Мята

род растений семейства Яснотковые

Мя́та, под которой чаще всего имеются в виду мя́та пе́речная (культурное растение), а также близкие к ней природные виды мя́та полева́я (лат. Méntha arvénsis), мя́та колоси́стая (лат. Méntha spicáta), а также некоторые другие — известнейшие лекарственные и пряно-ароматические растения из рода Мята семейства Яснотковые (лат. Lamiaceae). Название рода происходит от имени нимфы Минфы (или Минты), богини реки Кокитос, по имени которой также названы горы Минти в Трифилии в южной Элиде, возлюбленной бога подземного царства Аида. Супруга Аида Персефона превратила её в растение — душистую мяту.

Мята перечная

Культурное растение мята перечная было получено путём гибридизации дикорастущих видов мяты — мяты водной (лат. Mentha aquatica) и мяты колосистой. Растения многих видов рода Мята широко используются: в приготовлении пищевых продуктов, в косметике, фитотерапии и ароматерапии, а также в производстве лекарственных препаратов и настоек.

Мята в афоризмах и кратких высказываниях править

  •  

Напоила его мятою,
Обложила кругом ватою.

  Николай Лесков, «Обойдённые», 1865
  •  

Еще два батальона прошли мимо нас вперед; мы, вероятно, были оставлены для резерва. Нас отвели в сторону, люди составили ружья и улеглись на земле, покрытой мягкой душистой мятой.

  Всеволод Гаршин, «Аясларское дело», 1877
  •  

Весенний дождь похож на мятный коктейль с кубиками льда. Коктейль из весны, так напоминающий лето[1]

  Эльчин Сафарли, «Я вернусь», 2009

Мята в научно-популярной литературе и публицистике править

  •  

Предлежит всенепременно, сообразуясь припадкам первенствующим, употребить всему тут соответствующему таковые и аптечные лекарства… Когда же преследуют ещё вышесказанным припадкам и другие, то в обмороках нюхать уксус, либо хрен тёртый, либо руту с ржаным хлебом, в чистый платок завернутую в узелок и сверху уксусом или квасом, сыровцом смоченную. Нюхать также или мяту, или кануфер.[2]

  Данило Самойлович, «Способ самый удобный повсемственного врачевания смертоносной язвы заразоносящейся чумы…», 1797
  •  

Растение, открытое профессором Клаусом в южно приволжских странах, и названное им Pulegium deserticolae, содержит особое эфирное масло ― весьма замечательное по химическим содержаниям. В сыром виде масло это имеет светложелтый цвет, вкус жгучий, потом слегка холодящий, зажженное горит светлым пламенем с копотью. Запах его, близкий к запаху масла кудрявой мяты (menthae crispae) напоминает в то же время о запахе мяты перечной и шалфея. При охлаждении до -17° C из него ничего не выделяется.[3]

  Александр Бутлеров, «Теоретические и экспериментальные работы по химии», 1851-1886
  •  

Полициймейстер подсел к муллам; армяне, составив свой кружок, предлагали мне блюда в том же порядке, в каком их подали с женской половины, а именно: 1) шербет из уксуса, мяты и сахару (не по вкусу мне), 2) кисло-солоноватое, молочное питье, тоже со льдом (приятно прохладительное)...[4]

  Павел Огородников, «Очерки Персии», 1874
  •  

Сквозь деревья пробиваются и ложатся на воду первые розоватые пятна ― заря. Тепло. Пахнет речным туманом, который успел оторваться от воды и путается теперь в вершинах прибрежных деревьев, в верхушках черного елового леса на том берегу. Пахнет мятой-травой. Наверно, вытирая руки пучком травы, размял стебель мяты, и вот теперь разливается в неподвижном воздухе ее крепкое, с холодком, благоухание. Прислушаешься ― птицы поют, приглядишься ― сонные капли росы на траве и цветах.[5]

  Владимир Солоухин, «Григоровы острова», 1963
  •  

На аптекарских огородах выращивали перечную мяту. Ту самую дальнюю родственницу знакомой каждому мяты, что наполняет медвяным ароматом ветры лугов и лесов. Мята перечная ― это старое культурное растение, выведенное в XVII веке в Англии путем скрещивания диких видов мяты. Интересно, что растение это обычно не образует семян, а уж если они и появятся, то порождают потом новые формы растений, совсем не похожие на материнские и притом все разные. Размножается же целебная мята вегетативным путем, разбрасывая по земле толстые и длинные стебли. Если посмотреть в лупу на лист этого растения, станут хорошо заметны золотые точки ― желёзки, наполненные эфирным маслом. Ради него-то и выращивают мяту с петровских времен до наших дней. Путем перегонки из перечной мяты получают эфирное масло, а вторичная перегонка с паром дает ценное лекарственное вещество ― ментол. Именно ментол и является важнейшей составной частью валидола ― его содержание в лекарстве доходит до 25-30%. [6]

  — Светлана Осьминина, «Еще немного о валидоле», 1965
  •  

Очень своеобразная реакция к ромашке, мяте, свежескошенной траве у детей в возрасте до 15 лет. Тесты показали, что после нескольких часов, проведенных в комнате с этими запахами, даже у слабых учеников ход мыслей становится быстрее и логичнее. Конечно, некоторые отмеченные закономерности связаны с образом жизни и личными переживаниями людей.[7]

  Сергей Рязанцев, «В мире запахов и звуков», 1997

Мята в мемуарах править

  •  

Машинист сразу успокоился, перестал протестовать и начал возиться со штофом. Через три минуты мы с Антошей жевали какие-то кисленькие листья, похожие на листья подорожника. Во рту как будто бы посвежело и похолодело, как от мятных капель. Приятное ощущение было однако же непродолжительно: его заменила какая-то горечь, и жажда усилилась. Мы повесили носы.[8].

  Александр Чехов, «В гостях у дедушки и бабушки (Страничка из детства Антона Павловича Чехова, 1912
  •  

Встречаются на улице даже мало знакомые люди, поздороваются шапочно, а если захотят продолжать знакомство — табакерочку вынимают.
— Одолжайтесь.
— Хорош. А ну-ка моего…
Хлопнет по крышке, откроет.
— А ваш лучше. Мой-то костромской мятный. С канупером табачок, по крепости — вырви глаз.[9]

  Владимир Гиляровский, «Москва и москвичи», 1926-1934

Мята в беллетристике и художественной прозе править

 
Мята душистая
  •  

Весна прошла, прошло и лето, настала осень, а мотылёк не подвинулся со своим сватовством ни на шаг. Появились новые цветы в роскошных нарядах, но что толку? С годами сердце всё больше и больше начинает тосковать о весенней свежести, об оживляющем аромате юности, а не искать же их у осенних георгин и шток-роз! И мотылёк полетел к кудрявой мяте.
— На ней нет никаких особых цветов, но она вся один сплошной благоухающий цвет, её я и возьму!
И он посватался.
Но мята не шелохнула листочком и, наконец, сказала:
Дружба и — больше ничего! Мы оба стары; друзьями мы ещё можем быть, но пожениться?.. Нет, что за дурачество на старости лет!

  Ганс Христиан Андерсен, «Мотылёк», 1860
  •  

Жили-были себе брат да сестра, петушок да курочка. Побежал петушок в сад и стал клевать зеленёхонькую смородину, а курочка и говорит ему: «Не ешь, Петя! Обожди, пока смородина поспеет». Петушок не послушался, клевал да клевал, и наклевался так, что насилу домой добрел. «Ох! — кричит петушок, — беда моя! Больно, сестрица, больно!» Напоила курочка петушка мятой, приложила горчичник — и прошло.[10]

  Константин Ушинский, «Умей обождать», 1860-е
  •  

Все дорожки были также обсажены руками больных. Тут были всевозможные цветы, встречающиеся в малороссийских садиках: высокие розы, яркие петунии, кусты высокого табаку с небольшими розовыми цветами, мята, бархатцы, настурции и мак.

  Всеволод Гаршин, «Красный цветок», 1883
  •  

Наумовна достала из кладовой и взбила на кровати покойной барыни пуховик и гору подушек, велела внести кровать в гостиную, накрыла постель белою простыней и тонким марселевым одеялом, освежила комнату и покурила в ней смолкой. Сюда она, с помощницами, перенесла и уложила Митю. Фельдшер обмыл его страшную, зияющую рану, сделал перевязку и надел на больного чистое, вынутое няней, и пахнувшее калуфером и мятой белье.[11]

  Григорий Данилевский, «Сожжённая Москва», 1885
  •  

― Ох, кажется, я задремала, ― подумала графская дочь, качаясь, потому что ветер, пропитанный запахом болиголова и дикой мяты, баюкал её, как в колыбели… И вот ей стало сладко-сладко… И в дремотной истоме ей чудилось, будто старый дуб наклоняет к ней свою шумную голову, тянется к ней узловатыми ветвями и на одном, самом крошечном, сучке блестит её потерянное кольцо.[12]

  Александр Амфитеатров, «Жар-цвет», 1895
  •  

Несколько минут они сидели молча, улыбаясь и любовно рассматривая друг друга, точно они не видались целые годы. В овраге было тихо; только слышно было, как гудели пчелы над цветами мяты и богородской травы. Молодой человек придвинулся к девушке и взял её руку. <...>
На небе загорались звёзды. Зеленый скат оврага был увлажнен росою; мята и богородская трава благоухали сильнее; майские жуки то и дело проносились мимо с монотонным гудением. В кустарнике бобовника пел соловей.[13]

  Алексей Будищев, «Хам», 1897
  •  

Октябрист порылся в кармане, нашел коробку мятных лепешек, которые он ел после пьянства, и отдал мужикам на семя.
— Вот вам! Сейте, как сказал поэт, разумную, добрую, вечную мяту!!
Посеяли мужики мятные лепешки. Год в то время был урожайный и поэтому мята разрослась пышными, большими кустами, покрытыми сплошь коробочками с лепешками.[14]

  Аркадий Аверченко, «Сон в зимнюю ночь», 1914
  •  

Чисто и дико текли детские дни, сёстры учили их строго понемногу и немного времени, за малочисленностью; они были часто заняты по хозяйству и, нуждаясь, нанимались сиделками. Летом они варили варенье и сыр, собирали орехи и мяту, подоткнув юбки, окапывали огород или же с медным опрыскивателем за спиною стоически поливали каждый виноградный лист, борясь с филоксерой.[15]

  Борис Поплавский, «Аполлон Безобразов», 1932
  •  

В полутьме магазина за прилавком уже копошился сам Аронсон. Хорошие у него подушечки, вкусные! И каких только нет! Тёмно-красные с вишнёвой начинкой, нежно-жёлтые лимонные, прозрачные медовые, ореховые, чёрная смородина, барбарисовые, но самые вкусные, конечно, кисленькие мятные. Особенно приятно их есть в жару, когда хочется пить. Они быстро утоляют жажду. Аронсон подливает в них немного мятных капель, и после таких конфет во рту долго-долго прохладно ― точно ветерком продуло.[16]

  Владимир Беляев, «Старая крепость», 1941
  •  

Ничего не изменилось за прошедшее время в дядюшкиных покоях. Все так же повсюду лежали рукописные листы, так же чинно на полках стояли книги, так же пахло полынью, мятой, чебрецом ― травами, которыми лечился Родион Кириллович. Неугасимая лампада теплилась перед образом Спасителя, в сумерках дядюшкин старенький слуга Пафнутьич, шаркая негнущимися ногами, накрывал стол, ставил блюда с кушаньями, сулеи с винами, квас.[17]

  Юрий Герман, «Россия молодая» (часть вторая), 1952
  •  

Пули срубали деревца, выкашивали кустарник, дробили камень, перемалывали почву в пыль и сбивали с цветов лепестки. Потом на какое-то время пули ничего не поражали, а шелестели над землей, выискивая человеков. Без пуль день стал погожим и ослепительно-ярким, холмы зеленели, как мята, и радовали глаз.

  Рэй Брэдбери, «Именная пуля» (Bullet with a Name, перевод Арама Оганяна), 1953
  •  

На узких, высоко приподнятых над поверхностью грядках вместо моркови и огурцов золотились звездочки зверобоя, качались скромные головки тысячелистника. Среди ошарашивающего разнообразия Люсин распознал валерьяну и донник, душицу и мяту, девясил, шалфей и горец. <...>
― А у вас хорошо! Пахнет душицей и мятой. Это запах дальних дорог. Он волнует душу.
― Неужели ты хочешь приобщиться к бродячему племени трубадуров?[18]

  Еремей Парнов, «Александрийская гемма», 1990
  •  

После дождя они дышали открытыми ртами, как дети во сне. Вот проплыла замшевая мята с крестовидными веточками, вдруг дико взглядывала на меня ромашка, невнятное бормотание пастушьей сумки с истончившейся на цветках желтизной перемежалось пламенным восклицанием мака, щитковидные соцветия тысячелистника проносили в своих мелких корзинках белый и розовый аромат, между ними вился фиолетовый чабрец, и трепет этих оттенков был похож на колебание длинной струны… И вдруг вся эта нежная пастораль наматывалась на бешеный рев поезда: мы останавливались и одинаковым движением зажимали уши руками. И снова цветы торопливо спускались с насыпи, лишь только исчезал шум поезда.[19]

  Ирина Полянская, «Прохождение тени», 1996
  •  

Это был великий лекарь. И его чудачества были добрыми. Ему приносили коробку конфет или бутылку вина, а он тут же либо возвращал «плату за услуги», либо раздавал подношения ― конфеты детям, а вино взрослым. Сам же он в рот не брал спиртного. Наслаждался травами. Любил мяту, липу, боярышник, шиповник.[20]

  Юрий Азаров, «Подозреваемый», 2002
  •  

Тим же рассказывал о любимой Разбитой коленке, он полжизни отдал бы сейчас, чтобы вдохнуть кисловатый, с лёгкой сладостью, зелёный и розовый, чуть голубой воздух соснового леса, и очутиться на тёплой печке в родной избушке, увешанной связками мяты и сухих грибов.[21]

  Ирина Краева, «Тим и Дан», или Тайна «Разбитой коленки»: сказочная повесть, 2007
  •  

Выход был ― питаться кашкалдаками, чье темное, напоминающее черное пеликанье, мясо густо воняло рыбой, их еще надо было уметь готовить. Все ели кашкалдаков и сравнивали одно приготовление с другим. Сона-ханум славилась тем, что набивала лысух портулаком, чабрецом и мятой ― травы эти отбирали у птичьего мяса рыбный вкус.[22]

  Александр Иличевский, «Перс», 2010
  •  

Побудем здесь, пока не стемнеет. Обрыв. Лунная поверхность плато Караби, святой источник из водопроводной трубы, чай из тимьяна и мяты, сладкая до черноты ежевика на трассе, где нас никто не подбирает. Гарик, нам обязательно возвращаться? ну, в Москву?.. ведь и в Крыму люди живут, — значит, можно?[23]

  — Екатерина Завершнева, «Высотка», 2012

Мята в стихах править

 
Мята полевая
  •  

Там его поили зельем,
Наколдованным настоем
Из корней и трав целебных:
Нама-Вэск ― зеленой мяты
И Вэбино-Вэск ― сурепки,
Там над ним забили в бубны
И запели заклинанья,
Гимн таинственный запели...[24]

  Иван Бунин, «Песня о Гайавате» (XV. Плач Гайаваты), 1903
  •  

Выхожу я утром в сад,
Страшная утрата!
Сад весь мятый, весь примят,
И помята мята.[25]

  Михаил Савояров, «Мятость», 1904
  •  

Обовью я чобром, мятой и полынью седой чело.
Здравствуй, ты, в весне распятый, мой торжественный Коктебель!

  Максимилиан Волошин, «Я иду дорогой скорбной...» (из цикла «Звезда Полынь», Киммерийские сумерки), 1907
  •  

Но сознаться мы не смеем
В страхе жалостном своем,
По степям бензином веем
И над мятой и шалфеем
Молча терпим и живем.[26]

  Марк Тарловский, «Наша тряская машина...» (из цикла «По дороге в Феодосию»), 13 августа 1929
  •  

Я видел бедного Орфея
Дыша отстоем душных смол,
Он в стеблях мяты и шалфея
Босые ноги исколол.[27]

  Всеволод Рождественский, «Я видел бедного Орфея...», 1967
  •  

Духота. Сильный шорох набрякших листьев, от
какового еще сильней выступает пот.
То, что кажется точкой во тьме, может быть лишь одним ― звездою.
Птица, утратившая гнездо, яйцо
на пустой баскетбольной площадке кладет в кольцо.
Пахнет мятой и резедою.[28]

  Иосиф Бродский, «Колыбельная Трескового Мыса», 1975
  •  

Двор заполонила сорная,
Безнадзорная, узорная,
Подзаборная трава,
Дышит мятой и паслёном,
Шёлком шитые зелёным
Простирает рукава.[29]

  Арсений Тарковский, «Бобыль», 1977
  •  

Если б не было какой-то химии
(У дороги мята, резеда),
Я б не мог назвать тебя по имени,
Я б не встретил никогда.[30]

  Игорь Чиннов, «Ты сощурила глаза нестрогие...», 1978
  •  

Монтрёй или Кембридж? Кому что припомнить дано.
Я ахну, я всхлипну, я вспомню деревню Межно,
Куда с детским садом в три года меня привезли, ―
С тех пор я не видел нежней и блаженней земли.
По рощам блаженных, предчувствуя жизнь впереди
Такую родную, как эти грибные дожди,
Такую большую ― не меньше, чем та, что была.
И мята, и мёд, и, наверное, горе и мгла.

  Александр Кушнер, «По рощам блаженных, по влажным зеленым холмам...», 1980-е

Источники править

  1. Эльчин Сафарли, «Я вернусь». — Москва, «АСТ», 2009 г.
  2. Д.С.Самойлович, «Способ самый удобный повсемственного врачевания смертоносной язвы заразоносящейся чумы ко благу всеобщественному предлагает Данило Самойлович» в книге: Данило Самойлович, Избранные произведения. — М.: Изд-во АМН СССР, 1949 г.
  3. А.М.Бутлеров Сочинения в 3 томах. — М.: Издательство Академии Наук СССР, 1953-1958 гг.
  4. П.И.Огородников. «Очерки Персии». Калейдоскоп шахруда. Персидское побережье Каспия. Перевал через Кузлук». — СПб. 1878 г.
  5. Владимир Солоухин. Смех за левым плечом: Книга прозы. — М., 1989 г.
  6. С. Осьминина. «Еще немного о валидоле». — М.: «Химия и жизнь», № 1, 1965 г.
  7. С. И. Рязанцев. «В мире запахов и звуков». (Занимательная оториноларингология). — М.: Терра, 1997 г.
  8. Библиотека «Всходов», А. П. Седой (Чехов), В гостях у дедушки и бабушки, 1912 г., С.-Петербург, Типография Л. Я. Ганзубра, Мытницкая ул., 11.
  9. Гиляровский В.А., Собрание сочинений в четырёх томах, Том 4. — Москва, «Правда», 1989 г.
  10. Ушинский К.Д. Собрание сочинений в одиннадцати томах, Том 6 — «Родное слово : книга для детей : год первый и второй. Родное слово : книга для учащих». Москва-Ленинград, «Издательство Академии педагогических наук РСФСР», 1949 г.
  11. Данилевский Г. П. Мирович. Сожжённая Москва. — М.: «Правда», 1981 г.
  12. А. В. Амфитеатров. Собрание сочинений в 10 томах. Том 1. — М.: НПК «Интелвак», 2000 г.
  13. Алексей Будищев. «Степные волки. Двадцать рассказов». Санкт-Петербург: типо-лит. Б. М. Вольфа. 1897 г. — 321 с.
  14. Аркадий Аверченко. Собрание сочинений: В 6 томах. Том 4: Сорные травы. — М.: Терра, Республика, 2000 г.
  15. Б.Ю. Поплавский. Собрание сочинений в 3-х тт. Том 2. — М.: Согласие, 2000 г.
  16. Беляев В.П. «Старая крепость». Книга первая и вторая. Минск, «Юнацтва», 1986 г.
  17. Юрий Герман. «Россия молодая». Книга 1. — Советский писатель, Ленинград, 1954 г.
  18. Е.И. Парнов, «Александрийская гемма». — М.: «Московский рабочий», 1992 г.
  19. Полянская И., «Прохождение тени». — М.: Вагриус, 1999 г.
  20. Юрий Азаров. «Подозреваемый». — М.: Вагриус, 2002 г.
  21. Ирина Краева. Тим и Дан, или Тайна «Разбитой коленки»: сказочная повесть. — Санкт-Петербург: Детгиз-Лицей, 2007 г.
  22. Александр Иличевский, «Перс» (роман), Москва, изд. «АСТ», 2010 г.
  23. Е. Завершнева. «Высотка». — М.: Время, 2012 г.
  24. И. Бунин. Стихотворения. Библиотека поэта. — Л.: Советский писатель, 1956 г.
  25. М. Н. Савояров, 2-й сборник сочинений автора-юмориста. Песни, Куплеты, Пародии, Дуэты. — Петроград, 1915 г.
  26. М. А. Тарловский. «Молчаливый полет». — М.: Водолей, 2009 г.
  27. В. Рождественский. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1985 г.
  28. Иосиф Бродский. Собрание сочинений: В 7 томах. — СПб.: Пушкинский фонд, 2001 г. Том 1
  29. А. Тарковский. Собрание сочинений: В 3 т. М.: Художественная литература, 1993
  30. Чиннов И.В. Собрание сочинений в двух томах, Том 1. — Москва, «Согласие», 2002 г.

См. также править