 1930. Впоследствии эти слова приписали Сталину и они, неоднократно повторённые в речах, докладах и по радио, стали своего рода девизом и оправданием последующих массовых «чисток» и репрессий.

— статья «Если враг не сдаётся, его уничтожают», 15 ноября 1930

Есть только две формы жизни: гниение и горение. Трусливые и жадные изберут первую, мужественные и щедрые — вторую… — «Часы», 1896

Жизнь тасует нас, как карты, и только случайно — и то не надолго — мы попадаем на своё место.

Литературная работа при серьёзном к ней отношении — очень трудная работа. — 1933

Личный эгоизм — это родный отец подлости.

Ложь — религия рабов и хозяев. Правда — бог свободного человека.

Лучшее наслаждение, самая высокая радость жизни — чувствовать себя нужным и близким людям.

Любовь — это желание жить.

Люди запутываются в массе лишних слов.

Надо понять, что труд учёного — достояние всего человечества и наука является областью наибольшего бескорыстия.. :72

Нет силы более могучей, чем знание; человек, вооружённый знанием, — непобедим.

Память, этот бич несчастных, оживляет даже камни прошлого и даже в яд, выпитый некогда, подливает капли меда… — «Челкаш»

…русские люди, по нищете и скудости жизни своей, вообще любят забавляться горем, играют им, как дети, и редко стыдятся быть несчастными. В бесконечных буднях и горе — праздник и пожар — забава; на пустом лице и царапина — украшение… — «Детство»

Русский язык достаточно богат, но у него есть свои недостатки, и один из них — шипящие звукосочетания: -вши, -вша, -вшу, -ща, -щей. На первой странице вашего рассказа вши ползают в большом количестве: прибывшую, проработавший, говоривших. Вполне можно обойтись и без насекомых. — из письма одному молодому литератору

Сидит человек… не двигается… и грешит оттого, что скучно ему, делать нечего: машина за него делает всё… Труда ему нет, а без труда — гибель человеку! Он обзавёлся машинами и думает — хорошо! Ан она, машина-то, — дьяволов капкан тебе! В труде для греха нет время, а при машине — свободно! От свободы — погибнет человек, как червь, житель недр земных, гибнет на солнце… От свободы человек погибнет! — «Фома Гордеев»

Слово — одежда всех фактов, всех мыслей.

Смысл жизни в красоте и силе стремления к цели, и нужно, чтобы каждый момент бытия имел свою высокую цель.

Ум имей хоть маленький, да свой.

Учитель, если он честен, всегда должен быть внимательным учеником.

Чтобы иметь право критиковать — надо верить в какую-то истину.

Человек — вот правда! Всё — в человеке, всё для человека! Существует только человек, всё же остальное — дело его рук и его мозга! Чело-век! Это — великолепно! Это звучит... гордо! — «На дне»

Человек — чудо, единственное чудо на земле, а все остальные чудеса её — результаты творчества его воли, разума, воображения. — (Письмо к И.В.Львову, 1928)

Язык — это оружие литератора, как ружьё — солдата. Чем лучше оружие — тем сильнее воин…

Я не могу идеализировать, я только уверен, что все люди могут быть очень хорошими людьми, если они хотят этого и имеют на это свободное время. ("Горемыка Павел" 1894)

Господи! Сколько на земле всякой сволочи, совершенно не нужной никому, совершенно ни на что не способной, тупой, скучаю­щей от пустоты своей, жадной на все новое, глупо жадной.

Русский человек всегда ищет хозяина, кто бы командовал им извне, а ежели он пере­рос это рабье стремление, так ищет хомута, который надевает себе изнутри на душу, стремясь опять-таки не дать свободы ни уму, ни сердцу.

Цитаты о Горьком

Ян говорит, что никогда не простит Горькому, что он теперь в правительстве. — Придёт день, я восстану открыто на него. Да не только, как на человека, но и как на писателя. Пора сорвать маску, что он великий художник. У него, правда, был талант, но он потонул во лжи, в фальши. Мне грустно, что всё так случилось, так как Горького я любила. Мне вспоминается, как на Капри, после пения, мандолин, тарантеллы и вина, Ян сделал Горькому такую надпись на своей книге: «Что бы ни случилось, дорогой Алексей Максимович, я всегда буду любить вас». Неужели и тогда Ян чувствовал, что пути их могут разойтись, но под влиянием Капри, тарантеллы, пения, музыки душа его была мягка, и ему хотелось, чтобы и в будущем это было бы так же. Я, как сейчас, вижу кабинет на вилле Спинола, качающиеся цветы за длинным окном, мы с Яном одни в этой комнате, из столовой доносится музыка. Мне было очень хорошо, радостно, а ведь там зрел большевизм. Ведь как раз в ту весну так много разглагольствовал Луначарский о школе пропагандистов, которую они основали в вилле Горького, но которая просуществовала не очень долго, так как все перессорились, да и большинство учеников, кажется, были провокаторами. И мне всё-таки и теперь не совсем ясен Алексей Максимович. Неужели, неужели…

— Иван Бунин, «Устами Буниных» Том I, 1918

Был у нас Гальберштадт. Это единственный человек, который толково рассказывает о Совдепии. Много он рассказывал и о Горьком. Вступление Горького в ряды правительства имело большое значение, это дало возможность завербовать в свои ряды умирающих от голода интеллигентов, которые после этого пошли работать к большевикам, которым нужно было иметь в своих рядах интеллигентных работников.<…> Горькому дано в распоряжение 250 миллионов рублей. Подкуп интеллигенции развит до нельзя и чем он контр-революционнее, тем дороже ценится. Горький вступил в правительство как раз после расстрела офицеров, когда в одну ночь было казнено 512 человек.

— Иван Бунин, «Устами Буниных» Том I, 1919

	Он томился жаждой познания людей и стремлением проникнуть в суть вещей нечеловеческих, никогда не останавливаясь перед их внешней оболочкой; не терпел, когда его обманывали, и никогда не лгал сам.
	— Виктор Серж

Новые колонисты не знали, кто такой Горький. В ближайшие дни по приезде мы устроили вечер Горького. Он был сделан очень скромно. Я сознательно не хотел придавать ему характер концерта или литературного вечера. Мы не пригласили гостей. На скромно убранной сцене поставили портрет Алексея Максимовича. Я рассказал ребятам о жизни и творчестве Горького, рассказал подробно. Несколько старших ребят прочитали отрывки из «Детства». Новые колонисты слушали меня, широко открыв глаза: они не представляли себе, что в мире возможна такая жизнь. Они не задавали мне вопросов и не волновались до той минуты, пока Лапоть не принёс папку с письмами Горького. — Это он написал? Сам писал? А ну, покажите… Лапоть бережно обнёс по рядам развёрнутые письма Горького. Кое‑кто задержал руку Лаптя и постарался глубже проникнуть в содержание происходящего. — Вот видишь, вот видишь: «Дорогие мои товарищи». Так и написано… Все письма были прочитаны на собрании. Я после этого спросил: — Может, есть желающие что‑нибудь сказать? Минуты две не было желающих. Но потом, краснея, на сцену вышел Коротков и сказал: — Я скажу новым горьковцам… вот, как я. Только я не умею говорить. Ну, всё равно. Хлопцы! Жили мы тут, и глаза у нас есть, а ничего мы не видели… Как слепые, честное слово. Аж досадно — сколько лет пропало! А сейчас нам показали одного Горького… Честное слово, у меня всё на душе перевернулось… не знаю, как у вас… Коротков придвинулся к краю сцены, чуть‑чуть прищурил серьёзные красивые глаза: — Надо, хлопцы, работать… По‑другому нужно работать… Понимаете! — Понимаем! — закричали горячо пацаны и крепко захлопали, провожая со сцены Короткова. На другой день я их не узнал. Отдуваясь, кряхтя, вертя головами, они честно, хотя и с великим трудом, пересиливали известную человеческую лень. Они увидели перед собой самую радостную перспективу: ценность человеческой личности.

— Антон Макаренко, «Педагогическая поэма», 1935

Есть много замечательных писателей без биографии, которые проходят через жизнь только в качестве гениальных наблюдателей. Таков был, например, современник Горького и один из тончайших мастеров русского слова Антон Чехов. Горький никогда не мог оставаться только зрителем, он всегда вмешивался в самую гущу событий, он хотел действовать. Он был заряжен такой энергией, которой было тесно на страницах книг: она выливалась в жизнь. Сама его жизнь — это книга, это увлекательный роман.<…> Когда от жестокого разрушения революция перешла к постройке нового, Горький вернулся в Россию. То, что вызвало его отъезд,-- видимо было забыто. Когда я попытался заглянуть внутрь его и узнать, что теперь думает (вернее чувствует) "Пешков", я услышал ответ: "У них -- очень большие цели. И это оправдывает для меня все".<...> ...В апреле этого года, неожиданно для всех, произошел подлинный литературный переворот: правительственным декретом деятельность "РАПП"'а была признана "препятствующей развитию советской литературы", организация эта была объявлена распущенной. Это не было неожиданностью только для Горького: я совершенно уверен, что этот акт был подготовлен именно им, и он действовал, как очень искусный дипломат.    Жил он в это время уже не в Петербурге, а в Москве. В городе в его распоряжение был предоставлен многим знакомый дом миллионера Рябушинского. Горький бывал здесь только наездами и большую часть времени проводил на даче, километров в 100 от Москвы. Там же по близости жил на даче и Сталин, который все чаще стал заезжать к "соседу" Горькому. "Соседи", один — с неизменной трубкой, другой — с папиросой, уединялись и, за бутылкой вина, говорили о чем-то часами...    Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что исправление многих "перегибов" в политике советского правительства и постепенное смягчение режима диктатуры — было результатом этих дружеских бесед. Эта роль Горького будет оценена только когда-нибудь впоследствии.

— Евгений Замятин, «М. Горький», 1936

Цитаты о Горьком в стихах и песнях

	Была горька нам зимушка, Зимой страдали мы. Вдруг Горький нас Максимушка Извлёк на свет из тьмы…
	— Станислав Сарматов, из куплетов «Да, я босяк», 1904

Из всех военных качеств он усвоил Себе одно: спасаться от врагов. И сделался жесток и беспощаден. Он не может без гнева видеть Предателей, что не бежали за границу И, чтоб спасти какие-то лоскутья Погибшей родины, Пошли к большевикам на службу: «Тем хуже, что они предотвращали Убийства и спасали ценности культуры: Они им помешали себя ославить до конца, И жаль, что их самих еще не расстреляли». Так мыслит каждый сознательный буржуй. А те из них, что любят русское искусство, Прибавляют, что, взяв Москву, они повесят сами Максима Горького И расстреляют Блока.

— Максимилиан Волошин, «Буржуй» (из сборника «Личины»), 17.08.1919

На странице старого журнала Я Максима Горького прочел. Подо мной скрипела табуретка. Ночь за ночью (Светлая пора! ), Алексей Максимович, нередко Проводил я с вами до утра. Ничего, что был мне сон неведом, Что за чтеньем проходил обед. Страсть к борьбе, К работе и к победам Заменила юношеский бред. И, мою энергию утроив, В чудном свете, Будто под луной, Вырастали образы героев, Становились в ряд передо мной. Буревестник жег воображенье: Тише, море, тише, не гуди! Вот Челкаш. Не знавший пораженья, Данко вслед за ним в изнеможенье Вырывает сердце из груди. Все они, и третий, и четвертый, Что кипели в жизни, как в бою, Окрыляли страстью неистертой И здоровьем молодость мою. Алексей Максимович! Не фраза. Кто Ваш пламень в сердце не носил, После Вас не бился до отказа, Не работал до последних сил! С Вами легче и препятствий глыба, И тоска не тронет сердца вновь. Алексей Максимович, Спасибо! За огонь, За бодрость, За любовь!

— Борис Ковынев, «Горькому», 1928

Статьи о произведениях

• см. Категория:Произведения Максима Горького