Полынь

Полы́нь (лат. Artemísia) — крупный род многолетних травянистых или полукустарниковых растений семейства Астровые. В средней полосе наиболее распространена полынь обыкновенная (чернобы́льник или чернобы́ль). Самые известные виды: полынь лечебная, горькая (источник абсента), полевая, таврическая, понтийская и эстрагон.

Полынь горькая (absinthium)

В народном представлении слово «полынь» связывается прежде всего с покинутым домом, запустением смерти, степью, жарким ветром в полях, пыльной просёлочной доро́гой, горьким вкусом и терпким эфирным запахом.

Полынь в научно-популярной литературе и публицистике

Третий Ангел вострубил, и упала с неба большая звезда, горящая подобно светильнику, и пала на третью часть рек и на источники вод. Имя сей звезде «полынь»; и третья часть вод сделалась полынью, и многие из людей умерли от вод, потому что они стали горьки. <...> Пятый Ангел вострубил, и я увидел звезду, падшую с неба на землю, и дан был ей ключ от кладязя бездны. Она отворила кладязь бездны, и вышел дым из кладязя, как дым из большой печи; и помрачилось солнце и воздух от дыма из кладязя. И из дыма вышла саранча на землю, и дана была ей власть, какую имеют земные скорпионы. И сказано было ей, чтобы не делала вреда траве земной, и никакой зелени, и никакому дереву, а только одним людям, которые не имеют печати Божией на челах своих. И дано ей не убивать их, а только мучить пять месяцев; и мучение от нее подобно мучению от скорпиона, когда ужалит человека. В те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них. — Эти слова нередко считаются пророчеством о Чернобыльской катастрофе — греческое слово Acinyow, переведённое как «полынь», также переводится как «чернобыльник» или «чернобыль»

— Библия, «Откровение святого Иоанна Богослова», 8:10-11

	Полынное пиво здорово тем, у кого желтуха, а пить натощак, також растворяет печень и легкое. Шалфейное пиво укрепляет голову и есть здорово груди, животу, желудку, сухим и членовым жилам, побуждает мочь, а у женского полу месячное течение. Пиво с шалфеею и рутою здорово.
	— Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760

Кроме церковного ладана (незаменимого средства против всякой нечистой силы) — против чар и козней русалок отыскалось ещё снадобье, равносильное священной вербе и свечам Страстной недели, — это «полынь, трава окаянная, бесколенная». Надо только пользоваться её силой и применять её на деле умеючи. Уходя после Троицына дня в лес, надо брать эту траву с собою. Русалка непременно подбежит и спросит: — Что у тебя в руках: полынь или петрушка? — Полынь. — Прячься под тын, — громко выкрикнет она и быстро пробежит мимо. Вот в это-то время и надо успеть бросить эту траву прямо русалке в глаза. Если же сказать «петрушка», то русалка ответит: — Ах, ты моя душка, — и примется щекотать до тех пор, пока не пойдёт у человека изо рта пена, и не повалится он, как мёртвый, ничком.

— Сергей Максимов, «Нечистая, неведомая и крестная сила», 1903

Тут же из зарослей подымала свою красивую головку пышная ятрышниковая любка (Platanthera chlorantha Custor.), а рядом с ней ― ядовитая чемерица (Veratrum album L.), которую легко узнать по плойчатым, грубым листьям и шапке белых цветов, теперь уже побуревших и засохших. По дну длинных балок, прорезывающих террасы в направлении, перпендикулярном к линии тальвега долины, текут небольшие извилистые ручейки. Около их устьев кустарники прерываются, и их места занимают тростники (Phragmites communis Trin. ) и обыкновенная полынь (Artemisia vulgaris L.) сажённой высоты, оспаривающие друг у друга открытые и сухие места.

— Владимир Арсеньев, «Дерсу Узала», 1923

«Это прекрасное, удивительное средство для аппетита, если пить ее отвар и выжатый сок десять дней», – писал Авиценна о полыни. Он рекомендовал ее при морской болезни и как сильнейшее противоядие. Римский врач Ломицерус советовал добавлять полынь в пищу как средство, согревающее тело. В средневековой поэме «О свойствах трав» полынь называется матерью многих трав и указывается, что «отведавший это растение может совсем не страшиться любого зловредного зелья, и ни один из зверей не дерзнет его тронуть». Плиний Старший писал, что соком полыни награждали победителей в состязаниях на квадригах, считалось, что это очень достойная награда, так как с помощью такого напитка спортсмены возобновляли истраченные силы.

— Елена Свитко, «Диабет: боремся и побеждаем», 2014

Бытует несколько версий латинского названия полыни – «артемизия», что значит «здоровье». Первая версия гласит, что полынь названа в честь Артемиды – греческой богини охоты, Луны, плодородия и врачевания. Кстати, сами греки называли полынь «акинтион». Второй вариант происхождения также связан с Артемидой, которая была еще и покровительницей рожениц, она будто бы впервые применила полынь в качестве родовспомогательного средства. Об этом свойстве полыни знали в древних Египте и Китае. Жрецы Изиды, египетской богини плодородия и материнства, в обязательном порядке носили на голове венки из полыни. Ну а третья версия вспоминает некую Артемизию, жену царя Мавзола, излечившуюся полынью.

— Елена Свитко, «Диабет: боремся и побеждаем», 2014

Полынь в мемуарах и художественной прозе

Розовые кусты, наклонившие пушистые свои головки, скрывают от глаз древнюю гробницу. Разломанная мощною рукою времени, она представляет вид всеобщего разрушения. Беспрестанная сырость стерла с нее надпись, а протекшие годы загладили шероховатую поверхность. Душистый розмарин разливает окрест приятное благовоние: розмарин — друг уныния — венчает гробницу. «Кто здесь покоится?— часто спрашивал я сам себя. — Не прах ли какого благодетельного селянина? Или злодей скрылся в мрачную могилу? Нет, нет! Розы, розмарин не могут украшать костей изверга! Горькая полынь — вот венец его! Какой же человеконенавидец!»

— Гавриил Каменев, «Софья», 1796

А летнее, июльское утро! Кто, кроме охотника, испытал, как отрадно бродить на заре по кустам? Зелёной чертой ложится след ваших ног по росистой, побелевшей траве. Вы раздвинете мокрый куст — вас так и обдаст накопившимся тёплым запахом ночи; воздух весь напоен свежей горечью полыни, мёдом гречихи и «кашки»; вдали стеной стоит дубовый лес и блестит и алеет на солнце; ещё свежо, но уже чувствуется близость жары.

— Иван Тургенев, «Лес и степь», 1848

	Как сильно пахнет полынь на межах! Я глядел на синюю громаду… и смутно было на душе. Ну скорей же, скорей! — думалось мне, — сверкни, золотая змейка, дрогни, гром! двинься, покатись, пролейся, злая туча, прекрати тоскливое томленье! Но туча не двигалась. Она по-прежнему давила безмолвную землю… и только словно пухла да темнела.
	— Иван Тургенев, «Голуби», май 1879

	Целая семейка молодых куропаток — штук двадцать — столпилась в густом жнивье. Они жмутся друг к дружке, роются в рыхлой земле, счастливы. Вдруг их вспугивает собака — они дружно, разом взлетают; раздаётся выстрел — и одна из куропаток, с подбитым крылом, вся израненная, падает — и, с трудом волоча лапки, забивается в куст полыни.
	— Иван Тургенев, «Куропатки», июнь 1882

	Окружённое легкою мутью, показалось громадное багровое солнце. Широкие полосы света, ещё холодные, купаясь в росистой траве, потягиваясь и с весёлым видом, как будто стараясь показать, что это не надоело им, стали ложиться по земле. Серебристая полынь, голубые цветы свинячей цибульки, жёлтая сурепа, васильки — всё это радостно запестрело, принимая свет солнца за свою собственную улыбку.
	— Антон Чехов, «Счастье», 1887

	Ей страстно захотелось сада, темноты, чистого неба, звёзд. Опять её плечи задрожали от смеха и показалось ей, что в комнате запахло полынью и будто в окно ударила ветка. Она пошла к себе на постель, села и, не зная, что делать со своею большою радостью, которая томила её, смотрела на образ, висевший на спинке её кровати, и говорила: — Господи! Господи! Господи!
	— Антон Чехов, «После театра», 1892

При Кукине и Пустовалове и потом при ветеринаре Оленька могла объяснить всё и сказала бы своё мнение о чём угодно, теперь же и среди мыслей и в сердце у неё была такая же пустота, как на дворе. И так жутко, и так горько, как будто объелась полыни. <...> Как быстро бежит время! Дом у Оленьки потемнел, крыша заржавела, сарай покосился, и весь двор порос бурьяном и колючей крапивой. Сама Оленька постарела, подурнела; летом она сидит на крылечке, и на душе у неё по-прежнему и пусто, и нудно, и отдаёт полынью, а зимой сидит она у окна и глядит на снег.

— Антон Чехов, «Душечка», 1899

	Царицынский уезд такая дичь и пустыня – кроме полыни и верблюдов ничего нет. На моё счастье, зной не очень велик, так что ещё возможно работать; сегодня, однако, уже с утра градусов 30 в тени.
	— Пётр Столыпин, из письма жене, 1904

	Солнце раздвигает облака на небе и золотым шаром горит вверху. Набирается сил пригретая земля. Сурепка вытягивает желтые лапки. Полынок стелется и отбегает сизыми кустиками на край оврага. Мать-мачеха расстелила круглые листья. Гараська тоже хочет набраться сил, отдыхает в ласковой теплоте, которая разлита кругом, и думает: «Разве ж я виноват, что у меня душа пропадает?»
	— Александр Богданов, «Гараськина душа», 1913

Пишу и вижу: голова Зевеса на могучих плечах, а на дремучих, невероятного завива кудрях, узенький полынный веночек, насущная необходимость, принимаемая дураками за стилизацию, равно как его белый парусиновый балахон, о котором так долго и жарко спорили (особенно дамы), есть ли или нет под ним штаны. Парусина, полынь, сандалии — что чище и вечнее, и почему человек не вправе предпочитать чистое (стирающееся, как парусина, и сменяющееся, но неизменное, как сандалии и полынь) — чистое и вечное — грязному (городскому) и случайному (модному)? И что убийственнее — городского и модного — на берегу моря, да ещё такого моря, да ещё на таком берегу! Моя формула одежды: то, что не красиво на ветру, есть уродливо. Волошинский балахон и полынный веночек были хороши на ветру.

— Марина Цветаева, «Живое о живом», 1932

	Дети цепляются за мамкин подол. Восьмилетняя сирота несет на руках годовалого брата. Раненые бойцы, закрыв глаза Шаблон:Руками, проезжают в фургонах. И сердце полно горечи. Полынь, полынь, полынь… Горько пахнет полынью степь. И пшеничный дым стелется над полями. И стук яблок, падающих, чтобы гнить. Иные сердца дали в те дни трещину, а другие еще больше ― стали скалой.
	— Борис Горбатов, «Алексей Куликов, боец», 1942

	Поздравляю тебя с днём рождения и посылаю цветы абсента. Тот горько-сладкий напиток, который готовился из него во времена Верлена, запрещён. От него сохранилось только название. Но здесь его готовят и пьют. Что касается меня, я кладу абсент в постель ― здесь царство блох, которые боятся его, как нашей полыни. Надеюсь, что ты не рассердишься на меня за этот более чем скромный подарок?
	— Вениамин Каверин, «Перед зеркалом», 1965-1970

Вот город Елец, менее разрушенный. А на полях все та же необозримая голубая полынь и желтая сурепка. Через три станции от Ельца поезд остановился. Мы стали выгружаться. <...> Снова я попал в эшелон и снова стал жадно всматриваться в жизнь, мелькавшую через открытую дверь товарного вагона. В начале осени поля выглядели еще страшнее, чем весной, ― все цветы отцвели, сурепка и полынь побурели, несжатая рожь полегла и начала прорастать. Редко попадались картофельные борозды и копны, еще реже изумрудная озимь. Кое-где было видно, как женщины пахали на коровах или вскапывали землю лопатами. Проехали через города Мичуринск, Тамбов, Кирсанов, Ртищево и везде видели ту же полынь и сурепку. Не доезжая ста километров до Саратова, наш эшелон свернул на юг по железнодорожной ветке на Баланду. На третий день мы прибыли на конечный пункт нашего пути ― станцию Лысые Горы.

— Сергей Голицын, «Записки беспогонника», 1976

	Я остаюсь один. Площадь, песок. Памятник Ленину в зарослях полыни и пижмы; словно наставник дзен, он уверенно простирает руку свою в белую пустоту. Видимость ― десять метров.
	— Василий Голованов, «Остров, или оправдание бессмысленных путешествий», 2002

Мугань ― степное море, равнинный простор прикаспийского Закавказья, ограниченный Араксом, Курой и персидской границей. Приморская часть изобилует солончаками и солёными озёрами. В целом в Мугани полынь господствует наравне с курчавками, библейскими каперсами, чьё одноночное цветение мы сторожили, чтобы разжиться для коллекции редким бражником ― слепым или глазчатым ― эти бабочки наподобие колибри зависали над цветками каперса с шелестящим трепетом, будто кто-то листал книгу, опирались на спираль хоботка. Каперс знаменит был в наших походах наравне с лакрицей, которую звали мы «сладкий корень» и чьё сочное корневище способно пригасить жажду, с цветастыми небесными дельфиниумами, съедобными мимозками, чьи зёрна маслянисты, чуть горчат, но рождают призрак сытости.

— Александр Иличевский, «Перс», 2010

Полынь в стихах

Чернобыльник
(или полынь обыкновенная)

	Кудри мои русые, очи мои светлые, Травами, бурьяном, да полынью зарастут. Кости мои белые, сердце моё смелое, Коршуны да вороны по степи разнесут.
	— Казачья песня «Любо, братцы, любо»

	За радости — за миг их каждый — Досадой горькой я платил; Томясь и голодом и жаждой, Я ел полынь и уксус пил;
	— Генрих Гейне, «Оглядка на прошлое»

	Как пеликан, тебя питал Я кровью собственной охотно, Ты ж в благодарность поднесла Полынь и желчь мне беззаботно.
	— Генрих Гейне, «Прощай» (перевод Дмитрия Минаева)

	Как обманывает мужа, Так и другу изменяет! И полынь в любовной чаше Напоследок оставляет.
	— Генрих Гейне, «Строю вновь я струны цитры…»

	С ума ты сходишь от Берлина; Мне ж больше нравится Медынь. Тебе, дружок, и горький хрен — малина, А мне и бланманже — полынь.
	— Козьма Прутков, «Разница вкусов», 1854

	Заплакали чибисы, тонко и ярко ‎Весенняя светится синь, Обвяла дорога, где солнце — там жарко, ‎Сереет и сохнет полынь.
	— Иван Бунин, «Чибисы», 1906

	Костёр мой догорал на берегу пустыни. Шуршали шелесты струистого стекла. И горькая душа тоскующей полыни В истомной мгле качалась и текла.
	— Максимилиан Волошин, «Полынь», 1907

	Обовью я чобром, мятой и полынью седой чело. Здравствуй, ты, в весне распятый, мой торжественный Коктебель!
	— Максимилиан Волошин, «Я иду дорогой скорбной...», 1907

	Тот и другой. Топчут полынь Вспышки копыт порыжелых. Глубже во мглу. Тушит полынь Сердцебиение тел их.
	— Борис Пастернак, «Сумерки... Словно оруженосцы роз…», 1909

	Так долго с пророческим мёдом Мешал я земную полынь, Что верю деревьям и водам В отчаяньи рдяных пустынь...
	— Вячеслав Ива́нов, «Fata morgana», 1910

Эстрагон (или тархун)

	По дороге идут богомолки, Под ногами полынь да комли. Раздвигая щипульные колки, На канавах звенят костыли.
	— Сергей Есенин, «По дороге идут богомолки…», 1914

	А раскрашенные ярко Прямо стали георгины Вдоль серебряной дорожки, Где улитки и полынь.
	— Анна Ахматова, «Столько раз я проклинала…», 1915

	Синий май. Заревая теплынь. Не прозвякнет кольцо у калитки. Липким запахом веет полынь. Спит черёмуха в белой накидке.
	— Сергей Есенин, «Синий май. Заревая теплынь…», 1925

	Раздутые ноздри львиных зевов; Липкие язвы дрём; Театральные капоры кашек; Выцветшая ветхость бессмертников; Суховатый мёд васильков; Пыльная хина полыней.
	— Георгий Оболдуев, «Буйное вундеркиндство тополей...» (Живописное обозрение), 1927

	Но сжала рот упрямо я, замкнула все слова. Полынь, полынь, трава моя, цвела моя трава.
	— Ольга Берггольц, «Полынь», 1928

	Дни огромней, чем комбайны, Плывут оттуда, издали, Где открывается бескрайный Простор родной моей земли, Где полдни азиатски жарки, Полыни шелест прян и сух, А на лугах, в цвету боярки, Поярки пляшут и доярки, Когда в дуду дудит пастух.
	— Леонид Мартынов, «Летописец», 1929

	Запинаясь, ангелы пели над полями полыни. Пусть по Волге плывут колыбели. ― Колыбели поплыли.
	— Николай Байтов, «С незнакомыми именами...», 2005

Пословицы и поговорки

Бери с собой полынь — путь благополучным будет — Русские приметы

Без корня и полынь не растет — Русские пословицы

См. также

• Абсент
• Бальзамическая пижма
• Бархатцы
• Девясил
• Календула
• Пижма
• Цитварная полынь
• Чернобыльник
• Эстрагон
• Бессмертник
• Горчица
• Цикута