Пустыня

природная зона с равнинной поверхностью, отличающаяся редкой или отсутствующей флорой и специфической фауной

Пусты́ня — природная зона, характеризующаяся равнинной поверхностью, разреженностью или отсутствием флоры и специфической фауной. Различают песчаные, каменистые, глинистые, солончаковые пустыни.
Отдельно выделяют снежные пустыни (в Антарктиде и Арктике — ледяная, белая или арктическая пустыня).

Ливийская пустыня Сахара

Пустыня в афоризмах и кратких высказываниях править

  •  

Снобизм — это единственное растение, которое цветёт даже в пустыне.

  Сергей Довлатов, 1970-е
  •  

Да что же мне, всю жизнь по этой пустыне мотаться?!

  — Федор Сухов («Белое солнце пустыни»)
  •  

— Знаешь, отчего хороша пустыня? — сказал он Маленький принц. — Где-то в ней скрываются родники...

 

'Français': — Ce qui embellit le désert, dit le petit prince, c'est qu'il cache un puits quelque part...

  Антуан де Сент-Экзюпери, «Маленький принц», XXIV. Пер. с фр. Норы Галь

Пустыня в мемуарах, публицистике и документальной прозе править

  •  

Возвеселится пустыня и сухая земля, и возрадуется страна необитаемая и расцветет как нарцисс;
великолепно будет цвести и радоваться, будет торжествовать и ликовать; слава Ливана дастся ей, великолепие Кармила и Сарона; они увидят славу Господа, величие Бога нашего.

  Библия, Книга пророка Исаии, 35:1-2
  •  

Через сутки с небольшим, ранним утром, пароход подходил к Тобольску, единственному сколько-нибудь населённому городу на всём громадном расстоянии между Тюменью и Томском. За Тобольском вскоре начинается безлюдный, пустынный приобский край, теряющийся в тундрах Ледовитого океана; деревни и юрты будут попадаться всё реже, а два попутные городка, Сургут и Нарым, брошенные в этой неприветной и мрачной пустыне, — захолустные сибирские дыры, называемые городами единственно потому, что в них живут исправники.

  Константин Станюкович, «В далёкие края», 1886
  •  

Более того, он думает, что «колена израилевы» со всеми их первосвященниками и прочими совершенно эквивалентны современным пролетариям. Так у него и написано; он повествует о событиях, «развернувшихся под палящим солнцем синайской пустыни немедленно, сейчас же вслед за ликвидацией экономического базиса эксплоататорских хозяйственных отношений, в обстановке полного мирового одиночества и мирового «избранничества» этих восставших рабочих, первых неудержимых ликвидаторов классового шантажа эксплоататоров».[1]

  Николай Бухарин, «Енчмениада», 1920-е
  •  

Тут мне очень мутно бывает, искренно считаю себя конченным, тогда предаюсь кактусам и в этой обширной пустыне пребываю до восстановления рассудка. Тогда, бывало, приходил к И<лье> С<емёновичу>, садился, наливал рюмку-две (не больше) водки, ему и себе, и этак просиживал вечер с ним, молча.[2]:256

  — из письма Леонида Леонова — Максиму Горькому, Москва. 21 октября 1930 г.
  •  

Уже рано утром я пошёл вглубь континента. Сначала я шёл по неглубокой долине, окаймлённой по обеим сторонам скалистыми гребнями. При дневном освещении на фоне красноватых камней чрезвычайно отчётливо выделялись бело-серые растения copiapoa cinerea. В этой стерильной, каменистой пустыне, куда ни глянь, это были, пожалуй, единственные растения. На некоторых местах мне повстречались иссохшие, крупные колючие метёлки эулихнии, достигающие даже трёх метров в высоту. Бо́льшая часть этих скромных цереусов представляла собой высохшие трупы. Этому нельзя удивляться, если представить себе, что на северочилийском побережье практически никогда не бывает дождей. Единственную влагу дают иногда туманы, ночная влажность близкого моря или же поднимающаяся влажность из глубины земли, которая конденсируется на охлаждённой поверхности почвы.[3]:159

  — Г.Франк, «…в северном Чили», 1930-е
  •  

Там, где начинаются кактусы, эти живые цистерны, которые совершают чудо из Ничего – из росистого дыхания ночи и его последних следов в почве копят влагу – там смерть от жажды осталась позади. Я проходил другими пустынями, которые белели скелетами. Там нет «баррель-кэктай» и потому – нет спасения.[4]:66

  — Курт Бакеберг, 1950-е
  •  

Бесспорно, что в сказочные долины Эквадора или горные плато боливийского Антиплана так же, как и величественные склоны чилийских Анд, в заклятые овраги Колорадо и Аризоны или в бескрайние аргентинские пампы жизнь вдыхают именно они, кактусы. <...>
Холодное спокойствие мёртвых монгольских пустынь, адский зной Сахары или убийственное однообразие двух третей Австралии в тысячу раз хуже. Они не дышат даже бедностью и печалью, там веет лишь смертью.
Кактусы там не растут.[3]:43

  — Александр Урбан, «Кактусы в природе», 1970-е
  •  

Ландшафт пустыни почти не изменился с библейских времен. Многочисленные потоки, берущие начало в Иудейских горах, в сезон дождей стремительно бегут по обрывам и скалам, заполняя пересохшие русла ручьев (вади), и каждую весну повторяется чудо: на короткое время пустыня покрывается сочными травами и яркими цветами. Потом она снова принимает свой обычный вид, и лишь по редким островкам зелени можно определить, где бьют источники, дающие живительную влагу. Большую часть года здесь очень сухо, и людям, животным и растениям выжить непросто.[5]

  Игорь Сокольский, «Что есть что в мире библейских растений», 2006
  •  

...во время оно в имперских ресторанах подавали тройной или четверной гарнир, назывался он сложным, а сложность его была в этом третьем или четвертом, похожем на горку мокрого песка, маленькая такая дюна в ненастный день, вот ее мы и создадим. Сыплю манку на раскаленную сковороду и помешиваю, она темнеет, снег в окне, ты на жердочке, смотришь, а я заливаю ее кипятком, шипит, пузырится, впитывает, пар столбом, много манки, воды не хватает, сколько ни лью ― впитывает, густеет, восходит, ширится, как пустыня под ливнем ― во все края, а по ней народ израильский сорок лет идет, год за годом, а ты все сидишь, ладони к губам прижала, еле сдерживаясь: моисейка![6]

  Сергей Соловьёв, «Барка», 2012

Растение в беллетристике и художественной литературе править

 
Copiapoa cinerea
Кактус в пустыне
Национальный Парк Азукар, Чили
  •  

— О моя тёплая, цветущая родина, — пела канарейка, — я буду петь о твоих тёмно-зелёных деревьях, чьи ветви целуют прозрачные воды тихих заливов, о светлой радости моих братьев и сестёр, о вечнозелёных хранителях влаги в пустыне — кактусах.

  Ганс Христиан Андерсен, из сказки «Калоши счастья», глава 5: Превращения полицейского писаря, 1838
  •  

Мгла ползла по дну колодца… Туман свёртывался неопределёнными складками вверху. Ни луча света, ни блеска зари… ни звука. Та же мёртвая пустыня, те же влажные, чёрные камни с серебристыми пятнами лишайника, то же самое подавляющее мысль и чувство однообразие.

  Василий Немирович-Данченко, «Случайная встреча», 1902
  •  

Пересел и очень скоро приехал в Шерифхане. Здесь я увидел нечто невиданное. Пустыня-солончак. Лежит громадное, явно мертвое, гладкое озеро-море. В воду тянутся длинные молы на сваях. Несколько больших черных барж грузятся чем-то. Но самое странное: на берегу нет жилых зданий, не видно людей. Одна пустыня. И пустынные склады. Лежат товары. Лежат мотки колючей проволоки. Видно несколько амбаров. Десяток вагонов стоит на рельсах. Но порт ― мертв. Это главный порт Урмийского озера, место с громадным, говорят, будущим. Противоположного берега не видно.[7]

  Виктор Шкловский, «Сентиментальное путешествие», 1923
  •  

Мечта о предгорьях Копет-Дага, о берегах Аму, как о прохладном рае. Страшная жизнь на глинистых раскаленных такырах, как на сковородках ада. Даже куст саксаула ― куща. Птицы в пустыне. Не они ли самые счастливые: они могут улететь на дальние реки. Сколько бы ни лить воды в пустыню: она не повеселеет. Пустыня ― мать скудная и худая. Худая пустыня, давно рассыпавшая свои кости в прах и прах истратившая на ветер.[8]

  Андрей Платонов, «Записные книжки», 1928-1944
  •  

Пустыня оттеснена за горизонт. И только? У станции Челкар ей разрешено вклиниться в культурную зону на какой-нибудь получас пути. Это, так сказать, показательная пустыня, небольшой отрез голого, избарханенного песка ― и глазам надо торопиться: было бы досадно выйти из промелька пустыни с пустыми зрачками. Итак, что же я видел за мой челкарский получас: песчаное море, показанное с выключением времени ― валы остановились в полной неподвижности; медленно выкруглившийся из-за всхолмия белесый солончак; посредине его, точно терракотовая фигурка, поставленная на блюде, неподвижный контур верблюда; заходящие в обход вторгшейся пустыне реденькие цепи кустарников, напоминающие цепи стрелков, атакующих противника. И это немного больше, чем метафора. Всей этой прогибающейся к земле чахлой поросли дано боевое задание: остановить барханы. Цепь за цепью, кусты взбегают на гребень, берутся за корни, как за руки, напруживают стебли, ― и пустыня отступает вспять.[9]

  Сигизмунд Кржижановский, «Салыр-Гюль», 1933
  •  

― Но, по правде говоря, я никогда кустиков не видел ― они очень редки. И встречаются только у источника в самом центре пустыни, окружающей горы Сьерра-Барракуда.
… Система Альдебарана лежала неподалеку, и мы решили отыскать кустики и, если можно, послушать их пение. Восемнадцать раз наш космокатер облетел всю пустыню, и лишь на девятнадцатом заходе мы увидели в глубокой ложбине зелень. Разведкатер снизился над песчаными барханами, и нашим глазам предстали кусты, окружавшие родник. Кусты были невысоки, мне по пояс, у них были длинные, серебристые с изнанки листья и довольно короткие, толстые корни, которые легко выходили из песка. Мы осторожно выкопали пять кустов, выбирая те, на которых нашли бутоны, набрали в большой ящик песка и перенесли наши трофеи на «Пегас». В тот же день «Пегас» стартовал с пустынного спутника и взял курс дальше.[10]

  Кир Булычев, «Девочка с Земли», 1971
  •  

«Бедные наши верблюды, более опытные, чем мы сами, уже чувствовали приближение теббада, отчаянно ревели и падали на колени, протягивая головы по земле, и старались зарыть их в песок. За ними, как за прикрытием, спрятались и мы. Ветер налетел с глухим шумом и скоро покрыл нас слоем песка. Первые песчинки, коснувшиеся моей кожи, производили впечатление огненного дождя…» Это малоприятная встреча у путешественников произошла между Бухарой и Хивой. Многие бури пустынь обязаны своим рождением проходящим циклонам, которые задевают и пустыни.[11]

  Владимир Мезенцев, «Чудеса: Популярная энциклопедия», 1991
  •  

Пустыня, ты ― зевок Аллаха. Ты была создана им в тот день, когда Всемогущий пресытился разнообразием мира форм, выражений и лиц ― цветов и галактик, рыб и людей, горных хребтов и червей, облаков и деревьев, когда у него зарябило в глазах от их смеха, печали, отчаянья, радости, страха, безумия, и он взалкал простейшего: первоматерии без формы, такой, какова она есть, и тогда сотворил это неисчислимое множество горячего песка, пересыпаемого ладонями горизонтов из пустого в порожнее и обратно в пустое. Небо, глядя тебе в лицо, каменеет, бледнеет. Солнце стоит неподвижно, извергаясь, как вскрытый нарыв. Ветер играет с тобой, как ребёнок с дремлющим львом, дитя в необъятной песочнице, насыпающее барханы и снова ровняющее их, оставляя следы на тебе, как и брюхо гюрзы или эфы. Но они исчезают быстрее теней облаков.[12]

  Евгений Чижов, «Перевод с подстрочника», 2013

Пустыня в стихах править

  •  

Пустыня, грусть в степных просторах.
Синеют тучи. Скоро снег.
Леса на дальних косогорах
Как жёлто-красный лисий мех.

  Иван Бунин, «Пустыня, грусть в степных просторах…», 1888
  •  

Взвойте вы к змеям, и пусть разнесут вашу ярость по свету.
Брошены вы средь пустыни, на камнях её раскалённых;
Вкруг — нагота мировая в безмолвном проклятии Бога.
Род отлученный от персей земли, вы их запах забыли,
Вид позабыли травы, благовонье цветков после ливня,
Мощь многолетних лесов, ликование водного плеска,
Свежесть и влажную тень вечно-юного дерева жизни.

  Хаим Нахман Бялик, «Взвойте вы к змеям…», 1906
  •  

Где пылят пустыни,
В небо с высоты́,
Где травы́ не косят,
Молоко приносят ―
Дойные деревья и кусты...[13]

  Михаил Савояров, «Молочай» (из сборника «Не в растения»), 1912
  •  

Так долго с пророческим мёдом
Мешал я земную полынь,
Что верю деревьям и водам
В отчаяньи рдяных пустынь...

  Вячеслав Ива́нов, «Fata morgana»
  •  

Пустыня спит, и мысль растёт...
И тихо всё во всей Пустыне,
Широкий звёздный небосвод
Да аромат степной полыни...

  Максимилиан Волошин, «Монмартр... Внизу ревёт Париж»
  •  

Как я любил этот кактус Европы
На окоёме Азийских пустынь –
Эту кипящую магму народов
Под неустойчивой скорлупой,

  Максимилиан Волошин, из стихотворения «Четверть века»
  •  

Костёр мой догорал на берегу пустыни.
Шуршали шелесты струистого стекла.
И горькая душа тоскующей полыни
В истомной мгле качалась и текла.

  Максимилиан Волошин, «Полынь»
  •  

Ты рыжей легла пустыней.
Твой глаз
Встаёт, как черное солнце,
Меж холмами восставших грудей.
Вечер огненный стынет.
С сердцем, растресканным жаждой
(Уже не однажды, не дважды…),
Ищу и ищу колодца.[14]

  Довид Кнут, «Жена», 1925
  •  

Ты не пой по горам, вода!
Опалённый ветер, остынь!
Будь безмолвнее, чем всегда,
Серебристая ночь пустынь!
Не качай опереньем, тис,
Белый дым костра, опустись!
Не шурши, не свисти, змея,
Чтобы слышалась песнь моя![15]

  Илья Сельвинский, «Военная песня Бабека», 1940
  •  

Пустыня, край незамещенный, ―
Влекутся именно к нему
Безумствующих легионы
И скопом и по одному.[16]

  Александр Межиров, «В пустыне» 1997

Источники править

  1. Н. И. Бухарин. Избранные произведения. — М.: 1930 г.
  2. Переписка Леонова и Горького
  3. 1 2 Александр Урбан Колючее чудо (книга о кактусах) / под рецензией доктора Пажоута. — издание третье, стереотипное, перевод со словацкого оригинала 1972 г.. — Братислава: «Веда», издательство Словацкой академии наук, 1983. — 336 с. — 50 000 экз.
  4. С.Турдиев, Р.Седых, В.Эрихман, «Кактусы», издательство «Кайнар», Алма-Ата, 1974 год, 272 стр, издание второе, тираж 150 000.
  5. И. Н. Сокольский, «Что есть что в мире библейских растений». — М.: журнал «Наука и жизнь», №5 за 2006 г.
  6. С. В. Соловьёв. «Барка». — Нижний Новгород: «Волга», № 5-6 2012 г.
  7. Виктор Шкловский, «Ещё ничего не кончилось». — Москва: изд. Вагриус, 2003 г.
  8. Платонов А.П. Записные книжки. Материалы к биографии. — Москва, «Наследие», 2000 г.
  9. С.Д.Кржижановский. Сказки для вундеркиндов: повести, рассказы. — М.: Советский писатель, 1991 г.
  10. Кир Булычев. «Девочка с Земли». — М.: Детская литература, 1974 г.
  11. В.А.Мезенцев «Чудеса: Популярная энциклопедия». Том 2, книга 3. — Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1991 г.
  12. Евгений Чижов. «Перевод с подстрочника». — М.: АСТ, 2013 г.
  13. Михаил Савояров. «Слова», стихи из сборника «Не в растения»: «Молочай»
  14. Д. Кнут. Собрание Сочинений в 2 томах. — Иерусалим: Еврейский университет, 1997—1998 г.
  15. И. Сельвинский. «Из пепла, из поэм, из сновидений». Сборник стихотворений М.: Время, 2004 г.
  16. А.П. Межиров, «Артиллерия бьёт по своим» (избранное). — Москва, «Зебра», 2006 г.

См. также править