Сергей Донатович Довлатов
Серге́й Дона́тович Довла́тов (по паспорту — Довла́тов-Ме́чик; 3 сентября 1941 — 24 августа 1990) — русский писатель, публицист и журналист. Сын Д. И. Мечика.
Сергей Донатович Довлатов | |
![]() | |
![]() |
ЦитатыПравить
подонкизм[1] |
Главная моя цель — писать не быстрее, а медленнее. Лучше всего было бы высекать слова на камне — не чтобы навечно, а чтобы не торопясь.[3] — 1980-е |
Иосиф Бродский — единственный влиятельный русский на Западе, который явно, много и результативно помогает людям.[4] |
Неподкупность чаще волнует тех, кого не покупают.[5] — вероятно, неточная цитата |
Мы без конца проклинаем товарища Сталина, и, разумеется, за дело. И все же я хочу спросить – кто написал четыре миллиона доносов? (Эта цифра фигурировала в закрытых партийных документах.) Дзержинский? Ежов? Абакумов с Ягодой? Ничего подобного. Их написали простые советские люди. — С. Довлатов. Зона. Записки надзирателя |
из рассказовПравить
Потомок актёрской фамилии, он с детства наблюдал театр из-за кулис. Он полюбил изнанку театра, зато навсегда возненавидел бутафорскую сторону жизни. Навсегда проникся отвращением к фальши. Как неудачливый самоубийца, как артист. | |
— «Дорога в новую квартиру», 1987 |
— Я не пью. Театр заменяет мне вино. Тонкий аромат кулис опьяняет сильнее, чем дорогой мускат. — вымысел из сентиментального дневника героини | |
— там же |
— Выносила одна жиличка мусор… Появился неизвестный грабитель… Ведро отобрал, и привет!.. | |
— там же |
Даже фамилия у него была какая-то легкомысленная — Головкер. Такая фамилия полагается невзрачному близорукому человеку, склонному к рефлексии. | |
— «Встретились, поговорили», 1988 |
Оленьке должно было исполниться тринадцать лет. <…> она, почти единственная в мире, испытывала к нему уважение. | |
— там же |
Полнолуние мятной таблетки… | |
— «Жизнь коротка», 1988 |
— Юношеский сборник Левицкого у меня есть. К сожалению, он не продаётся. Готов обменять его на четырёхтомник Мандельштама. | |
— там же |
Последний раз я видела этого несносного мальчика в тридцать четвёртом году. Мы встретились на премьере «Тангейзера». Он, помнится, сказал: | |
— там же |
Майор подошёл к столу, выдвинул ящик, достал оттуда брикет сливочного мороженого и разломил его. | |
— «Ослик должен быть худым (Сентиментальный детектив)», 1967 (1980) |
... в Москву через Никитские ворота проник Боб Кларк, американский шпион <…>. | |
— там же |
Около двенадцати спиртное кончилось. Лида достала из шкафа треугольную коробку с надписью «Русский бальзам». | |
— «Роль», конец 1960-х (1984) |
Отец его, мрачный боровлянский конюх, наказывал Ваську своеобразно. Подвешивал за ногу к ветке дерева… | |
— «Солдаты на Невском», 1965 (1980) |
— Человеку нравится, когда ему вопросы задают. У меня в Перми такой был случай. Заловили меня раз урки с левого берега. Идут навстречу, рыл пятнадцать, с велосипедными цепями, а сзади тупик, отвал сыграть некуда. Один уже замахиваться начал. Амбал с тебя ростом, пошире в плечах. Тут я ему и говорю: «Але, не знаешь, как наши со шведами сыграли?» Молчит. Руку опустил. Потом отвечает: «Три — два». — «В нашу, что ли, пользу?» — «Да нет, говорит, — в ихнюю». А уж после этого и бить человека вроде бы неприлично. Короче, спасла меня психология. Отошёл я метров на двести, изматерил их от и до и бегом на правый берег… | |
— там же |
На серой ткани неба разошлись какие-то невидимые швы, и голубые отмели возникли тут и там, будто тронулся лёд на реке и блеснула вода под солнцем среди шершавых льдин… | |
— там же |
— Эта слишком толстая, — прикинул Андрюха, — а какая-то задумчивая. Может, сифилис у ней… | |
— там же |
«Из рассказов о минувшем лете»Править
- Три рассказа 1988 года. Название цикла дано А. Арьевым по авторскому подзаголовку к «Мы и гинеколог Буданицкий»[6].
Если дети не ладили между собой, за них вступались родители. Ругаясь, они переходили на английский: | |
— «Ариэль» |
Фаина говорила: | |
— «Мы и гинеколог Буданицкий» |
У самой воды на клетчатом одеяле лежала Фаина. Её силуэт напоминал географические очертания Конго. | |
— там же |
«Холодильник»Править
- Название не окончательное, но сам писатель употреблял его чаще других, говоря о задуманном сборнике. Были и иные: «… строчу книжку про жратву на манер «Чемодана». Называется: «Меню, или Записки голодающего» (письмо составителю от 25 апреля 1990). Написать автор успел только два рассказа. После «Холодильника» Довлатов предполагал создать похожую книгу «о любви», замыкая круг «бездуховных», как он выразился, житейских тем.[6].
Розовые лифчики с четкими швами являли напоказ овощное великолепие форм. | |
— «Виноград» |
— Эй, раздолбай с Покровки! Помоги-ка! | |
— там же |
— Не будь чем кисель разливают. Будь чем кирзу раздают!.. | |
— там же |
— Вы что, университет кончали? | |
— там же |
— «Старый петух, запечённый в глине» |
из записных книжекПравить
Любая подпись хочет, чтобы ее считали автографом.[7] |
Один наш приятель всю жизнь мечтал стать землевладельцем. Он восклицал: |
— Что может быть важнее справедливости? |
ПисьмаПравить
- см. отдельную статью
Статьи, эссеПравить
«Континент» в Ленинграде популярен необычайно. Любым свиданием, любым мероприятием, любой культурно-алкогольной идеей готов пренебречь достойный человек ради свежего номера. Хотя бы до утра, хотя бы на час, хотя бы вот здесь перелистать… | |
— «Уроки чтения», 1978 |
Андрей Синявский меня почти разочаровал. Я приготовился увидеть человека нервного, язвительного, амбициозного. Синявский оказался на удивление добродушным и приветливым. Похожим на деревенского мужичка. Неловким и даже смешным. <…> | |
— «Литература продолжается. После конференции в Лос-Анжелесе», 1982 |
Лимонов — талантливый человек, современный русский нигилист. Эдичка Лимонова — прямой базаровский отпрыск. Порождение бескрылого, хамского, удушающего материализма. | |
— там же |
Антисемитизм — лишь частный случай зла, я ни разу в жизни не встречал человека, который был бы антисемитом, а во всём остальном не отличался бы от нормальных людей.[9] |
Еврей возвращает российской словесности забытые преференции лёгкость, изящество, тотальный юмор. Таким же способом — представьте, написан «Домик в Коломне». И тем более — «Граф Нулин». | |
— послесловие к книге Сагаловского «Витязь в еврейской шкуре», 1982 |
Долгие годы американская славистика простодушно ориентировалась на советские литературоведческие источники, и потому история нашей культуры представлялась искажённой. | |
— «Памяти Карла Проффера», 1984 |
Представление о советском марксизме как о космическом воплощении Зла только усиливает его продолжающуюся власть. Однако существует и менее апокалиптический взгляд на СССР как на самую большую в мире «банановую республику». Суеверная тарабарщина о силах Тьмы и об опасностях излишней свободы для индивидуумов — всё это пораженчество. Когда русские прозреют, новая революция сможет произойти почти что за ночь. | |
— там же |
Именно в эту пору, когда Хемингуэй завоевал журналы и издательства, сцену и кинематограф, русское общество начало охладевать к своему кумиру. Любовь к нему перестала быть личной, интимной, полузапретной, она стала общей, дозволенной, массовой, а не это ли верный признак угасания чувств? <…> | |
— «Папа и блудные дети», 1984 |
В конце шестидесятых годов художник Вагрич Бахчанян <…> произнёс ядовитую шутку, которая с быстротой молнии <…> облетела всю страну. Перефразируя слова известной песни, Бахчанян воскликнул: | |
— Сергей Довлатов, «Записки чиновника», сентябрь 1984 |
Алкаши подвижны, издёрганы, суетливы. Алкаши руководствуются чёткой, хоть и презренной целью. Наши же герои полны умиротворения и спокойствия… Помню, спросил я одного знакомого бомжа: | |
— передача на Радио «Свобода» |
Вспоминается Шемякин дерзким и самоуверенным. | |
— «Верхом на улитке» |
В Америке <…> Зощенко стали переводить лет шестьдесят назад. И начали появляться в журналах его рассказы. И действие там иногда происходило в коммуналках. И вот американский критик написал статью про Зощенко. В ней было сказано: | |
— «Переводные картинки», 1990 |
Язык не может быть плохим или хорошим… Ведь язык — это только зеркало. То самое зеркало, на которое глупо пенять. | |
— там же |
Писатель [в США] не олимпиец, а чаще всего — бедный, мрачноватый человек. Обладатель не самой редкостной профессии. Да и слово «писатель» воспринимается на Западе как-то иначе. Автор «Войны и мира» здесь «писатель». И тексты на консервных банках создают — «писатели». | |
— там же |
… в Америке <…> есть, конечно, и рвачи, и лентяи, и бездельники, не говоря о тупицах, а слова «халтура» — нет. Более того, я вынужден прибегнуть к парадоксальной формулировке: «халтурщики» в Америке есть, а слово «халтура» в американском лексиконе — отсутствует. Как же так? | |
— «Трудное слово» |
Я долго размышлял над загадкой личности Катаева. Какие силы заставляют этого человека добровольно совершить то, от чего всеми правдами и неправдами уклоняются другие, причём — не диссиденты, не герои, а нормальные рядовые люди, которые не желают быть пугалом в глазах окружающих. | |
— «Чернеет парус одинокий», 1984 |
Хамство тем и отличается от грубости, наглости и нахальства, что оно непобедимо, что с ним невозможно бороться, что перед ним можно только отступить. <…> хамство есть не что иное, как грубость, наглость, нахальство, вместе взятые, но при этом — умноженные на безнаказанность. <…> Именно безнаказанностью своей хамство и убивает вас наповал, вам нечего ему противопоставить, кроме собственного унижения, потому что хамство — это всегда «сверху вниз», это всегда «от сильного — слабому», потому что хамство — это беспомощность одного и безнаказанность другого, потому что хамство — это неравенство.[11] | |
— «Это непереводимое слово — „хамство“» |
Из «Нового американца»Править
— Если бы государство вернуло землю крестьянам, что тогда? | |
— «Счастливая деревня» |
В царской России человека на дно уводили пороки. В Советской России — достоинства…[12] — № 8, 3 апреля 1980 | |
— «Дзэн-буддист с лопатой» |
В Союзе нам тоже приходилось обсуждать личные качества государственных деятелей: <…> | |
— «Завершается предвыборная кампания…» |
Советское литературоведение хитроумно истолковывает книги Воннегута. Его пессимистическое неприятие действительности, апокалиптичность мышления — выдаётся за отрицание конкретного буржуазного строя. Глобальный язвительный фарс его романов трактуется как антибуржуазная сатира. | |
— «Поэтому будет война. Беседа с Куртом Воннегутом» |
Здравствуйте, уважаемый Леонид Ильич! <…> | |
— «Здравствуйте…» |
Вон она Польша — рядом. Забастовали поляки, и ничего. Пришлось идти на уступки. И танками давить поляков Брежнев не решается. Потому что война начнётся. А на войне, говорят, стреляют. И могут угодить в тебя… | |
— «Недавно я беседовал…» |
В случае интервенции разразится огромный скандал. И дело не в сопротивлении поляков. Активного сопротивления не будет. Польские рабочие не вооружены. Армия в лучшем случае разойдется по домам. Всё ограничится незначительными диверсионными актами. | |
— «Ситуация в Польше» |
Фрейд совершил гениальное открытие. Всеобъемлющее и неоценимое. Может быть, равное открытиям Галилея и Канта. А именно: | |
— «Nobody is Perfect (Все мы не красавцы)» |
Случается, что хамство приобретает узаконенную форму директивы. В жизни я читал немало поразивших меня объявлений. <…> | |
— «СССР — большая зона» |
Эстонский филолог Теппе женился на девушке-коми. Его специальностью были финно-угорские языки. И ему не хватало коми-пермяцкого диалекта. Теппе использовал жену в качестве учебного пособия…[12] — № 94, 28 ноября 1981 | |
— «Брак по-эмигрантски» |
…Вдовствующая королева Дании — Герлинда была помолвлена с немецким ландграфом Мериндом. Затем помолвка расстроилась. Причины Герлинда сформулировала так: | |
— «Развод по-эмигрантски» |
Довлатов-рассказчик создаёт новый литературный жанр. Документальная фактура его рассказов — лишь обманчивая имитация. Автор не использует реальные документы. Он создает их художественными методами. То есть сама документальность — плод решения эстетической задачи. И как результат — двойное воздействие. Убедительность фактографии помножается на художественный эффект.[15] | |
— фиктивное «письмо доцента минского пединститута» в редакцию |
— «Мини-история джаза, написанная безответственным профаном, частичным оправданием которому служит его фантастическая увлечённость затронутой темой», 1982 |
Выступления, интервьюПравить
Литературный процесс разнороден, литература же едина. Так было раньше, и так, мне кажется, будет всегда.[17] | |
— «Две литературы или одна?» |
Порой нас спрашивают, какого направления придерживается наша газета, с кем она борется, кого ненавидит, против кого выступает. Так вот, мы не против, мы — за. Мы за правду, за свободу, за человеческое достоинство, за мир и культуру [и т.д.][17] | |
— «Эмигрантская пресса» |
Самиздат распространился повсеместно. Если вам говорили: «Дай что-нибудь почитать», значит, речь шла о самиздате. Попросить официальную книгу считалось неприличным. | |
— «Как издаваться на Западе?» |
Когда я жил в Ленинграде, я читал либо «тамиздат», либо переводных авторов. <…> И только в Америке выяснилось, что меня больше интересует русская литература… <…> | |
— «Дар органического беззлобия», 1990 |
Русские писатели за границей вообще очень редко переходили на иностранную тематику. <…> Даже у Набокова, заметьте, русские персонажи — живые, а иностранцы — условно-декоративные. Единственная живая иностранка у него — Лолита, но и она по характеру — типично русская барышня. | |
— «Писатель в эмиграции», 1990 |
Я лично пишу для своих детей, чтобы они после моей смерти все это прочитали и поняли, какой у них был золотой папаша, и вот тогда, наконец, запоздалые слезы раскаяния хлынут из их бесстыжих американских глаз! | |
— там же |
Статьи о произведенияхПравить
О ДовлатовеПравить
ПримечанияПравить
- ↑ Игорь Смирнов. Творчество до творчества // Звезда. — 1994. — №3.
- ↑ А. Арьев. Наша маленькая жизнь // Сергей Довлатов. Собрание прозы в 3 томах. Т. 1. — СПб: Лимбус-пресс, 1993.
- ↑ Александр Генис, «Довлатов и окрестности» («All that jazz», 1), 1998.
- ↑ «Довлатов и окрестности» («All that jazz», 2).
- ↑ Цитаты Довлатова на sergeidovlatov.com
- ↑ 1 2 3 А. Арьев. Библиографическая справка // С. Довлатов. Собрание сочинений в 4 томах. Т. 3. — М.: Азбука, 1999.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Сергей Довлатов. Собрание сочинений в 4-х томах. Том 4. — СПб.: «Азбука», 1999 г.
- ↑ «Довлатов и окрестности» («Смех и трепет», 4).
- ↑ «Довлатов и окрестности» («Щи из „боржоми“», 4).
- ↑ «Довлатов и окрестности» («Невольный сын эфира», 5).
- ↑ 1 2 3 Оттиск из архива издательства «Серебряный век».
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 Сергей Довлатов. Речь без повода…, или Колонки редактора. — М.: Махаон, 2006.
- ↑ 66 других вошли в сборник «Марш одиноких» (1983).
- ↑ Аналогия есть в записных книжках Марины Цветаевой 1928 г. от слов «чем нулевее соперник».
- ↑ «Довлатов и окрестности» («Поэзия и правда», 1).
- ↑ «Довлатов и окрестности» («All that jazz», 3).
- ↑ 1 2 3 Выступления на конференции «Третья волна русской литературы в эмиграции» (16 мая 1981). «Новый американец» № 67, 24 мая 1981.
- ↑ Парафраз из эссе «Человек умирает…» (сб. «Марш одиноких»).