Разговоры Александра Пушкина
Здесь представлены высказывания Александра Пушкина из разговоров с современниками, сохранившиеся в их воспоминаниях и считающиеся наиболее достоверными. Слова, связанные с его последней дуэлью и смертью, приведены в статьях о них.
ЦитатыПравить
… однажды мне И. И. Дмитриев сказал: «Посмотрите, ведь это настоящий арабчик». Дитя рассмеялось и, оборотясь к нам, проговорило очень скоро и смело: «По крайней мере отличусь тем и не буду рябчик».[1][2][3] — Дмитриев был рябым[2] | |
— М. Н. Макаров, «Александр Сергеевич Пушкин в детстве (Из записок о моём знакомстве)» |
— Степан Шевырёв |
Жуковский, когда приходилось ему исправлять стихи свои, уже перебеленные, чтобы не марать рукописи, наклеивал на исправленном месте полосу бумаги с новыми стихами. <…> Раз кто-то из чтецов, которому прежние стихи нравились лучше новых, сорвал бумажку и прочёл по старому. В эту самую минуту Пушкин, посреди общей тишины, с ловкостью подлезает под стол, достаёт бумажку и, кладя её в карман, преважно говорит: | |
— Пётр Плетнёв по записи П. И. Бартенева |
— Пётр Вяземский, «Жуковский. — Пушкин. — О новой пиитике басен» |
— Павел Анненков, «Пушкин в Александровскую эпоху», 1874 |
Н. И. Тургенев, <…> говоря о свободе, сказал: «Мы на первой станции к ней». — «Да, — подхватил молодой Пушкин, — в Чёрной Грязи».[9][7][3] — 1819 | |
— Василий Корнильев по сообщению М. П. Погодина |
— Анна Керн |
… всё-таки лучше умереть от пули Пушкина или убить его, нежели играть жизнью с кем-нибудь другим.[12][13][3] — в конце октября 1820, вызвав на дуэль Н. С. Алексеева и Ф. Ф. Орлова, сказал это И. П. Липранди, который его отговаривал |
Пушкин носил тяжёлую железную палку. Дядя спросил у него однажды: «Для чего это носишь ты такую тяжёлую дубину?» Пушкин отвечал: «Для того, чтобы рука была твёрже: если придётся стреляться, чтоб не дрогнула».[14][15][3] — 1823—1824 (ношение этой тяжёлой трости подтверждается многими другими свидетельствами) | |
— Михаил Лонгинов со слов дяди |
«Я всякий раз чувствую жестокое угрызение совести, когда вспоминаю, что я, может быть, первый из русских начал торговать поэзией. Я, конечно, выгодно продал свой Бахчисарайский фонтан и «Евгения Онегина», но к чему это поведёт нашу поэзию, а может быть, и всю нашу литературу? Уж, конечно, не к добру. Признаюсь, я завидую Державину, Дмитриеву, Карамзину: они бескорыстно и безукоризненно для совести подвизались на благородном своём поприще <…> словесности, а я?» — Тут он тяжело вздохнул и замолчал.[16][17] — время и обстоятельства разговора с Раичем неясны; аналогично в письме А. И. Казначееву июня 1824; переданное Раичем лишь отчасти соответствует позиции Пушкина, позже видевшего в товарных книгоиздательских отношениях естественный процесс профессионализации литературы[18] | |
— Семён Раич |
Вот сто тысяч банковыми ассигнациями для настоящего, и диплом мой на будущее.[19] — другу о «Борисе Годунове», 1826—1830 | |
— Ксенофонт Полевой |
— Аркадий Россет по записи П. И. Бартенева |
Пушкин, встретясь где-то на улице с Мицкевичем, посторонился и сказал: «С дороги двойка, туз идёт!» На что Мицкевич тут же отвечал: «Козырная двойка и туза бьёт!»[24][25][3] — конец 1826—1828 (написано в прибавлениях к посмертному собранию сочинений Мицкевича на французском языке[24]) |
— Егор Розен, «Ссылка на мёртвых» |
— Николай Гоголь, «О том, что такое слово» («Выбранные места из переписки с друзьями» IV), 1846 |
Зачем нужно, чтобы один, из нас стал выше всех и даже выше самого закона? Затем, что закон — дерево; в законе слышит человек что-то жёсткое и небратское. С одним буквальным исполненьем закона не далеко уйдёшь; нарушить же или не исполнить его никто из нас не должен; для этого-то и нужна высшая милость, умягчающая закон, которая может явиться людям только в одной полномощной власти. Государство без полномощного монарха — автомат: много-много если оно достигнет того, до чего достигнули Соединённые Штаты. А что такое Соединённые Штаты? Мертвечина; человек в них выветрился до того, что и выеденного яйца не стоит. Государство без полномощного монарха то же, что оркестр без капельмейстера: как ни хороши будь все музыканты, но если нет среди них одного такого, который бы движеньем палочки всему подавал знак, никуда не пойдёт концерт. А, кажется, он сам ничего не делает, не играет ни на каком инструменте, только слегка помахивает палочкой да поглядывает на всех, и уже один взгляд его достаточен на то, чтобы умягчить, в том и другом месте, какой-нибудь шершавый звук, который испустил бы иной дурак-барабан или неуклюжий тулумбас. При нём и мастерская скрипка не смеет слишком разгуляться на счёт других: блюдет он общий строй, всего оживитель, верховодец верховного согласья! — после 1831[3] (вероятно, неточная передача[27][3], консервативная гиперболизация или мифологизация, основанная на известном письме Василия Жуковского С. Л. Пушкину от 15 февраля 1837[28]) | |
— Николай Гоголь, «О лиризме наших поэтов» («Выбранные места из переписки с друзьями» X), 1846 |
По выходе в свет его «Истории Пугачёвского бунта» появилась пошлая на неё критика в «Сыне отечества»[29]. Только что прочитав эту критику, я <…> встретил Пушкина и шутя приветствовал его следующей оттуда фразой: «Александр Сергеевич! Зачем не описали вы нам пером Байрона всех ужасов Пугачёвщины?» Пушкин рассмеялся и сказал: «Каких им нужно ещё ужасов? У меня целый том наполнен списками дворян, которых Пугачёв перевешал. Кажется, этого достаточно!»[30][3] — январь 1835 | |
— Николай Путята, записная книжка |
Когда в разговоре о стихотворении «На выздоровление Лукулла» Бенкендорф хотел добиться от Пушкина, на кого оно написано, то он отвечал: «На вас», и, видя недоумение усмехнувшегося графа, прибавил: «Вы не верите? Отчего же другой уверен, что это на него?»[31][32][3] — октябрь 1835 (подробнее этот разговор передали П. В. Нащокин[33] и К. И. Фишер[34][32]) | |
— Яков Грот, «Пушкин, его лицейские товарищи и наставники» |
Военные уверены, что Денис Давыдов отличный писатель, а писатели про него думают, что он отличный генерал.[20][35][23] | |
— Александр Голицын-Прозоровский |
… нет ничего пошлее долготерпения и самоотречения. — о женщине, которая его страстно любила | |
… n'y a rien de si insipide que la patience et la résignation. | |
— Анна Керн, «Воспоминания о Пушкине, Дельвиге и Глинке», 1864 |
— П. Л. Яковлев |
Недели за три до смерти историографа Пушкина был я по приглашению у него. Он много говорил со мной об истории Петра Великого. «Об этом государе, — сказал он между прочим, — можно написать более, чем об истории России вообще. Одно из затруднений составить историю его состоит в том, что многие писатели, не доброжелательствуя ему, представляют разные события в искажённом виде, другие с пристрастием осыпали похвалами все его действия. <…> Я до сих пор ничего ещё не написал, занимался единственно собиранием материалов: хочу составить себе идею обо всём труде, потом напишу историю Петра в год или в течение полугода и стану исправлять по документам. <…> Эта работа убийственная, <…> если бы я наперёд знал, я бы не взялся за неё».[39][40] | |
— Д. Е. Келлер (надворный советник), дневник |
Та моя беда, что каждый стих у меня троится. | |
— Владимир Одоевский, «Мирская песня, написанная на восемь гласов крюками с киноварными пометами», 1869 |
1826Править
— АвторАлександр Бошняк, рапорт И. О. Витту |
Фельдъегерь вырвал меня из моего насильственного уединения и привез в Москву, прямо в Кремль, и, всего покрытого грязью, меня ввели в кабинет императора, который сказал мне: «Здравствуй, Пушкин, доволен ли ты своим возвращением?» Я отвечал, как следовало. Государь долго говорил со мною, потом спросил: «Пушкин, принял ли бы ты участие в 14 декабря, если б был в Петербурге?» — «Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре, и я не мог бы не участвовать в нём. Одно лишь отсутствие спасло меня, за что я благодарю бога!» — «Довольно ты подурачился, — возразил император, — надеюсь, теперь будешь рассудителен, и мы более ссориться не будем».[42][25][3] — 8 сентября после окончания ссылки в Михайловское; биограф Хомутовой, Е. Розе, свидетельствовал, что она обладала замечательной памятью[43][3] | |
— Анна Хомутова |
Однажды <…> государь говорил: «На вопрос мой, переменился ли его образ мыслей и даёт ли он мне слово думать и действовать иначе, если я пущу его на волю, он наговорил мне пропасть комплиментов насчёт 14 декабря, но очень долго колебался прямым ответом и только после длинного молчания протянул руку, с обещанием — сделаться другим».[44][25][3] | |
— Модест Корф о том же |
Император Николай, на [той] аудиенции <…> спросил: «Что же ты теперь пишешь?» — Почти ничего, в. в.: цензура очень строга, <…> не пропускают и самых невинных вещей: они действуют крайне нерассудительно. — «Ну, так я сам буду твоим цензором, — сказал государь. — Присылай мне всё, что напишешь».[45][25][3] — последнее предложение есть у Хомутовой | |
— Аркадий Россет по записи Я. К. Грота |
— Михаил Погодин, дневник, 24 сентября |
Вот рассказ Пушкина, не раз слышанный мною при посторонних лицах. Известие о кончине императора Александра I и происходивших вследствие оного колебаниях о престолонаследии дошло до Михайловского около 10 дек. Пушкину давно хотелось увидеться с его петербургскими приятелями. Рассчитывая, что при таких важных обстоятельствах не обратят строго внимания на его непослушание, он решился отправиться в туда, но — как быть? В гостинице остановиться нельзя — потребуют паспорта, у великосветских друзей тоже опасно — огласится тайный приезд ссыльного. Он положил заехать сперва на квартиру к Рылееву, который вёл жизнь не светскую, и от него запастись сведениями. Итак, Пушкин приказывает готовить повозку, а слуге собираться с ним в Питер; сам же едет проститься с тригорскими соседками. Но вот, на пути в Тригорское, заяц перебегает через дорогу; на возвратном пути, из Тригорского в Михайловское, — ещё раз заяц! Пушкин в досаде приезжает домой; ему докладывают, что слуга, назначенный с ним ехать, заболел вдруг белой горячкой. Распоряжение поручается другому. Наконец повозка заложена, трогаются от подъезда. Глядь, в воротах встречается священник, который шёл проститься с отъезжающим барином. Всех этих встреч не под силу суеверному Пушкину; он возвращается от ворот домой и остаётся у себя в деревне. | |
— Сергей Соболевский, «Таинственные приметы в жизни Пушкина» |
— Ксенофонт Полевой, записки |
— Ксенофонт Полевой |
1826—1827Править
— Сергей Соловьёв |
Не кстати Каченовского называют собакой, ежели же и можно так называть его, то собакой беззубой, которая не кусает, а мажет слюнями.[51][25][3] | |
— Василий Щербаков, записи |
Как после Байрона нельзя описывать человека, которому надоели люди, так после Гёте нельзя описывать человека, которому надоели книги.[51][25][3] | |
— там же |
1827Править
Разбор ваш «Памятника Муз» сокращён по настоятельному требованию Пушкина. Вот его слова, повторяемые с дипломатическою точностью: «Здесь есть много умного, справедливого, но автор не знает приличий; можно ли <…> сказать, что <…> «с прискорбием видим ученические ошибки в Державине»: Державин всё — Державин. Имя его нам уже дорого. Касательно живых писателей также не могу я, объявленный участником в журнале, согласиться на такие выражения. Я имею связи. Меня могут почесть согласным с мнением рецензента. И вообще — не должно говорить о Державине таким тоном, каким говорят об N. N., об S. S. Сим должен отличаться «Московский Вестник».[52][25] | |
— Михаил Погодин, письмо В. Ф. Одоевскому, 2 марта 1827 |
Удивляюсь, как мог Карамзин написать так сухо первые части своей «Истории», говоря об Игоре, Святославе. Это героический период нашей истории. Я непременно напишу историю Петра I, а Александрову — пером Курбского.[53][17][3] — 15 сентября | |
— Алексей Вульф, «Дневник», 16 сентября |
Кисть, как перо: для одной — глаз, для другого — ухо. В Италии дошли до того, что копии с картин до того делают похожими, что, ставя одну оборот другой, не могут и лучшие знатоки отличить оригинала от копии. Да, это, как стихи, под известный каданс можно их наделать тысячи, и все они будут хороши. Я ударил об наковальню русского языка, и вышел стих, — и все начали писать хорошо.[54][17] | |
— А. С. Андреев, «Встреча с Пушкиным» |
… Граф Завадовский <…> говорит: | |
— Александр Голицын-Прозоровский по записи П. И. Бартенева |
Ах, какую рецензию написал бы я на своих «Цыган»![56][57] — около 1827 | |
— М. П. Погодину |
1828Править
Увидевши меня по приезде из Москвы, когда были изданы две новые главы «Онегина»[58], Пушкин желал знать, как встретили их в Москве. Я отвечал: «Говорят, что вы повторяете себя: нашли, что у вас два раза упомянуто о битье мух[59]». Он расхохотался, однако спросил: | |
— Ксенофонт Полевой, записки |
— там же |
Пушкин говорил: «Никогда и ни на одну критику моих сочинений я не напечатаю возражения; но не отказываюсь писать в этом роде на утеху себе». <…> | |
— там же |
Чувствий у Боратынского, Языкова и Дельвига не найдёте. Боратынский и Языков мои ученики — я уж у них учиться не буду.[62][3] | |
— Борис Фёдоров, дневник, апрель |
1829Править
— Анна Керн, «Воспоминания о Пушкине», 1859 |
… когда друзья Пушкина упрекали его в равнодушии и недостатке любознательности за то, что он не хочет проехаться по заграничным странам, Пушкин ответил: «Красоты природы я в состоянии вообразить себе даже ещё прекраснее, чем они в действительности; поехал бы я разве для того, чтобы познакомиться с великими людьми; но я знаю Мицкевича и знаю, что более великого теперь не найду». Слова эти мне передал человек, слышавший их из уст самого Пушкина.[64][25] — последняя фраза дописана позже; на самом деле Пушкина не пускал за границу Николай I | |
— А. Э. Одынец, письмо Ю. Корсаку, 9–21 мая |
— Михаил Юзефович, памятные заметки |
… книга, под заглавием, если не ошибаюсь: «Justine ou les liasons dangereuses». <…> Вспомнив как-то о ней, я спросил Пушкина, что́ это за книга. «Это, — отвечал он, — одно из замечательных произведений развращённой французской фантазии. В ней самое отвратительное сладострастие представлено до того увлекательно, что, читая её, я чувствовал, что сам начинаю увлекаться, и бросил книгу, не дочитавши. Советую и вам не читать её».[66][3] — середина июля | |
— Михаил Юзефович, «Воспоминания о Пушкине» |
Я предпочёл бы лучше умереть, чем не играть [в карты][3] — 23 декабря | |
J’aimerais mieux mourir que ne pas jouer.[68] | |
— Томас Рейкс, «Визит в С.-Петербург зимой 1829—1830» (A visit to St. Petersburg in the winter of 1829—1830). 1838 |
1830Править
— Михаил Погодин, дневник, 10 мая |
— Александр Булгаков, письмо К. Я. Булгакову, 2 июля |
После Июльской революции <…> Пушкин говорил: «Странный народ! Сегодня у них революция, а завтра все столоначальники уже на местах, и административная махина в полном ходу».[3] — август | |
— Пётр Вяземский, «Жуковский в Париже», 1876 |
Дядя П. П. Григорьев любил передавать мне разговор Пушкина с <…> губернаторшей Бутурлиной Это было в холерный год. — «Что же вы делали в деревне, А. С-ч? — спрашивала Бутурлина. — Скучали?» — «Некогда было, Анна Петровна. Я даже говорил проповеди». — «Проповеди?» — «Да, в церкви, с амвона, по случаю холеры. Увещевал их. — И холера послана вам, братцы, оттого, что вы оброка не платите, пьянствуете. А если вы будете продолжать так же, то вас будут сечь. Аминь!»[72][71][3] — Пушкин упоминает о проповеди в письме П. А. Плетнёву от 29 сентября | |
— Пётр Боборыкин, «За полвека» |
В 1830-м году, когда журналисты, прежде поклонявшиеся Пушкину, стали бессовестно нападать на него, я написал письмо к Погодину о значении Пушкина и напечатал его в журнале[73]. <…> Пушкин был очень доволен. Не зная лично меня и не зная, кто написал эту статейку, он сказал один раз в моём присутствии: «Никто ещё никогда не говорил <…> о моём даровании так верно, как говорит в последнем номере «Московского Вестника», какой-то неизвестный барин».[74] | |
— Сергей Аксаков, «Литературные и театральные воспоминания», [1858] |
1831Править
— Александра Смирнова по записи Я. П. Полонского |
Однажды Пушкин, гуляя по Царскому Селу, встретил коляску, вмещавшую в себе ни более ни менее, как Николая Павловича. Царь приказал остановиться и, подозвав к себе Пушкина, потолковал с ним о том о сём очень ласково. Пушкин прямо с прогулки приходит к Смирновой <…>. — «Что с вами?» — спросила Смирнова, всматриваясь в его лицо. Пушкин рассказал ей про встречу и прибавил: «Чёрт возьми, почувствовал подлость во всех жилах». Я это слышал от самой Смирновой.[76][77][3] — тогда же | |
— Иван Аксаков, письмо Н. С. Соханской, 7 июля 1862 |
В конце 1831 года, вознамерившись издавать «Современник», он приезжал ко мне и предлагал мне участие в новом журнале. Я отвечал, что принял бы его предложение с величайшим удовольствием, так не знаю, как освободиться от моего польского пса. Пушкин сам сознался, что это невозможно, и прибавил, смеючись: «Да нельзя ли как-нибудь убить его?» — сомнительно[3] | |
— Николай Греч, «Записки о моей жизни» (гл. 12), 1860-е |
— Аркадий Россет по записи П. И. Бартенева |
1832Править
И. И. Дмитриев в одно из своих посещений Английского клуба, на Тверской, заметил, что ничего не может быть страннее самого названия: московский английский клуб. Случившийся тут Пушкин, смеясь, сказал ему на это, что у нас есть названия ещё более странные: <…> «Императорское человеколюбивое общество».[79][77][3] — начало года | |
— Николай Языков, письмо |
… языку нашему <…> нигде нельзя дать этого русского раздолья, как в сказке, а как это сделать… Надо бы сделать, чтоб выучиться говорить по-русски и не в сказке… Да нет, трудно, нельзя ещё! А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото! А не даётся в руки, нет![80][3] | |
— Владимир Даль, воспоминания, 1840 |
1833Править
Пушкин, говоря о русских поэтах, очень хвалил родного моего дядю Гаврилу Петровича Каменева <…>: «Этот человек достоин был уважения; он первый в России осмелился отступить от классицизма. Мы, русские романтики, должны принести должную дань его памяти: этот человек много бы сделал, ежели бы не умер так рано».[81][3] — 7 сентября | |
— Александра Фукс, «А. С. Пушкин в Казани» |
— тогда же |
Пушкин воспламенился в полном смысле слова, коснувшись Петра Великого, и говорил, что непременно, кроме дееписания о нём, создаст и художественное в память его произведение: | |
— Владимир Даль, воспоминания, 1840 |
1834Править
В числе гостей Пушкин заметил одного светлоглазого, белокурого офицера, который так пристально и внимательно осматривал поэта, что тот, вспомнив пророчество, поспешил удалиться от него из зала в другую комнату, опасаясь, как бы тот не вздумал его убить. Офицер проследовал за ним, и так и проходили они из комнаты в комнату в продолжение большей части вечера. «Мне и совестно и неловко было, — говорил поэт, — и, однако, я должен сознаться, что порядочно-таки струхнул».[83][3] — после марта | |
— В. А. Нащокина, «Воспоминания о Пушкине и Гоголе» |
Читая Шекспира, он пленился его драмой «Мера за меру» <…>. Вместо перевода <…> он переделал Шекспирово создание в своём Анджело. Он именно говорил Нащокину: «Наши критики не обратили внимание на эту пьесу и думают, что это одно из слабых моих сочинений, тогда как ничего лучше я не написал».[84][32][3] — начало апреля |
Появился в печати «Конёк-Горбунок». «Этот Ершов, — сказал Пушкин графу Васильеву, <…> — владеет русским стихом, точно своим крепостным мужиком».[85][3] — июнь—октябрь | |
— Пётр Вяземский, записная книжка |
— Денис Давыдов, письмо Николаю Языкову, 3 октября |
1836Править
Пушкин <…> не одобрял стиля гоголевского. | |
— Василий Любич-Романович, «Гоголь в Нежинском Лицее (из воспоминаний)» |
«А что, ведь, у Кукольника есть хорошие стихи? Говорят, что у него есть и мысли». | |
— Александр Никитенко, дневник, 10 января |
Бенедиктов рассказывал в одном доме, что, благоговея перед Пушкиным, он послал ему книжку своих стихотворений, <…> Пушкин, очень любезно поблагодарив его за стихи, сказал: «У вас удивительные рифмы — ни у кого нет таких рифм. — Спасибо, спасибо». Бенедиктов, конечно, был настолько умён, что понял иронический отзыв Пушкина, и быть может, даже задумался.[90][91] |
— Н. В. Гоголю по поводу мнения того о Мольере в статье «Петербургская сцена в 1835 — 36 году» |
Статью Д. В. Давыдова <о партизанской войне>, отдали на цензурный просмотр А. И. Михайловскому-Данилевскому. Пушкин отозвался: «Это всё равно, как если бы князя Потёмкина послать к евнухам учиться у них обхождению с женщинами».[66][3] — июнь—июль | |
— Н. В. Шимановский[93] по записи П. Бартенева |
В СПб. театре один старик-сенатор, любовник Асенковой, аплодировал ей, тогда как она плохо играла. Пушкин, стоявший, близ него, свистал. Сенатор, не узнав его, сказал: «Мальчишка, дурак!» П. отвечал: «Ошибся, старик! Что я не мальчишка — доказательством жена моя; <…> что я не дурак, я — Пушкин; а что я тебе не даю пощёчины, то для того, чтобы Асенкова не подумала, что я ей аплодирую».[94][3] — сомнительно[3] | |
— Иван Снегирёв, дневник, 23 сентября |
Уже незадолго перед смертию Пушкин в Александровском театре сидел рядом с двумя молодыми людьми, которые беспрестанно, кстати и некстати, аплодировали Асенковой, в то время знаменитой актрисе. Не зная Пушкина и видя, что он равнодушен к игре их любимицы, они начали шептаться и заключили довольно громко, что сосед их дурак. Пушкин, обратившись к ним, сказал: | |
— М. М. Попов (чиновник III Отделения) |
— Павел Вяземский, ок. 1880 |
О разговорах ПушкинаПравить
— Лев Пушкин |
Редко можно встретить человека, который бы объяснялся так вяло и так несносно, как Пушкин, когда предмет разговора не занимал его. Но он становился блестяще красноречив, когда дело шло о чём-нибудь близком его душе. Тогда-то он являлся поэтом, и гораздо более вдохновенным, чем во всех своих сочинениях.[99][98] | |
— Лев Пушкин |
— Александр Муханов, письмо Н. А. Муханову, 19 мая 1827 |
Мы обедали [в январе 1834 у Н. Н. Раевского] и провели несколько часов втроём. К досаде моей, Пушкин часто сбивался на французский язык, а мне нужно было его чистое, поэтическое русское слово. Русской плавной, свободной речи от него я что-то не припомню; он как будто сам в себя вслушивался. Вообще пылкого, вдохновенного Пушкина уже не было. Какая-то грусть лежала на его лице.[101][32][98] | |
— Павел Граббе, памятные записки |
Отличительным характером Пушкина в большом обществе была задумчивость или какая-то такая грусть, которую даже трудно выразить. Он казался при этом стеснённым, попавшим не на своё место. Зато в искреннем, небольшом кругу, с людьми по сердцу, не было человека разговорчивее, любезнее, остроумнее. Тут он любил и посмеяться, и похохотать <…>. Одушевлённый разговор его был красноречивой импровизацией, так что он обыкновенно увлекал всех, овладевал разговором, и это всегда кончалось тем, что другие смолкали невольно, а говорил он. Если бы записан был хоть один такой разговор Пушкина, похожий на рассуждение, перед ним показались бы бледны профессорские речи Вильмена и Гизо.[19][32][98] | |
— Ксенофонт Полевой, «Александр Сергеевич Пушкин» |
Было бы очень желательно собрать все сохранившиеся подлинные слова Пушкина, разбросанные в массе литературного материала, в одно целое: такой сборник явился бы естественным дополнением к печатным статьям и заметкам Пушкина. Конечно, при этом придётся сделать строгую критическую проверку собранного материала, с точки зрения его достоверности.[102][98] | |
— В. Ф. Саводник |
Многие собеседники Пушкина, <…> встречаясь с ним, ожидали услышать от него нечто особенное, необычайное или даже специально наводили его на «возвышенные» темы. Всех их наперед ожидало жесточайшее разочарование. Пушкин, по самому складу своего характера, конечно, менее всего склонен был удовлетворять праздное любопытство таких наблюдателей. <…> | |
— Сергей Гессен, «Разговоры Пушкина», 1928 |
ПримечанияПравить
- ↑ Современник. — 1843. — Т. 29. — С. 383.
- ↑ 2,0 2,1 В. В. Вересаев, «Пушкин в жизни», 1926 (3-е изд. 1928), II.
- ↑ 3,00 3,01 3,02 3,03 3,04 3,05 3,06 3,07 3,08 3,09 3,10 3,11 3,12 3,13 3,14 3,15 3,16 3,17 3,18 3,19 3,20 3,21 3,22 3,23 3,24 3,25 3,26 3,27 3,28 3,29 3,30 3,31 3,32 3,33 3,34 3,35 3,36 3,37 3,38 3,39 3,40 3,41 3,42 3,43 3,44 3,45 3,46 3,47 3,48 3,49 3,50 3,51 3,52 3,53 3,54 3,55 3,56 3,57 3,58 3,59 3,60 3,61 3,62 Разговоры Пушкина / Собрали: С. Я. Гессен, Л. Б. Модзалевский. — М.: Федерация, 1929. — 330 с.
- ↑ Л. Майков. Воспоминания Шевырева о Пушкине. — СПБ.: издание Л. Ф. Пантелеева, 1895. — С. 161.
- ↑ Пушкин в жизни, III.
- ↑ П. И. Бартенев. Материалы для биографии Пушкина // Московские Ведомости. — 1855. — №№ 142, 144, 145 (отдельный оттиск). — С. 32.
- ↑ 7,0 7,1 7,2 7,3 7,4 Пушкин в жизни, IV.
- ↑ Московский Телеграф. — 1825. — Ч. I. — № 4 (вышел 7 марта). — С. 349.
- ↑ Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 1. — СПб., 1888. — С. 68.
- ↑ Керн А. П. Воспоминания о Пушкине // Библиотека для чтения. — 1859. — Т. 154, апрель. — С. 113.
- ↑ Сочинения Пушкина. Издание П. В. Анненкова. Том I. Материалы для биографии Александра Сергеевича Пушкина. СПб., 1855. — С. 47.
- ↑ И. П. Липранди // Русский Архив. — 1866. — Стб. 1415.
- ↑ Пушкин в жизни, VI.
- ↑ Библиографические записки. — 1859. — № 18. — С. 553.
- ↑ 15,0 15,1 15,2 Пушкин в жизни, VIII.
- ↑ Галатея. — 1839. — Ч. IV, № 29. — С. 197.
- ↑ 17,0 17,1 17,2 17,3 17,4 17,5 17,6 Пушкин в жизни, X.
- ↑ Вацуро В. Э., Гиллельсон М. И., Иезуитова Р. В., Левкович Я. Л. Комментарии // А. С. Пушкин в воспоминаниях современников в 2 т. Т. 1. — М.: Художественная литература, 1985. — С. 520.
- ↑ 19,0 19,1 19,2 Без подписи. Александр Сергеевич Пушкин // Живописное обозрение. — 1837. — Т. 3. — Л. 10 (вышел 26-29 сентября). — С. 79-80.
- ↑ 20,0 20,1 20,2 20,3 20,4 20,5 20,6 Нередко повторял.
- ↑ Русский Архив. — 1882. — Кн. I. — С. 246.
- ↑ Пушкин в жизни, VII.
- ↑ 23,0 23,1 23,2 23,3 23,4 Приложения. 1. Любимые выражения Пушкина // Разговоры Пушкина. — 1929. — С. 292-9.
- ↑ 24,0 24,1 П. А. Вяземский. Мицкевич о Пушкине, 1873 // Полное собрание сочинений: в XII томах. Т. VII. Литературные критические и биографические очерки (1855-1877 гг.). — СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1882. — С. 309.
- ↑ 25,00 25,01 25,02 25,03 25,04 25,05 25,06 25,07 25,08 25,09 25,10 25,11 Пушкин в жизни, IX.
- ↑ Сын Отечества. — 1847. — № 6. — Отд. III. — С. 15.
- ↑ Сочинения А. С. Пушкина. Т. VIII / Ред. и прим. П. А. Ефремова. — СПб.: изд. А. С. Суворина, 1905. — С. 354-5.
- ↑ Вацуро В. Э. Пушкин в сознании современников // А. С. Пушкин в воспоминаниях современников в 2 т. Т. 1. — М.: Художественная литература, 1974. — С. 29-31.
- ↑ П. К. «История Пугачёвского бунта» // Сын отечества и Северный архив. — 1835. — Т. 47. — № 3 (вышел 19 января). — С. 177-186.
- ↑ Русский архив. — 1899. — № 6. — С. 351.
- ↑ Изд. 2-е. — СПб., 1901. — С. 290.
- ↑ 32,0 32,1 32,2 32,3 32,4 32,5 32,6 32,7 32,8 32,9 Пушкин в жизни, XV.
- ↑ Русская Старина. — 1881. — Август. — С. 616-7.
- ↑ Записки сенатора // Исторический Вестник. — 1908. — № 1. — С. 49.
- ↑ Русский Архив. — 1899. — Кн. II. — С. 355.
- ↑ Публ. И. А. Кубасова // Русская Старина. — 1903. — № 7. — С. 214.
- ↑ М. Н. Лонгинов. Запись 26 февраля 1856 г. — Государственная Библиотека Ленина, фонд 233, картотека 49, № 8 (указано Б. Л. Бессоновым).
- ↑ Коншин Н. М. Поэты 1820—1830-х гг. Т. I. — М., 1972. — С. 253.
- ↑ Собрание сочинений Пушкина / под ред. П. А. Ефремова. Т. VIII. — СПб, 1905. — С. 586.
- ↑ Пушкин в жизни, XVI.
- ↑ Б. Л. Модзалевский. Пушкин под тайным надзором. — СПб.: Парфенон, 1922. — С. 15.
- ↑ Русский Архив. — 1867 (т. VII). — С. 1066 (перевод с фр.).
- ↑ Русский Архив. — 1867. — С. 1052.
- ↑ Гр. М. А. Корф. Записка // Русская Старина. — 1900. — Т. 3 (101). — С. 574.
- ↑ Труды Я. К. Грота. Том III. Пушкин, его лицейские товарищи и наставники. Изд. 2-е. — СПб., 1901. — С. 288.
- ↑ Пушкин по документам Погодинского архива / Пушкин и его современники: Материалы и исследования. — Вып. XIX—XX. — Пг.: Издательство Императорской Академии Наук, 1914. — С. 77.
- ↑ Русский Архив. — 1870. — С. 1386-7.
- ↑ Модзалевский Б. Л. Примечания // Пушкин А. С. Письма. Т. 2. 1826—1830. — М.; Л.: Гос. изд-во, 1928. — С. 129.
- ↑ Исторический Вестник. — 1887. — № 5. — С. 292.
- ↑ С. М. Соловьев. Записки. — Пг.: Прометей, [1915]. — С. 48.
- ↑ 51,0 51,1 Сочинения А. С. Пушкина / под ред. П. А. Ефремова.. Т. VIII. — СПб.: издание А. С. Суворина, 1905. — С. 110-1.
- ↑ Русская старина. — 1904. — № 3. — С. 705.
- ↑ Майков Л. Н. Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. — СПб., 1899. — С. 176.
- ↑ Звенья. Т. II. — М.-Л.: Academia, 1933. — С. 237.
- ↑ Русский Архив. — 1888. — Кн. III. — С. 468.
- ↑ Л. Н. Майков. Пушкин. Биографические материалы и историко-летературные очерки. — СПб., 1899. — С. 349.
- ↑ Рождение реализма в творчестве Пушкина (1966) // Бонди С. М. О Пушкине: Статьи и исследования. — М.: Художественная литература, 1978. — С. 66.
- ↑ IV и V в начале 1828.
- ↑ В гл. 2, III и 4, XXXVI (эта строфа в последующих изданиях была опущена).
- ↑ 60,0 60,1 Исторический Вестник. — 1887. — № 6. — С. 567-8.
- ↑ Исторический Вестник. — 1887. — № 4. — С. 53.
- ↑ А. С. Пушкин. — Изд. журнала «Русский Библиофил», 1911. — С. 34.
- ↑ Русская Старина. — 1880. — № 1. — С. 144.
- ↑ А. Е. Odyniez. Listyz podrozy. Warsczawa, 1884, Tom I, p. 57.
- ↑ Русский Архив. — 1874. — Кн. II. — С. 732.
- ↑ 66,0 66,1 Русский Архив. — 1880. — Кн. III. — С. 228, 438.
- ↑ Старый лицеист // Новое Время. — 1880. — № 1521.
- ↑ Глинка С. Ф. Англичанин о Пушкине зимою 1829—1830 гг. // Пушкин и его современники: Материалы и исследования. — Вып. XXXI—XXXII. — Л.: Изд-во АН СССР, 1927. — С. 105-6.
- ↑ Пушкин и его современники: Материалы и исследования. — Вып. XXIII—XXIV. — Пг.: Издательство Императорской Академии Наук, 1916. — С. 106.
- ↑ Русский Архив. — 1901. — Кн. III. — С. 482 (перевод с фр.).
- ↑ 71,0 71,1 Пушкин в жизни, XII.
- ↑ Русская Мысль. — 1906. — № 2, с. 24.
- ↑ А. [С. Т. Аксаков]. Письмо к издателю «Московского вестника» // Московский вестник. — 1830. — Ч. 2, № 6 (вышел 1 апреля). — С. 201-4.
- ↑ С. Т. Аксаков. Собрание сочинений в 6-ти томах. Т. IV. — СПб., Просвещение, 1910. — С. 315.
- ↑ 75,0 75,1 Публ. М. А. Цявловского // Голос Минувшего. — 1917. — № 11—12. — С. 155.
- ↑ Барсуков Н. П. Жизнь и труды М. П. Погодина. Кн. 19. — СПб., 1905. — Гл. 63. — С. 409.
- ↑ 77,0 77,1 Пушкин в жизни, XIII.
- ↑ Русский Архив. — 1882. — Кн. II. — С. 274.
- ↑ Исторический Вестник. — 1883. — Т. XIV. — С. 536.
- ↑ 80,0 80,1 Pусский Bестник. — 1890. — № 11. — С. 6-8.
- ↑ 81,0 81,1 Прибавление к газете «Казанские Губернские Ведомости». — 1844. — № 22.
- ↑ Пушкин в жизни, XIV.
- ↑ Иллюстрированное приложение к «Новому Времени». — 1898. — № 8115. — С. 8.
- ↑ Рассказы о Пушкине, записанные со слов его друзей П. И. Бартеневым в 1851—1860 годах. — М.: Издание М. и С. Сабашниковых, 1925. — С. 47.
- ↑ Русский Архив. — 1899. — Кн. II. — С. 355.
- ↑ А. К. Ярославцев. П. П. Ершов, автор сказки «Конек-Горбунок». — СПб., 1872. — С. 23.
- ↑ Русская Старина. — 1884. — № 7. — С. 143.
- ↑ Исторический Вестник. — 1902. — Т. LXXXVII. — С. 553.
- ↑ Записки и дневник. Т. I. Изд. 2-е. — СПб., 1905. — С. 270.
- ↑ Биография В. Г. Бенедиктова, составленная Я. П. Полонским // Сочинения Бенедиктова. — СПб., 1902. — С. XIII.
- ↑ Л. Я. Гинзбург. Пушкин и Бенедиктов // Пушкин. Временник Пушкинской комиссии. — М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1936. — [Т.] 2. — С. 148.
- ↑ П. В. Анненков. Материалы для биографии Пушкина. Изд. 2-е. — СПб., 1873. — С. 361 (гл. XXXI).
- ↑ Шимановский Николай Викторович (1799—1875) — знакомый А. С. Грибоедова.
- ↑ Руский Архив. — 1902. — Кн. III, с. 182.
- ↑ Биография Пушкина // Русская Старина. — 1874. — № 8. — С. 686.
- ↑ П. П. Вяземский. Собрание сочинений. — СПб., 1893. — С. 545.
- ↑ Русский Архив. — 1885. — Кн. I. — С. 462.
- ↑ 98,0 98,1 98,2 98,3 98,4 98,5 98,6 С. Гессен. Разговоры Пушкина // Разговоры Пушкина. — С. IX—XVII.
- ↑ Л. Майков, Пушкин. Биографические материалы и историко-литературные очерки. — СПб. 1899. — С. 9.
- ↑ Щукинский Сборник. Т. X. — М.: Синодальная типография, 1912. — С. 353.
- ↑ Русский Архив. — 1873. — Кн. I. — С. 785.
- ↑ Русский Архив. — 1904. — Кн. II. — С. 150.