Дождевик

Гриб-дождеви́к или просто дождеви́к, под которым чаще всего имеется в виду дождеви́к шипова́тый или жемчу́жный (лат. Lycoperdon perlatum) — широко распространённый и легко узнаваемый гриб из рода Дождевик семейства семейства Шампиньоновые, произрастающий на всех континентах, кроме Антарктиды. Встречается в лесах, на лугах и даже в городских парках или скверах.

Группа молодых дождевиков

Бросается в глаза и запоминается внешний вид как молодого гриба (плодового тела), округлый, белый, лишённый привычного деления на шляпку и ножку, так и созревший, серо-коричневый гриб, от которого остаётся только пустая кожа с тёмной пылью спор внутри. При малейшем сотрясении или прикосновении плодовое тело «пылит» из дырочки на верхушке — из него вылетают споры. Молодые грибы с мякотью белого цвета съедобны. Когда мякоть желтеет или, тем более, темнеет, гриб становится несъедобным.

Дождевик в коротких цитатах

	...ежели в дождевике найдется муха или комар, <...> то надеяться можно хлебородного лета.
	— Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760

	Уймутся дожди, просветлеет хмурое небо, и все эти пузыри лопнут, все эти белые, здоровенные дождевики позеленеют и обратятся в прах…
	— Михаил Салтыков-Щедрин, «Наша общественная жизнь», 1863

	Впечатление, производимое этим истерическим красноречием, можно сравнить только с впечатлением, которое производит зелёный, совсем назревший дождевик.
	— Михаил Салтыков-Щедрин, «Журнальный ад», 1864

	«А о чем печалится Дождевик седой?» ― «Скоро ль мук убавится У земли родной».
	— Сергей Городецкий, «Дождевик», 1909

	На его глазах старик лопнул и рассыпался, как рассыпается старый дождевой гриб, клубом пыли заполнив комнату.
	— Александр Чаянов, «Необычайные, но истинные приключения графа Фёдора Михайловича Бутурлина...», 1924

	Сырые пузыри дождевиков...
	— Георгий Оболдуев, «Буйное вундеркиндство тополей...» (из цикла «Живописное обозрение»), 1927

	...а потом разберешься, что и дождевики бывают разные: просто дождевик, дождевик шиповатый, дождевик грушевидный, дождевик игольчатый, порховка черноватая, головач круглый, головач продолговатый.
	— Владимир Солоухин, «Третья охота», 1967

	И без мучительных усилий Росли грибы̀-дождевики.
	— Арсений Тарковский, «Чудo со щеглом», 1977

	Когда наёмные солдаты подошли к деревне, на них из-за зеленого забора вдруг полетели большие плоды, напоминающие тыквы. Они падали на землю и взрывались, распространяя вокруг удушающий черный газ. Наемники, побросав оружие, неудержимо чихали, кашляли, из глаз бежали обильные слёзы… Индейцев спасли ядовитые грибы-дождевики...
	— Владимир Мезенцев, «Чудеса: Популярная энциклопедия» (том второй), 1991

	Белые шарики дождевиков, дымящие коричневым дымком после созревания, вкусны в молодом возрасте, когда их мякоть снежно-белого цвета.
	— Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997

Дождевик в научной и научно-популярной прозе

Названные доселе растения все состоят из клеточек без особенного их видоизменения в какие-либо другие особенные орудия: в них одни клеточки, нет ни сосудов, ни цветов, ни плода, ни семени; они даже размножаются посредством клеточки, отделившейся от прочих ― плодоносной сумочки, почему и называют их клетчатыми растениями. К ним принадлежит тот вид круглого клетчатого гриба, который у нас так часто на полях по созрении темнеет и легко трескается, причем содержимые в нем и распадшиеся клеточки разлетаются в виде пыли, отчего гриб и называется в простонародии пылевиком (дождевиком).

— Карл Рулье, «О первом появлении растений и животных на земле», 1852

Тогда он превращается в неопределенной формы лепешки, величиной иногда в целую ладонь. Эти лепешки снабжены тонкой, очень хрупкой, легко проламывающейся коркой, под которой оказывается тончайшая пыль, ― напоминающая пыль, которая поднимается из-под ног, когда раздавишь зрелый дождевик. Пыль эта в обоих случаях состоит, главным образом, из мельчайших клеточек, служащих для размножения этих грибов, ― это их споры.

— Климент Тимирязев, «Жизнь растения», 1878

Несколько лет тому назад химики Никольс и Гуль, сделает замечательный и очень удачный опыт. Они подогрели споры гриба-дождевика, с очень красивыми, упругими и шарообразными формами: споры были очень маленькие, их диаметр равнялся одной пятисотой миллиметра, температура была доведена до степени каления, затем они смешали белый, легкий, губкообразный порошок грибка с более тяжелым наждачным порошком и положили смесь в сосуд, наподобие песочных часов, откуда был выкачан воздух. Наконец, они эту смесь пропустили тонкой струей из верхнего отделения песочных часов в нижнее и одновременно освещали со стопины дуговой электрической лампой, свет котоpoй увеличили концентрацией его в двояковыпуклом стекле; при этом оказалось, что наждачный порошок падал перпендикулярно, тогда как смешанные с ним споры уклонялись в сторону, и именно, в противоположную освещению. На этом опыте с точностью был доказан чрезвычайно важный факт, что свет производит давление на все тела, и что это давление может при известных обстоятельствах, преодолеть закон тяжести, если, конечно, тело довольно легкое.

— Гуго Эферот, «Библия безбожника», 1920

Когда наемные солдаты подошли к деревне, на них из-за зеленого забора вдруг полетели большие плоды, напоминающие тыквы. Они падали на землю и взрывались, распространяя вокруг удушающий черный газ. Наемники, побросав оружие, неудержимо чихали, кашляли, из глаз бежали обильные слёзы… Индейцев спасли ядовитые грибы-дождевики, растущие в тропиках. Эти создания растительного мира ― самые настоящие слезоточивые бомбы. О впечатлении, какое производит такое «боевое оружие», рассказывает один путешественник, случайно наступивший на него ногой: «Я только что выбрался из очередной ямы и ступил на твердую почву, как вдруг что-то с сухим треском взорвалось у меня под ногами. В тот же миг стало темно, как ночью. Одновременно я почувствовал сильное раздражение в носу и рези в глазах. Приступ неудержимого чихания овладел мной. Я чихал так отчаянно, что испугался, как бы мой нос совсем не оторвался. Обильные слезы побежали из глаз. Никогда за всю свою жизнь в тропических дебрях я не был так озадачен и напуган. Постепенно черное облако, окутавшее меня, стало рассеиваться, и я смог разглядеть у себя под ногами обрывки какого-то грибовидного растения, которые еще слабо «дымились»… Как я узнал впоследствии, гриб, который взорвался подо мной с таким потрясающим эффектом, называется гигантским бовистом. Нередко он достигает пятикилограммового веса».

— Владимир Мезенцев, «Чудеса: Популярная энциклопедия» (том второй), 1991

Осенью часто встречаются различные рядовки, довольно вкусные грибы, хотя и несколько необычного вида, в особенности рядовка фиолетовая, странно чернильного оттенка. С фиолетовым оттенком многие паутинники, из которых, обычно, можно видеть паутинник жёлтый. Белые шарики дождевиков, дымящие коричневым дымком после созревания, вкусны в молодом возрасте, когда их мякоть снежно-белого цвета. Этим перечнем не ограничивается разнообразие грибов сочинских лесов, есть в зарослях самшита условно съедобные (их надо отваривать, а воду сливать) свинушки, чернеющие при жарении; рядом с белыми грибами может расти, похожий на них, сатанинский гриб, не столько ядовитый, сколько перечно горький и многие другие.

— Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997

	На трухлявом, покрытом изумрудным мхом пне стоит не шелохнется переживший все морозы и метели, превратившийся в серую мумию гриб-дождевик с черным отверстием в шляпке. Из-под усыпанного порыжевшими хвойными иголками, чешуйками растерзанных клестами и дятлами шишек, обломками сухих веток и черными листьями полупрозрачного тонкого снега настороженно выглядывает едва раскрывшийся подснежник.
	— Михаил Бару, «Принцип неопределенности», 2015

Дождевик в мемуарах, публицистике и документальной прозе

	Ежели лесные птицы, оставя лес, около дерев и пашен держаться будут, ежели в дождевике найдется муха или комар или ежели овощные дерева немного плода приносят, буде в реках немного рыбы будет. Или когда в мае 25 числа вёдро бывает, а 15 июня дождь ― буде в свое время довольно снегу выпадет, то надеяться можно хлебородного лета.
	— Михаил Ломоносов, «Лифляндская экономия», 1760

Кое-где лежат по лесу огромные стволы, сначала высохших, потом подгнивших у корня и, наконец, сломленных бурею дубов, лип, берез и осин. При своем падении они согнули и поломали молодые соседние деревья, которые, несмотря на свое уродство, продолжают расти и зеленеть, живописно искривясь набок, протянувшись по земле или скорчась в дугу. Трупы лесных великанов, тлея внутри, долго сохраняют наружный вид; кора их обрастает мохом и даже травою; мне нередко случалось второпях вскочить на такой древесный труп и ― провалиться ногами до земли сквозь его внутренность: облако гнилой пыли, похожей на пыль сухого дождевика, обхватывало меня на несколько секунд…

— Сергей Аксаков, «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии», 1852

Они сами не рассчитывают на продолжительное торжество и потому спешат, спешат упиться темною сырою ночью, по стечению горьких обстоятельств временно заменившею веселый, ясный день. Уймутся дожди, просветлеет хмурое небо, и все эти пузыри лопнут, все эти белые, здоровенные дождевики позеленеют и обратятся в прах… Согласитесь, читатель, ведь признаки эти слишком ярки, чтобы не считать их утешительными. <...> И я опять старался быть умником, опять с восторгом приветствовал какую-то новую эру своей детской жизни… и опять в результате были слезы, страшные детские слёзы! И не то чтоб мне не давали хорошеньких маленьких книжек, не то чтоб меня не отдали в хорошенькое маленькое заведение, ― но даже я детским умом своим понял, что хорошенькие книжки, которые мне предлагали, были подобны тем позеленевшим дождевикам, которые при малейшем прикосновении испускают из себя один прах, и что заведение, в которое меня наконец отдали, могло быть только источником новых детских слез и огорчений, а отнюдь не предметом нетерпеливых восторгов.

— Михаил Салтыков-Щедрин, «Наша общественная жизнь», 1863

Снаружи ― елейная раздутость фразы, снаружи ― истинно соловьиная способность незаметно переходить из «трели» в «оттолчку», из «оттолчки» в «юлу», внутри ― прах, прах и прах. Впечатление, производимое этим истерическим красноречием, можно сравнить только с впечатлением, которое производит зеленый, совсем назревший дождевик. Издали он кажется привлекательным, как будто даже устойчивым; кажется, что это словно какое-то оригинальное растение, но подойдите к нему ближе, дотроньтесь пальцем ― и увидите, что из него вылетит целая туча черного, дрянного праха. Все эти «форейторы, сломя голову скачущие вперед», эти букеты, пускаемые по части чувств, эти воззвания к невежеству, ненависти, злобе, мести и т. п.

— Михаил Салтыков-Щедрин, «Журнальный ад», 1864

	Надысь ко мне полицейский капрал какой-то наехал: „Я, мол, до вас, ваше благородие… (вишь, чем удивить вздумал!.. я и сам знаю, что рождён благо…) имею до вас дело“. А я ему: „Сударь почтенный, ты сперва крючки-то на воротнике расстегни. А то, помилуй бог, чихнёшь! Ах, что с тобою будет! Что с тобою будет! Лопнешь ты, как гриб-дождевик… А я отвечай!“
	— Иван Тургенев, «Отрывки из воспоминаний — своих и чужих», не ранее 1881

	Он в молчании протянул руки, и десятники, подхватив его под мышки, стали бережно высаживать из тележки. Лицо его, круглое и пухлое как дождевик, во все время этого высаживания хранило вид великолепнейшего равнодушия. Сивые волосики реденькой и плюгавой бороденки важно топорщились во все стороны. Вытаращенные глазки изображали ленивое величие.
	— Александр Эртель, «Записки Степняка», 1883

Уже с мая месяца начинают появляться среди зеленой травы нежные белые шарики, которые впоследствии деревенские ребятишки будут давить босыми пятками, забавляясь облаком то черного, то темно-зеленого, то шоколадного дыма. Про такой гриб говорят ― волчий табак. Иные шарики с грецкий орех, иные с детскую голову. После такого пестикообразного гриба, когда он созреет и весь разлетится дымом, остается ножка. Она очень прочна, как из пергамента, и долго еще чернеет среди травы. Сначала все грибы называешь «волчий табак», потом, узнав, что это дождевики, будешь звать их дождевиками, а потом разберешься, что и дождевики бывают разные: просто дождевик, дождевик шиповатый, дождевик грушевидный, дождевик игольчатый, порховка черноватая, головач круглый, головач продолговатый. Как бы они ни назывались и какую бы форму и размер ни имели, их объединяют два одинаковых обстоятельства: все они, созрев, становятся вместилищами мелкой легковесной темной пыли, и все они в молодом возрасте съедобны и вкусны. Как известно, молодой дождевик на ощупь тверд и крепок, а на разрезе бел, как сметана. В эту пору его можно, не сомневаясь, класть на сковороду. Жаркое будет благоухать превосходным грибным ароматом. С возрастом мякоть дождевика начинает сначала слегка желтеть, делается водянистой, надавленная пальцем, не пружинит, не старается распрямиться. На этой стадии дождевики брать уже не следует. Затем желтизна будет все темнеть и темнеть и наконец превратится в сухой порошок, в бесчисленное количество мельчайших спор, насыпанных в кожистый мешочек. Вспоминаю, с каким конфузом я принес домой первые дождевики, как жена отказывалась их жарить, с каким интересом я их пробовал в первый раз. А теперь это для меня самый обыкновенный съедобный и вкусный гриб, конечно, когда нет в лесу маслят, лисичек или осиновиков.

— Владимир Солоухин, «Третья охота», 1967

Дождевик в беллетристике и художественной литературе

	― Мы люди простые, и потому нас просто зовут: меня Конрадом из Торнео, его Вольдемаром из Выборга. Думаю, что этими именами потребуют нас в день последнего суда; разве там прибавят к ним, по делам нашим, новые прозвания! ― Не в лесу же выросли вы, как дождевики! Верно, были у вас отец и мать? Кто твои, молодец?
	— Иван Лажечников, «Последний Новик», 1833

Тепла темная степь, светят на дорогу звёзды, и дорога, чуть серая, глушит частые удары копыт, и кричит коростель в колдобине; где-то, значит, близко степной хутор… Безлесные, безводные, как дождевики, растут хутора на гладкой, человечьими курганами усеянной степи, вековечной дороге кочевников. Потянуло сыростью и дымом. Собакин привстал на стременах, вгляделся и, увидев огонек, свернул прямиком по полю.

— Алексей Толстой, «Архип», 1909

И думает Чепухинский: «А что, если мне спросить у этого крестьянина, пришла ли весна?» Но гордый своею мудростью, он тотчас же отверг это предположение: «Непристойно учёному мужу набираться ума-разума у первого встречного крестьянина». А дровосек шёл как раз мимо него. Посмотрел он в сторону и видит, что на еловой шишке что-то торчит да такое надутое, что издали кажется чуть не шаром. Подумал дровосек, что это дождевик, толкнул его ногою и пошёл дальше. Но хотя лапоть едва-едва коснулся Чепухинского, учёный муж перекувырнулся и скатился вместе с шишкой в какую-то ямку. К счастью ещё, что его чернильница была крепка и хорошо закупорена.

— Мария Конопницкая, «История о гномах и о сиротке Марисе», 1916

Федор видел, как из-под зеленого зонтика на него в ужасе метнулся серый свинцовый взгляд, и в то же мгновение ударил старика обухом освященного топора по голове. Послышался треск, похожий на звук лопнувшего бычачьего пузыря, и Бутурлин в ужасе отступил, роняя топор. На его глазах старик лопнул и рассыпался, как рассыпается старый дождевой гриб, клубом пыли заполнив комнату. Совершив содеянное, Федор долго стоял в оцепенении и только несколько мгновений спустя поборол охвативший его ужас и стал смотреть разложенные по столу карты, покрывшиеся хлопьями Брюсова праха...

— Александр Чаянов, «Необычайные, но истинные приключения графа Фёдора Михайловича Бутурлина...», 1924

Так и с мыслями человека. Не та мысль, не та цель велика, для выполнения которой надо зарезать миллион людей и опустошить целые страны, ― такие цели, большей частью, подобны грибам, которые растут после дождя по дорогам: стоит их чуть тронуть, как из них подымается чёрная горькая пыль. Истинная цель, истинная мысль человека подобна фиалке в горах: никто её не видит, но благоухание её слышит всякий проходящий мимо. Она цветёт только для себя, только для себя радуется солнцу и весне, но тем не менее она радость для всех… ну, если не для всех ― на что нашему божественному цезарю фиалки? ― то хотя для немногих.

— Иван Наживин, «Иудей», 1933

	Одна большая комната была заколочена наглухо. Но и там что-то поскрипывало, шуршало, и вдруг начинался мерный дребезжащий стук, как будто молоточек в часах бил мимо звонка. На чердаке росли дождевики, иностранные книги валялись с вырванными страницами, без переплётов. До революции дом принадлежал старой цыганке-графине. Цыганка-графиня!
	— Вениамин Каверин, «Два капитана», 1944

― Раз бензина нет, ― сказал Непоседа, ― собирайте грибы дождевики. Смотрите, сколько их здесь! Мальчики принялись собирать старые, желтые, круглые как мячики, грибы, от которых никому никакого проку нет. Но если их раздавить, то они стреляют и из них вылетает струя бурой пыли. ― Лучше реактивных двигателей не придумаешь! ― сказал Нетак. Вооружившись грибами, Непоседа и Нетак сели на крылья, а Мякиш на хвост. И только раздавали они по первому грибу, как самолёт взвился ввысь. Пах-пах-пах!..

— Ефим Чеповецкий, «Непоседа, Мякиш и Нетак», 1989

Дождевик в поэзии

Созревшие дождевики

	Ведь не слишком нам счастливо: Лето нынешне дождливо, Разных здесь родов грибами И везде дождевиками Поле чистое покрыто, Рвами, ямами изрыто, В низменных местах здесь топко, Можно ль воевать не робко?
	— Екатерина II, «Горе-богатырь Косометович» (Опера комическая), 1787

	«Кто же с неба дальнего В город попадет?» ― «Не смущай печального! Видишь ― дождь идёт». «А о чем печалится Дождевик седой?» ― «Скоро ль мук убавится У земли родной».
	— Сергей Городецкий, «Дождевик», 1909

	Тесто ― через край. Детским чмоканьем мячика пыхающий дождевик, набирающий дым неоднократно.
	— Георгий Оболдуев, «А уши...», 1923

	Лирика отмирает. Пауза. Так. Я осматривал ногти и думал о самоубийстве. Голубой фонарь в штриховке косого дождика Мелькал, как кинематограф. Рота солдат Прошла в молчаньи своим хоровым шагом. Их банные веники пахли золотой осенью С ее тонко-интимным запахом женского пота; Зернистый шаг был подобен серой икре, А на барабане от треска двуногой цифры, Пользуясь дождиком, вскакивал круглый гриб.
	— Илья Сельвинский, «Идиллия с человеческими жертвами» (из цикла «Записки поэта»), 1926

	Прыщавые нарывы мухоморов; Влажные струпья поганок; Сырые пузыри дождевиков; Гончие подпалины зайчат; Рыжие лилии лисичек; Вылупившиеся шишки шампиньонов...
	— Георгий Оболдуев, «Буйное вундеркиндство тополей...» (из цикла «Живописное обозрение»), 1927

	В мире было холодно и сыро. Шли дожди. Под непрестанным душем Городскими черными грибами Расцветали зонтики поспешно, А в лесу: грибы̀-дождевики.
	— Довид Кнут, «Это было третьего апреля...» (из цикла «Поездка в Сэн-Реми»), 1938

	Дождь грянул наконец. Он длился Как птичья песнь. Он так плясал И так старался, так резвился, Что мир окрест преобразился <...> Дождь перестал. Переходили Потоки вброд и воду пили В кустах смородинных жуки, И без мучительных усилий Росли грибы̀-дождевики.
	— Арсений Тарковский, «Чудo со щеглом», 1977

Дождевик в пословицах и поговорках

	Что за гриб, до дождя взрос. Дождевик, не гриб.
	— Русская поговорка

	Дождевик не гриб, выскочка не указчик.
	— Русская пословица

	Случайный человек, что дождевик: вскочил да лопнул.
	— Русская пословица

См. также

• Грибы
• Мухомор
• Подосиновик
• Сыроежка
• Шампиньон
• Исландский мох
• Ягель
• Лишайник
• Дождинка
• Дождит
• Как грибы после дождя
• Грибной дождь