Шерри-бренди

Шéрри-брéнди или хéресный брéнди (исп. Brandy de Jerez) — традиционный испанский крепкий алкогольный напиток крепостью от 36 до 45 градусов, производимый из спирта и винных дистиллятов, выдерживаемых более 6 месяцев в специальных дубовых бочках из-под хереса. Шерри-бренди производится на юге Испании на протяжении нескольких веков. Выдержка настоящего хересного бренди разрешена только в особой области в Андалусии, называемой «Хересным треугольником», который располагается в провинции Кадис.

Шерри-бренди в хересных бочках

Для изготовления напитка используют виноград сортов Айрен и Паломино. В год производится около 76 миллионов бутылок этого напитка. По-английски называется «шерри-бренди» (sherry brandy), под таким названием и стал известен в России. Между тем, не следует путать с «черри-бренди» (cherry brandy), вишнёвым ликёром.

Шерри-бренди в научно-популярной литературе и публицистике

	Англичанин учится медленно, мало и поздно, с ранних лет пьет порт и шери, объедается и приобретает каменное здоровье; не делая школьной гимнастики ― немецких Turner-Obungen, он скачет верхом через плетни и загородки, правит всякой лошадью, гребет во всякой лодке и умеет в кулачном бою поставить самый разноцветный фонарь.
	— Александр Герцен, «Былое и думы» (часть шестая), 1864

	Но можно ли винить скаковую лошадь за то, что она отличается от ломовой? Она просто принадлежит к другой породе, доказывали мне рассудительные джентльмены, потягивая из хрустальных бокалов старый шерри. Англичане, продолжали они, по природе своей селекционеры. Во всем ― будь то розы, гончие или скакуны ― они прежде всего ценят сорт, породу и стремятся к выведению призовых образцов.
	— Всеволод Овчинников, «Корни дуба. Впечатления и размышления об Англии и англичанах», 1979

Шерри-бренди в мемуарах и художественной прозе

Сестры ждали ее. Они сидели в столовой за круглым столом, освещенным висячею лампою. На белой скатерти веселою казалась коричневая бутылка с копенгагенскою шери-бренди, и светло поблескивали облипшие складки края у ее горлышка. Ее окружали тарелки с яблоками, орехами и халвою. Дарья была под хмельком; красная, растрепанная, полуодетая, она громко пела. <...> Дарья пела и плясала, и глаза ее, неподвижные на лице, вращались за ее кружением, подобно кругам мертвой луны. Людмила громко хохотала, и сердце у нее легонько замирало и теснилось, не то от веселой радости, не то от вишнево-сладкой, страшной шери-бренди. Валерия смеялась тихо, стеклянно-звенящим смехом и завистливо смотрела на сестер: ей бы хотелось такого же веселья, но было почему-то невесело: она думала, что она ― последняя, «поскребыш», а потому слабая и несчастливая. И она смеялась, точно сейчас заплачет.

— Фёдор Сологуб, «Мелкий бес», 1902

Если бы не перья, ленты, амулеты и орхидеи ее нарядов, NN можно было бы назвать хорошенькой. Пока были отцовские деньги ― была экзотическая квартира на Фурштадской, где грум с «фиалковыми глазами» разносил гостям кофе и шерри-бренди, ловко шагая через оскаленные морды леопардовых шкур. Потом деньги вышли, и NN переехала со шкурами, но уже без грума, в Черняковский переулок, в здание знаменитых бань. С неудобствами новой квартиры ее мирило именно то, что она помещалась в банях.

— Георгий Ива́нов, «Петербургские зимы», 1926

	Она должна стать лордом Генри в юбке ― порочной, блестящей, очаровательной, презирающей «пошлые условности». К этой цели она и стремилась. Для этого носила ядовитые манто, курила папиросы с опиумом и часто в среду утром ― ее приемный день ― бежала с последней брошкой в соседний ломбард, чтобы было на что купить портвейна и шерри-бренди для эстетического общества, которое у нее собиралось.
	— Георгий Ива́нов, «Прекрасный принц», 1933

Мне выпала честь отобрать для него «тексты» Осипа Мандельштама ― в узких пределах нашей компании я слыл «мандельштамистом». Были предложены «Александр Герцевич», «Я вернулся в мой город…» ― и родилась едва ли не адекватная стихам музыка, но вот «Шерри-бренди» («Я скажу тебе с последней прямотой: все лишь бредни ― шерри-бренди, ― ангел мой») Аграновский отверг решительно: ― Это не мое. Это, скорей, в Сашкином духе. То есть в духе любимых им песен Галича, которые он исполнял лучше самого автора, ― что еще не так удивительно. Удивительнее, что он был ― во всяком случае, до поры, пока вровень с ним не возник Сережа Никитин, ― единственным, кто пел Окуджаву, ну пусть не лучше, однако же и не хуже Булата.

— Станислав Рассадин, «Книга прощаний». Воспоминания о друзьях и не только о них, 2008

Шерри-бренди в поэзии

	В ночном кафе мы молча пили кьянти, Когда вошел, спросивши шерри-бренди, Высокий и седеющий эффенди, Враг злейший христиан на всем Леванте.
	— Николай Гумилёв, «Ислам», 1916

	В пять часов на своем «файф-о-клоке» Спорить с Гульдом о Ближнем Востоке И, на тресты обрушившись рьяно, Взять за лацкан Пьерпонта Моргана! А затем в настроенье веселом Прокатиться по всем мюзик-холлам И в компании с лучшими денди Исключительно пить «шерри-бренди»...
	— Николай Агнивцев, «Мечты!..Мечты!..», 1921

	Я скажу тебе с последней Прямотой: Все лишь бредни ― шерри-бренди, ― Ангел мой. Там, где эллину сияла Красота, Мне из черных дыр зияла Срамота. <...> Ой ли, так ли, дуй ли, вей ли ― Все равно; Ангел Мэри, пей коктейли, Дуй вино. Я скажу тебе с последней Прямотой: Все лишь бредни ― шерри-бренди, ― Ангел мой.
	— Осип Мандельштам, «Я скажу тебе с последней...», 2 марта 1931

См. также

• Херес
• Кьянти
• Водка
• Абсент
• Портвейн
• Коньяк
• Пульке
• Шампанское