Дура

Ду́ра (женский род от слова дурак) — неумная или тупая женщина; чаще всего, это слово употребляется в отрыве от смысла, превратившись в расхожую брань. И только иногда под ним имеется в виду некий социальный, психологический или медицинский эталон: идеальная форма бессознательной глупости, нелепости или непонимания женщиной своего места.

Андреа Дуро (2018)

Дура в афоризмах и кратких высказываниях

	Пуля дура, штык — молодец.
	— Александр Суворов, «Наука побеждать»

	Ростом ― вершок, дура-дурой, по-русски едва бормочет, лицо жёлтое, как пупавка, глаза враскос… И что же ты думаешь? От поклонников отбоя не было.
	— Александр Амфитеатров, «Марья Лусьева», 1903

	Глупого мужчину всегда можно узнать по глупым глазам. Но женские глаза… Чёрт их знает! Не то глубина — не то томность; не то мысль — не то любопытство… и вдруг дура!
	— Саша Чёрный, «Глупость», 1910

	Дурам дурно, господа, Завершаем прение...
	— Михаил Савояров, «Новый лечебник» (куплеты шопотом), 1924

	— Чем торгуешь ты, дура набитая, Голова твоя бесталанная?
	— Анна Баркова, «Чем торгуешь ты, дура набитая...», 1946, 1953

	...я была дура, глупая, недотрога, но это потому, что я люблю тебя, так люблю, что даже сказать не могу, и всегда боялась потерять тебя, только сказать этого не могла...
	— Александр Чаковский, «Блокада», 1968

	Здесь любил я прелестную дурочку, Здесь к армейской ушанке привык.
	— Владимир Ковенацкий, «Я ночами летаю над городом...», 1970-е

	― Ручаться я могу только за то, что вы дура! ― сказала я наконец. Корней Иванович чуть не швырнул в меня тяжёлым пресс-папье. Но сдержался.
	— Лидия Чуковская, «Прочерк», 1994

	Сед старик Лекс, а его жена ― молодая дура. Он в лес ― она по дрова. Добыта руда ― нету тары.
	— Николай Байтов, «Сед старик Лекс, а его жена — молодая дура...», 1998

	Я боялась признаться в своем безумии, но влечение было настолько сильным, что скрыть его от посторонних глаз стало невозможно. Моя тайна раскрылась, и начались всякого рода оскорбления, говорили, что я просто дура и меня нужно лечить.
	— Владимир Шахиджанян, «1001 вопрос про ЭТО», 1999

	Женщины бывают прелесть какие дурочки и ужас какие дуры!
	— Михаил Жванецкий, 1990-е

	Дура — это способ познания мира. Это честь — быть дурой!
	— из фильма «Прогулка», 2003

Дура в публицистике и документальной прозе

― Ты что это, нечёса, со старостиным-то Матюшкой женихаешься, нешто не нашла попроще? ― Да он сам пристал, не я выбирала! ― отвечает Матрена и хоть в слёзы пуститься. ― Не женится он на тебе, дура, помяни мое слово. Ведь ты сирота, да и без достатку, а у Матюшкина батьки мошна-то потуже бурмистриной, бают… Но девка не верит матери, не может перечить сердцу; она и во сне с Матюшкой по ягоды ходит, грибы собирает.

— Сергей Максимов, из книги «Лесная глушь», Том 1, 1859

	Писемский относится к Фатеевой очень тепло и называет ее умной, а Юлию выставляет напыщенною дурой, не имеющей своих слов.
	— Николай Шелгунов, «Люди сороковых и шестидесятых годов», 1869

Еще в седьмом классе я впервые влюбилась в девушку старше меня на шесть лет. Эта любовь принесла мне первые радости, печали и страдания, как бывает при каждой влюблённости. И в то же время мне пришлось испытать чувство страха за свой разум. Я боялась признаться в своем безумии, но влечение было настолько сильным, что скрыть его от посторонних глаз стало невозможно. Моя тайна раскрылась, и начались всякого рода оскорбления, говорили, что я просто дура и меня нужно лечить. Оскорбления были невыносимы для меня, я почти все время плакала, мучилась своим влечением и сознанием того, что ничего с собой поделать не могу. После десятого класса я согласилась на уговоры мамы и легла в психоневрологическую больницу. Но мои надежды на врачей не оправдались. Мне давали такие сильные лекарства, что я валялась на полу, не зная, как облегчить свои страдания. Потом придумала: говорила врачам, что есть перемены, что влечения к женщинам нет, и меня… выписали. После такого «лечения» я окончательно убедилась в своем безумии, хотела покончить с собой, но не хватило решительности.

— Владимир Шахиджанян, «1001 вопрос про ЭТО», 1999

Дура в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

Когда Наталья Савишна увидала, что я распустил слюни, она тотчас же убежала, а я, продолжая прохаживаться, рассуждал о том, как бы отплатить дерзкой Наталье за нанесенное мне оскорбление. Через несколько минут Наталья Савишна вернулась, робко подошла ко мне и начала увещевать: ― Полноте, мой батюшка, не плачьте… простите меня, дуру… я виновата… уж вы меня простите, мой голубчик: вот вам. Она вынула из-под платка корнет, сделанный из красной бумаги, в котором были две карамельки и одна винная ягода, и дрожащей рукой подала его мне. У меня недоставало сил взглянуть в лицо доброй старушке; я, отвернувшись, принял подарок, и слёзы потекли еще обильнее, но уже не от злости, а от любви и стыда.

— Лев Толстой, «Детство», 1852

	― Скажите, пожалуйста, ― закричала я, ― а если бы вам прищемили дверью палец ― сколько минут вы могли бы не давать показания? Я, вероятно, не более трех секунд… ― И вы можете ручаться, что там пытают? ― Ручаться я могу только за то, что вы дура! ― сказала я наконец. Корней Иванович чуть не швырнул в меня тяжелым пресс-папье. Но сдержался.
	— Лидия Чуковская, «Прочерк», 1994

В окно билась большая серая ворона, залетевшая сюда через открытую на веранду дверь. Я подбежал к подоконнику, рванул шпингалеты и выпустил пленницу на волю. Птица улетела недалеко, опустилась на траву, вытянула шею, смотрела на меня выжидающе и нахально. В ней было столько комичного, что я не выдержал и рассмеялся: ― Лети, дура, с тебя должок! Ворона утвердительно моргнула, смешно запрыгала прочь, взлетела и исчезла в сплетении зеленых веток.

— Пётр Алешковский, «Седьмой чемоданчик», 1998

	Рядом, школьнику по пояс, торжественный Отто Оттович, тоже покойник уже лет пятнадцать (заколот насмерть ― дура-медсестра дозировала лекарство, руководствуясь возрастом в истории болезни, а не детским весом пациента).
	— Сергей Гандлевский, «НРЗБ», 2002

Дура в беллетристике и художественной прозе

— Что ж ты, барыня, что ли, в самом деле, — завопил он, глядя на Наташу, — а?.. лучше нас, что ли? а? царевна недотрога? а?.. Со мной прошу не чваниться… я ведь… знаешь… эх-ма!.. по-своему. — Не трогайте их, Сидор Терентьич, — прервала девица Иванова, — они ведь субтильные такие... Где им с нами знаться... они ведь высокого происхождения: батюшка ихний за каретой стоял, служил, слышно, лакеем. Громкий хохот раздался за этой остротой. — Важная птица! - заревел Куличевский, — нос вздумала, поганая, подымать... зазнаваться... Постой-ка, я тебе дурь-то выбью из головы. Знаешь ли, по-своему, по-русски... Постой-ка... я тебя...

— Владимир Соллогуб, «Теменевская ярмарка», 1845

Этот ребенок родился от полоумной солдатки Матрешки Курносой, которая жила вполовину поденщиной, вполовину мирским подаянием. Мать этого сына тайны была даже не полоумная, а просто дура: она не имела понятий ни о стыде, ни о женской скромности; проводила где день, где ночь, не делая почти никакой разницы между местами и лицами, дававшими ей кратковременные приюты. Отсюда всякому должно быть понятно, почему беспощадно меткий язык народа назвал рожденного полоумной Матрешкой мальчика «Семибатешным сынком».

— Николай Лесков, «Чающие движения воды», 1867

	Прибежала матушка-покойница. Ушам своим не верит, в обморок падает… Я на своём стою. Можно ли, думаю, мне не жениться, ежели я желаю своё семейство иметь? А ведь Марьяша, думаю, красавица… Она-то не красавица, да мне уж так казалось. Хотелось, чтоб так казалось, в голову себе вбил дурацкую идею… Она горбатенькая, косенькая, худенькая… Да и дура вдобавок… Чучело заморское, одним словом.
	— Антон Чехов, «Дурак» (Рассказ холостяка), 1883

	― Сядь… Расскажи, говорят тебе, толком. Дура голова! Это товарищеское ругательство: «дура голова» ― вылетело у Теркина тем же звуком его превосходства над «Петькой», как бывало в гимназии. ― Что ж ты… пытать меня хочешь? ― хныкающим фальцетом отозвался Зверев, присаживаясь на край кушетки. ― Удовольствие тебе разве доставит ― знать всю подноготную?
	— Пётр Боборыкин, «Василий Тёркин», 1892

— Любочка, какая у тебя странная манера говорить не то, что ты думаешь, — заметила Катя. — И слова глупые: вкусно молиться нельзя. Любочка вся вспыхнула, как огонь. Она несколько мгновений сидела с раскрытым ртом, а потом обрушилась на Катю целым потоком обвинений. — Значит, по-твоему, я вру? да?.. — Нет, я этого не сказала. — По-твоему, я глупа, как чучело гороховое? да?.. — И этого я не говорила… — Знаю, знаю, я всё знаю… Вы все меня считаете дурочкой.

— Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Весенние грозы», 1893

Ванда еще сильнее заплакала, вскрикивая: — Ой, батюшки, помогите: червяк заполз! Она беспомощно открыла рот и сунула туда пальцы, бессознательно прикусила их, вытащила изо рта и опять зарыдала. Катя объяснила: — Это ей, должно быть, приснилось, что в рот червяк заполз, о котором Владимир Иванович говорил. Пришел и Владимир Иваныч и крикнул еще с порога: — Ну, что у вас тут? Комики, спать не дают. — Да вот, — отвечала ему Анна Григорьевна, — ты натолковал Ванде про червяка, она и поверила. — Дура, — сказал Рубоносов, — ведь я шутил, никакого червяка нет. Девочки засмеялись, теснее придвинулись к Ванде и стали ее ласкать и успокаивать: — Это тебе только померещилось, Ванда, откуда может быть червяк? — Вот дура-то! Пошутить с тобой нельзя! — воскликнул Рубоносов и ушёл в свою спальню.

— Фёдор Сологуб. «Червяк», 1896

	Старуха помолчала, пристально вглядываясь, потом вдруг вся преобразилась. ― Ах ты, касатик, а я-то, дура, не познала: я думаю, какой прохожий, ― притворно ласковым голосом заговорила она. ― Ах ты, сокол ты мой ясный… ― Как бы поговорить без народа, ― сказал Нехлюдов...
	— Лев Толстой, «Воскресение», 1899

	Ну Люська хоть красивая, ― и лицом, и фигурою вышла… А то жила тут у нас, у Полины Кондратьевны гостила, одна киргизская или бурятская, что ли, княжна… Да врала, небось, что княжна, ― так азиатка, из опойковых. Ростом ― вершок, дура-дурой, по-русски едва бормочет, лицо жёлтое, как пупавка, глаза враскос… И что же ты думаешь? От поклонников отбоя не было. Первый же твой Сморчевский с ума сходил…
	— Александр Амфитеатров, «Марья Лусьева», 1903

	― Прищурился на неё и говорит: ― Дай мне… соль! А она так глаза выпучила ― не понимает, конечно. А он-то и доволен, что дуру нашёл.
	— Иван Шмелёв, «Человек из ресторана», 1911

Раз только хотела я снять с себя астрозаклятье и поехала к Байдарским воротам встречать восход солнца. Погода была ясная, — почему бы мне и не увидать зари? Народу понаехало много. Большинство отправилось через лес на гору, откуда вид был еще красивее. Часть осталась внизу. Сначала осталась внизу и я, но потом подумала: — Глупо! Раз-то в жизни приехала сюда посмотреть восход солнца, — и вдруг ленюсь на горку подняться. Нужно пойти. Пошла. Шла, шла, подъём крутой, темно, жутко. Остановилась и подумала: — Ну, чего я дуру валяю? Отлично можно было внизу все видеть. Устану без толку, и все удовольствие пропадет. Лучше вернусь. Стала спускаться. Почти дошла, как вдруг стыдно стало: — Ведь пошли же люди, — значит, действительно есть смысл подняться. Даром кому охота лезть? Нужно взять себя в руки. Пошла опять назад. Поднялась до прежнего места. Присела отдохнуть и подумала: — От добра не ищи добра. Пойду вниз и увижу все, что нужно. Охота тоже лезть, язык высунув, когда тут, наверное, то же самое. Пошла опять вниз, не дошла, одумалась, стала подниматься, упала духом, спустилась, взяла себя в руки, полезла, махнула на все рукой, стала спускаться, собрала последние силы духа и тела, полезла наверх и вдруг остановилась: толпа туристов бойко и весело сбегала вниз. — Феерично! Феерично! — пищали женские голоса. — Волшебно! Волшебно! — гудели мужские. — Ага! — злорадно встретила я их. — Теперь сами вниз бежите? Небось, там ничего и не видно. Ха-ха! Они даже приостановились: — А что же нам там смотреть? Ведь солнце уж давно взошло! — Да?.. Взошло? — растерялась я. — Впрочем…, конечно… Я только хотела сказать, что внизу было гораздо лучше видно… О! Гораздо лучше!

— Надежда Тэффи, «О солнце и затмении», 1912

	Я был на волосок от гильотины. Потому что как объяснишь французским присяжным русскую дуру? Этого они понять не смогут.
	— Тэффи, «Психологический факт» (из сборника «Всё о любви»), 1934

Сомова усмехнулась, но сейчас же закусила губу, и на глазах ее блеснули слёзы. — Вот — дура! Почти готова плакать, — сказала она всхлипнув. — Знаешь, я все-таки добилась, что и он влюбился, и было это так хорошо, такой он стал… необыкновенно удивленный. Как бы проснулся, вылез из мезозойской эры, выпутался из созвездий, ручонки у него длинные, слабые, обнимает, смеется… родился второй раз и — в другой мир.

— Максим Горький, «Жизнь Клима Самгина (Сорок лет)», 1936

	― Великолепно! Вы в новой роли, мадемуазель. В клипсах у вас, конечно, цианистый калий? ― Вот! ― Галя схватила и показала ему горсточку абрикосовых косточек. ― Синильная кислота, понял? От ста штук можно умереть. Понял? ― Дура! ― закричал Дима и отвернулся. «Фу ты, дурища, не врёт, конечно».
	— Василий Аксёнов, «Звёздный билет», 1961

Как ты мог даже подумать такое! Ведь я знаю, это из-за меня все произошло, только из-за меня, я была дура, глупая, недотрога, но это потому, что я люблю тебя, так люблю, что даже сказать не могу, и всегда боялась потерять тебя, только сказать этого не могла, мне стыдно было, а только я всегда боялась, с той минуты, когда мы познакомились, тогда, на лодке, помнишь?.. Она понимала, что говорит не то, что нужно, что все это сейчас, когда идет война, не ко времени и ее слова звучат так, будто она все еще живет в старом, добром и светлом мире, а ведь завтра они, может быть, уже расстанутся, и самое главное теперь в том, чтобы он остался жив, а все остальное уже неважно и об этом смешно, глупо говорить…

— Александр Чаковский, «Блокада», 1968

А помнишь ты, ироничная старая дура, как с вечера вы поставили палатку, а утром ты первая вышла и замерла: весь склон горы перед тобой пламенел алым, и только что взошедшее солнце накаляло этот цвет до нестерпимого радостного вопля, который зрел-зрел, и вдруг вырвался на волю из твоей вечно ангинной глотки? И это маковое поле, и горы с альпийскими лугами, и цветы, высотой с тебя, десятилетнюю, это и есть, ― ироничная старая дура, ― это и есть счастье твоей жизни…

— Дина Рубина, «На солнечной стороне улицы», 2006

	Была у нее одна школьная подруга, так Сашка однажды ее выгнал. Сказал, что она дура, что общение с дурой ― это бездарная потеря времени. И запретил Вике с ней встречаться.
	— Анна Сапегина, «Галатея», 2012

Дура в поэзии

Фонтан корабль дураков (деталь)

	Хоть будь красавицей жена, Но если дурой рождена, С ней, как с глухой кобылой, мука: Как ни причмокивай, ни нукай, — Пошел на ней пахать, — бог мой! — Бороздки ни одной прямой!:140
	— Себастиан Брант, «Корабль дураков» (О караульщиках своих жён), 1494

	Скользя по мокрым доскам, Раздражена и зла, Мамаша «недоноском» Папашу назвала. Папаша, тоже хмурый, Вскипел и ― сам не свой ― Мамашу назвал «дурой», А Машу «пустельгой».
	— Пётр Потёмкин, «На вал», 1910

	...и философия в натуре, понятна станет каждой дуре.
	— Михаил Савояров, «О понятиях», 1914

	Дурам дурно, господа, Завершаем прение, Вам науку преподам, Ради наущения. Без дурнишника — беда, И Кремлю — мучение, *(крупской зобник передам — для преодоления).
	— Михаил Савояров, «Новый лечебник» (куплеты шопотом), 1924

	Что пуля? Пуля ― дура. А пуле смерть ― сестра. И сотник белокурый Склонился у костра.
	— Иосиф Уткин, «Гитара», 1926

	Послушал я старуху старую, Посмотрел я на дурочку, Полное у нее лукошко взял. Улыбалась она, глазами глядя светлыми, Тихо слова говорила непонятные. Жизнь моя, жизнь моя ― Голубика, ягода пьяная.
	— Юрий Верховский, «Голубика», 4 августа 1932

	Смерть никто, канцеляристка, дура, Выжига, обшарканный подол, У неё чертог — регистратура, Канцелярский стул — её престол.
	— Арсений Тарковский, «Смерть никто, канцеляристка, дура...», 1947

	— Чем торгуешь ты, дура набитая, Голова твоя бесталанная? — Сапогами мужа убитого И его гимнастеркой рваною. А ведь был он, как я, герой. Со святыми его упокой.
	— Анна Баркова, «Чем торгуешь ты, дура набитая...», 1946, 1953

	Ты дура, смерть: грозишься людям Своей бездонной пустотой, А мы условились, что будем И за твоею жить чертой.
	— Александр Твардовский, «Ты дура, смерть: грозишься людям…», 1955

	Вот мой город, огромный и сумрачный! Светит месяц как тусклый ночник. Здесь любил я прелестную дурочку, Здесь к армейской ушанке привык.
	— Владимир Ковенацкий, «Я ночами летаю над городом...», 1970-е

	Любит бляхи щеголиха, Вешает, дуреха, нам, Чтоб прохаживаться лихо Чучелом гороховым!
	— Иван Елагин, Вот она — эпоха краха...», 1982

	Сед старик Лекс, а его жена ― молодая дура. Он в лес ― она по дрова. Добыта руда ― нету тары. Договор расторгнут. Юля Лекс в аэропорту рыдает: «Я любила вора в законе! О, мои нефтяные дыры! Алюминий, алюминий! Не мила мне игра фортуны!»
	— Николай Байтов, «Сед старик Лекс, а его жена — молодая дура...», 1998

Дура в кинематографе, песнях и массовой культуре

	Когда эвакуируюсь С пирушки я домой, – Всегда полемизирую С дурацкою луной. Луна, Луна! Наверно, ты пьяна, И корчишься, и морщишься, насмешкою полна. <...> ‎Сама ты, дура, врёшь: За солнца счёт живёшь.
	— Михаил Савояров, «Луна – пьяна!», 1916

	Гуд бай, дурочки!
	— из мультфильма «Mister Пронька», 1991

	А Вы плохо знаете женщин… У нас всегда хватает ума быть дурами…
	— из сериала «Голоса», 12010

Дура в пословицах и поговорках

	Мотря дура, Бог даёт, и дурак берёт.
	— русская пословица

	Пуля дура: где ударит — дыра. Пуля дура, а виноватого найдет.
	— русские пословицы

	И наша дура коты обула.
	— русская пословица

	Три года не баил парнишко, да: «дура мать».
	— русская пословица

	У плохого мужа жена всегда дура.
	— русская пословица

	Губа не дура, язык не лопатка: знает, что горько, что сладко.
	— русская пословица

	Велика Федора, да дура. Велика Федора, да дура, а Иван мал, да удал.
	— русская пословица

	Умный женится, а дура замуж идет.
	— русская пословица

	Пусть бы невестка и дура, только бы огонь пораньше дула.
	— русская пословица

См. также

• Дурак
• Дурь
• Дурость
• Глупость
• Болван
• Бурак
• Чучело гороховое
• Дурнишник