Суета сует
Суета́ суе́т и <вся> всяческая суета́ (лат. Vanitas vanitatum et omnia vanitas) — восходящее к библейским текстам крылатое выражение, латинское, греческое и русское, применяется для описания всего мирского, преходящего, тщетного или ничтожного, не представляющее истинной, вечной ценности. По форме представляет собой тавтологическую формулу, многократно усиливающую и повторяющую смысл слова суета. Впервые выражение встречается в — Вульгате, латинском переводе Библии и представляет собой начальные слова из книги Екклесиаста, авторство которой приписывают царю Соломону.
.jpg)
Первоисточник
править
Суета сует, сказал Екклесиаст, суета сует, — все суета!
Что пользы человеку от всех трудов его, которыми трудится он под солнцем?
Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем.
Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки.
Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит.
Идет ветер к югу, и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои.
Все реки текут в море, но море не переполняется: к тому месту, откуда реки текут, они возвращаются, чтобы опять течь.
Все вещи — в труде: не может человек пересказать всего; не насытится око зрением, не наполнится ухо слушанием.
— Книга Екклезиаста, или Проповедника, 1:2-9
В религии и философии
правитьИ помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни и не наступили годы, о которых ты будешь говорить: «нет мне удовольствия в них!» доколе не померкли солнце и свет и луна и звёзды, и не нашли новые тучи вслед за дождем. | |
| — Книга Екклесиаста, или Проповедника, III век до Р. Х. |
В Египте, на построенном русами ведическом символе ― сфинксе ― до сих пор сохранилась древнейшая надпись на русском языке: «Зрю на суету сует». И я с этим ясным и разумным утверждением позиции мыслящего человека в изменчивом нашем мире ― на всем протяжении творческих, трудовых, созидательных лет ― абсолютно согласен. Может, я и сам, в нынешнем своем положении, когда вроде меня и знают, а толком почти никто не читал, потому что все слишком заняты собою, когда одиночество и затворничество давно стали для меня привычными, когда я годами сознательно живу в стороне от суеты и хаоса, ― такой же сфинкс? Чего же вам надо еще? Вот надпись. Текст. Читайте! Чай, грамоте обучены.[2] | |
| — Владимир Алейников, «Тадзимас», 2002 |
В публицистике и мемуарах
правитьДа и кая полза? Вид бобров не творит волка бобром. О глухии лицелюбцы! Внемлите грому сему: «Плоть ничто же, дух животворит». И сего ли не весте, яко вид, лице, плоть, идол есть то же и ничто же? Не весте ли, яко мыр сей есть идол поля Деирскаго? Сонце же истукану сему есть лице его и златая глава его, и се суета сует![3] | |
| — Григорий Сковорода, «Наркисс», 1769 |
«Может быть, половину этих чиновников мне же кормить достанется, ― говаривал он, ― полно и того, что у меня есть две тысячи душ: это такой чин, с которым в моем околотке везде дадут мне первое место». | |
| — Иван Крылов, «Похвальная речь в память моему дедушке», 1792 |
Процессия между тем приблизилась. Я навел мой лорнет, начал рассматривать и, признаюсь в моем бесчувствии, не увидел ничего, что бы меня сильно тронуло. Впрочем, этому, конечно, я сам виноват. Я вообще не охотник до зрелищ, полагающих такое великое различие между человеком и человеком… Девицы Патриотического общества, шедшие по две в ряд; мужики в богатых кафтанах, жалованных им покойною императрицею; фигуры в черных мантиях; роскошная карета покойницы; великолепный гроб с ничтожными останками величия ― все это проносилось передо мной, как китайские тени. В заключение я, как малая капля в океане, отхлынул с толпой от Марсова поля и направился домой, повторяя про себя избитые, но многозначительные слова: «суета сует» и т. д.[5] | |
| — Александр Никитенко, «Дневник», 1826 |
Женщина жизни строгой и воздержанной в бытность свою лютеранкою, Христина по обращении в католицизм сделалась ревностной последовательницей учения Эпикура; она писала любимице своей девице Спарра: «Не слушаю проповедей, презираю проповедников. Прав Соломон: все суета сует; ешь, пей, веселись и живи в полное свое удовольствие».[6] | |
| — Пётр Каратыгин, «Временщики и фаворитки 16, 17 и 18 столетий», 1871 |
В то время когда в нашей семье таинственно приобретенный достаток вел только к тупой скуке, к какому-то у всей семьи скрытому, подавленному страданию, вел (для отдохновения) ко всенощной, напоминал о смерти, напоминал о том, что хорошо бы для облегчения отслужить по всем умершим родственникам какую-нибудь грандиознейшую панихиду, словом, вел к мысли о смерти и о том, что все ― суета сует и что не суета ― только деньги в кармане, в это же время в семье «иностранца» жило ясное, всем понятное убеждение, что жизнь вовсе не кладбище, но что свободные часы дороги, что ими надо пользоваться и жить.[7] | |
| — Глеб Успенский, «Новые времена», 1873 |
Всем сонмищем гостей, отцов, матерей и посторонних зрителей и любителей с удовольствием вязли мы по колено в жирных и глубоких пластах накопившегося в скотнике навоза и по чистой совести говорили слово «благодать!» , если приходилось увязнуть выше колен; но в конце концов меня, как непривычного человека, начинало утомлять обилие трудовых приспособлений, обилие мелочей, обставляющих этот вековечный непрерывный труд ― труд для одежи, «обужи», чтобы, приобретя то и другое, приобрести в, конце концов и кусок хлеба, а при его помощи опять же биться из-за одежи и из-за «обужи», и так жить до конца дней. «Неужели же все это ― о едином хлебе?» ― не без страха перед ничтожностью суеты сует приходило мне в голову, по мере того как внимание мое все более и более утомлялось обилием хозяйственных мелочей. Я невольно припоминал свой собственный опыт деревенской жизни, притягивающий как отдохновение от суеты сует городской, и находил, что и деревенская суета сует не выработалась ни во что иное, кроме пустопорожнего недосуга.[8] | |
| — Глеб Успенский, «Кой про что», 1885 |
Время Экклезиаста прошло безвозвратно. «Суета сует и всяческая суета» для нас только «медь звенящая, кимвал бряцающий». Мир стал больше человека, и теперь только гимназисты (о, эти вечные гимназисты мысли!), затосковав, шалят с пессимизмом. Взрослый человек (много ли их?) рад борьбе. Он гибок, он силён, он верит в своё право найти землю, где можно было бы жить.[9] | |
| — Николай Гумилёв, «Анненский — критик», 1909 |
При попытке обосновать оптимистическую теорию человеческой природы невольно возникает вопрос: почему же столько выдающихся умов останавливалось на чисто пессимистическом мировоззрении? Пессимизм ― очень давнего происхождения, хотя проповедовался он и распространился главным образом в современную нам эпоху. Всем известен пессимистический возглас Екклезиаста за десять веков до нашей эры: «Все суета сует и всяческая суета!» Предполагаемый автор этого изречения Соломон провозглашает, что он «возненавидел жизнь, потому что противны стали ему дела, которые делаются под солнцем, ибо все суета и томление духа» (Екклезиаст, II, 17). Будда возвел пессимизм на степень учения. По его мнению, жизнь есть сплошное страдание.[10] | |
| — Илья Мечников, «Этюды оптимизма», 1913 |
В художественной литературе
правитьГолова моя идет кругом, сердце так преисполнено горести, досады, негодования, что я не приберу для них выражений. Суета сует и всяческая суета! ― вот слова, которые я, ветреник, каковым ты знавал меня, редко заглядывавший в Священное писание, ныне твержу беспрестанно; вот слова, вырывающиеся у меня теперь из груди и служащие мне якорем для утверждения на них моего послания. Ты счастлив! <...> Дай мне настроить свои силы, чтобы приступить к ужасному описанию; собери и ты все присутствие своего духа, чтобы читать его. Начну издалека и опять обопрусь на якоре священных слов: суета сует и всяческая суета! После письма, которое я старался доставить тебе надежными путями и в котором описывал подробно все, со мною или, лучше сказать, с нами случившееся с того времени, как мы расстались, заключен я был в Дерпте до взятия его русскими. Лифляндцы отстаивали крепость, как любовник милую ему особу от нападения соперников; однако же не устояли против множества осаждавших, личного мужества и искусства венчанного героя.[11] | |
| — Иван Лажечников, «Последний Новик», 1833 |
И кто ж не хочет забыться от забот здешней жизни, вкусив хоть несколько капель у фонтана этого веселья, бьющего для всех и про каждого? Мужичок окунает в нем свою бороду, так он жаден напиться его до безумия; мудрец ― хоть и мудрец, с припевом из Соломона «все суета сует», осторожно, исподтишка, лезет тоже, за щитом густой бороды черни, испить с отдыхами ковшичек удовольствия ― народного, грубого, как он называет его, но все-таки удовольствия. Накрой же кто его на этом ковшике любимою его сентенциею: «все суета сует», у него тотчас готова оговорка: ведь надобно ж было испытать, какова водица, чтобы описать ее свойства! А все это сведем к тому, что все мы не прочь от народных увеселений. Не пользуясь Мафусаиловой жизнью, мы не могли быть на празднике, который в последний год царствования Анны Иоанновны дан был по случаю свадьбы пажа и шута ее Кульковского.[12] | |
| — Иван Лажечников, «Ледяной дом», 1838 |
Пусть пришлет Иоанн своих палачей и исторгнет из алтаря жертвы или повелит зарезать их там и обагрит кровью их помост святого храма. Скажи ему, что он может сорвать с меня знаки моего первосвятительства, но ― горе ему…» Я не смею повторить слова, какие прибавил первосвятитель… «Я их понимаю, и… для чего не могу я изгладить их из моей памяти! Мой друг, мой добрый Склир! Все суета сует!» | |
| — Николай Полевой, «Иоанн Цимисхий», 1841 |
Жизнь Осипа Ивановича текла так мирно и тихо и однообразно, что он оглянуться не успел, как дожил и до наводнения 1824 года. После этого страшного переворота у него осталась от сильного душевного потрясения по гроб свой привычка вздыхать по временам тяжело и приговаривать, покачав головой, кстати и некстати: «Суета сует и всяческая суета; все тленно, все бренно; нигде и никогда жизнь наша не бывает в безопасности, и умереть когда-нибудь да надо». С этого бедственного дня Осип Иванович стал невольно и часто размышлять и рассуждать о смерти, о последнем часе своем и даже о светопреставлении. Осип Иванович просидел во время наводнения преспокойно у себя дома, в комнатке, которую нанимал, у ремесленника на заднем дворе, где платил со столом тридцать пять рублей в месяц, но страх был велик. <...> Очень опасно жить в Петербурге. Суета сует и всяческая суета; когда-нибудь умереть надо. Да, этого нельзя миновать. Эту истину я слышал от одного пьяного, которого городовой вез на дрожках; мужик лежал навзничь, поперек дрожек, глядел на небо и, указав туда же пальцем, сказал с чувством: «Служивый ― а служивый! Все там будем!!»[14] | |
| — Владимир Даль, «Жизнь человека, или Прогулка по Невскому проспекту», 1843 |
| — Уильям Мейкпис Теккерей. «Ярмарка тщеславия», 1848 |
Флегматик. Милый человек (я говорю, разумеется, не про англичанина, а про российского флегматика). Наружность самая обыкновенная, топорная. Вечно серьезен, потому что лень смеяться. Ест когда и что угодно; не пьет, потому что боится кондрашки, спит 20 часов в сутки. Непременный член всевозможных комиссий, заседаний и экстренных собраний, на которых ничего не понимает, дремлет без зазрения совести и терпеливо ожидает конца. Женится в 30 лет при помощи дядюшек и тетушек. Самый удобный для женитьбы человек: на всё согласен, не ропщет и покладист. Жену величает душенькой. Любит поросеночка с хреном, певчих, всё кисленькое и холодок. Фраза «Vanitas vanitatum et omnie vanitas» (Чепуха чепух и всяческая чепуха) выдумана флегматиком.[16] | |
| — Антон Чехов, «Темпераменты : По последним выводам науки», 1881 |
― Что опять заскакал? Аль тот лодырь приехал? ― Приехал. ― То-то… по лику вижу… А я стою вот тут и гляжу… Мир и есть мир. Суета сует… Взглянь-ка! Немцу помирать надо, а он о суете заботится… Видишь? Старик указал палкой на графскую купальню. От купальни быстро плыла лодка. В ней сидел человек в жокейском картузике и синей куртке. То был садовник Франц. | |
| — Антон Чехов, «Драма на охоте», 1885 |
― Вы изволите шутить все! ― брезгливо заметил Чиж. Наумов посмотрел на него в упор. | |
| — Михаил Арцыбашев, «У последней черты», 1912 |
Но я не довела мысль до конца: ужасные недоразумения в любви, как правило, происходят из этой идиотической, ложной гордости. Разумеется, чувство собственного достоинства, личности обязано существовать, но в той бездне доверия, которое непременно подразумевает настоящая любовь, это пустяки и суета сует. Доверяя мне любовь, ты не имеешь права, идиот паршивый, сомневаться в том, поеду я с тобой к чёрту на рога или не поеду. Если не поеду, тогда, значит, ничего нет, не было и быть не может, и не потому, что поехать с тобой ― это значит пожертвовать собою, согласно терминологии нашего Женюрочки, а потому, что любовь, если только она есть, непременно и с радостью идет на все, что способствует ее расцвету, и решительно отказывается от того, что мешает ей развиваться нормально.[19] | |
| — Юрий Герман, «Дорогой мой человек», 1961 г. |
В поэзии
правитьБлажен, кто менее зависит от людей, | |
| — Гавриил Державин, «Евгению. Жизнь Званская», 1807 |
| — Пётр Якубович, «Мудрецу», 1838 |
| — Мирра Лохвицкая, «Однообразны и пусты...», 1894 |
| — Эллис (Л.Л.Кобылинский), «Из «Экклезиаста царя Соломона». Глава 1, 1914 |
7077 лет | |
| — Николай Глазков, «Не я живу в великом времени...» (из сборника «Поэтоград»), 1941 |
Суета сует, | |
| — Евгений Рейн, Кольцо «Б», 1990 |
Пословицы и поговорки
правитьИсточники
править- ↑ Библия, или книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Синодальный перевод РПЦ МП, редакция от 2000 года
- ↑ В. Д. Алейников. «Тадзимас». — М.: Рипол классик, 2013 г.
- ↑ Избранные произведения русских мыслителей второй половины XVIII в. Том I. ― М.: ГОСПОЛИТИЗДАТ, 1952 г.
- ↑ Крылов И. А., Полное собрание сочинений: в 3 томах, под редакцией Д. Д. Благого; — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1945 год. — Т. I
- ↑ Никитенко А.В. Записки и дневник: в трёх томах, Том 1. Москва, «Захаров», 2005 г.
- ↑ Кондратий Биркин (П.П. Каратыгин). «Временщики и фаворитки 16, 17 и 18 столетий» (книга третья) (1871)
- ↑ Успенский Г.И. Собрание сочинений в девяти томах. Том 5. — Москва, ГИХЛ, 1957 г.
- ↑ Успенский Г.И. Собрание сочинений в девяти томах. Том 7. — Москва, ГИХЛ, 1957 г.
- ↑ Н. Гумилёв. Собрание сочинений в четырёх томах / Под редакцией проф. Г. П. Струве и Б. А. Филиппова. — Вашингтон: Изд. книжного магазина Victor Kamkin, Inc., 1962 г.
- ↑ И.И. Мечников. «Этюды оптимизма». (1907-1913) — М.: Наука, 1988 г.
- ↑ Иван Лажечников, «Последний Новик» 1833 г. (текст)
- ↑ И.И. Лажечников. «Ледяной дом». — М.: Эксмо, 2006 г.
- ↑ Полевой Н. А. Избранная историческая проза. — М.: Правда, 1990 г.
- ↑ В.И.Даль (Казак Луганский), Повести. Рассказы. Очерки. Сказки. — М.-Л.: Государственное издательство художественной литературы, 1961 г.
- ↑ Теккерей У. «Ярмарка тщеславия». — Мн., Народная асвета, 1987, том 2, стр. 339
- ↑ Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 1. (Рассказы. Повести. Юморески), 1880-1882. — стр.82
- ↑ Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 3. (Рассказы. Юморески. «Драма на охоте»), 1884-85. — стр.436
- ↑ М.П.Арцыбашев. Собрание сочинений в трёх томах. Том 1. — М., Терра, 1994 г.
- ↑ Юрий Герман. «Дорогой мой человек». М.: «Правда», 1990 г.
- ↑ Г.Р.Державин, Сочинения. — СПб., Новая библиотека поэта, 2001 г.
- ↑ Л. А. Якубович в кн. «Поэты 1820-1830-х годов». Библиотека поэта. Второе издание. — Л.: Советский писатель, 1972 г.
- ↑ Лохвицкая-Жибер М. А. Собрание сочинений тт. 1-5. — М., 1896-1898, СПб., 1900-1904 гг.
- ↑ Эллис (Л.Л.Кобылинский). Стихотворения. — Томск: Водолей, 2000 г.
- ↑ Н. И. Глазков. Зелёный простор. — М.: Советский писатель, 1960 г.
- ↑ В. И. Даль. Пословицы и поговорки русского народа. — 1853.
См. также
править
 Поделитесь цитатами в социальных сетях: |
.svg){kind=logo}
