|
В тяжелые годы колчаковщины, когда казаки атамана Дутова в Тургайской области жгли оранжевые степи, атаман Дутов производил мобилизацию среди киргизов и не пожелавших взять оружие убивал. Приехали казаки в Тургайскую степь Сары-Арки и стали косить аулы киргизские. Каждый киргиз ― это чиинка, соломинка, и складывали в копны, только каждая соломинка в копне была киргизским телом. Высоко летали, не шевеля крыльями, серогрудые коршуны и заунывно кричали надоедливым заунывным свистом.
― Посадили мобилизованных киргиз в вагоны, в ящики, ― говорил Саудакас, ― словно в спичечные коробки натолканы мы, спички. Жаль было Саудакасу жену, детей, юрту, родную степь, и сон бежал от Саудакаса, как тарбаган; и только одна мысль начала расти и скоро выросла тарантулом мохноногим, прожорливым, и пожирал тарантул все мысли и оставлял надоедливые слова: «Тургень, джаргень джер яни ни алган тендек имагул, слышишь, Ибрагим, ― Тургень джаргень яни ни алган тендек имагул».
― Стучат колеса, ― говорит Ибрагим, ― надоело слушать, уши болят.[2]
|