Чучело гороховое

Чу́чело горо́ховое (просторечное, пренебрежительное)фразеологический оборот, повидимому, отчасти производный от пугала и шута горохового. Чучелом гороховым обычно называют человека, одетого несуразно или безвкусно, и ведущего себя примерно так же, что вызывает презрение или насмешки. Чучелом гороховым в старые времена называли пугала, устанавливаемые на гороховых и других полях для отпугивания птиц.

Чучело гороховое (Германия)

Чучело гороховое в коротких цитатах править

  •  

...не ужасная ли это судьба, что я, сделавшись наконец студентом назло всем чертям, должен все-таки быть и оставаться чучелом гороховым? Случалось ли мне надевать новый сюртук без того, чтобы сейчас же не сделать на нем скверного жирного пятна...

  Эрнст Теодор Амадей Гофман, «Золотой горшок» (сказка из новых времён) вигилия первая, 1880
  •  

...сделаешь из картона круглую коробку, проковыряешь в ней две дырочки, на голову наденешь, да так чучелом гороховым и бродишь по прииску.[1]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Золотая ночь», 1884
  •  

— Так простоволосая? — спрашивает он и улыбается в бороду. — Ах, чучело гороховое!
— Ничего не чучело: она по своей вере и одевается, как там у них, в немцах, бабам полагается.[2]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Братья Гордеевы», 1891
  •  

Главный жених, измышленный для Кошевой, ― «гороховое чучело». Эти два слова были произнесены Зверевым отчетливо, с расстановкой, и при этом он глядел в глаза Мрацкому. Глаза говорили: «Гороховое чучело твой сын Илья!»[3]

  Евгений Салиас-де-Турнемир, «Крутоярская царевна», 1893
  •  

— Значит, по-твоему, я вру? да?..
— Нет, я этого не сказала.
— По-твоему, я глупа, как чучело гороховое? да?..
— И этого я не говорила…[4]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Весенние грозы», 1893
  •  

— У вас не только нет ума, а даже самого простого самолюбия, мисс Дудль. Я вас презираю. Вы — ничтожное существо, кукла, манекен из папье-маше, гороховое чучело. Я вас ненавижу.[5]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Хлеб», 1893
  •  

— Чучело гороховое! — подхватил Баглаев. — Черти у него на роже в свайку играли...[6]

  Фёдор Сологуб, «Тяжёлые сны» (роман), 1894
  •  

На житьѐ-бытьѐ-де горькое да оховое
Нападало тенью чучело гороховое.[7]

  Андрей Белый, «Песенка комаринская» (из цикла «Россия»), 1907
  •  

...поднял воротник пиджака, снятого на гороховом поле с чучела, сунул руки в карманы и свернул в лес.[8]

  Александр Грин, «Как бы там ни было», 1923
  •  

Солнышко осоковое
брызжет серебром.
Чучело гороховое
машет рукавом[9]

  Николай Рубцов, «Огороды русские…», 1965

Чучело гороховое в публицистике и документальных текстах править

  •  

«Гороховое пальто» удачно перекликалось с народными речениями «гороховый шут», «гороховое чучело».[10][11]

  Арсений Введенский, «Голос», 1882
  •  

Бразилец растерянно заметался, что-то залепетал.
― Проси сейчас же прощения! ― крикнул я. ― Да хорошенько! Не так! На коленях, чучело гороховое!
Он упал на колени:
― Простите, простите, сударыня![12]

  Аркадий Кошко, Очерки уголовного мира царской России, 1928

Чучело гороховое в мемуарах, письмах и дневниковой прозе править

  •  

Наши ребята струсили, как бы их в море не занесло. Давай усиленно грести к берегу. Попали в вяшу, то есть в грязь, из которой еле выбрались, выпачкались как чучела гороховые. Пришли ко мне поздно, рассказали свои приключения…[13]

  Пётр Моисеенко, Воспоминания старого революционера, 1923

Чучело гороховое в мемуарах и художественной прозе править

  •  

― Что такое вам чудится? Это куст; успокойтесь… Таким образом, Дуболобов, этот изверг, чучело и гороховый кисельник, вздумал…
― Ах мои батюшки-светы! Уж не убитый ли человек лежит?[14]

  Константин Масальский, «Регентство Бирона», 1834
  •  

А ведь это верно, что я родился на свет для всевозможных испытаний и бедствий! Я уже не говорю о том, что я никогда не попадал в бобовые короли, что я ни разу не угадал верно в чет и нечет, что мои бутерброды всегда падают на землю намасленной стороной, — обо всех этих злополучиях я не стану и говорить; но не ужасная ли это судьба, что я, сделавшись наконец студентом назло всем чертям, должен все-таки быть и оставаться чучелом гороховым? Случалось ли мне надевать новый сюртук без того, чтобы сейчас же не сделать на нем скверного жирного пятна или не разорвать его о какой-нибудь проклятый, не к месту вбитый гвоздь? Кланялся ли я хоть раз какой-нибудь даме или какому-нибудь господину советнику без того, чтобы моя шляпа не летела чёрт знает куда или я сам не спотыкался на гладком полу и постыдно не шлепался? Не приходилось ли мне уже и в Галле каждый базарный день уплачивать на рынке определенную подать от трех до четырех грошей за разбитые горшки, потому что чёрт несет меня прямо на них, словно я полевая мышь? Приходил ли я хоть раз вовремя в университет или в какое-нибудь другое место?

  Эрнст Теодор Амадей Гофман, «Золотой горшок» (сказка из новых времён) вигилия первая, 1880
  •  

Вот сторонка, скажу я вам! Особенно одолевали комары ― житья от них нет, от проклятых. Если бы кто посмотрел на нас на работе ― смех, точно маскарад какой… Ей-богу! У рабочих котелки с куревом за поясом, на рожах просмоленные сетки, а мы щеголяли в такой штуке, что и сказать смешно: сделаешь из картона круглую коробку, проковыряешь в ней две дырочки, на голову наденешь, да так чучелом гороховым и бродишь по прииску. Ха-ха… Чисто как в театре! Только уж и тварь же этот комар, ей-богу, в тысячу раз хуже волка или медведя[1]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Золотая ночь», 1884
  •  

Наталья Степановна. Каков негодяй? Вот и верь после этого добрым соседям!
Чубуков. Мерзавец! Чучело гороховое!
Наталья Степановна. Урод этакий! Присвоил себе чужую землю, да ещё смеет браниться.
Чубуков. И эта кикимора, эта, вот именно, куриная слепота осмеливается ещё делать предложение и прочее! А? Предложение!
Наталья Степановна. Какое предложение?[15]

  Антон Чехов, «Предложение» (пьеса), 1888
  •  

Молчание. Федот Якимыч хрустает прошлогоднюю соленую капусту — любимое его кушанье — и время от времени сбоку поглядывает на жену. Он чувствует себя немного виноватым: погорячился и обругал жену ни за что.
— Так простоволосая? — спрашивает он и улыбается в бороду. — Ах, чучело гороховое!
— Ничего не чучело: она по своей вере и одевается, как там у них, в немцах, бабам полагается. Мы по-своему, а они по-своему… Только оно со стороны-то все-таки смешно.[2]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Братья Гордеевы», 1891
  •  

Молву, ходящую давно по Самарской губернии, что богачку Кошевую хотят почти насильно выдать замуж, действуя так из-за корыстолюбивых целей, он ― Зверев ― якобы считает праздной болтовней. Главный жених, измышленный для Кошевой, ― «гороховое чучело». Эти два слова были произнесены Зверевым отчетливо, с расстановкой, и при этом он глядел в глаза Мрацкому. Глаза говорили: «Гороховое чучело твой сын Илья!» Мрацкий, успокоившийся было, снова остервенел и снова начал молчать и только тяжело пыхтел. Его оскорбляла главным образом смелость Зверева.[3]

  Евгений Салиас-де-Турнемир, «Крутоярская царевна», 1893
  •  

— Я была у немцев в кирке: скучища страшная! — уверяла ена всех. — А в костеле мне нравится… Орган играет, прекрасное пение… Если бы я не была православной, непременно сделась бы католичкой. Все католики так вкусно молятся…
— Любочка, какая у тебя странная манера говорить не то, что ты думаешь, — заметила Катя. — И слова глупые: вкусно молиться нельзя.
Любочка вся вспыхнула, как огонь. Она несколько мгновений сидела с раскрытым ртом, а потом обрушилась на Катю целым потоком обвинений.
— Значит, по-твоему, я вру? да?..
— Нет, я этого не сказала.
— По-твоему, я глупа, как чучело гороховое? да?..
— И этого я не говорила…
— Знаю, знаю, я всё знаю… Вы все меня считаете дурочкой.[4]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Весенние грозы», 1893
  •  

Стабровский кое-как уговорил мисс Дудль остаться, и это послужило только к тому, что Дидя окончательно ее возненавидела и начала преследовать с ловкостью обезьяны. Изобретательность маленького инквизитора, казалось, не имела границ, и только английское терпение мисс Дудль могло переносить эту домашнюю войну. Дидя травила англичанку на каждом шагу и, наконец, заявила ей в глаза.
— У вас не только нет ума, а даже самого простого самолюбия, мисс Дудль. Я вас презираю. Вы — ничтожное существо, кукла, манекен из папье-маше, гороховое чучело. Я вас ненавижу.
Эта сцена и закончилась припадком, уже настоящим припадком настоящей эпилепсии. Теперь уже не было места ни сомнениям, ни надеждам. Стабровский не плакал, не приходил в отчаяние, как это бывало с ним раньше, а точно весь замер. Прежде всего он пригласил к себе в кабинет Устеньку и объяснил ей все.[5]

  Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Хлеб», 1893
  •  

Валя метнула на них вороватыми глазами, затрепетала от веселой радости и сделала вид, что не замечает никого. Тихонько сказала что-то сестре. Варя посмотрела в ту же сторону и тоже притворилась, что ничего не видит. Сёстры смеялись и плавали, и брызги воды вздымались со звонким, стеклянным плеском из-под их проворных ног. Сильные, стройные тела под ярким, веселым солнцем выделялись розово-золотистыми яркими пятнами среди белых брызг, синей полупрозрачной воды, веселой зелени леса и желтой полосы прибрежного песку, на котором лежали платья. Тяжелые черные волосы красиво осеняли загорелые лица с блудливыми глазами и пышно-багряными щеками.
— Вот бы сюда Гомзина, — захихикал Баглаев, — то-то бы он зубами защелкал.
— А вот и Валькин жених любуется, сказал Андозерский. — Эх, рылом не вышел!
— Чучело гороховое! — подхватил Баглаев. — Черти у него на роже в свайку играли, Ишь, глазища выкатил![6]

  Фёдор Сологуб, «Тяжёлые сны» (роман), 1894
  •  

Стало темно. Туча, помолчав над головой Костлявой Ноги, зарычала и высекла голубоватый огонь. Затем, как это бывает для неудачников, всё оказалось сразу: вихрь, пыль, протирание глаз, гром, ливень и молния.
Костлявая Нога, или Грифит, постояв некоторое время среди дороги с поднятым кверху лицом, выражавшим презрительное негодование, сказал, стиснув зубы: — «Ну хорошо!», поднял воротник пиджака, снятого на гороховом поле с чучела, сунул руки в карманы и свернул в лес. Разыскивая густую листву, чтобы укрыться, он услыхал жалобное стенание и насторожился. Стенание повторилось. Затем кто-то, сквозь долгий вздох, выговорил: — «Будь прокляты ямы!»[8]

  Александр Грин, «Как бы там ни было», 1923

Чучело гороховое в поэзии править

  •  

Всё̀-то он гуторит, всё̀- то сказы сказывает,
Всё̀-то посохом, сердешный, вдаль указывает:
На житьѐ-бытьѐ-де горькое да оховое
Нападало тенью чучело гороховое.[7]

  Андрей Белый, «Песенка комаринская» (из цикла «Россия»), 1907
  •  

Огороды русские
под холмом седым.
А дороги узкие,
тихие, как дым.
Солнышко осоковое
брызжет серебром.
Чучело гороховое
машет рукавом
До свиданья, пугало,
огородный бог! ―
душу убаюкала
пыль твоих дорог…[9]

  Николай Рубцов, «Огороды русские…», 1965
  •  

Любит бляхи щеголиха,
Вешает, дуреха, нам,
Чтоб прохаживаться лихо
Чучелом гороховым!
И вот с этой-то эпохой
Я по свету трюхаю:
Если плохо ― с хлебной крохой,
Хорошо ― с краюхою!
А эпоха-то с подвохом,
С плахою да с обухом!
А у роковой эпохи
Раковая опухоль![16]

  Иван Елагин, Вот она — эпоха краха...», 1982

В пословицах и поговорках править

  •  

Гороховое чучело. Воронье пугало. Поставить да воробьев пугать.[17]

  Русская пословица

Примечания править

  1. 1 2 Д.Н. Мамин-Сибиряк. «Золото». Роман, рассказы, повесть. — Минск: «Беларусь», 1983 г.
  2. 1 2 Д. Н. Мамин-Сибиряк. Собрание сочинений в 10 томах. Том 6. Сибирские рассказы. Рассказы, повести 1893-1897. Золотопромышленники. — Свердловск: Свердловское Областное Государственное Издательство, 1949 г.
  3. 1 2 Е.А.Салиас-де-Турнемир. Сочинения в двух томах. Том 1. — М.: «Художественная литература», 1991 г.
  4. 1 2 Д. Н. Мамин-Сибиряк. Собрание сочинений в 12 томах. Том 7. Охонины брови. Весенние грозы. — Свердловск: Свердловское Областное Государственное Издательство, 1949 г.
  5. 1 2 Мамин-Сибиряк Д.Н. Собрание сочинений в 10 томах. Том 9. Хлеб. Разбойники. Рассказы. — М.: Правда, 1958 г.
  6. 1 2 Ф. Сологуб. «Тяжёлые сны». ― Л.: Художественная литература, 1990 г.
  7. 1 2 А. Белый. Стихотворения и поэмы в 2-х т. Новая библиотека поэта. — СПб.: Академический проект, 2006 г.
  8. 1 2 Грин А.С. Собрание сочинений в шести томах. Библиотека Огонёк. — М., «Правда», 1980 г.
  9. 1 2 Н. Рубцов. Последняя осень. — М.: Эксмо, 1999 г.
  10. Арсений Введенский, «Голос», 1882 г., 21 октября. — С. 286.
  11. А. Жук. Примечания // Собр. соч. Салтыкова-Щедрина в 10 т. Том 8. — М.: Правда, 1988.
  12. А. Ф. Кошко. Очерки уголовного мира царской России. Том 2. ― М.: Захаров, 2001 г.
  13. П. А. Моисеенко. Воспоминания старого революционера. — М.: «Мысль», 1966 г.
  14. К.П. Масальский в сборнике: Русская историческая повесть первой половины XIX века. — М.: «Советская Россия», 1989 г.
  15. Чехов А. П. Сочинения в 18 томах, Полное собрание сочинений и писем в 30 томах. — М.: Наука, 1974 год — том 11. (Пьесы) 1878-1888. — стр.323
  16. Елагин И.В. Собрание сочинений в двух томах. Москва, «Согласие», 1998 г.
  17. Даль, Владимiръ. Пословицы русскаго народа. — C.-Петербургъ: Типографiя М. О. Вольфа, 1879.

См. также править