Альтернативный детектив

«Альтернативный детектив» (англ. The Alternative Detective) — трилогия ироничных детективных романов Роберта Шекли, начатая одноимённым 1993 года, за которым вышли «Нью-Йорк Дракониана» (1996) и «Сома-блюз» (1997).

Альтернативный детектив

Перевод: Д. М. Прошунина, 1999 (Детективное агентство «Альтернатива»)

	На веранде <…> выделялись два конических предмета, раскрашенных в яркие цвета, будто психоделические саркофаги. <…> — Две мои доски для виндсёрфинга. — 1
	On the back porch <…> were two tall conical objects painted in bright colors like psychedelic sarcophagi. <…> “Couple of my sailboards.”

	Я мрачно жевал бодренький афоризм… — 2
	Grimly I chewed on uplifting aphorisms…

	— Частные детективы, которые носят костюмы, предъявляют счёт по меньшей мере на двадцать пять процентов больше, чем детективы в джинсах. — 3
	“Private detectives who wear suits charge at least twenty-five percent more than private detectives who wear Levis.”

	Если вы подтянете Кони-Айленд к пляжам Биг-Сур и отдадите всё под правление Мексики, получится Ибица. <…> Ибица — отдельная и особая цивилизация. Одна из самых прекрасных, какие только знавал мир. — 5
	Ibiza is like you attached Coney Island to Big Sur and put the whole thing under Mexican rule. <…> Ibiza is a distinct and separate civilization. One of the finest the world has produced.

	… я давно раздумывал, как бы отделаться от Милар. Не то чтобы в ней меня что-то не устраивало. Просто у неё крыша поехала в одну сторону, а у меня в другую, и мы так далеко отдрейфовали друг от друга, что только космическая взаимосвязь всего в мире давала нам нечто общее. — 7
	… I had been wondering how to get rid of Mylar. Not that there was anything wrong with her. She was just crazy in her way and I was crazy in mine, and we had drifted so far apart that only the cosmic interrelatedness of everything gave us anything at all in common.

	Я стал «делом» Шелдона, <…> а это значило для него собрать в пользу Дяди Сэмми все монетки до единого динара, которые мне кое-как удалось раскидать вилами по предыдущим годам, ещё менее удачным, чем этот. — 7
	I was Sheldon’s case; <…> that is, to collect Uncle Sammy’s due for the dinero I had somehow failed to fork over in previous years even less successful than this one.

	По моему скромному мнению, нидерландские девушки становятся самыми лучшими жёнами для мужчин любой национальности. — 11
	Dutch girls make the best wives of any European nationality, in my humble opinion.

	У [него] была гладкая розовая внешность толстого человека, но под внешним слоем здоровья чувствовалась трупная бледность, словно он симулировал само здоровье. — 14
	[He] had the smooth rosy skin of a fat man, but beneath the show of health you could sense a cadaverous pallor, as though he were feigning health itself.

… в Париже <…> со всех сторон меня окружали кафе — бесконечно цивилизованные учреждения. Некоторые пытались привить их в Соединённых Штатах. Результат получился весьма посредственным. Светловолосый студент колледжа, сообщающий по дороге к столику: «Привет, я Харли», совсем не то, что профессиональный французский официант, поведение которого — сплошное достоинство, с обеих сторон на мили отдалённое от презрения. — 16

… in Paris. <…> Cafés were on all sides of me, and the café is the ultimate civilized institution. People have tried to introduce them to the United States, but the results are mediocre. A blond college student who says, “Hi, I’m Harley,” as he leads you to your table is not the same as the professional French waiter who comports himself with a dignity bordering on both sides of disdain.

	Он выглядел как интеллектуал, загримированный под гангстера тридцатых годов. С таким маскарадом французы справляются очень хорошо. — 17
	He looked like an intellectual dressed up as a thirties gangster; the sort of thing the French do so very well.

	Чёрные лебеди осторожности вернули мне здравый смысл. — 17
	The black swans of caution brought me back to my senses…

	Одно из преимуществ вечерней прогулки с пистолетом, упирающимся в рёбра, в том, что она способствует истинно высокой оценке даже самых незначительных радостей. — 17 (вариант трюизма)
	One of the advantages of taking an evening stroll with a gun in your ribs is the way it promotes a very real appreciation of even the most evanescent sensory pleasures, such as the sight of an old friend on the sidewalk, his face painted white, mimicking people.

	… мы зашагали дальше в парижскую ночь, полную тонкой иронии и лёгких прозрачных экстазов… — 17
	… we marched onward into the night of terminal ironies and faint transparent ecstasies, the accordion-haunted night of Paris, our lady of the roasting chestnuts.

	… индокитайцы <…> сами себе полиция. Иногда тело падает с одного из верхних этажей, обычно жертва — игрок-неплательщик. В Чайнатауне это называется Правосудие небоскрёба. — 19
	… the Indo-Chinese <…> police themselves. Occasionally a body falls out of one of the upper levels, a defaulter on gambling debts usually. Skyscraper justice, they call it.

	Гангстеры, убивающие в Париже, имеют склонность к плюмажам и перьям. У современного французского преступника самое развитое в мире чувство стиля. Шик парижского «дна» скопирован с романов Уита Барнетта и Джеймса М. Кэйна. Большинство костюмов — прямое подражание тому, что Эдвард Г. Робинсон носил в своих фильмах 1930-х годов. — 19
	Gangster slayings in Paris tend to have a certain panache. Your French criminal is the most style-conscious in the world. Parisian underworld chic is modelled on the novels of Whit Burnett and James M. Cain. A lot of the clothing is copied direct from what Edward G. Robinson wore in his 1930s movies.

	— Вы вполне обоснованно подозреваете, что истинная природа бытия с трудом поддаётся изучению таким туповатым инструментом, как разум англосаксов. — 22
	“You suspect that the true nature of existence is difficult for an Anglo-Saxon to examine with the blunt instrument that is his mind.”

Я частный детектив, не склонный терроризировать людей, у которых хочу получить информацию. Совершенно напротив. Преступники говорили мне, что в моём присутствии они чувствуют взрыв божественно вдохновлённой внутренней силы и уверенность, что будут вечно преуспевать в мире, населённом такими типами, как я. От сознания собственной грандиозности и в благодарность они часто раскалываются до самого ядра. — 29

People are sometimes hard to get close to in my line of work. They clam up, won’t say a thing. But sometimes you get a break. Especially if you’re me. I’m a private investigator who tends not to terrorize the people I interview. Quite the opposite. Malefactors have told me that, in my presence, they felt a burst of divinely inspired inner power, as though they could succeed forever in a world composed of types like me. In gratitude and grandiosity, they sometimes spill the beans.

	Типы, которые похищают людей, трогательно верят, что сами они могут лгать, сколько угодно, а все другие обязаны держать слово. — 36 (вероятно, неоригинально)
	These hijacking types have a pathetic belief that they can lie all they want; everyone else is obliged to keep his word.

	В старых европейских тюрьмах есть что-то мистическое. Сотни лет ужаса и страданий проникли в поры камней <…>. Нахождение в старой тюрьме, наверно, отравляет хуже, чем любой другой яд, потому что это духовное отравление. Ядовитые испарения сломленного духа лишают воли даже самого храброго заключённого. — 38
	There’s something about old European prisons. Hundreds of years of terror and misery permeate the soiled cobblestones <…>. An old prison site is probably worse than any other contamination, because it’s spiritual, a poisonous effluvium of mood that saps the will of even the bravest prisoner.

	Тюрьма — это тоже форма путешествия, вероятно, что-то вроде репетиции Великой Комнаты Ожидания перед грядущим путешествием на Небо… — 38
	Prison is a form of travel, too, a foretaste perhaps, of that Great Waiting Room in the Sky…

	… увидел <…> парня в пальто из верблюжьей шерсти. Может, французского гангстера, или актёра, исполняющего роль французского гангстера, или даже кого-то совершенно другого, играющего актёра, исполняющего роль французского гангстера. Ведь они в Париже любят такие игры, по крайней мере в том классе, который может разрешить себе несколько смен одежды. — 42
	… seen an <…> guy in a camel’s-hair topcoat, maybe a French gangster, or an actor impersonating a French gangster, or even somebody entirely different impersonating an actor impersonating a French gangster, because they play these games in Paris, at least among the class able to afford several changes of clothing.

	Алекс знал студенческую забегаловку <…>. Не помню, как она называлась. По-моему, «Позолоченная ракушка», потому что всё в Париже если не золотое, то, по крайней мере, позолоченное. — 44
	Alex knew a student place <…>. I don’t remember what it was called. Le Moule Dorade, I suppose, since everything in Paris is at least gilded if not golden.

	Прямоугольники кварталов, похожие на окаменевшие внутренности средневекового чудовища. Европа — наше прошлое, мы должны возвращаться в него и время от времени эксгумировать, физически проникая в слои, ведущие к нашему нутру. Серые, коричневые и иногда вспыхивающие под светом звёзд. — 46 (вариант распространённой мысли)
	A tangle of stone streets like the petrified entrails of a medieval monster. Europe is our past, we must go back from time to time to exhume it psychically, penetrate the layers that lead to our guts. Grays and browns, and sometimes a glint of starlight.

	… для них стало навязчивой идеей, <…> что хотя французский героин и вполне ничего, но он старомоден, а мексиканский — продукт новый, он лучше и самое главное — он мексиканский. Странно: национальная гордость при торговле таким товаром. Но с другой стороны, мне кажется правильным и вполне естественным, что не только воры в военных мундирах, но и торговцы наркотиками могут быть патриотами. — 54
	an obsession with them <…> French heroin is all right in its old-fashioned way but the Mexican product is new and better and above all, Mexican. It was strange, this thing of national pride. But it seemed right and natural somehow that dope dealers too, not just thieves in military uniforms, could be patriots.

Нью-Йорк Дракониана

Draconian New York; перевод: А. Филонов, 1999 («Между Сциллой и Харибдой»)

	У него осталось курьёзное ощущение, что это Ибица покидает его, а не наоборот. — 2
	He had the curious feeling that Ibiza leaving him, not the other way around.

	Пару лет назад Всемирный банк ссудил острову миллионов двадцать в качестве рождественского подарка <…>. Все деньги без остатка ушли на вакцину для борьбы с инфекцией, принесённой инспекторами ООН, — так называемой «норвежской бело-голубой лихорадкой», болезнью, из-за которой заражённый умирает, что-то лепеча о фьордах. — 11
	The World Bank loaned it 20 million or so a couple years ago as a Christmas present <…>. The money had all gone into vaccine to fight the plague the UN inspectors had brought—Norwegian White and Blue Fever it was called, a disease that caused the infected to die babbling of fjords.

	… Белый Лепетун, <…> Хихикающая Пыльца, Бледный Шарах. — 11 (эпитеты кокаина, последний — неологизм)
	… the White Babbler, <…> Giggle Dust, the Pale Bash.

	— На Ибице мы слыхали о [телефонах], <…> но не доверяем им. — 13
	“We've heard of them in Ibiza <…> but we don't trust them.”

	Он <…> встал, чтобы встретить судьбу так, как прожил жизнь: развернув плечи и гордо скуля. — 29
	He <…> stood up to meet his destiny as he'd lived all of his life, erect and proudly whining.