Альпийские луга

Австрийские Альпы

Альпи́йские луга́ — горные поля, покрытые преимущественно травянистой растительностью, так называемой альпийской флорой, находятся в горных массивах над верхней границей леса, в альпийском поясе. Высота, на которой начинаются альпийские луга, зависит в наибольшей степени от климата региона и географической широты местности (чем дальше от полюсов, тем выше начинаются альпийские луга). Обычно от границы горных лесов альпийские луга отделены поясом субальпийских лугов.

Для альпийских лугов характерна низкорослая специфическая растительность, а также густая почвопокровная флора, образующая «травяные подушки» или розеточные растения. Это сближает данный тип экосистем с тундрой, благодаря чему альпийские луга также называют «горной тундрой». Почвенный слой на альпийских лугах обычно сравнительно тонкий и малоплодородный, с многочисленными включениями камней и щебня. Подвижные щебнистые субстраты заселяют растения-пионеры, имеющие очень сильную, глубокую корневую систему.

Альпийские луга в публицистике и научно-популярной прозе

Хребет Нарат хотя и не достигает предела вечного снега, но тем не менее имеет самый дикий, вполне альпийский характер. Вершины отдельных гор и их крутые боковые скаты, в особенности близ гребня хребта, везде изборождены голыми, отвесными скалами, образующими узкие и мрачные ущелья. Немного пониже расстилаются альпийские луга, а ещё ниже, на северном склоне гор, разбросаны островами еловые леса; южный же склон Нарата безлесен. Мы перевалили через описываемый хребет в его восточной окраине.

— Николай Пржевальский, «От Кульджи за Тянь-Шань и на Лоб-Нор», 1870

В истоках и на склонах всех других балок, питающих своими водами Закан, снега очень много, но он разбросан всюду небольшими лоскутами и пятнами по склонам, котловинам и среди зелёных альпийских лугов. Такое расположение снегов придаёт местности совершенно своеобразный вид, отличающийся особенной пестротой. Ниже этих мест тянутся сначала березняки, а потом густые тёмно-зёленые ельники. <...> Вершины и гребни гор, окружающих его, не особенно круты и представляют довольно широкую зону альпийских лугов, на которых скал и осыпей сравнительно мало. На этих лугах могло бы пастись много скота, но до них почти невозможно добраться ни с какой стороны. Особенно обширные и чистые покрытые травой места находятся на северной части хребта, ограничивающего ущелье Дамхурца с правой стороны и отделяющего его от ущелья другого притока Лабы — Мамхурца. Ущелья обеих этих речек принадлежат к самым глухим и безлюдным на всём Кавказе. В них до сих пор водится много оленей, медведей и кабанов. <...> С нашей стоянки хорошо были видны и горы, которые тянутся по правую сторону долины Загдана. Большая часть их склонов также покрыта лесами. Над ними располагается широкая полоса альпийских лугов, а ещё выше громоздятся высокие остроконечные зубчатые скалы, разрисованные полосами и пятнами снега. Эти горы отделяют долину Лабы от истоков Урупа и Кяфара. Поляна, на которой мы расположились, была покрыта, как уже я говорил, свежей зелёной травой и представляла пышный луг, по которому было рассыпано множество различных цветов, свойственных по-преимуществу нижнему поясу альпийских лугов. Прежде всего бросаются здесь в глаза крупные розовые Betonica grandiflora, малинового цвета клевер, гвоздики, Rhinanthus major, Linaria vulgaris, Geranium pratense, Galium, Gratiola officinalis, белоголовник (Leucanthemum vulgare) и так далее. <...> В истоках Грибзы склоны Главного Кавказского хребта покрыты по-преимуществу альпийскими лугами, прорезанными множеством балок, по которым текут быстрые горные ручьи. Не особенно высокие зубчатые скалы поднимаются над альпийскими лугами, а ниже этих последних расстилается целое море лесов, которые покрывают горы, постепенно понижающиеся по мере удаления от Главного Кавказского хребта. Эти леса тянутся непрерывно до берега моря. В верховьях Грибзы около самого перевала растёт очень много рододендронов, густые заросли которых тянутся широкими полосами почти по всем склонам гор..

— Николай Динник, «Верховья Большой Лабы и перевал Цагеркер», 1905

Две трети всех альпийских лугов и две трети всех лесов Швейцарии до сих пор остаются общинной собственностью; и значительное количество полей, садов, виноградников, торфяников, каменоломен и т. д. до сих пор находятся в общинном владении. <...> В других местах, «полоски» общинных полей, меняющие владельцев при системе переделов, оказываются очень хорошо унавожены, так как нет недостатка ни в скоте, ни в лугах. Высокие альпийские луга вообще содержатся хорошо, а деревенские дороги превосходны. <...> Любопытно, что и различные современные потребности удовлетворяются тем же путем. Так, например, в Гларусе большинство альпийских лугов было продано в эпоху бедствий; но общины продолжают до сих пор покупать полевые земли, и после того как новокупленные участки оставались во владении отдельных общинников в течение десяти, двадцати или тридцати лет, они возвращаются в состав общинных земель, которые переделяются, сообразно нуждам всех общинников.

— Пётр Кропоткин, «Взаимная помощь как фактор эволюции», 1907

Вся описываемая часть Сихотэ-Алиня совершенно голая; здесь, видимо, и раньше не было лесов. Если смотреть на вершины гор снизу (из долин), то кажется, что около гольцов зеленеет травка. Неопытный путник торопится пройти лесную зону, чтобы поскорее выйти к альпийским лугам. Но велико бывает его разочарование, когда вместо травки он попадает в пояс кедрового стланца. Корни этого древесного растения находятся вверху, а ствол и ветви его стелются по склону, как раз навстречу человеку, поднимающемуся в гору. Пробираться сквозь кедровый стланец очень трудно: без топора тут ничего не сделать. Нога часто соскальзывает с сучьев; при падении то и дело садишься верхом на ветви, причём ноги не достают до земли, и обойти стланцы тоже нельзя, потому что они кольцом опоясывают вершину. Выше их на Сихотэ-Алине растут низкорослые багульники, брусника, рододендрон, мхи, ещё выше ― лишаи, и наконец начинаются гольцы.

— Владимир Арсеньев, «Дерсу Узала», 1923

Однако потом стало разъясневеть, и я с Цэрэном поехал в горы, на Юго-Запад от бивака, к могилам управителей Сайн-ноионовских владений. Эти могилы залегают высоко, чуть не у самого гребня, на высоте 9000 футов над морем. Там альпийские луга выше границы леса и всегда прохладно: и летом, и зимой. Могилы, словно у подножия гранитной горы, увенчанной обо, на покатой во все стороны луговой площадке. Они обнесены частоколом из лиственницы, правда не все, а лишь часть их.

— Пётр Козлов, «Географический дневник Тибетской экспедиции 1923-1926 гг.», 1925

Как и в других горных районах земного шара здесь проявляется вертикальная зональность растительности. На вершинах высоких гор встречаются субальпийские растения, а ниже расстилаются цветущие ковры альпийских лугов. В начале лета их украшают жёлтые лилии Кёссельринга, голубовато-фиолетовые водосборы, белые анемоны, душистый чабрец и знаменитый «чёрный тюльпан» Кавказа ― рябчик широколистный. Есть распростёртые кустарники: рододендрон кавказский с его крупными соцветиями белых цветков, волчье лыко скученное с обилием мелких розовых цветочков, низкорослая северная черника и другие.

— Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997

Альпийские луга в мемуарах и художественной прозе

В пять часов утра пошел я из Гриндельвальда, мимо верхнего ледника, который показался мне еще лучше нижнего, потому что цвет пирамид его гораздо чище и голубее. Более четырех часов взбирался я на гору Шейдек, и с такою же трудностию, как вчера на Венгенальп. Горные ласточки порхали надо мною и пели печальные свои песни, а вдали слышно было блеяние стад. Цветы и травы курились ароматами вокруг меня и освежали увядающие силы мои. Я прошел мимо пирамидальной вершины Шрекгорна, высочайшей Альпийской горы, которая, по измерению г. Пфиффера, вышиною будет в 2400 сажен; а теперь возвышается передо мною грозный Веттергорн, который часто привлекает к себе громоносные облака и препоясывается их молниями. За два часа перед сим скатились с венца его две лавины, или кучи снегу, размягченного солнцем.

— Николай Карамзин, Письма русского путешественника, 1793

Каждый домик был «гостиницей»; окна и балконы были изукрашены резьбой, крыши выдавались вперёд. Домики смотрели такими чистенькими, нарядными; перед каждым красовался цветник, обращённый к широкой, вымощенной камнями проезжей дороге. Дома шли вдоль всей дороги, но лишь по одной стороне, а то бы закрылся вид на зелёный луг, на котором паслись коровы с колокольчиками на шее, звучавшими как и на горных альпийских пастбищах. Луг был окаймлён высокими горами, которые в самой середине вдруг расступались и открывали вид на сияющую снежную вершину Юнгфрау, первой красавицы Швейцарии.

— Ганс Христиан Андерсен, «Дева льдов», 1861

Перевал крутой, срывистый, трудный; зато какой за ним далёкий простор: широкие, на вёрсты, альпийские луга. Трава по пояс человеку. Жорж чиркает в книжке: anemona narcissiflora, Delphinium, Eutrema alpestris, geranium collinum, achillea… ― Какая, по-твоему, achillea? Millefolium? Среди этого зелёного моря ― ослепительно белые острова во всё лето не стаивающих снежников. Говорят, сюда гоняют скот не только окрестные туземцы, но и каратегинцы, с бухарской стороны, из-за южного хребта..

— Сергей Мстиславский, «Крыша мира», 1905

От гула воды в ущелье человек обалдевал, каким-то электрическим волнением наполнялась грудь и голова; вода мчалась со страшной силой, гладкая однако, как раскаленный свинец, но вдруг чудовищно надувалась, достигнув порога, громоздя разноцветные волны, с бешеным ревом падая через блестящие лбы камней, и с трех саженей высоты, из-под радуг рухнув во мрак, бежала дальше, уже по другому: клокоча, вся сизая и снежная от пены, и так ударялась то в одну, то в другую сторону конгломератового каньона, что казалось, не выдержит гудящая крепь горы; по скатам которой, меж тем, в блаженной тишине цвели ирисы, ― и вдруг, из еловой черни на ослепительную альпийскую поляну вылетало стадо маралов, останавливалось трепеща… нет, это лишь воздух трепетал, ― они уже скрылись.

— Владимир Набоков, «Дар», 1937

Гигантская лощина, распадок по сибирской терминологии, упиралась в такую же гигантскую каменную стену и только в одном месте, постепенно суживаясь, лощина подходила к широкой щели перевала. На ровную, хотя и покатую площадку альпийской луговины один за другим спустились три самолёта. Из первого из них вылез товарищ Медведев и, разминая свои мясистые ноги, отошёл в сторону, глядя на то, как из машин один за другим вылезает его сопровождение ― двое дядей в штатском, вооружённые какими-то чемоданчиками и десяток пограничных офицеров, вооруженных автоматами. <...> Товарищ Медведев, широко и грузно ступая по осыпям, направился к бывшей стоянке Бермановского самолёта, до неё было не меньше полуверсты. Там, на альпийской траве, ещё видны были следы колёс. Было видно и место, где сидел Берман: около десятка окурков валялись на траве, в земле ещё сохранились отпечатки ножек складного стула и треножника бинокля. Медведев, глубоко засунув руки в карманы брюк, осматривал местность.

— Иван Солоневич. «Две силы», 1953

	Чудная это пора для предгорий Алтая! После весенних затяжных дождей горячее солнце бурно гонит густую шелковистую траву на альпийских лугах, всё ещё свежую, светлую, какую-то трепетную, нарядную от множества синих цветов змееголовника, бледно-жёлтого мытника, голубеньких кукушкиных слёзок и броских пунцовых марьиных кореньев, похожих издали на знаменитые узбекские тюльпаны.
	— Борис Можаев, «Живой», 1961-1972

Поднявшись на кафедру, она открывала журнал и кого-нибудь вызывала: ученик такой-то, расскажите о рододендронах. Тот начинал что-то говорить, говорить, но что бы он ни рассказывал, и что бы ни рассказывали о рододендронах другие люди и научные ботанические книги, никто никогда не говорил о рододендронах самого главного ― вы слышите меня, Вета Аркадьевна? ― самого главного: что они, рододендроны, всякую минуту растущие где-то в альпийских лугах, намного счастливее нас, ибо не знают ни любви, ни ненависти, ни тапочной системы имени Перилло, и даже не умирают, так как вся природа, исключая человека, представляет собою одно неумирающее, неистребимое целое.

— Саша Соколов, «Школа для дураков», 1976

	Вообще-то я временно нахожусь на псарне. Моя мечта — пасти овечек среди альпийских лугов и эдельвейсов…
	— Ефим Гамбург, «Пёс в сапогах» (мультфильм), 1981

Собирались несколько дней, выступали с торжественностью федеральных войск, вышедших из форта на тропу индейцев: несколько женщин со старшими детьми, пожилой преподаватель физкультуры Игорь Яковлевич, студент на каникулах Саша и Ирма Степановна, энтузиастка… Однако, как это ни смешно, но альпийские луга я увидела впервые именно в этих походах. И блеск и грохот высокого и узкого, кинжалом вонзившегося в озерцо, водопада, объятого дымящейся водяной пылью, и толстого сома под скользкой корягой в ручье… А помнишь ты, ироничная старая дура, как с вечера вы поставили палатку, а утром ты первая вышла и замерла: весь склон горы перед тобой пламенел алым, и только что взошедшее солнце накаляло этот цвет до нестерпимого радостного вопля, который зрел-зрел, и вдруг вырвался на волю из твоей вечно ангинной глотки? И это маковое поле, и горы с альпийскими лугами, и цветы, высотой с тебя, десятилетнюю, это и есть, ― ироничная старая дура, ― это и есть счастье твоей жизни…

— Дина Рубина, «На солнечной стороне улицы», 2006

Альпийские луга в поэзии

	Все порядки, слава и законы Не сложны. Короче говоря ― Отделенья Третьего шпионы, Царского двора фельдъегеря. За границу! Поиски свободы, Теплые альпийские луга, Новые, неведомые воды И приветливые берега.
	— Борис Корнилов, «Пушкин в Кишиневе», 1936

	Мы шли на перевал. С рассвета менялись года времена: в долинах утром было лето, в горах ― прозрачная весна. Альпийской нежностью дышали зеленоватые луга, а в полдень мы на перевале настигли зимние снега...
	— Ольга Берггольц, «Мы шли на перевал. С рассвета...» (из цикла «Дорога в горы»), 1939

	Подымалось на дыбы всё — врагу встречь: корнем вверх пошли дубы на завал лечь. На альпийские луга с ледников сверк, чтоб скользящая нога не прошла вверх.
	— Николай Асеев, «Великая Отечественная», «Это — медленный рассказ», 1943

	По альпийским лугам в октябре расцветает Розоватым тюльпаном безвременный цвет. Снег пойдет, нападет, полежит и растает, А цветку ничего. Он туманом одет. До зимы остается цветок ядовитый. Он белеет в увядшей траве до конца. Так вот эти стихи: ты ведь слышишь, как слиты В них прощанье и нежность с шагами Гонца.
	— Борис Нарциссов, «Безвременный цвет», 1965

в поговорках и массовой культуре

	Реклама для самых маленьких наших слушателей: Покупайте пиво Gösser! Пиво Gösser в советских магазинах! Лучшая марка пива из Австрии! Аромат альпийских лугов!
	— группа Тайм-Аут, 1990-е

См. также

• Альпийский пояс
• Альпийская флора
• Тайга
• Тундра
• Пустыня
• Такыр
• Солончак
• Бор
• Альпийская роза
• Фиалка альпийская
• Альпийский первоцвет
• Камнеломка