Зорька

Зо́рька, уменьшительно-ласкательное от заря́ — цветное свечение неба перед восходом (утренняя заря) и после заката солнца (вечерняя заря), вызываемое преломлением и отражением солнечных лучей от верхних слоёв атмосферы. Слово заря, в конечном счёте, образовано от старославянского зара, в свою очередь произошедшего от зьрѣти «смотреть, видеть». Перед закатом или восходом, когда солнце находится уже совсем близко к горизонту, приобретая сначала желтоватый, а затем оранжевый и, наконец, красный цвет, небо вокруг него также окрашивается в золотистые тона. Ближе к горизонту золотисто-жёлтые краски сменяются розово-оранжевыми и затем, у самого горизонта, красными. Наиболее ярко заря сияет сразу после захода или непосредственно перед восходом солнца.

У этого термина существуют и другие значения, см. Зорька (значения).

Словом «зорька» выражаются, отчасти, те положительные эмоции, которые вызывает у человека любование нежными красками тихого неба в начале или конце хорошего ясного дня. Особенно часто это слово встречается в поэтических и художественных текстах, а также в жанрах, близких к фольклорному стилю.

Зорька в коротких цитатах

	Только что смеркнется и не погаснет еще вечерняя зорька, а с другой стороны неба занимается уже новая зорька, и снова всходит красное солнышко.^[1]
	— Николай Вагнер, «Сказки Кота-Мурлыки», 1872

	«Эка зорька-то благодатная!» ― умилённо скажет тот. «Это что толковать, ― подхватит дед Наум, ― заря ничего: теплая...»^[2]
	— Александр Эртель, «Записки Степняка», 1883

	И опять, и опять хохотала красная зорька, посылая ветерок на яблоньку...^[3]
	— Андрей Белый, «Симфония», 1901

	Дрожжиковский стучал по столу, а в глазах Дрожжиковского отражалась розовая зорька… И казался Дрожжиковский большим, добрым ребёнком.^[3]
	— Андрей Белый, «Симфония», 1901

	Хохотала красавица зорька, красная и безумная, прожигая яшмовую тучку.^[3]
	— Андрей Белый, «Симфония», 1901

	По-прежнему каждый день загоралась зорька над лесом, загорались кресты в монастыре, а вечером за поворотом, отражаясь, потухал красный закат...^[4]
	— Александр Серафимович, «Зарева», 1907

	Видно, скоро на востоке Кровью зорька занялась...^[5]
	— Михаил Савояров, «Тартарары» (из сборника «Не в растения»), 1908

	И кому, склонясь, козу Строит зорька-повитуха?..^[6]
	— Николай Клюев, «Льнянокудрых тучек бег...», 1916

	Холодною зорькой вышли мы на соломе посидеть и далеко слышали голоса...^[7]
	— Михаил Пришвин, «Дневники», 1924

	...вечерочками выхожу проститься с зимней зорькой, называя ее многими ласкательными прозвищами, потом всползаю на свой этаж, задыхаясь на каждой ступеньке.^[8]
	— Леонид Леонов, «Вор», 1927

	Рябину Рубили Зорькою. Рябина ― Судьбина Горькая...^[9]
	— Марина Цветаева, «Рябину...», 1934

	Снова зорька аленькая! Надоела просто.^[10]
	— Илья Сельвинский, «Сибирская песня», 1934

	В этом году охота началась утренней, а не вечерней зорькой, как прежде. К моменту выезда на охоту, в половину третьего ночи, все егеря <...> были в дым пьяны.^[11]
	— Юрий Нагибин, «Дневник», 1962

	Оранжевая зорька была чиста, но вечернего большого тепла хватило на всю ночь, и под ногами не хрустело.^[12]
	— Алексей Ливеровский, «Журавлиная родина», 1966

	Когда же Солнце зашло и небо вечернею зорькой зарозовело, Блаженный в экстазе пал на колени.
	— Станислав Лем, «Блаженный» 1971

	И тайным огнём поутру загорается зорька...^[13]
	— Вениамин Блаженный, «Уже я так стар, что меня узнают на кладбище...», 1992

Зорька в мемуарах и публицистической прозе

Тем не менее так как народный характер слагается не из одной только стихии, так как, напротив того, элементы, его составляющие, чрезвычайно сложны и разнообразны, то они необходимо должны были отразиться во всей полноте и в поэзии Кольцова, возращенной на почве народной. Прочтите его «Песню пахаря», и вы убедитесь, что русскому человеку доступно не только отрицательное и ироническое, но и прямое и плодотворное отношение к жизни. Не можем себе отказать в удовольствии выписать вполне эту чудную «Песню».
Ну, тащися, сивка,
Пашней, десятиной,
Выбелим железо
О сырую землю.
Красавица зорька
В небе загорелась,
Из большого леса
Солнышко выходит
Весело на пашне;
Ну, тащися, сивка!
Я сам-друг с тобою,
Слуга и хозяин.^[14]

— Михаил Салтыков-Щедрин, «Стихотворения Кольцова», 1856

Сад был ему дорог лишь плодами. Степь ― своим богатым девственным чернозёмом. Лес ― годностью на ту или другую хозяйственную поделку. Эта черствая черта (если она черствая) особенно выдавалась в нем, когда ему приходилось быть вместе с Семеном.
«Эка зорька-то благодатная!» ― умилённо скажет тот.
«Это что толковать, ― подхватит дед Наум, ― заря ничего: теплая, в одной рубахе, к примеру, и то хоть куда, и для яровых ежели, то хорошо».^[2]

— Александр Эртель, «Записки Степняка», 1883

Целая неделя стояла холодная, снег выпадал по ночам и к полдню растаивал. Холодною зорькой вышли мы на соломе посидеть и далеко слышали голоса: идет компания мужчин, и голос женский истерично-металлический: «Россия… вспомните 18-й год и теперь ― каким гигантом шагает Россия…» Бархатные голоса ей отвечают: «Ну, что ж, ведь это сделала буржуазия». ― «А кто управляет буржуазией?»^[7]

— Михаил Пришвин, «Дневники», 1924

Съездил на охоту, которая открылась четырнадцатого августа. В этом году охота началась утренней, а не вечерней зорькой, как прежде. К моменту выезда на охоту, в половину третьего ночи, все егеря и большинство охотников были в дым пьяны. Какой-то сильно учёный человек ― профессор, заведующий лабораторией, лауреат, свалился с мостков и чуть не утонул.^[11]

— Юрий Нагибин, «Дневник», 1962

Ветер притих с вечера, а к утру сосны на току совершенно застыли. Оранжевая зорька была чиста, но вечернего большого тепла хватило на всю ночь, и под ногами не хрустело. Глухарь пел без умолку, словно хотел допеть все, пока не состарилась весна, не растаяли последние блинки снега, не отцвели подснежники, пока не заурчал шумливый козодой.^[12]

— Алексей Ливеровский, «Журавлиная родина», 1966

Зорька в беллетристике и художественной литературе

А дни шли за днями и становились все длиннее и длиннее. Только что смеркнется и не погаснет еще вечерняя зорька, а с другой стороны неба занимается уже новая зорька, и снова всходит красное солнышко. И жарче, и ярче светит и греет оно, светлое солнце. Вся земля точно принарядилась и убралась зеленью и цветами. <...> Идет и час и два, идет целую ночь. К утру зорька загорелася. Белый свет по низам ползет, по лугам расстилается. Подошла Альмара-душа к круче-горе крутой и пошла по дорожкам змеиным.^[1]

— Николай Вагнер, «Сказки Кота-Мурлыки», 1872

Кругом него возвышались мраморные памятники и часовенки. Шумели деревья над одинокими покойниками. Это было царство застывших слёз. И опять, как и год тому назад, у красного домика цвела молодая яблоня белыми, душистыми цветами. Это были цветы забвения болезней и печалей, это были Цветы нового дня... И опять, и опять под яблоней сидела монашка, судорожно сжимая чётки. И опять, и опять хохотала красная зорька, посылая ветерок на яблоньку...^[3]

— Андрей Белый, «Симфония», 1901

Хотя сам Дрожжиковский не был доволен ни собой, ни умственным движением XIX столетия. Он сравнивал его с мерцанием болотных огоньков: он спрашивал, стуча по столу: «Где они?» А ему кивали белые сирени из окна знакомыми сердцу взмахами; это было цветочное забвение. Синий купол сползал с зорьки. Из-под купола смеялась зорька задушевным, ребяческим смехом. Дрожжиковский стучал по столу, а в глазах Дрожжиковского отражалась розовая зорька… И казался Дрожжиковский большим, добрым ребёнком. Нашла полоса грусти. <...>
Соловьёв то взывал к спящей Москве зычным рогом, то выкрикивал свое стихотворение: «Зло позабытое Тонет в крови!.. Всходит омытое Солнце любви!..» Хохотала красавица зорька, красная и безумная, прожигая яшмовую тучку. В комнате горела красненькая лампадка. Проснулся ребёнок. И был ветерок… И не знали, был ли он от вздыхающих, сладких сиреней или от белых слов отца Иоанна. А безумная зорька растопила яшмовую тучку и теперь хохотала, разгораясь, украсившись серебряной утренницей. Немного сказал отец Иоанн. Потом он сидел у окна заревой, майскою ночью, склонив седую голову на грудь…^[3]

— Андрей Белый, «Симфония», 1901

И мешались в душе неприязнь и раздражение со странным чувством глухого и смутного удивления перед этим человеком. По-прежнему каждый день загоралась зорька над лесом, загорались кресты в монастыре, а вечером за поворотом, отражаясь, потухал красный закат, но долго в сумерках белели стены монастыря. Уютно чувствовалось Афиногенычу на его пустом, безлюдном берегу. <...>
Лето было сухое и жаркое, и, должно быть, от суши по ночам стояли зарева.
С вечера небо бывало бархатно-черное, а к полуночи начинало заниматься, сначала смутно и неясно, а потом разрасталось, и из-за леса глядело зарево, багровое и колеблющееся. Было молчаливо-зловещее в его мертвом шевелящемся взгляде.^[4]

— Александр Серафимович, «Зарева», 1907

Сам же я сижу над осколками прошлого, прикидываю их в несостоявшихся сочетаниях, размышляю на запретные темы, и кислая старческая слеза время от времени холодит мне губы и щёки… Потому что старею, Николаша, становлюсь чувствительным на обиду, ласку, всякую мелочь, умиляюсь уличным птичкам на потеху прохожих скалозубов, вечерочками выхожу проститься с зимней зорькой, называя ее многими ласкательными прозвищами, потом всползаю на свой этаж, задыхаясь на каждой ступеньке.^[8]

— Леонид Леонов, «Вор», 1927

Первый охотничий вечер не принес мне удачи. Уток было видимо-невидимо, но высоко в небе. Они проносились во всех направлениях, поодиночке, стайками и стаями. Крупные кряквы и маленькие чирки, шилохвостки с приметной закорючкой хвостика, «шушканы». Но все они были далеко за пределами выстрела. Наверное, их распугали на утренней зорьке. До боли в глазах глядел я из своего шалаша на темную, холодную, рябистую воду, на которой мерно покачивалась моя подсадная и подпрыгивали чучела.^[15]

— Юрий Нагибин, «Подсадная утка», 1956

— Сень, давай махнём на рыбалку, а? Поедем на Чёрные Камни, возьмём лодку, с ночёвкой, отсидим вечернюю зорьку, Сень?.. Ну?!
— Нет. С ночёвкой не поеду, боюсь застудить. Давай с утра?
— Всё! Давай с утра. Как тебе угодно. Значит, с утра?
— С утра.

— Леонидом Гайдаем, из к/ф «Бриллиантовая рука», 1968

Засучив рукава, в три дня изготовил он Блаженный Созерцатель Бытия, машину, которая сознанием, раскалённым в катодах, сливалась с любой увиденной вещью, и не было на свете предмета, который не привел бы её в восхищение. Уселся Трурль перед нею, чтобы исследовать, то ли получилось, чего он хотел. Блаженный, раскорячившись на трёх железных ногах, водил вокруг себя телескопическими глазищами, а наткнувшись на доску забора, на булыжник или старый башмак, в безмерный восторг приходил и даже постанывал от сладостных чувств, что его распирали. Когда же Солнце зашло и небо вечернею зорькой зарозовело, Блаженный в экстазе пал на колени.

— Станислав Лем, «Блаженный» 1971

Можно было, конечно, остаться еще и на вечернюю зорьку, подождать того часа, когда земля подернется густеющей дрёмой, а небо еще полно прежнего озарения. В эту пору утка, прокоротав светлое время на хлебных верхах, откуда заведомо зрим и слышим любой конный и пеший, всякий пёс и лис, покидает дневную кормежку и тянет к воде.^[16]

— Евгений Носов, «Тёмная вода», 1993

Зорька в стихах

Вечерняя зорька, март

	Вот он идет, поет: «Где ты, зорька моя?» Вот он руку берет, Вот целует меня!^[17]
	— Алексей Кольцов, «Русская песня», 20 декабря 1841

	Видно, скоро на востоке Кровью зорька занялась... Я бульвар, а ты бульварник, Между нами тоже связь. Я кошмар, а ты кошмарник, Ты татарин, я ― татарник, Это ― скоро не пройдёт: Значит, кто́ кого возьмёт?^[5]
	— Михаил Савояров, «Тартарары» (из сборника «Не в растения»), 1908

Рассвет на речь ту: «Хитрить не след,
Не День ли, купчик, тебе сосед?
Не я ли прялка?.. Мне в путь пора, ―
Настыла за ночь берез кора…»
И хлопнул дверью… А купчик млад
В избу, как кречет, уходу рад.
Чтобы с жадобным уснуть часок,
Сымает Зорька ему сапог.^[6]

— Николай Клюев, «На сивом плёсе гагарий зык...», 1914

	И кому, склонясь, козу Строит зорька-повитуха?.. «Поспрошай куму̀-лозу», ― Шепчет пихта, как старуха.^[6]
	— Николай Клюев, «Льнянокудрых тучек бег...», 1916

	Зорька скажет: «Маша, Маша, Солнце лишь проснется, Золотым дождем ромашек На луга прольется».^[18]
	— Иван Доронин, «Песня первая» (из поэмы «Тракторный пахарь»), 1924

	Ещё не гукала сова И тетерев по талой зорьке Клевал пестрец и ягель горький, Ещё медведь на водопое Гляделся в зеркальце лесное И прихорашивался втай, ― Стоял лопарский сизый май...^[6]
	— Николай Клюев, «Увы, увы, раю прекрасный...», 1928

	Рябину Рубили Зорькою. Рябина ― Судьбина Горькая. Рябина ― Седыми Спусками... Рябина! Судьбина Русская.^[9]
	— Марина Цветаева, «Рябину...», 1934

Снова зорька аленькая!
Надоела просто.
Я лежу, как маленькая,
Хоть большого роста.
Ой, не пой ты, жаворонок,
Утром у окошка,
Не звени ты, зимородок,
Пожалей немножко.
Не шуми ты, лиственница,
Точно под порошей:
Милый мой не здравствуется
Со своей хорошей.^[10]

— Илья Сельвинский, «Сибирская песня», 1934

	Но смотрит бродяжка-воробышек молодо-зорко И малые птицы на светлые нимбы похожи, И тайным огнём поутру загорается зорька, А значит, и я не старик, а беспечный прохожий.^[13]
	— Вениамин Блаженный, «Уже я так стар, что меня узнают на кладбище...», 1992

Зорька в пословицах и поговорках

	Красна зорька поутру — моряку не по нутру; красна зорька с вечера — моряку бояться нечего.
	— Поморская пословица

Примечания

↑ ¹ ² Н.П.Вагнер, «Сказки Кота-Мурлыки». — М.: Правда, 1991 г.
↑ ¹ ² Эртель А.И. «Записки Степняка». Очерки и рассказы. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.
↑ ¹ ² ³ ⁴ ⁵ Андрей Белый. Старый Арбат: Повести. Москва, Московский рабочий, 1989 г.
↑ ¹ ² А. С. Серафимович. «Железный поток» (сборник). — М., "Правда", 1981 г.
↑ ¹ ² Михаил Савояров. ― «Слова», стихи из сборника «Не в растения»: «Тартарары»
↑ ¹ ² ³ ⁴ Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.
↑ ¹ ² Пришвин М.М. «Дневники. 1923-1925». ― Москва, Русская книга, 1999 г.
↑ ¹ ² Леонов Л.М., «Вор». — М.: Советский писатель, 1979 г.
↑ ¹ ² Цветаева М.И. Собрание сочинений в семи томах. Москва, «Эллис Лак», 1994-1995 гг.
↑ ¹ ² И. Сельвинский. «Из пепла, из поэм, из сновидений». Сборник стихотворений М.: Время, 2004 г.
↑ ¹ ² Юрий Нагибин, Дневник. — М.: «Книжный сад», 1996 г.
↑ ¹ ² А. А. Ливеровский. «Журавлиная родина». Рассказы охотника. — Л.: Лениздат, 1966 г.
↑ ¹ ² Вениамин Блаженный. Сораспятье. — Москва, «Время», 2009 г.
↑ М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 5. — С. 20-21. — Москва, Художественная литература, 1972 г.
↑ Юрий Нагибин, «Подсадная утка». — М.: «Огонёк», № 34, 1956 г.
↑ Евгений Носов, «Темная вода». ― М.: Новый мир, № 8, 1993 г.
↑ А. В. Кольцов. Полное собрание стихотворений. — Л.: Советский писатель, 1939 г.
↑ Доронин И.И. в кн. «Комсомольские поэты двадцатых годов». Библиотека поэта (большая серия). — Ленинград, «Советский писатель», 1988 г.

См. также

[ваг-1] ¹ ² Н.П.Вагнер, «Сказки Кота-Мурлыки». — М.: Правда, 1991 г.

[эрте-2] ¹ ² Эртель А.И. «Записки Степняка». Очерки и рассказы. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.

[симф-3] ¹ ² ³ ⁴ ⁵ Андрей Белый. Старый Арбат: Повести. Москва, Московский рабочий, 1989 г.

[сера-4] ¹ ² А. С. Серафимович. «Железный поток» (сборник). — М., "Правда", 1981 г.

[саво-5] ¹ ² Михаил Савояров. ― «Слова», стихи из сборника «Не в растения»: «Тартарары»

[Клюев-6] ¹ ² ³ ⁴ Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.

[Приш-7] ¹ ² Пришвин М.М. «Дневники. 1923-1925». ― Москва, Русская книга, 1999 г.

[Леонов-8] ¹ ² Леонов Л.М., «Вор». — М.: Советский писатель, 1979 г.

[цвет-9] ¹ ² Цветаева М.И. Собрание сочинений в семи томах. Москва, «Эллис Лак», 1994-1995 гг.

[сель-10] ¹ ² И. Сельвинский. «Из пепла, из поэм, из сновидений». Сборник стихотворений М.: Время, 2004 г.

[нагиб-11] ¹ ² Юрий Нагибин, Дневник. — М.: «Книжный сад», 1996 г.

[ливе-12] ¹ ² А. А. Ливеровский. «Журавлиная родина». Рассказы охотника. — Л.: Лениздат, 1966 г.

[блаж-13] ¹ ² Вениамин Блаженный. Сораспятье. — Москва, «Время», 2009 г.

[14] М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 5. — С. 20-21. — Москва, Художественная литература, 1972 г.

[15] Юрий Нагибин, «Подсадная утка». — М.: «Огонёк», № 34, 1956 г.

[16] Евгений Носов, «Темная вода». ― М.: Новый мир, № 8, 1993 г.

[17] А. В. Кольцов. Полное собрание стихотворений. — Л.: Советский писатель, 1939 г.

[18] Доронин И.И. в кн. «Комсомольские поэты двадцатых годов». Библиотека поэта (большая серия). — Ленинград, «Советский писатель», 1988 г.

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]

[12]

[13]

[14]

[15]

[16]

[17]

[18]