Зорька (имя)

Зо́рька — одно из распространённых в русской крестьянской и помещичьей среде имён или кличек, которыми называли домашних животных, чаще всего коров, лошадей или коз (иногда соответствующей масти), реже — охотничьих собак. С именем Зорька связывались животные, особенно дорогие для хозяина. Это имя имело ярко-положительную коннотацию и означало одновременно красоту и кротость нрава. Как следствие, иногда и близким людям (жене, подруге) давали такое интимное прозвище, поисходящее от ласкового эпитета: зорька ясная, зоренька, зорюшка.

Две зорьки

Зорька в коротких цитатах

	...Зорька внесла меня в ворота графской усадьбы. У самых ворот она споткнулась, и я, потеряв стремя, чуть было не свалился на землю. — Худой знак, барин! — крикнул мне какой-то мужик, стоявший у одной из дверей длинных графских конюшен.
	— Антон Чехов, «Драма на охоте», 1884

	Есть ли улица расхожая, Девка-зорька, маков цвет...
	— Николай Клюев, «Недозрелую калинушку...», 1912

	Чтобы с жадобным уснуть часок, Сымает Зорька ему сапог.
	— Николай Клюев, «На сивом плёсе гагарий зык...», 1914

	У нашего полкового командира есть жена Зоя. Он зовет её Зорькой. <...> Он молится своей Зорьке, он молится Богу, чтобы было письмо, чтобы Бог сохранил его Зорьку…
	— Пётр Краснов, «От Двуглавого Орла к красному знамени», 1922

	«Зорюшенька, Зорюшенька, на́ тебе хлебца!» ― Уходит ― «Ах ты, скотина проклятая!» Бежит, на ходу: «Милая! Зоренька, милая, погоди!»
	— Михаил Пришвин, «Дневники», 1928

	Дина и её помощница Зорька, тихая, добрая девушка, устраивали громкие скандалы в исполкоме из-за каждого полена.
	— Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания», 1931

	Зорька, Зорька, куда ты запропастилась, холера!
	— Владимир Солоухин, «Владимирские просёлки», 1957

	У нас была отличная ширококостная, длиннотелая корова-симменталка светло-красной масти, с белой добродушной мордой. Звали ее Нозорька.
	— Владимир Солоухин, «Капля росы», 1959

	...лаская Зорьку, только приговаривала: «Эхинококк ты этакий!»
	— Наталия Гершензон-Чегодаева, «Воспоминания дочери», 1971

	Зорька молчала, пока справлялась с едой, а после снова начинала скулить, почти как собака.
	— Юрий Дружников, «Виза в позавчера», 1970-е

	Зорька крутобокая, бурая, незлобивая. Её-то братья и пробовали доить.
	— Анатолий Приставкин, «Ночевала тучка золотая», 1981

	Зорька потянулась ко мне, прямо к моему лицу, и я увидел, что глаза ее блестят, а из глаз текут обильные слёзы.
	— Виктор Слипенчук, «Зинзивер», 1996

Зорька в мемуарах и публицистике

У нашего полкового командира есть жена Зоя. Он зовет ее Зорькой. Вот уже скоро месяц, как ни на одно письмо его она не отвечает. Я имею сведения, что она окружена людьми новых понятий и на краю бездны, если уже не свалилась в нее. А он молится за нее. Каждую утреннюю зарю, перед тем, как уходить в свою землянку спасаться от аэропланов, он выходит из окопа и долго стоит наверху и смотрит, как загорается золотом небо на востоке. Он молится своей Зорьке, он молится Богу, чтобы было письмо, чтобы Бог сохранил его Зорьку… Ха-ха-ха…

— Пётр Краснов, «От Двуглавого Орла к красному знамени», 1922

Каждое утро, когда я возвращаюсь из леса с собаками, навстречу мне по лугу идет Мартыныч с семью козами. Сегодня молодая Зорька отстала. Он кричит: «Зорька!» ― Стоит. ― «Зоренька!» ― Стоит. ― «Зорюшенька!» Повернулась назад. Тихонько про себя: «ах, сволочь какая!» Вслух: «Зорюшенька, Зорюшенька, на тебе хлебца!» ― Уходит ― «Ах ты, скотина проклятая!» Бежит, на ходу: «Милая! Зоренька, милая, погоди!» ― Остановилась. «Зоренька, дорогуша, на тебе хлебца!» ― Повертывается и убегает. Он за ней с диким воплем: «Ну, погоди же, поскудиха, живот-на-я! Я тебе вкачу, я тебе вкачу». Скрывается за домами.

— Михаил Пришвин, «Дневники», 1928

И девушка побежала в лес, откуда послышался ее голосок: «Зорька! Зорька, Зорька, куда ты запропастилась, холера!» Потом зазвенел колокольчик, и Зорька, дородная, важная корова, вышла на поляну. Она шла гордо, как бы сознавая свое великое значение в жизни людей. Ведь сказал же остроумный исландский писатель Лакснесс, что корова по-прежнему остается более ценным агрегатом, чем, например, реактивный самолёт.

— Владимир Солоухин, «Владимирские просёлки», 1957

У нас была отличная ширококостная, длиннотелая корова-симменталка светло-красной масти, с белой добродушной мордой. Звали ее Нозорька. Видимо, сначала имя у нее было просто Зорька, а потом прибавилась эта частичка «но», ибо когда выгоняли со двора, обязательно понукали ее, шлепая ладонью по спине: «Но, Зорька!» Корова в крестьянском хозяйстве ― это все равно что… То есть я даже не знаю, с чем это можно сопоставить, если брать, например, городскую семью. Молоко в кашу, молоко в картошку, молоко в печево, беленый чай, беленый суп, творожишко, сметана, маслишко… Горло заболело ― попей горячего молочка, обмякнет; живот заболел ― попей молочка, размягчится; нет к обеду второго ― кроши в миску хлеб, заливай молоком ― вот и еда; да еще молоко кислое, да еще молоко из погреба в сенокосную жару, когда на глиняной крынке, если внесешь ее в избу, появляются снаружи капельки студеной росы…

— Владимир Солоухин, «Капля росы», 1959

	В молодости у нее постоянно бывали любимые собаки, о которых она потом помнила и рассказывала всю жизнь. Когда мой папа женился, у него была собака сеттер-гордон Зорька. Лили с ней постоянно возилась. Папа сердился, когда она начинала целовать Зорьку, говорил о том, что от собак можно заразиться эхинококком. Лили продолжала свое и, лаская Зорьку, только приговаривала: «Эхинококк ты этакий!»
	— Наталия Гершензон-Чегодаева, «Воспоминания дочери», 1971

Через полсотни лет, до сих пор помню нашу корову Зорьку. Ее и погладят, и приласкают, и теплое пойло приготовят, и в стойле уютно, как в доме. А как по-иному? Ведь Зорька была нашей кормилицей, нашей коровой. И нынче ― лишь неделю назад вернулся с хутора ― друзья мои в хозяйстве имеют корову, бычков. Малина, Янчик (сокращенное от Январь), Мишаня… «Как на перине ночуют…» ― показывает мне товарищ стойло, щедро устеленное свежей соломой. А уж про кормежку и говорить лишне: степового сена ― вволю, просяной соломки ― в охотку, теплого пойла ― словно детям. А как же иначе?

— Борис Екимов, «Люди и земля», 2002

Зорька в беллетристике и художественной прозе

Да, лучше и честнее я сделал бы, если бы повернул свою Зорьку и поехал назад к Поликарпу и Ивану Демьянычу. Впоследствии я думал не раз: сколько несчастий не пришлось бы мне перенести на своих плечах и сколько добра принес бы я своим ближним, если бы в этот вечер у меня хватило решимости поворотить назад, если бы моя Зорька взбесилась и унесла меня подальше от этого страшного большого озера! Сколько мучительных воспоминаний не давили бы теперь моего мозга и не заставляли бы мою руку то и дело оставлять перо и хвататься за голову! Но не стану забегать вперед, тем более, что впереди придется еще много раз останавливаться на горечи. Теперь о веселом… Моя Зорька внесла меня в ворота графской усадьбы. У самых ворот она споткнулась, и я, потеряв стремя, чуть было не свалился на землю. — Худой знак, барин! — крикнул мне какой-то мужик, стоявший у одной из дверей длинных графских конюшен.

— Антон Чехов, «Драма на охоте», 1884

	Мы отбивали свои пятки и пороги учреждений, добывая керосин и дрова для нашей библиотеки. Дина и ее помощница Зорька, тихая, добрая девушка, устраивали громкие скандалы в исполкоме из-за каждого полена. А когда раз дров все же не хватило до конца месяца, каждый из нас принес, кто сколько мог. Маленькие замерзшие ребята приносили кто доску, кто филенку от шкафа, кто груду щепок.
	— Лев Кассиль, «Кондуит и Швамбрания», 1931

Он прикоснулся губами к ее коленям. Его оскорбила грубая ткань. Забывая все и не чувствуя боли, он скомкал ее искалеченной рукой. – Андрий!.. Но он уже целовал ее колени, и не в ее силах было помешать этому. Застигнутая врасплох, встревоженная этим страстным порывом, Олеся растерялась, не зная, что делать с этим сумасшедшим парнем. А когда опомнилась, он уже сам бережно закутал обнаженное колено. ― Олеся… Зорька моя… Взволнованная Олеся порывисто встала, Андрий отпустил ее. Ничего не сказав, она ушла к Раевской.

— Николай Островский, «Рождённые бурей», 1936

И корова, как на вред, у нас в тот год не огулялась, молока и того нету, а забивать корову жалко, как потом жить? Думаю, как-нить перебьемся, зато на другой раз с молоком будем. А Зорька наша уж в колхозе жила, помнишь, подимте, нашу Зорьку ― такая хорошая была корова, комолая, по сю пору ее жалко. В колхоз как собирали, сам-то и ондал ее в колхоз, на общий двор. От уж я поревела! Ну. А Зорька так и эдак наш двор помнит, все к нам лезла, я до этой до голодовки-то помои ей когда вынесу, а то ломоть хлеба солью посыплю. Там рази такой уход ― че тут говореть. Столько скота.

— Валентин Распутин, «Последний срок», 1970

Паша старалась привязывать Зорьку на виду, чтобы коза сама спускалась в овраг на веревке за сочной травой. Но Зорька не желала становиться горной козой, лазить ей не нравилось, и ее недовольное блеяние было похоже на нытье. Поджидая отца, Олег убегал вниз, к болоту, и приносил козе травы и свежих веток. Люська кормила ее из рук, а Олег на велосипеде описывал вокруг них кольца и восьмерки. <...> Зорька молчала, пока справлялась с едой, а после снова начинала скулить, почти как собака. Ни накормить, ни развеселить ее было невозможно. Люська и Олег переживали Зорькину неволю, но мгновенно забывали о козе, едва замечали на другой стороне оврага отца.

— Юрий Дружников, «Виза в позавчера», 1970-е

	Двух старших звали Тынэн ― Заря и Тынэвири ― Спустившийся с Рассвета. Остальных сыновей тоже нарекли, сообразуясь с их характерами или же по близкому к их появлению событию. Одного звали Вуквун ― Камень, другого Кэральгин ― по имени северо-восточного ветра, дувшего с особенной силой в день его рождения… Девочек тоже назвали: Тынэна ― Зорька, Тутына ― Сумеречный Свет…
	— Юрий Рытхэу, «Когда киты уходят», 1977

Коров звали Зорька и Машка. Так Демьян научил. Зорька крутобокая, бурая, незлобивая. Ее-то братья и пробовали доить. А Машка худющая, в черных и белых пятнах, стервозная и капризная. К ней не подступись. Потом-то попривыкла, стала подпускать к себе воспитательницу, Сашку, даже мужичков, но настороженно, с оглядкой. Лишь Кольку не терпела. Как издалека завидит, шею вытянет, мокрый нос в его сторону повернет и нюхает.

— Анатолий Приставкин, «Ночевала тучка золотая», 1981

Куры не обратили на меня никакого внимания, зато Джек сразу вылез из своей конуры и стал радостно тереться о мои колени ― он даже понарошку кусал меня за ноги, когда я шел через двор, чтобы посмотреть на нашу Зорьку. Зорька лежала на свежей соломе, повернувшись к двери. Она жевала жвачку, но, когда я присел на корточки и подал ей кусочек пирожка, перестала жевать и, шумно вздохнув, задумалась. Я упрашивал ее, чтобы она съела кусочек, но она продолжала думать о своем, и тогда я стал гладить ее. Она повернула голову, и ее шейные морщинки потекли под моими пальцами, словно струйки ручейка. Мне почему-то расхотелось говорить ей, что я был в городе. ― Ты не думай, Зорька… внутри себя я уже большой и все-все понимаю. Этим летом я скажу маме, что буду пасти тебя, пока не пойду в школу. Я рассказывал Зорьке, что буду пасти ее за речкой, где растет большая трава, а в обед, в самую жару, она будет стоять в воде, на третьей ямке под ивовым кустом, где меньше всего назойливых мух и слепней. В полумраке Зорькины рога матово лоснились, а белый курчавистый волос на лбу, взблескивая, искрился от моего прикосновения. Зорька потянулась ко мне, прямо к моему лицу, и я увидел, что глаза ее блестят, а из глаз текут обильные слёзы. Она опять шумно вздохнула, опахнув каким-то домашним-домашним дыханием, после которого я вновь почувствовал себя не то чтобы маленьким, но и не таким уж большим.

— Виктор Слипенчук, «Зинзивер», 1996

Зорька в поэзии

	Вот он идёт, поёт: «Где ты, зорька моя?» Вот он руку берет, Вот целует меня!
	— Алексей Кольцов, «Русская песня», 20 декабря 1841

	Есть ли улица расхожая, Девка-зорька, маков цвет, Али ночка непогожая Ко сударке застит след?
	— Николай Клюев, «Недозрелую калинушку...», 1912

	Рассвет на речь ту: «Хитрить не след, Не День ли, купчик, тебе сосед? Не я ли прялка?.. Мне в путь пора, ― Настыла за ночь берез кора…» И хлопнул дверью… А купчик млад В избу, как кречет, уходу рад. Чтобы с жадобным уснуть часок, Сымает Зорька ему сапог.
	— Николай Клюев, «На сивом плёсе гагарий зык...», 1914

	Раннее утро блеснет ― Нежная девушка-зорька Ивушке, плачущей горько, Слёзы ― кудрями отрет.
	— Александр Блок, «Ночью в саду у меня...», 12 ноября 1915

	Но мне зорька скажет: «Ты Всех других красивей. Говорят про то цветы На широкой ниве». Не могу… с тобою рядом Ждет дивчину жито… Зорька, зорька, палисаду За меня скажи ты». Зорька фартуком замашет Да промолвит только: «До вечерней зорьки, Маша, До вечерней зорьки».
	— Иван Доронин, Песня первая (из поэмы «Тракторный пахарь»), 1924

	А на хуторе Отрадном зорька-заинька на льду, то мелькнет зверьком нарядным в Ботаническом саду.
	— Николай Ушаков, «Снежной пылью осыпая...», 1967

	Пушок на щеке ― почти абрикосик. Ты зорька, радуга, херувим. На песке у моря, светлая осень, И мы не скажем твоим родным.
	— Игорь Чиннов, «Пушок на щеке — почти абрикосик...», 1975

См. также

• Зорька
• Заря
• Зорька
• Зорька
• Ассоль
• Варвара
• Александра
• Зоя