Дождевик

род грибов семейства Шампиньоновые

Гриб-дождеви́к или просто дождеви́к, под которым чаще всего имеется в виду дождеви́к шипова́тый или жемчу́жный (лат. Lycoperdon perlatum) — широко распространённый и легко узнаваемый гриб из рода Дождевик семейства семейства Шампиньоновые, произрастающий на всех континентах, кроме Антарктиды. Встречается в лесах, на лугах и даже в городских парках или скверах.

Группа молодых дождевиков

Бросается в глаза и запоминается внешний вид как молодого гриба (плодового тела), округлый, белый, лишённый привычного деления на шляпку и ножку, так и созревший, серо-коричневый гриб, от которого остаётся только пустая кожа с тёмной пылью спор внутри. При малейшем сотрясении или прикосновении плодовое тело «пылит» из дырочки на верхушке — из него вылетают споры. Молодые грибы с мякотью белого цвета съедобны. Когда мякоть желтеет или, тем более, темнеет, гриб становится несъедобным.

Дождевик в коротких цитатах править

  •  

...ежели в дождевике найдется муха или комар, <...> то надеяться можно хлебородного лета.[1]

  Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760
  •  

Уймутся дожди, просветлеет хмурое небо, и все эти пузыри лопнут, все эти белые, здоровенные дождевики позеленеют и обратятся в прах…[2]

  Михаил Салтыков-Щедрин, «Наша общественная жизнь», 1863
  •  

Впечатление, производимое этим истерическим красноречием, можно сравнить только с впечатлением, которое производит зелёный, совсем назревший дождевик.[2]

  Михаил Салтыков-Щедрин, «Журнальный ад», 1864
  •  

«А о чем печалится
Дождевик седой?»
― «Скоро ль мук убавится
У земли родной».[3]

  Сергей Городецкий, «Дождевик», 1909
  •  

На его глазах старик лопнул и рассыпался, как рассыпается старый дождевой гриб, клубом пыли заполнив комнату.[4]

  Александр Чаянов, «Необычайные, но истинные приключения графа Фёдора Михайловича Бутурлина...», 1924
  •  

Сырые пузыри дождевиков...[5]

  Георгий Оболдуев, «Буйное вундеркиндство тополей...» (из цикла «Живописное обозрение»), 1927
  •  

...а потом разберешься, что и дождевики бывают разные: просто дождевик, дождевик шиповатый, дождевик грушевидный, дождевик игольчатый, порховка черноватая, головач круглый, головач продолговатый.[6]

  Владимир Солоухин, «Третья охота», 1967
  •  

И без мучительных усилий
Росли грибы̀-дождевики.[7]

  Арсений Тарковский, «Чудo со щеглом», 1977
  •  

Когда наёмные солдаты подошли к деревне, на них из-за зеленого забора вдруг полетели большие плоды, напоминающие тыквы. Они падали на землю и взрывались, распространяя вокруг удушающий черный газ. Наемники, побросав оружие, неудержимо чихали, кашляли, из глаз бежали обильные слёзы… Индейцев спасли ядовитые грибы-дождевики...[8]

  Владимир Мезенцев, «Чудеса: Популярная энциклопедия» (том второй), 1991
  •  

Белые шарики дождевиков, дымящие коричневым дымком после созревания, вкусны в молодом возрасте, когда их мякоть снежно-белого цвета.[9]

  — Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997

Дождевик в научной и научно-популярной прозе править

  •  

Названные доселе растения все состоят из клеточек без особенного их видоизменения в какие-либо другие особенные орудия: в них одни клеточки, нет ни сосудов, ни цветов, ни плода, ни семени; они даже размножаются посредством клеточки, отделившейся от прочих ― плодоносной сумочки, почему и называют их клетчатыми растениями. К ним принадлежит тот вид круглого клетчатого гриба, который у нас так часто на полях по созрении темнеет и легко трескается, причем содержимые в нем и распадшиеся клеточки разлетаются в виде пыли, отчего гриб и называется в простонародии пылевиком (дождевиком).[10]

  Карл Рулье, «О первом появлении растений и животных на земле», 1852
  •  

Тогда он превращается в неопределенной формы лепешки, величиной иногда в целую ладонь. Эти лепешки снабжены тонкой, очень хрупкой, легко проламывающейся коркой, под которой оказывается тончайшая пыль, ― напоминающая пыль, которая поднимается из-под ног, когда раздавишь зрелый дождевик. Пыль эта в обоих случаях состоит, главным образом, из мельчайших клеточек, служащих для размножения этих грибов, ― это их споры.[11]

  Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878
  •  

Несколько лет тому назад химики Никольс и Гуль, сделает замечательный и очень удачный опыт. Они подогрели споры гриба-дождевика, с очень красивыми, упругими и шарообразными формами: споры были очень маленькие, их диаметр равнялся одной пятисотой миллиметра, температура была доведена до степени каления, затем они смешали белый, легкий, губкообразный порошок грибка с более тяжелым наждачным порошком и положили смесь в сосуд, наподобие песочных часов, откуда был выкачан воздух. Наконец, они эту смесь пропустили тонкой струей из верхнего отделения песочных часов в нижнее и одновременно освещали со стопины дуговой электрической лампой, свет котоpoй увеличили концентрацией его в двояковыпуклом стекле; при этом оказалось, что наждачный порошок падал перпендикулярно, тогда как смешанные с ним споры уклонялись в сторону, и именно, в противоположную освещению. На этом опыте с точностью был доказан чрезвычайно важный факт, что свет производит давление на все тела, и что это давление может при известных обстоятельствах, преодолеть закон тяжести, если, конечно, тело довольно легкое.[12]

  Гуго Эферот, «Библия безбожника», 1920
  •  

Когда наемные солдаты подошли к деревне, на них из-за зеленого забора вдруг полетели большие плоды, напоминающие тыквы. Они падали на землю и взрывались, распространяя вокруг удушающий черный газ. Наемники, побросав оружие, неудержимо чихали, кашляли, из глаз бежали обильные слёзы… Индейцев спасли ядовитые грибы-дождевики, растущие в тропиках. Эти создания растительного мира ― самые настоящие слезоточивые бомбы. О впечатлении, какое производит такое «боевое оружие», рассказывает один путешественник, случайно наступивший на него ногой: «Я только что выбрался из очередной ямы и ступил на твердую почву, как вдруг что-то с сухим треском взорвалось у меня под ногами. В тот же миг стало темно, как ночью. Одновременно я почувствовал сильное раздражение в носу и рези в глазах. Приступ неудержимого чихания овладел мной. Я чихал так отчаянно, что испугался, как бы мой нос совсем не оторвался. Обильные слезы побежали из глаз. Никогда за всю свою жизнь в тропических дебрях я не был так озадачен и напуган. Постепенно черное облако, окутавшее меня, стало рассеиваться, и я смог разглядеть у себя под ногами обрывки какого-то грибовидного растения, которые еще слабо «дымились»… Как я узнал впоследствии, гриб, который взорвался подо мной с таким потрясающим эффектом, называется гигантским бовистом. Нередко он достигает пятикилограммового веса».[8]

  Владимир Мезенцев, «Чудеса: Популярная энциклопедия» (том второй), 1991
  •  

Осенью часто встречаются различные рядовки, довольно вкусные грибы, хотя и несколько необычного вида, в особенности рядовка фиолетовая, странно чернильного оттенка. С фиолетовым оттенком многие паутинники, из которых, обычно, можно видеть паутинник жёлтый. Белые шарики дождевиков, дымящие коричневым дымком после созревания, вкусны в молодом возрасте, когда их мякоть снежно-белого цвета. Этим перечнем не ограничивается разнообразие грибов сочинских лесов, есть в зарослях самшита условно съедобные (их надо отваривать, а воду сливать) свинушки, чернеющие при жарении; рядом с белыми грибами может расти, похожий на них, сатанинский гриб, не столько ядовитый, сколько перечно горький и многие другие.[9]

  — Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997
  •  

На трухлявом, покрытом изумрудным мхом пне стоит не шелохнется переживший все морозы и метели, превратившийся в серую мумию гриб-дождевик с черным отверстием в шляпке. Из-под усыпанного порыжевшими хвойными иголками, чешуйками растерзанных клестами и дятлами шишек, обломками сухих веток и черными листьями полупрозрачного тонкого снега настороженно выглядывает едва раскрывшийся подснежник.[13]

  Михаил Бару, «Принцип неопределенности», 2015

Дождевик в мемуарах, публицистике и документальной прозе править

  •  

Ежели лесные птицы, оставя лес, около дерев и пашен держаться будут, ежели в дождевике найдется муха или комар или ежели овощные дерева немного плода приносят, буде в реках немного рыбы будет. Или когда в мае 25 числа вёдро бывает, а 15 июня дождь ― буде в свое время довольно снегу выпадет, то надеяться можно хлебородного лета.[1]

  Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760
  •  

Кое-где лежат по лесу огромные стволы, сначала высохших, потом подгнивших у корня и, наконец, сломленных бурею дубов, лип, берез и осин. При своем падении они согнули и поломали молодые соседние деревья, которые, несмотря на свое уродство, продолжают расти и зеленеть, живописно искривясь набок, протянувшись по земле или скорчась в дугу. Трупы лесных великанов, тлея внутри, долго сохраняют наружный вид; кора их обрастает мохом и даже травою; мне нередко случалось второпях вскочить на такой древесный труп и ― провалиться ногами до земли сквозь его внутренность: облако гнилой пыли, похожей на пыль сухого дождевика, обхватывало меня на несколько секунд…[14]

  Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852
  •  

Они сами не рассчитывают на продолжительное торжество и потому спешат, спешат упиться темною сырою ночью, по стечению горьких обстоятельств временно заменившею веселый, ясный день. Уймутся дожди, просветлеет хмурое небо, и все эти пузыри лопнут, все эти белые, здоровенные дождевики позеленеют и обратятся в прах… Согласитесь, читатель, ведь признаки эти слишком ярки, чтобы не считать их утешительными. <...> И я опять старался быть умником, опять с восторгом приветствовал какую-то новую эру своей детской жизни… и опять в результате были слезы, страшные детские слёзы! И не то чтоб мне не давали хорошеньких маленьких книжек, не то чтоб меня не отдали в хорошенькое маленькое заведение, ― но даже я детским умом своим понял, что хорошенькие книжки, которые мне предлагали, были подобны тем позеленевшим дождевикам, которые при малейшем прикосновении испускают из себя один прах, и что заведение, в которое меня наконец отдали, могло быть только источником новых детских слез и огорчений, а отнюдь не предметом нетерпеливых восторгов.[2]

  Михаил Салтыков-Щедрин, «Наша общественная жизнь», 1863
  •  

Снаружи ― елейная раздутость фразы, снаружи ― истинно соловьиная способность незаметно переходить из «трели» в «оттолчку», из «оттолчки» в «юлу», внутри ― прах, прах и прах. Впечатление, производимое этим истерическим красноречием, можно сравнить только с впечатлением, которое производит зеленый, совсем назревший дождевик. Издали он кажется привлекательным, как будто даже устойчивым; кажется, что это словно какое-то оригинальное растение, но подойдите к нему ближе, дотроньтесь пальцем ― и увидите, что из него вылетит целая туча черного, дрянного праха. Все эти «форейторы, сломя голову скачущие вперед», эти букеты, пускаемые по части чувств, эти воззвания к невежеству, ненависти, злобе, мести и т. п.[2]

  Михаил Салтыков-Щедрин, «Журнальный ад», 1864
  •  

Надысь ко мне полицейский капрал какой-то наехал: „Я, мол, до вас, ваше благородие… (вишь, чем удивить вздумал!.. я и сам знаю, что рождён благо…) имею до вас дело“.
А я ему: „Сударь почтенный, ты сперва крючки-то на воротнике расстегни. А то, помилуй бог, чихнёшь! Ах, что с тобою будет! Что с тобою будет! Лопнешь ты, как гриб-дождевик… А я отвечай!“[15]

  Иван Тургенев, «Отрывки из воспоминаний — своих и чужих», не ранее 1881
  •  

Он в молчании протянул руки, и десятники, подхватив его под мышки, стали бережно высаживать из тележки. Лицо его, круглое и пухлое как дождевик, во все время этого высаживания хранило вид великолепнейшего равнодушия. Сивые волосики реденькой и плюгавой бороденки важно топорщились во все стороны. Вытаращенные глазки изображали ленивое величие.[16]

  Александр Эртель, «Записки Степняка», 1883
  •  

Уже с мая месяца начинают появляться среди зеленой травы нежные белые шарики, которые впоследствии деревенские ребятишки будут давить босыми пятками, забавляясь облаком то черного, то темно-зеленого, то шоколадного дыма. Про такой гриб говорят ― волчий табак. Иные шарики с грецкий орех, иные с детскую голову. После такого пестикообразного гриба, когда он созреет и весь разлетится дымом, остается ножка. Она очень прочна, как из пергамента, и долго еще чернеет среди травы. Сначала все грибы называешь «волчий табак», потом, узнав, что это дождевики, будешь звать их дождевиками, а потом разберешься, что и дождевики бывают разные: просто дождевик, дождевик шиповатый, дождевик грушевидный, дождевик игольчатый, порховка черноватая, головач круглый, головач продолговатый. Как бы они ни назывались и какую бы форму и размер ни имели, их объединяют два одинаковых обстоятельства: все они, созрев, становятся вместилищами мелкой легковесной темной пыли, и все они в молодом возрасте съедобны и вкусны. Как известно, молодой дождевик на ощупь тверд и крепок, а на разрезе бел, как сметана. В эту пору его можно, не сомневаясь, класть на сковороду. Жаркое будет благоухать превосходным грибным ароматом. С возрастом мякоть дождевика начинает сначала слегка желтеть, делается водянистой, надавленная пальцем, не пружинит, не старается распрямиться. На этой стадии дождевики брать уже не следует. Затем желтизна будет все темнеть и темнеть и наконец превратится в сухой порошок, в бесчисленное количество мельчайших спор, насыпанных в кожистый мешочек. Вспоминаю, с каким конфузом я принес домой первые дождевики, как жена отказывалась их жарить, с каким интересом я их пробовал в первый раз. А теперь это для меня самый обыкновенный съедобный и вкусный гриб, конечно, когда нет в лесу маслят, лисичек или осиновиков.[6]

  Владимир Солоухин, «Третья охота», 1967

Дождевик в беллетристике и художественной литературе править

  •  

― Мы люди простые, и потому нас просто зовут: меня Конрадом из Торнео, его Вольдемаром из Выборга. Думаю, что этими именами потребуют нас в день последнего суда; разве там прибавят к ним, по делам нашим, новые прозвания!
― Не в лесу же выросли вы, как дождевики! Верно, были у вас отец и мать? Кто твои, молодец?[17]

  Иван Лажечников, «Последний Новик», 1833
  •  

Тепла темная степь, светят на дорогу звёзды, и дорога, чуть серая, глушит частые удары копыт, и кричит коростель в колдобине; где-то, значит, близко степной хутор…
Безлесные, безводные, как дождевики, растут хутора на гладкой, человечьими курганами усеянной степи, вековечной дороге кочевников. Потянуло сыростью и дымом. Собакин привстал на стременах, вгляделся и, увидев огонек, свернул прямиком по полю.[18]

  Алексей Толстой, «Архип», 1909
  •  

И думает Чепухинский:
«А что, если мне спросить у этого крестьянина, пришла ли весна
Но гордый своею мудростью, он тотчас же отверг это предположение:
«Непристойно учёному мужу набираться ума-разума у первого встречного крестьянина».
А дровосек шёл как раз мимо него. Посмотрел он в сторону и видит, что на еловой шишке что-то торчит да такое надутое, что издали кажется чуть не шаром. Подумал дровосек, что это дождевик, толкнул его ногою и пошёл дальше. Но хотя лапоть едва-едва коснулся Чепухинского, учёный муж перекувырнулся и скатился вместе с шишкой в какую-то ямку. К счастью ещё, что его чернильница была крепка и хорошо закупорена.[19]

  Мария Конопницкая, «История о гномах и о сиротке Марисе», 1916
  •  

Федор видел, как из-под зеленого зонтика на него в ужасе метнулся серый свинцовый взгляд, и в то же мгновение ударил старика обухом освященного топора по голове. Послышался треск, похожий на звук лопнувшего бычачьего пузыря, и Бутурлин в ужасе отступил, роняя топор. На его глазах старик лопнул и рассыпался, как рассыпается старый дождевой гриб, клубом пыли заполнив комнату. Совершив содеянное, Федор долго стоял в оцепенении и только несколько мгновений спустя поборол охвативший его ужас и стал смотреть разложенные по столу карты, покрывшиеся хлопьями Брюсова праха...[4]

  Александр Чаянов, «Необычайные, но истинные приключения графа Фёдора Михайловича Бутурлина...», 1924
  •  

Так и с мыслями человека. Не та мысль, не та цель велика, для выполнения которой надо зарезать миллион людей и опустошить целые страны, ― такие цели, большей частью, подобны грибам, которые растут после дождя по дорогам: стоит их чуть тронуть, как из них подымается чёрная горькая пыль. Истинная цель, истинная мысль человека подобна фиалке в горах: никто её не видит, но благоухание её слышит всякий проходящий мимо. Она цветёт только для себя, только для себя радуется солнцу и весне, но тем не менее она радость для всех… ну, если не для всех ― на что нашему божественному цезарю фиалки? ― то хотя для немногих.[20]

  Иван Наживин, «Иудей», 1933
  •  

Одна большая комната была заколочена наглухо. Но и там что-то поскрипывало, шуршало, и вдруг начинался мерный дребезжащий стук, как будто молоточек в часах бил мимо звонка. На чердаке росли дождевики, иностранные книги валялись с вырванными страницами, без переплётов. До революции дом принадлежал старой цыганке-графине. Цыганка-графиня![21]

  Вениамин Каверин, «Два капитана», 1944
  •  

― Раз бензина нет, ― сказал Непоседа, ― собирайте грибы дождевики. Смотрите, сколько их здесь!
Мальчики принялись собирать старые, желтые, круглые как мячики, грибы, от которых никому никакого проку нет. Но если их раздавить, то они стреляют и из них вылетает струя бурой пыли.
― Лучше реактивных двигателей не придумаешь! ― сказал Нетак.
Вооружившись грибами, Непоседа и Нетак сели на крылья, а Мякиш на хвост. И только раздавали они по первому грибу, как самолёт взвился ввысь. Пах-пах-пах!..[22]

  Ефим Чеповецкий, «Непоседа, Мякиш и Нетак», 1989

Дождевик в поэзии править

 
Созревшие дождевики
  •  

Ведь не слишком нам счастливо:
Лето нынешне дождливо,
Разных здесь родов грибами
И везде дождевиками
Поле чистое покрыто,
Рвами, ямами изрыто,
В низменных местах здесь топко,
Можно ль воевать не робко?

  Екатерина II, «Горе-богатырь Косометович» (Опера комическая), 1787
  •  

«Кто же с неба дальнего
В город попадет?»
― «Не смущай печального!
Видишь ― дождь идёт».
«А о чем печалится
Дождевик седой?»
― «Скоро ль мук убавится
У земли родной».[3]

  Сергей Городецкий, «Дождевик», 1909
  •  

Тесто
через край.
Детским
чмоканьем мячика
пыхающий дождевик,
набирающий дым
неоднократно.[5]

  Георгий Оболдуев, «А уши...», 1923
  •  

Лирика отмирает. Пауза. Так.
Я осматривал ногти и думал о самоубийстве.
Голубой фонарь в штриховке косого дождика
Мелькал, как кинематограф. Рота солдат
Прошла в молчаньи своим хоровым шагом.
Их банные веники пахли золотой осенью
С ее тонко-интимным запахом женского пота;
Зернистый шаг был подобен серой икре,
А на барабане от треска двуногой цифры,
Пользуясь дождиком, вскакивал круглый гриб.[23]

  Илья Сельвинский, «Идиллия с человеческими жертвами» (из цикла «Записки поэта»), 1926
  •  

Прыщавые нарывы мухоморов;
Влажные струпья поганок;
Сырые пузыри дождевиков;
Гончие подпалины зайчат;
Рыжие лилии лисичек;
Вылупившиеся шишки шампиньонов...[5]

  Георгий Оболдуев, «Буйное вундеркиндство тополей...» (из цикла «Живописное обозрение»), 1927
  •  

В мире было холодно и сыро.
Шли дожди. Под непрестанным душем
Городскими черными грибами
Расцветали зонтики поспешно,
А в лесу: грибы̀-дождевики.[24]

  Довид Кнут, «Это было третьего апреля...» (из цикла «Поездка в Сэн-Реми»), 1938
  •  

Дождь грянул наконец. Он длился
Как птичья песнь. Он так плясал
И так старался, так резвился,
Что мир окрест преобразился <...>
Дождь перестал. Переходили
Потоки вброд и воду пили
В кустах смородинных жуки,
И без мучительных усилий
Росли грибы̀-дождевики.[7]

  Арсений Тарковский, «Чудo со щеглом», 1977

Дождевик в пословицах и поговорках править

  •  

Что за гриб, до дождя взрос. Дождевик, не гриб.

  Русская поговорка
  •  

Дождевик не гриб, выскочка не указчик.

  Русская пословица
  •  

Случайный человек, что дождевик: вскочил да лопнул.

  Русская пословица

Источники править

  1. 1 2 М.В. Ломоносов. Полное собрание сочинений: в 11 томах. Том 11. Письма. Переводы. Стихотворения. Указатели. — Л.: «Наука», 1984 г.
  2. 1 2 3 4 М.Е. Салтыков-Щедрин. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 6. Москва, Художественная литература, 1973 г.
  3. 1 2 С. Городецкий. Стихотворения. Библиотека поэта. Большая серия. — Л.: Советский писатель, 1974 г.
  4. 1 2 А.В.Чаянов. «Необычайные, но истинные приключения графа Фёдора Михайловича Бутурлина, записанные по семейным преданиям московским ботаником Х», (роман)
  5. 1 2 3 Г. Оболдуев. Стихотворения. Поэмы. М.: Виртуальная галерея, 2005 г.
  6. 1 2 Произведения В. А. Солоухина в библиотеке Максима МошковаВладимир Солоухин. «Третья охота» (1967)
  7. 1 2 А. Тарковский. Собрание сочинений: В 3 т. М.: Художественная литература, 1993
  8. 1 2 В.А.Мезенцев, К. С. Абильханов. «Чудеса: Популярная энциклопедия». Том 2, книга 4. — Алма-Ата: Главная редакция Казахской советской энциклопедии, 1991 г.
  9. 1 2 Карпун Ю.Н. Природа района Сочи. Рельеф, климат, растительность. (Природоведческий очерк). Сочи, 1997 г.
  10. К. Ф. Рулье. Научное наследство. Том 2. — М.: Изд-во АН СССР, 1951 г.
  11. К. А. Тимирязев. «Жизнь растения» (по изданию 1919 года). — М.: Сельхозгиз, 1936 г.
  12. «Библия безбожника»: Пер. с нем. Гуго Эферот. - 2-е изд., доп. — Москва: Гос. изд-во, 1925 г. — 368 с.
  13. Михаил Бару. «Принцип неопределенности». — Нижний Новгород: «Волга», № 1-2, 2015 г.
  14. Аксаков С.Т. «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». Москва, «Правда», 1987 г.
  15. Тургенев И. С., Собрание сочинений. В 12-ти томах. — М.: «Художественная литература», 1976-1979. Том 8.
  16. Эртель А.И. «Записки Степняка». Очерки и рассказы. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г.
  17. Иван Лажечников, «Последний Новик» 1833 г. (текст)
  18. Алексей Николаевич Толстой, Собрание сочинений. — М.: Государственное издательство художественной литературы, 1958 г. — том 1.
  19. Конопницкая М. История о гномах и о сиротке Марисе. — М.: Редакция журнала «Юная Россия», 1916.
  20. И. Ф. Наживин. Собрание сочинений: В 3 т. Том 2. Иудей. Глаголют стяги. — М.: Терра, 1995 г.
  21. В. Каверин. «Два капитана». Библиотека приключений в 20 томах. — М.: «Машиностроение», 1984 г.
  22. Е. П. Чеповецкий. «Непоседа, Мякиш и Нетак». — М.: Астрель, 1997 г.
  23. И. Сельвинский. Избранные произведения. Библиотека поэта. Изд. второе. — Л.: Советский писатель, 1972 г.
  24. Д. Кнут. Собрание Сочинений в 2 томах. — Иерусалим: Еврейский университет, 1997—1998 г.

См. также править