Христианство

Христиа́нство (от греч. Χριστός — «пома́занник», «месси́я») — авраамическая мировая религия, основанная на жизни и учении Иисуса Христа, описанных в Новом Завете. Христиане верят, что Иисус из Назарета это Мессия, Сын Божий и Спаситель человечества.

Христианство

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Цитаты

В художественной литературе и публицистике

	— Чудная собака, — продолжал Плут. — Как свирепо она смотрит на чужого, который вздумает смеяться или петь при ней! А как ворчит, когда играют на скрипке! И ненавидит всех собак другой породы! О! — Настоящая христианка! — сказал Чарли.
	— Чарльз Диккенс, «Приключения Оливера Твиста», 1839 г.

Посол Резанов, уполномоченный заключить торговый союз с Японией, должен был также еще «приобрести остров Сахалин, не зависимый ни от китайцев, ни от японцев». Вел он себя крайне бестактно. «В рассуждении нетерпимости японцами христианской веры» он запретил экипажу креститься и приказал отобрать у всех без изъятия кресты, образа, молитвенники и «всё, что только изображает христианство и имеет на себе крестное знамение».

— Антон Чехов, «Остров Сахалин», 1893 г.

— Я священник Христов и живу у Орма, — сказал брат Виллибальд, — и мой долг — крестить язычников в этих землях, после того как я крестил короля Харальда. И хотя я помню, что ты — закоренелый безбожник, но скоро дойдет и до тебя очередь. Именно поэтому мы и нашли тебя здесь. — Вот об этом можно поспорить, — сказал Токе, — но одно ясно: что мы втроем должны посидеть у меня за дружеской беседой. Бисмиллахи, эррахмани, эррахими! Так мы говорили, когда служили у господина Альмансура. — Что ты такое сказал? — спросил его брат Виллибальд. — Что это за язык такой? Ты что же, занимаешься колдовством? — Нет, это такой испанский язык, — сказал Токе. — И я его еще помню, потому что моя жена родом из Испании и охотно болтает на своем родном языке, особенно когда разозлится. Так что у меня осталась привычка к этому. — Я могу перевести тебе, что он сказал, — вставил Орм. — Это означает: Во имя Бога, во имя милосердного, во имя утешителя. Милосердный — это Христос, об этом все знают. А Утешитель — Дух Святой, кто же еще? Так что можешь заметить, что Токе почти христианин, даже если сам он не обращает на это внимания.

— Франц Гуннар Бенгтссон, «Рыжий Орм», 1941 г.

Общие и апологетика

	Иисус же сказал им: <…> если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдёт; и ничего не будет невозможного для вас;.. — 17:20 (cинодальный перевод)
	— Евангелие от Матфея

	Христианство — величайшая религия прежде всего потому, что она есть религия воскресения, что она не мирится с умиранием и исчезновением, что она стремится к воскресению всего подлинно существующего. — «Смысл истории»
	— Николай Бердяев

	Христианство изнутри побеждало варварство и грубость души, образовывало человека. — «Философия свободного духа»
	— Николай Бердяев

	Христианство — пост? Да, несомненно. Христианство — милосердие? Да. Христианство — послушание и любовь к Церкви? Да. Христианство ещё и многое другое. — «Моим детям и друзьям»
	— Сергей Фудель

	Христианство — это пасхальная ночь человечества, стоящего у «врат Царства». — «Моим детям и друзьям»
	— Сергей Фудель

...Христианство бросило вызов многим философским и религиозным системам. Но одновременно оно ответило на чаяния большинства из них. И самое сильное в христианской духовности — именно не отрицание, а утверждение, охват и полнота. Если буддизм был пронизан страстным стремлением к избавлению от зла, стремлением к спасению (Будда говорил, что как воды морские пропитаны солью, так и его учение — дхарма — проникнуто идеей спасения), то эта жажда спасения, обетование спасения присущи и христианству, Новому Завету. Если в исламе есть абсолютная преданность человека Богу, который является суверенным властелином космоса и человеческой судьбы, то это самое мы находим и в христианстве. Если в китайском миросозерцании небо — Цянь — является чем-то ориентирующим человека в жизненных вещах, даже в мелочах, в различных оттенках традиций, то и это есть в христианстве. Если брахманизм (современный индуизм) говорит нам о многообразных проявлениях Божественного, то и это есть в христианстве. Если, наконец, пантеизм утверждает, что Бог во всём, что он, как некая таинственная сила, пронизывает каждую каплю, каждый атом мироздания, — то христианство и с этим согласно, хотя оно не ограничивает воздействие Бога только этим пантеистическим всеприсутствием. Но мы бы ошиблись с вами, если бы считали, что христианство явилось как некая эклектика, которая просто собрала в себе все элементы предшествующих верований. В нём проявилась колоссальная сила чего-то нового. И это новое было не столько в доктрине, сколько в прорыве иной жизни в эту нашу обыденную жизнь. <..> Христианство — не новая этика, а новая жизнь. Новая жизнь, которая приводит человека в непосредственное соприкосновение с Богом, — это новый союз, новый завет. — Христианство (Лекция 8 сентября 1990 г.)

— Александр Мень

	Христианство — не просто теория, мировоззрение и не только моральное учение, а новая жизнь, которая охватывает все сферы человеческого бытия: умственную, нравственную и духовную.
	— Александр Мень

	Христианство, по моему глубокому убеждению, есть вера в Бога и человека. И одно без другого не существует.
	— Георгий Кочетков

	Интеллект, патриотизм, христианство и твердое доверие к Нему, кто никогда не оставлял эту благословенную землю, по-прежнему в состоянии наилучшим образом уладить все существующие у нас сегодня трудности… — Инаугурационная речь 4 марта 1861 года
	— Авраам Линкольн

	На стыке постижимого и непостижимого возникает христианство.
	— Василий Аксёнов, «Новый сладостный стиль»

	Христианство без божественности Христа — нечто вроде черепашьего супа без черепахи.
	— Генрих Гейне

	Христианство не только вера в Бога, но и вера в человека, в возможность раскрытия божественного в человеке.
	— Николай Бердяев

Христианство — такое учение, которое, по мнению христиан, указало особые начала для всего нравственного и духовного мира человека, а следовательно — и общества, и на основании этих начал пересоздало и пересоздаёт быт частный, общественный, гражданский, государственный, просвещение, науку, законодательство, отношения людей между собой, одним словом, всю область человеческой деятельности. Истинно или не истинно оно в своём существе — этот вопрос в сторону, но таков факт, которого отрицать нельзя. Народы, исповедующие христианство, уклоняются от правил своего учения, но постоянно признают его за свой идеал, за цель своего существования, за своё знамя.

— Иван Аксаков

	Христианство есть единственное убежище Русской Земли ото всех её зол.
	— Фёдор Достоевский

Все, кому христианство не достаётся даром, кто получает его не как наследственный дар, а приходят к нему разумом и волей путём свободного исследования, неизбежно проходят через идеалистические порывы молодости и через отчаянье пессимистов и скептиков: чтобы уверовать в мистический идеал христианства, нужно вместе с пессимистами отчаяться в земной действительности; но, чтобы подчиниться церкви, нужно вместе со скептиками отрешиться от рационалистического самомнения и гордости разума. Чтобы быть христианином, нужно уверовать в сверхчувственную идею и признать над собою божественный авторитет.

— Евгений Трубецкой

Из всех обвинений христианства самое страшное принадлежит Ницше, сказавшему о христианах, что они безрадостны. Поэтому забудем на время академические споры о Церкви, об ее миссии и о методах ее миссии. Ибо рассуждение такого рода осмысленны только в контексте той великой радости, из которой все в христианстве черпает свой смысл и силу. «Я возвещаю вам радость великую, которая будет всем людям» (Лк. 2: 10) ― этими словами открывается Евангелие, а завершается: «они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с радостью великою…»

— Протопресвитер Александр Шмеман, «За жизнь мира», 1983

Критика

Самое стойкое и живучее из всех гуманитарных знаний — это, конечно, учение Христа, но посмотрите, как даже оно различно понимается! Одни учат, чтобы мы любили всех ближних, и делают при этом исключение для солдат, преступников и безумных: первых они разрешают убивать на войне, вторых изолировать или казнить, а третьим запрещают вступление в брак. Другие толкователи учат любить всех ближних без исключения, не различая плюсов и минусов. По их учению, если к вам приходит бугорчатый, или убийца, или эпилептик и сватает вашу дочь — отдавайте; если кретины идут войной на физически и умственно здоровых — подставляйте головы. Эта проповедь любви ради любви, как искусства для искусства, если бы могла иметь силу, в конце концов привела бы человечество к полному вымиранию, и таким образом совершилось бы грандиознейшее из злодейств, какие когда-либо бывали на земле.

— Антон Чехов, «Дуэль», 1891

А толмач рассказывал Изольде, что у них в школе были занятия по антирелигиозной пропаганде. И вела их на классном часу все та же Гальпетра. Толмач знал с детства, что Бога нет, и поэтому ему, тому школьнику, который мучался от прыщей, ранней волосатости, нелюбви и страха смерти, очень важно было Его найти. Или что-то похожее. И вот класс умирал со скуки, а Гальпетра барабанила про то, что Бога придумали церковники, чтобы было легче дурить темных наивных людей, что страшный суд изобрели для того, чтобы самим грешить, а другим не давать, и все то, что полагалось говорить на таких уроках. “В Бога могут верить только старушки, ― говорила Гальпетра. ― Христианство ― это религия рабов и самоубийц. Никакой загробной жизни нет и быть не может ― все живое умирает, и никакое воскрешение невозможно. Простая логика: если Бог есть, то нет смерти, если есть смерть, то нет Бога”. Изольда смеялась и говорила, что их на занятиях религии, наоборот, убеждали в том, что Бог есть, и они тоже умирали от скуки.

— Михаил Шишкин, «Венерин волос», 2004

	Вовсе не важно, что мы, имажинисты, отрицаем прошлое, важно: почему мы его отрицаем. Важно не то, что Христос говорил сбивчиво и что христианство — это сумма беспринципных афоризмов, а важно то, что Христос никогда не был преследуемым новатором; это был скромный рыбак, отлично уживавшийся с окружающим и делавший карьеру на буме своих учеников.
	— Вадим Шершеневич, «2×2=5», 1920

Для множества людей, праздник — также, прежде всего символ: Рождество — это детская ёлка; Троица — берёзки, цветы, гирлянды, крёстный ход; Иванов день — потешный костёр, расцвет папоротника, шуточное кладоискательство; Вербное воскресенье уже одним названием своим обличает символ, с ним сопряжённый; Успение — праздник дожиночного снопа, а на юге — первой кисти винограда; Преображение слывёт в народе Спасом на яблоках, в отличие от Спаса на воде и Спаса на меду. Христианство, таким образом имеет своих язычников, бессознательно сближающих религии, происшедшие из Евангелия с пантеизмом древних извечных культов; жизнь Христа комментируется для них годовым оборотом жизни природы, Бог всеобъемлющей любви есть не только Солнце Правды, но и зримое солнце, животворящее землю. Это христианское язычество, в огромном большинстве своих проявлений, настолько грациозно, наивно и трогательно, что против него редко поднимаются руки даже у самых суровых ортодоксов церковной догмы. Вере оно никогда нигде не мешало.

— Александр Амфитеатров, «Красное яичко», 1904

	Если мы не имеем авторитета в вере и во Христе, то во всём заблудимся.
	— Фёдор Достоевский

	Грехи христиан в истории были велики и тяжки. Было выдумано неисчислимое количество ложных теофаний. Человеческое, слишком человеческое выдавалось за Божье. — «Судьба человека в современном мире»
	— Николай Бердяев

	И Иуды научились носить кресты.
	— Станислав Ежи Лец, «Непричёсанные мысли»

	Историческая церковная действительность неустанно ставит вопрос, есть ли христианство путь свободы или путь принуждения? Сама постановка этого вопроса религиозно не может быть оправдана, но иррациональностью истории всегда вопрос этот ставился и будет ставиться. Христианство в истории слишком часто срывалось на путь принуждения, подвергалось искушению и отрекалось от свободы Христовой.
	— Николай Бердяев, «Философия свободы»

	Когда христианство сосредоточивается на принципах веры, вместо того чтобы стараться жить, как Иисус, видеть мир, как видел его Иисус, оно моментально теряет свою сущность. <…> Мне кажется, все религии — это лишь разные двери в один и тот же дом. — «Стив Джобс»
	— Стив Джобс

	Кто начинает с того, что любит христианство больше, чем истину, кончит тем, что полюбит свою собственную секту или церковь больше, чем христианство, и наконец — самого себя больше, чем все остальное.
	— Сэмюэл Кольридж

Но невзмучаема была голубизна глаз Дмитрия Сологдина. Картинно скрестив руки на груди ― ему очень шло это положение ― он произнёс приподнято: ― Друг мой! Только те, кто хотят погубить христианство, только те понуждают его стать верованием кастратов. Но христианство― это вера сильных духом. Мы должны иметь мужество видеть зло мира и искоренить его. Погоди, придёшь к Богу и ты. Твоё ни-во-что-не-верие ― это не почва для мыслящего человека, это ― бедность души. Нержин вздохнул. ― Ты знаешь, я даже не против того, чтобы признать Творца Мира, некий Высший Разум вселенной. Да я даже ощущаю его, если хочешь. Но неужели, если б я узнал, что Бога нет ― я был бы менее морален? ― Безусловно!! ― Не думаю. И почему обязательно ты хочешь, вы всегда хотите, чтоб непременно признать не только Бога вообще, но обязательно конкретного христианского, и триединство, и непорочное зачатие… А в чём пошатнётся моя вера, мой философский деизм, если я узнаю, что из евангельских чудес ни одного вовсе не было? Да ни в чём!

— Александр Солженицын, «В круге первом», 1968

	Радий есть христианство, братия мои. Паровоз есть христианство, братия мои. Пикассо есть христианство, братия мои. Есть пустыня Оптинская, в ней старец Нектарий, убежище для паровозов и радия изготовляет. Ночью Иисусу своему, из плоскостей и палок состоящему, кадит и молится. Аполлона, Господа нашего разлагает. О, если бы иметь камень, чтобы пустить в него. О, если бы иметь силу, чтобы убить его.
	— Константин Вагинов, «Монастырь Господа нашего Аполлона», 1922

	Слово «христианство» основано на недоразумении; в сущности, был один христианин, и тот умер на кресте.
	— Фридрих Ницше

	Средневековое Христианство назидало расу: «Человек, ты в земной жизни исчадье зла и червь подле Бога; отвергни эгоизм, живи ради будущего и подчини себя Богу и Его священству». Результаты были весьма неутешительны для человечества.
	— Шри Ауробиндо

	Странное сочетание неестественной гордости с неестественным смирением принадлежит вообще христианскому воззрению. Оттого-то и папа римский, «царь царей», всегда называет себя рабом рабов.
	— Александр Герцен, «Ответ русской даме» (10 февраля 1859)

Считаю ли я, что христианская религия будет существовать вечно? У меня нет никаких оснований так думать. До её возникновения мир знал тысячи религий. Все они мертвы. Прежде чем был придуман наш бог, мир знал миллионы богов. Но они умерли и давным-давно забыты. Наш бог — вне всякого сравнения наихудший бог, какого только могло породить больное человеческое воображение: неужели же он и его христианство ухитрятся сохранить бессмертие вопреки вероятности, опирающейся на бесчисленные примеры, которые мы находим в теологической истории прошлого? Нет, я считаю, что христианство и его бог не будут исключениями из общего правила. Они в свою очередь должны исчезнуть и освободить место для другого бога и еще более глупой религии. Но, может быть, она все-таки будет лучше, чем наша? Нет, это маловероятно.

— Марк Твен, «Размышления о религии» (гл. 3)

	Христианская любовь не преодолела ада, так как она не преодолела веры.
	— Людвиг Фейербах

	Христианство уйдет. Оно исчезнет и усохнет. Не нужно спорить; я прав и будущее это докажет. Сейчас мы более популярны, чем Иисус; я не знаю, что исчезнет раньше — рок-н-ролл или христианство. Иисус был ничего, но его последователи тупы и заурядны. И именно их извращение губит христианство во мне.
	— Джон Леннон

	Тот, кто начнёт с того, что полюбит христианство более истины, очень скоро полюбит свою церковь или секту более, чем христианство, и кончит тем, что будет любить себя больше всего на свете. — эпиграф к ответу Льва Толстого на решение Синода об отлучении его от церкви
	He, who begins by loving Christianity better than Truth, will proceed by loving his own Sect or Church better than Christianity, and end in loving himself better than all
	— Сэмюэль Тэйлор Кольридж

	Христианство — благородная философия, но его последователи не философы. С тех пор, как Константин стал императором, меч и бич следуют за верой.
	— Аль-Бируни

	Христианство в догматической и метафизической своей части не то что невероятно: оно неправдоподобно.
	— Георгий Адамович

	Христианство в истории было не только откровением Бога, но и созданием человека. И создание человека бывало хорошим, но бывало и плохим.
	— Николай Бердяев, «Судьба человека в современном мире»

	Христианство возникает как утешение: те, кто в сей жизни насладился обильным счастьем, в будущей поплатятся за него несварением желудка; тех же, кто слишком мало ел, ждет впоследствии превосходнейший пиршественный стол; и ангелы будут поглаживать синяки от земных побоев.
	— Генрих Гейне

	Христианство много сделало для любви, объявив её грехом.
	— Анатоль Франс

	Христианство — религия рабов.
	— Сомерсет Моэм

	Я убедился, что учение церкви есть теоретически коварная и вредная ложь, практически же собрание самых грубых суеверий и колдовства…
	— Лев Толстой

в поэзии

	Ах, когда обезьяны и все кенгуру К христианству у нас обратятся, То наверное Людвиг баварский у них Будет главным патроном считаться.
	— Генрих Гейне, «Хвалебные песни королю Людвигу», 1843

Горючим ядом было христианство. Ужаленная им душа металась, В неистовстве и корчах совлекая Отравленный хитон Геракла ― плоть. <...> Природа мстила, тело издевалось, ― Могучая заклепанная хоть Искала выхода. В глухом подполье Монах гноил бунтующую плоть И мастурбировал, молясь Мадонне. Монахини, в экстазе отдаваясь Грядущему в полночи жениху, В последней спазме не могли различить Исусов лик от лика Сатаны. Весь мир казался трупом, Солнце ― печью Для грешников, Спаситель ― палачом.

— Максимилиан Волошин, «Таноб», 1926

См. также

• Католицизм
• Православие
• Протестантизм