Портвейн

португальское вино

Портве́йн (от нем. Portwein — вино из Порту), по́рто (от порт. Porto) — креплёное вино, производимое на северо-востоке Португалии в долине реки Дору. Слово «портвейн» происходит от названия одного из главных портов Португалии — Порту. Через этот порт экспортировали крепкие вина из винограда, растущего в долине реки Дору. В Англии их называли «вино-порто» или «порто-вино». Подобно большинству других вин, портвейн бывает молодым и выдержанным.

Портвейн
Статья в Википедии
Медиафайлы на Викискладе

Хотя по международным стандартам портвейном может называться только соответствующее креплёное вино из Португалии, в СССР массово выпускались алкогольные напитки под тем же названием, под которым имелось в виду любое крепленое вино, в том числе низкокачественное, которое нельзя было бы назвать иначе, чем подделка или пойло.

Портвейн в афоризмах и коротких цитатах править

  •  

...хозяин расстанавливал бутылки, распределяя лучшие вина по местам почётным, а мадеру и портвейн отечественной фабрики на конец стола, в разряд гостей обыкновенных.[1]

  Фаддей Булгарин, «Иван Иванович Выжигин», 1829
  •  

Он, видимо, был сильно взволнован всей предыдущей сценой с Еленой и, приехав в клуб, прямо прошел в столовую, где спросил себе бутылку портвейну и порцию рыбы, которой, впрочем, он ничего почти не съел, зато портвейн принялся пить стакан за стаканом.[2]

  Алексей Писемский, «В водовороте», 1871
  •  

Радостный портвейн играет, как пожар[3]

  Саша Чёрный, «Праздник», 1910
  •  

Мы собрались.
В одном поэте
Кипел портвейн.
В другом ― чертовский ветер.[4]

  Владимир Луговско́й, «Два поэта», 1926
  •  

На столе стоит портвейн,
За столом сидит Вайнштейн.[5]

  Николай Олейников, «Улица Чайковского...», 1931
  •  

Я чувствую, что после водки вы пили портвейн! Помилуйте, да разве это можно делать![6]

  Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита», 1940
  •  

— Корабельные инженеры, что вы пьёте?
На это мы ответили:
— Всё, кроме керосина и воды; в случае необходимости керосин, но не воду, — после чего стали пить превосходный портвейн и быстро сговорились о деле.[7]

  Алексей Крылов, «Мои воспоминания», 1944
  •  

Кресла мягкие, глубокие, портвейн действительно неслыханного аромата, а из волшебного ящика волшебный голос, и какая чёткость, и какие слова! Жили двенадцать разбойничков, Жил Кудеяр-атаман.[8]

  Дон Аминадо, «Поезд на третьем пути», 1954
  •  

В литературе пошлость предпочтительнее ничтожности, ведь даже самый дешёвый портвейн лучше воды из-под крана.

  Уистен Хью Оден, 1950-е
  •  

На стоянке в Диксоне он выпил ящик портвейна и с тех пор жаловался на желудок.

  Виктор Конецкий, «Кто смотрит на облака…»
  •  

Если кто-нибудь хотел пить портвейн, он вставал и говорил: «Ребята, я хочу пить портвейн». А все говорили: «Хорошо. Пей портвейн. Мы тоже будем с тобой пить портвейн».[9]

  Венедикт Ерофеев, «Москва — Петушки», 1970
  •  

Я хлебал портвейн, развесив уши.
Это время было бравым.[10]

  Сергей Гандлевский, «Расцветали яблони и груши», 1981
  •  

Портвейн распространялся доброй вестью, окрашивая мир тонами нежности и снисхождения.[11]

  Сергей Довлатов, «Заповедник», 1983
  •  

на берегах Оки и Рейна
стакан паршивого портвейна...[12]

  Светлана Кекова, «Шахматная сюита», 1985
  •  

С этого момента жизнь Мити Петрова резко изменилась. В ней появился четкий смысл. Портвейн «Агдам» мощно и непреодолимо потянул подростка к себе, словно магнит иголку.[13]

  Дмитрий Липскеров, «Последний сон разума», 1999
  •  

...Митя заснул на нарах и снилось ему, что он грудник, присосавшийся к материнской груди, из которой вместо молока течет чистейший портвейн «Агдам».[13]

  Дмитрий Липскеров, «Последний сон разума», 1999
  •  

...для ленинградского андеграунда было характерно, так что «портвейн пить» это и культурный обряд, и культурный обмен, и нарушение табу, протест против запретов, символический акт очищения себя и жертвоприношение...[14]

  Аркадий Ипполитов, «Эпоха Воссоздания», 2012

Портвейн в публицистике и документальной прозе править

  •  

Поддѣлка и фабрикація виноградныхъ винъ составляютъ совершенно особый отдѣлъ знаній и какъ бы самостоятельную науку. Искуство приготовленія винъ доведено до такого совершенства, что, во многихъ случаяхъ, самые ученые химики не могли ничего сказать: настоящее или поддѣльное вино. Бывали случаи, что портвейнъ, приготовляемый въ Англіи и, какл. извѣстно, не содержащій въ себѣ и капли настоящаго вина, признавался химиками за портвейнъ неподдѣльный.
Самыя обыкновенныя подмѣси слѣдующія. Для увеличенія количества подливаютъ воды. Во французскія вина часто прибавляютъ сидръ. Слабые, прокисшія и крѣпкія вина поддѣлываютъ спиртомъ. Прокисшія вина исправляютъ мѣломъ, мраморомъ, поташемъ, содой. Для подкрашиванія, для освѣтленія и для сдѣланія винъ способными къ дальней перевозкѣ, подмѣшиваютъ къ нимъ квасцы или желѣзный купоросъ.[15]

  Николай Шелгунов, «Вопросы русской жизни», 1868
  •  

Крики были разнообразны, но сводились примерно к одному единому воплю: вот, это уже не тот сад, в котором мы портвейн пили, ― это «портвейн пить» связано (поясняю для молодого поколения) с андеграундом и с ощущением внутренней свободы при полном отсутствии свободы внешней, что для ленинградского андеграунда было характерно, так что «портвейн пить» это и культурный обряд, и культурный обмен, и нарушение табу, протест против запретов, символический акт очищения себя и жертвоприношение Летнему саду, метафизическому воплощению Петербурга в Ленинграде, а не просто попойка на открытом воздухе, как это со стороны непосвященному кажется. <...> Уничтожение «сада, где мы портвейн пили», ― это уничтожение связи с Серебряным веком, создавшим наиболее устойчивую мифологему Летнего сада, сохранившуюся в советском андеграунде, который, пия этот пресловутый портвейн, был уверен, что присоединяется к шествию теней «от вазы гранитной до двери дворца»; теперь же андеграунд как раз и претендует на роль интеллектуальной элиты, и особенно скорбит. Вопль этот особого сочувствия у меня не вызывал, так как вся культурная связь, в общем-то, портвейнопитием и ограничилась. И ни на что другое, кроме как мусолить до дыр «замертво спят сотни тысяч шагов», андеграунд оказался неспособным, так что на решетке Летнего сада не оказалось начертано Noli me tangere (Не тронь меня), которое могло бы хоть как-то власть, Летним садом распоряжающуюся, сдержать.[14]

  Аркадий Ипполитов, «Эпоха Воссоздания», 2012

Портвейн в мемуарах, письмах и дневниковой прозе править

  •  

Мы тихо подошли к кабинету. Сквозь полуотворённую дверь я увидел Антона Павловича. Он сидел на турецком диване с ногами. Лицо у него было осунувшееся, восковое… и руки тоже… Услышав шаги, он поднял голову… Один момент ― и три выражения: суровое, усталое, удивлённое ― и весёлые глаза. Радостная Антошина улыбка, которой я давно не видел у него.
Гиляй, милый, садись на диван! ― И он отодвинул ноги вглубь. ― Владимир Алексеевич, вы посидите, а я на полчасика вас покину, ― обратилась ко мне Ольга Леонардовна. ― Да я его не отпущу! Гиляй, какой портвейн у меня! Три бутылки! Я взял в свою руку его похудевшую руку ― горячую, сухую. ― А ну-ка пожми! Помнишь, как тогда… А табакерка твоя где? ― Вот она. Он взял её, погладил, как это всегда делал, по крышке и поднёс её близко к носу. ― С донничком? Степью пахнет донник. Ты оттуда? ― Из Задонья, из табунов.[16]

  Владимир Гиляровский, «Жизнерадостные люди», 1934
  •  

К Ишервуду[17] я пошел с В. П. Ивицким, заведующим техническим отделом Аркоса, к 10 ч. утра, пока Ишервуд еще на первом взводе. Приняв нас в своем кабинете, Ишервуд сразу запер дверь:
— Корабельные инженеры, что вы пьете?
На это мы ответили:
— Все, кроме керосина и воды; в случае необходимости керосин, но не воду, — после чего стали пить превосходный портвейн и быстро сговорились о деле.
«Пьян да умен, два угодья в нем» — гласит русская пословица.[7]

  Алексей Крылов, «Мои воспоминания», 1944
  •  

В горнице Бориса Годунова, прямо против входных дверей, сразу бросалась в глаза «Широкая масленица» Кустодиева, та самая, с Шаляпиным в шубе, в бобровой шапке, над Москвой, над метелицей, над качелями и каруселями. А в открытое окно ― как на ладони, Эйфелева башня, вся в тонких стропилах, перехватах, антеннах и кружевах. Первым делом ― портвейн, чёрный-чёрный, густой и, как говорит сам Федор Иванович, неслыханного аромата. Потом разговор о всякой всячине, разговор так вообще. Разговор в частности придет в своё время.
― Хотите, дорогой, излюбленный ваш диск послушать?
― Ну, еще бы! Сколько раз подряд готов слушать… Хозяину и самому диск по душе. Граммофон, конечно, первый сорт, американской марки, последнее слово техники. Кресла мягкие, глубокие, портвейн действительно неслыханного аромата, а из волшебного ящика волшебный голос, и какая чёткость, и какие слова! Жили двенадцать разбойничков, Жил Кудеяр-атаман.[8]

  Дон Аминадо, «Поезд на третьем пути», 1954

Портвейн в художественной прозе править

  •  

Секретарь спросил у лакея, где хозяин и хозяйка: нас провели в обширную столовую. Там Памфил Меркулович работал в поте чела, с дражайшею своею половиной. Лакеи вынимали вина из корзин, купор объявлял достоинство каждого, а хозяин расстанавливал бутылки, распределяя лучшие вина по местам почетным, а мадеру и портвейн отечественной фабрики на конец стола, в разряд гостей обыкновенных.[1]

  Фаддей Булгарин, «Иван Иванович Выжигин», 1829
  •  

«Куда сбывается вино?» ― «Больше в Англию да немного в самую колонию и на острова, на Маврикий». ― «Но почти весь испанский херес и портвейн идут в Англию, ― заметил я, ― что же делают из здешнего?» «Делают херес, портвейн, ― сказал Ферстфельд, ― потому что настоящего испанского вина недостает». «Да ведь отсюда далеко возить, дорого обходится». ― «От тридцати пяти до сорока дней на нынешних судах, особенно на паровых».[18]

  Иван Гончаров, Фрегат «Паллада», 1855
  •  

Князь в это время ехал не домой, а в Английский клуб. Он, видимо, был сильно взволнован всей предыдущей сценой с Еленой и, приехав в клуб, прямо прошел в столовую, где спросил себе бутылку портвейну и порцию рыбы, которой, впрочем, он ничего почти не съел, зато портвейн принялся пить стакан за стаканом. В это время по столовой взад и вперед ходил, заплетаясь разбитой параличом ногою, другой князь, старый, ветхий, и все посматривал, как Григоров опоражнивал бутылку, когда же тот спросил себе еще бутылку, старик долее не вытерпел сей возмутительной для него сцены, быстро, насколько позволяла ему параличная его нога, ушел из столовой, прошел все прочие залы, бильярдную, библиотеку и вошел, наконец, в так называемую чернокнижную комнату , где сидело довольно многочисленное общество.
― Там, в столовой, князя Василья Петровича Григорова сынок, ― начал он, как бы донося почтенному ареопагу, ― другую бутылку портвейну пьет. Некоторые из собеседников, особенно более молодые, взглянули на старика вопросительно; но другой старик, сидевший в углу и все время дремавший, понял его.[2]

  Алексей Писемский, «В водовороте», 1871
  •  

Потрудились и сотрапезники, не успели оглянуться, как блюдо растегаев исчезло, а в миске на донышке лежали одни стерляжьи головки.
― Винца-то, любезненькой ты мой, винца-то благослови, ― потчевал игумен, наливая рюмки портвейна. ― Толку-то я мало в заморских винах понимаю, а люди пили да похваливали. Портвейн оказался в самом деле хорошим. Патап Максимыч не заставил гостеприимного хозяина много просить себя.[19]

  Павел Мельников-Печерский, «В лесах» (книга первая), 1874
  •  

Что у них тут наготовлено? ― подошел к столу. ― Портвейн старый Фактори, медок разлива братьев Елисеевых, ай да отцы! Не похоже ведь на пескариков. Ишь бутылочек-то отцы наставили, хе-хе-хе! А кто это все доставлял сюда? Это мужик русский, труженик, своими мозольными руками заработанный грош сюда несет, отрывая его от семейства и от нужд государственных! Ведь вы, отцы святые, народ сосете!
― Это уж совсем недостойно с вашей стороны, ― проговорил отец Иосиф.

  Фёдор Достоевский, «Братья Карамазовы», 1880
  •  

Птибурдуков-второй посмотрел на Птибурдукова-первого и сообщил, что больному диеты соблюдать не надо. Есть можно всё. <…> Пить не советует, но для аппетита неплохо было бы вводить в организм рюмку хорошего портвейна.

  Ильф и Петров, «Золотой телёнок»
  •  

Однако! Я чувствую, что после водки вы пили портвейн! Помилуйте, да разве это можно делать!
― Я хочу вас попросить, чтоб это осталось между нами, ― заискивающе сказал Стёпа.
― О, конечно, конечно![6]

  Михаил Булгаков, «Мастер и Маргарита», 1940
  •  

— Чудесный портвейн! Почему ты не любишь портвейн, Остап?
— Люди говорят, коньяк полезнее, друг мой. …
— Хорошо верить людям! Возьмем коньяк. …
— Трудно выучиться на настоящего бармена, Остап!
— Трудно, но выучиваются.
— Выучиваются делать коньяк из портвейна и водки.
— Приятно слышать.
— Но не пить.

  Андрей Крыжановский, «Двое в баре, где не бывал Хемингуэй»
  •  

Помню лет десять тому назад, я поселился в Орехово-Зуеве: «К, тому времени как я» поселился, в моей комнате уже жило четверо, я стал у них пятым. Мы жили душа в душу, и ссор не было никаких. Если кто-нибудь хотел пить портвейн, он вставал и говорил: «Ребята, я хочу пить портвейн». А все говорили: «Хорошо. Пей портвейн. Мы тоже будем с тобой пить портвейн».[9]

  Венедикт Ерофеев, «Москва — Петушки», 1970
  •  

Я приступил к делу. В положительном смысле отметил ― руки не трясутся. Уже хорошо… Портвейн распространялся доброй вестью, окрашивая мир тонами нежности и снисхождения. Впереди у меня ― развод, долги, литературный крах…[11]

  Сергей Довлатов, «Заповедник», 1983
  •  

После того, как подросток заснул, учителя спустились в подвал и обнаружили там две бутылки, одну из них початую, они вынесли их на свет и прочитали на этикетках: «портвейн «Агдам». С этого момента жизнь Мити Петрова резко изменилась. В ней появился четкий смысл. Портвейн «Агдам» мощно и непреодолимо потянул подростка к себе, словно магнит иголку. Однако вожделенная жидкость стоила денег, которых у Петрова не было, но которые он научился добывать в младших классах, вытрясая мальцов на переменах.[13]

  Дмитрий Липскеров, «Последний сон разума», 1999
  •  

Позже, когда было выпито двенадцать фугасов и выкурено столько же косяков, Митя заснул на нарах и снилось ему, что он грудник, присосавшийся к материнской груди, из которой вместо молока течет чистейший портвейн «Агдам». Его вырвало на соседа снизу, и тот полночи, матерясь, отмывался в туалете, был засечен надзирателем и избит по полной программе за нарушение режима… Через два года Петрова перевели на взрослую зону, где он стал простым мужиком. С воли ежевечерне таскали самогон, и в течение восьми лет он потреблял его, словно воду, втайне мечтая о полстакане «Агдама».[13]

  Дмитрий Липскеров, «Последний сон разума», 1999

Портвейн в поэзии править

 
Красный портвейн Сандеман
  •  

Бабы и сыры навалены возами,
В водочных графинах спит шальной угар,
Окорок исходит жирными слезами,
Радостный портвейн играет, как пожар[3]

  Саша Чёрный, «Праздник», 1910
  •  

Я, изгнанница из пустыни,
Допиваю последний портвейн.
Властвуют в мире отныне
Ленин и Эйнштейн.[20]

  Анна Баркова, «Этот год сумрачно прян...», 1923
  •  

Мы собрались.
В одном поэте
Кипел портвейн.
В другом ― чертовский ветер.
С перил срывало. Дыбилась жара.
На пристани столпились катера,
Моторки, шхуны ― водяное вече.
На мол кидалась пенная гора.
Был вечер.
И Ялта походила на бедлам,
Снимаемый при мертвом свете,
И два поэта пили пополам:
Один портвейн,
другой ― чертовский ветер.[4]

  Владимир Луговско́й, «Два поэта», 1926
  •  

Улица Чайковского,
Кабинет Домбровского.
На столе стоит коньяк,
За столом сидит Маршак. <...>
Улица Чайковского,
Кабинет Домбровского.
На столе стоит портвейн,
За столом сидит Вайнштейн.[5]

  Николай Олейников, «Улица Чайковского...», 1931
  •  

«Расцветали яблони и груши», ―
Звонко пела в кухне Линда Браун.
Я хлебал портвейн, развесив уши.
Это время было бравым.[10]

  Сергей Гандлевский, «Расцветали яблони и груши», 1981
  •  

Когда бы ты благоговейно
на ход истории смотрел,
на берегах Оки и Рейна
стакан паршивого портвейна
под градом ядовитых стрел
тобою, друг мой, был бы выпит,
и ты б пешком пошел в Египет.[12]

  Светлана Кекова, «Шахматная сюита», 1985
  •  

Прости, но у меня роман, ―
ха-ха! роман! трясет бабая! ―
куда теперь? ― устав как черт,
портвейна выпив разливного,
решил опять в аэропорт,
а глянул ― вроде Бирюлево,
или Чертаново, или ―
черт разберет ― одно и то же:
дома, газоны, кобели,
витрины, урны ― все похоже.[21]

  Олег Чухонцев, «Однофамилец», 1979

Источники править

  1. 1 2 Фаддей Булгарин, Сочинения. — Москва: «Современник», 1990 год
  2. 1 2 Писемский А.Ф. Собрание сочинений в 9 т. Том 6. — М.: «Правда», 1959 г.
  3. 1 2 Саша Чёрный. Собрание сочинений в пяти томах. Москва, «Эллис-Лак», 2007 г.
  4. 1 2 В.А.Луговской. «Мне кажется, я прожил десять жизней…» — М.: Время, 2001 г.
  5. 1 2 Олейников Н.М. Стихотворения и поэмы. Новая библиотека поэта. Санкт-Петербург, «Академический проект», 2000 г.
  6. 1 2 Булгаков М.А. Избранная проза. — М.: Худ. лит., 1966 г.
  7. 1 2 Крылов А. Н. Мои воспоминания. Рассказы выдающегося учёного. — 9-ое, исправленное и дополненное. — Москва: ЛЕНАНД/URSS, 2016. — 512 с.
  8. 1 2 Дон-Аминадо. «Поезд на третьем пути». Москва, «Книга», 1991 г.
  9. 1 2 Ерофеев В. «Москва-Петушки». — СПб: Азбука, Азбука-Аттикус, 2014. — (Азбука-классика). — ISBN 978-5-389-07733-1
  10. 1 2 Гандлевский С.М. Стихотворения. — М.: АСТ; Corpus, 2012 г.
  11. 1 2 С. Довлатов. Собрание прозы в 3 томах. — СПб: Лимбус-Пресс, 1993 г. том 1.
  12. 1 2 Кекова С. В. Стихи о пространстве и времени. — СПб.: «Новый город», 1995. — 112 с. — (Поэтическая лестница).
  13. 1 2 3 4 Дмитрий Липскеров, «Последний сон разума». — М.: Вагриус, 2000 г.
  14. 1 2 Аркадий Ипполитов Эпоха Воссоздания. — М.: «Русская жизнь», 2012 г.
  15. Н. В. Шелгунов. Вопросы русской жизни. — СПб., «Дело», №12, 1868 г.
  16. «А. П. Чехов в воспоминаниях современников». — М.: «Художественная литература», 1986 г.
  17. Дж. Ишервуд — известный британский кораблестроитель; речь о переговорах о постройке танкеров для СССР в 1920-е гг.
  18. И.А. Гончаров. Фрегат «Паллада». — Л.: «Наука», 1986 г.
  19. П. И. Мельников-Печерский. Собрание сочинений. М.: «Правда», 1976
  20. Анна Баркова. «Восемь глав безумия». Проза. Дневники — М.: Фонд Сергея Дубова, 2009 г.
  21. Олег Чухонцев. Слуховое окно. — (Худож. Г. Трошков) — М.: Советский писатель, 1983 г. — 136 с.

См. также править