Кья́нти, иногда киа́нти, устар. (итал. Chianti) — итальянское сухое красное вино, одно из известнейших вин Италии, производимое в регионе Тоскана на основе винограда сорта Санджовезе и имеющее категорию «название, контролируемого по происхождению». Традиционный «Кьянти» легко узнать по приземистой пузатой бутылке, оплетённой лыком, которая называется fiasco.

Кьянти в бутылках фьяско

До середины XIX века вина «Кьянти» производились только на основе винограда санджовезе. В концу второй половины XIX века был закреплён новый стандарт, вина «Кьянти» должны были производиться из 70 % винограда сорта санджовезе, 15 % канайоло и 15 % белого мальвазия. В 1970-х годах производители постепенно уменьшали долю белых сортов винограда в «Кьянти», и, в конечном счете, начиная с 1995 года, «Кьянти» может производиться полностью из санджовезе, или, по крайней мере, без белых сортов винограда.

Кьянти в афоризмах и коротких цитатах

править
  •  

Каноник громко глотал кьянти из большого стакана и сгонял мух, все садившихся ему на лоб, покрытый каплями пота...[1]

  Михаил Кузмин, «Крылья» (Повесть в трех частях), 1906
  •  

За бутылкою киянти
Толковали мы о Канте...[2]

  Николай Агнивцев, «Николетта», 1916
  •  

Если будете в Брабанте,
Там мой брат торгует летом,
Отвезите бочку кьянти
От меня ему с приветом.[3]

  Николай Гумилёв, «Генуя», 1916
  •  

Маленькое и практическое чудо, вроде превращения воды в графинах в кисленькое кианти...[4]

  Леонид Андреев, «Дневник сатаны», 1919
  •  

Есть белое и красное киянти.
Какое выпить ночью при луне...[5]

  Саша Чёрный, «Римские камеи», 1923
  •  

― Эх, кианти!.. Ещё бы раз попасть в Италию, попить бы кианти… Никогда уже этого больше не будет.[6]

  Викентий Вересаев, «А. П. Чехов», 1945
  •  

Однажды меня попытался опросить агент по переписи населения. Я съел его печень с бобами и хорошим кьянти.

  Томас Харрис, «Молчание ягнят», 1991
  •  

...Вчера вдруг приносят двенадцать бутылок кьянти, перевязанные зеленой и оранжевой лентами и с запиской от Неруды. Очень было приятно.[7]

  Василий Катанян, «Прикосновение к идолам», 1998
  •  

Наш знакомый коммунист-миллионер с виллой и реками, полными вина, в очередной раз угостил нас кьянти из собственного подвала. Мы пили его и раньше, и все было нормально ― его вино было очень хорошее. А тут попалось какое-то забористое.[8]

  Муслим Магомаев, «Любовь моя ― мелодия», 1998
  •  

― Кьянти! ― повторил он, прижав книгу к сердцу, бившемуся под клетчатой фланелевой рубахой. ― О, суки! Мы: спирт в окопах, когда повезёт, мы: в окопах спирт в отсутствие доступа кислорода, а они ― Шираз![9]

  Бахыт Кенжеев, «Из Книги счастья» , 2007

Кьянти в мемуарах, научно-популярной литературе и публицистике

править
  •  

Как я уже писал, Средиземное море было целью и мечтой Володи: добраться до его лазури и окунуться в него, в великое море европейских культур. Растянуться на песке его берега, обдумать пройденный путь и безразлично вернуться восвояси. Туда был условлен наш последний пост-рестант для денежной помощи при возвращении домой… Где-нибудь, у итальянских рыбаков, в береговом гроте приютиться, попитаться скумбрией (другой рыбы мы не придумали) и кьянти (это мое предположение), и козьим молоком (Володино). Геную я узнаю хорошо потом: никаких там пляжей песочных нет, и рыбачьей поэзии не сыскать ― со знаменитым кладбищем город, с большой торговой гаванью и с крепостью, охраняющей с моря и с запада входы в Италию.[10]

  Кузьма Петров-Водкин, «Моя повесть» (Часть 2. Пространство Эвклида), 1932
  •  

Узнал, что я в прошло году был в Италии:
― Во Флоренции были?
― Был.
― Кианти пили?
― Еще бы!
― Эх, кианти!.. Еще бы раз попасть в Италию, попить бы кианти… Никогда уже этого больше не будет.[6]

  Викентий Вересаев, «А. П. Чехов», 1945
  •  

Оказалось, Отто отправился на обед с сослуживцами-мужчинами, и день у Ульрики был свободен. Мы встретились на Трубной, мы устроились в довольно уютной пиццерии в подвальчике, мне было предложено кьянти ― да-да, тогда в пиццериях можно было выпить кьянти, ― и я выдул подряд два бокала, так как успел вечером вчерашнего дня попировать с приятелями. <...> Сидя за одним и тем же столиком в углу, Ульрика поджидала меня, уж приготовив словарь, разговорник, блокнот и набор фломастеров. Кьянти тоже меня ждало. При моем появлении официант, как по неслышной команде, тащил горячую пиццу с шампиньонами. Дождавшись, пока я подкреплюсь, Ульрика с самым серьезным и сосредоточенным видом открывала блокнот.[11]

  Николай Климонтович, «Дорога в Рим», 1994
  •  

К примеру, на моих глазах случилась тут поучительная история. Играли дети в доме в прятки и нашли в одной заброшенной, забытой комнате восемь ящиков красного. Я посмотрел ― оказалось, это Кьянти урожая 1981 года. Откуда взялось, никто не помнит. Хорошо. Для этого, правда, хозяину дома потребовалось прожить жизнь по сценарию классической американской мечты. Продавать горячие хот-доги одноклассникам, с 12 лет стирать людям белье в автоматической прачечной, косить траву на лужайках перед домами, зимой чистить снег на участках. Никакого высшего образования.[12]

  Игорь Свинаренко, «Главный миллионер Москвы», 1997
  •  

«Звонил Пабло из Рима, он завтра прилетает, и мы условились, что вечером повидаемся». А однажды: «Вчера вдруг приносят двенадцать бутылок кьянти, перевязанные зеленой и оранжевой лентами и с запиской от Неруды. Очень было приятно. Вскоре он позвонил и сказал, что двенадцать чилийских поэтов написали стихи в мою честь и что он мне их прочтет, как только вырвется с какого-то конгресса, на котором он выступает».[7]

  Василий Катанян, «Прикосновение к идолам», 1998
  •  

Но однажды мы с Володей Атлантовым так развлеклись, что привлекли к себе внимание соответствующих наших «компетентных органов». Наш знакомый коммунист-миллионер с виллой и реками, полными вина, в очередной раз угостил нас кьянти из собственного подвала. Мы пили его и раньше, и все было нормально ― его вино было очень хорошее. А тут попалось какое-то забористое. Бокал, другой, пятый, десятый… Оттого-то мы с Володей не запомнили, что с нами было дальше. Помню только, что мы решили помериться силой. Я сказал, что сильнее я, потому что я ― пианист.[8]

  Муслим Магомаев, «Любовь моя ― мелодия», 1998
  •  

«Лучшие вина делают из различных сортов, принадлежащих к европейскому виду Vitis vinifera. Новые гибридные технические сорта по качеству производимого вина приближаются к ним. Для приготовления различных типов вин используются определенные сорта винограда, отвечающие особым требованиям». Так, плохо скрывая безадресную ненависть, бормотал выпивший комендант Дементий, склонившись над брошюрой из хозяйства лисосвинского садовника, и пронзительные глаза его, цвета синьки для белья, казались лишенными разума, а на щеках проступала тревожная рыжеватая щетина. Он читал на крыльце, под светом лампы, трудившейся над входом во флигель, и отгонял комаров нерегулярными взмахами пятипалых ладоней. ― Кьянти! ― повторил он, прижав книгу к сердцу, бившемуся под клетчатой фланелевой рубахой. ― О, суки! Мы: спирт в окопах, когда повезет, мы: в окопах спирт в отсутствие доступа кислорода, а они ― Шираз![9]

  Бахыт Кенжеев, «Из Книги счастья» , 2007

Кьянти в беллетристике и художественной прозе

править
 
Тоскана, виноград санджовезе
  •  

Да, если у кого и шесть и четыре пальца, так Господь Бог же наделил его такими ногами и ходить ему нужно, как и другим, и вот это сапожный мастер и должен знать и сделать возможным. Каноник громко глотал кьянти из большого стакана и сгонял мух, все садившихся ему на лоб, покрытый каплями пота, своей широкополой черной шляпой; подмастерье продолжал на него смотреть, и речь Джузеппе равномерно и певуче звучала, нагоняя сон.[1]

  Михаил Кузмин, «Крылья» (Повесть в трех частях), 1906
  •  

Всей экспедицией руководил инженер Джузеппе Рестуччи ― изобретатель особого подводного аппарата, высокий, пожилой, молчаливый человек, всегда одетый в серое, с серым длинным лицом и почти седыми волосами, с бельмом на одном глазу, ― в общем, гораздо больше похожий на англичанина, чем на итальянца. Он поселился в гостинице на набережной и по вечерам, когда к нему кое-кто приходил посидеть, гостеприимно угощал вином кианти и стихами своего любимого поэта Стекетти. «Женская любовь, точно уголь, который, когда пламенеет, то жжется, а холодный ― грязнит[13]

  Александр Куприн, «Листригоны», 1911
  •  

«Вина, — кричит, — вина, Рина! милорд! очень рад с вами познакомиться, позвольте угостить вас вином! Вам нравится моя ganza? <любовница> Тем лучше! Почитаю за честь! Что-то у вас? Chianti? Рина! Как тебе не стыдно поить такого высокого гостя дрянью? Милорд! В знак международной симпатии двух наций, разрешите предложить вам бутылку шампанского...»
А мы, тем временем, надо вам сказать, уже фиаску старого кианти вдвоем усидели, и намок мой англичанин весьма основательно. Но они, англичане, — знаете — либо вовсе не пьют, либо уж, если пьют, то как губка; что ни лей жидкое, всё в себя примет, только пухнет. «Очень рад!..» Покуда Джанни ходил за бутылкою, я этого милорда честью прошу: «Не пейте вы больше, ради Бога!..» — «Почему? Я хочу!» — «Ну, так, по крайней мере, пейте только кианти, а шампанского не надо». — «Почему? Я хочу!..» Ну не могу же я Джанни выдавать, — так вот и открыть Джон Булю этому, что, мол, с шампанского, которым вас угостит Джанни, вы очутитесь — хорошо еще, если только голый на мостовой, а то, может быть, и покойником в волнах Арно... Говорю: «Вредно мешать кьянти с шампанским». — «Почему? Я хочу!..» Заладил свое. Такой дурак! Тьфу! Принес Джанни шампанское. Бутылка — ух! не закупоривают так в погребах. Пьяному, конечно, не в примету, а трезвый сразу разглядел бы. Откупорил, — пробка и не хлопнула.[14]

  Александр Амфитеатров, «Марья Лусьева за границей», 1911
  •  

Крысаков, который задержался около стучащейся в райские двери девицы, вдруг догнал нас бледный и в ужасе зашептал:
— Со мной что-то случилось…
— Что такое?
— Сколько кьянти выпили мы за завтраком? — спросил Крысаков, дрожа от страха.
— Сколько каждому хотелось — ни на каплю больше. А что случилось?
— Дело в том — я не знаю, что со мной сделалось, но я сразу стал понимать по-итальянски.
— Как так? Почему?
— Видите ли, около той «девушки у врат» стоит публика. Вдруг кто-то из них заговорил — и я сразу чувствую, что понимаю всё, что он говорит!
— Какой вздор! Этого не может быть.
— Уверяю вас! Другой ему ответил — и что же! Я чувствую, что понял и ответ.
— Тут что-то неладно… Пойдём к ним! Мы подошли.
— Слышите, слышите? Я прекрасно сейчас понимаю, о чем они говорят… О том, что такой сюжет они уже встречали в Риме… Хотите, я вам буду переводить?
— Не стоит. Это излишне.
— По… почему?
Потому что они говорят по-русски.[15]

  Аркадий Аверченко, «Генуя» (из сборника «Экспедиция в Западную Европу сатириконцев: Южакина, Сандерса, Мифасова и Крысакова»), 1912
  •  

Ах, как жаль, что Я лишен возможности творить чудеса! Маленькое и практическое чудо, вроде превращения воды в графинах в кисленькое кианти или нескольких слушателей в паштеты, было совсем не лишним в эту минуту… Ты смеешься или негодуешь, Мой земной читатель? <...> Потом вдруг стал показывать интересные фокусы. Поставил себе на нос огромную фляжку кианти и весь облился красным вином. Пробовал передергивать карты, но был немедленно уличен ласковыми убийцами, с блеском исполнившими тот же фокус. Ходил на четвереньках, пел в нос какие-то духовные стихи, плакал и вдруг откровенно заявил, что он ― Чёрт.[4]

  Леонид Андреев, «Дневник сатаны», 1919
  •  

Он подымал к небу лицемерные глаза и гнусавил нечто божественное под хриплый аккомпанемент гитары. Я никогда не видел ничего смешнее и злее. Поздние посетители с дешевыми соломенными шляпами на затылках валились праздничными галстуками в мокрые клеенки столов. Они колотили, корчась, друг друга в спины загорелыми кулаками, рыдали от смеха, опрокидывая локтями плетёнки кьянти: вино текло на пол. Это была самая благодарная аудитория в мире. Некоторых посетителей я узнал.[16]

  Валентин Катаев «Актёр», 1927
  •  

...взошла луна, и половинка, явленная ею ту ночь, густо алела, словно бокал кьянти при свечах.

  Роджер Желязны, «Проклятая дорога», 1969
  •  

Однажды меня попытался опросить агент по переписи населения. Я съел его печень с бобами и хорошим кьянти. — №21 в рейтинге 100 известных цитат из американских фильмов за 100 лет по версии Американского института киноискусства.

  Томас Харрис, «Молчание ягнят» (фраза Ганнибала Лектера), 1991
  •  

Я помыл и приготовил салат, почистил и сварил картошку, разжег барбекью и разложил на его решетке говяжью вырезку. Пока она обжаривалась, я накрыл на стол и налил в наши бокалы охлаждённое в меру кьянти.
― Вообще-то это дурно пить вино без всякого повода. ― Она взяла бокал и сделала глоток.[17]

  Борис Левин, «Инородное тело», 1994
  •  

Улочки вокруг церкви были, казалось, еще не тронуты Высоким Ренессансом: суровые стены и башни, простые прямоугольные завершения. Один из таких домов как раз и был, как тут все предполагают — да? — не чем иным, как «Каса Данте», то есть фамильной крепостью их рода. С фасада свисал флаг Алигьери с гербом в виде щита, разделенного на зеленое и черное поля и с поперечной белой полосой.
— Послушай, Джанни, как ему пришла идея описать загробный мир?
— Знаешь, Саша, мне кажется, что он там просто побывал, а потом постарался передать словами непередаваемое. — Джанни вынул из сумки «кьянти». — Вот здесь мы должны выпить – да?
— О да! — В несколько глотков они осушили бутылку и оставили ее под флагом.[18]

  Василий Аксёнов, «Новый сладостный стиль», 1996
  •  

...его безумные траты, обязательное кольцо с бриллиантом, которое она сначала отказывается принять, его настойчивые ухаживания повсюду, в том числе в казино, где она, проиграв практически все его деньги, под утро срывает-таки умопомрачительный куш, переезжает в роскошный, две тысячи баксов за сутки, номер, до нее здесь жил принц Монако с Наоми Кэмпбелл, заказывает десять бутылок кьянти и почти без сознания наконец отдается бодрячку-старичку Полторашке, потрясая его невероятным сплавом страстности и почти детской застенчивости a la Джоди Фостер.[19]

  Марина Вишневецкая, «Вот такой гобелен», 1999

Кьянти в поэзии

править
  •  

Как сладко на рассвете раннем
Идти полями налегке, ―
А вечером, когда устанем,
Сидеть за кьянти в кабачке.[20]

  Георгий Иванов, «Итальянская песня», 1915
  •  

В ночном кафе мы молча пили кьянти,
Когда вошел, спросивши шерри-бренди,
Высокий и седеющий эффенди,
Враг злейший христиан на всем Леванте.[3]

  Николай Гумилёв, «Ислам», 1916
  •  

Как-то раз, порой вечерней,
В покосившейся таверне
У красотки Николетгы
(Чьи глаза как два стилета)
Нас собралось ровно семь.
(Пить хотелось очень всем!)
За бутылкою киянти
Толковали мы о Канте,
Об его «императиве»,
О Бразилии, о Хиве,
О сидящих vis-a-vis,
И, конечно, о любви![2]

  Николай Агнивцев, «Николетта», 1916
  •  

С блеском глаз, с усмешкой важной,
Как живые, неживые…
От залива ветер влажный
Спутал бороды седые.
Миг один, и будет чудо;
Вот один из них, смелея,
Спросит: «Вы, синьор, откуда,
Из Ливорно иль Пирея?
Если будете в Брабанте,
Там мой брат торгует летом,
Отвезите бочку кьянти
От меня ему с приветом».[3]

  Николай Гумилёв, «Генуя», 1916
  •  

Вскипай речитативами Россини,
О музыка, стремительней вина!
И кьянти ты, и воздух темно-синий
Из черного с серебряным окна.
Ревнуя, как не думать о Розине
И как не обмануть опекуна![21]

  Всеволод Рождественский, «Севильский цирульник», 1920
  •  

Есть белое и красное киянти.
Какое выпить ночью при луне,
Когда бамбук бормочет в вышине
И тень платанов шире пышных мантий?
Пол-литра белого, ― так жребию угодно.
О виноградное густое молоко!
Расширилась душа, и телу так легко.
Пол-литра красного теперь войдет свободно.[5]

  Саша Чёрный, «Римские камеи», 1923
  •  

Холод мраморных ступеней
Лунным фосфором пронизан.
Сбоку рамой освещенной
Янтареет ярко дверь.
Роза сонно и устало
За отцом следит глазами,
В белый хлеб впилась, как мышка,
И на локоть оперлась.
Ест отец, мать пьет кианти,
Две звезды зажглись над пальмой,
И сверчок пилит на скрипке
В глубине за очагом.[5]

  Саша Чёрный, «Дитя», 1924
  •  

В Риме много хорошего. Не попались на трюк
(попадаются только туристы): киносекс с мертвецами.
Кьянти пьют со спагетти. Чиполлино не ешь ― это лук.
Боттичелли ― художник. Муссолини ― мерзавец.
Иностранцам ― не верь. Шведам ― в первую очередь. Бар
выбирай хорошенько.

  Виктор Соснора, «Послание», 1978

Источники

править
  1. 1 2 М. Кузмин. Подземные ручьи: Романы, повести, рассказы. — СПб.: Северо-Запад, 1994 г.
  2. 1 2 Н.Я.Агнивцев, «В галантном стиле о любви и жизни». — М.: Захаров, 2007 г.
  3. 1 2 3 Н. Гумилёв. Стихотворения и поэмы. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1988 г.
  4. 1 2 Л. Н. Андреев. Собрание сочинений в 6 т. — М.: Художественная литература, 1990—1996 г.
  5. 1 2 3 Саша Чёрный. Собрание сочинений в пяти томах. Москва, «Эллис-Лак», 2007 г.
  6. 1 2 «А. П. Чехов в воспоминаниях современников». — М.: «Художественная литература», 1986 г.
  7. 1 2 В.В.Катанян, «Прикосновение к идолам». Воспоминания. — М.: Захаров, 2002 г.
  8. 1 2 М. М. Магомаев, Любовь моя ― мелодия. — М.: Вагриус, 1999 г.
  9. 1 2 Бахыт Кенжеев. Из Книги счастья. — М.: «Новый Мир», №11, 2007 г.
  10. Петров-Водкин К.С., «Хлыновск. Пространство Эвклида. Самаркандия». — М: «Искусство», 1970 г.
  11. Николай Климонтович «Последняя газета». — М.: Вагриус, 2001 г.
  12. Игорь Свинаренко «Главный миллионер Москвы». — М.: «Столица», 4 марта 1997 г.
  13. А. И. Куприн. Собрание сочинений в 9 томах. — М.: Художественная литература, 1970. — Том 5.
  14. А.В. Амфитеатров, Собрание сочинений в 10 томах, том 2. Москва: НПК "Интелвак", 2000
  15. Аркадий Аверченко. Собрание сочинений: В 6 томах. Том 4: Сорные травы. — М.: Терра, Республика, 2000 г.
  16. Катаев В. П. Собрание сочинений в 9 т. Том 1. Рассказы и сказки. — М.: «Худ. лит.», 1968 г.
  17. Левин Б. Ю. Инородное тело. Автобиографическая проза и поэзия. — М.: Захаров, 2002.
  18. Василий Аксёнов. «Новый сладостный стиль». — М.: Эксмо-Пресс, ИзографЪ. 1997 г.
  19. Марина Вишневецкая. «Увидеть дерево». Москва, «Вагриус», 1999 г.
  20. Г. Иванов. Стихотворения. Новая библиотека поэта. — СПб.: Академический проект, 2005 г.
  21. Рождественский Вс.А. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. Ленинград, «Советский писатель», 1985 г.

См. также

править