Оружие

Ору́жие — общее название устройств, предметов и средств, конструктивно предназначенных для убийства людей и животных и/или выведения из строя техники и сооружений сторон, вольно либо невольно участвующих в конфликте с применением оружия.

Оружие

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Новости в Викиновостях

Оружие в коротких цитатах

	…Оружие благочестиво в руках у тех, у кого уже ни на что не осталось надежды.
	…Pia arma, quibus nulla nisi in armis relinquitur spes.
	— Гай Понтий, военачальник самнитов

	Всё решает калибр вашего оружия.
	— Мистер Фриз, Бэтмен и Робин

	3аконы, запрещающие ношение оружия… обезоруживают только тех, кто не склонен к совершению преступлений и никогда не решится на это.
	— Чезаре Беккариа, «О преступлениях и наказаниях»

	Эксплуатируемый класс, не стремящийся к тому, чтобы иметь оружие, уметь им владеть и знать военное дело, был бы лакейским классом. — ПСС, т. 49, с. 104
	— Владимир Ленин, письмо Д. Вайнкопу,

	Свободные люди должны быть не только вооружены, но и дисциплинированны.
	— Джордж Вашингтон

	Добрые люди в этом мире слишком недовольны друг другом, а мои изделия отлично их мирят.
	The good people of this world are very far from being satisfied with each other and my arms are the best peacemakers.
	— Сэмюэл Кольт, письмо Ч. Мэнби, 18 мая 1852

	Бог создал людей. Полковник Кольт сделал их равными.
	God created men. Colonel Colt made them equal.
	— американская пословица фронтира

	Кольт: реквизит скотской эпохи.
	— Веслав Малицкий

	Согласно закону Запада, кольт 45-го калибра бьёт четырёх тузов.
	— Билл Джонс, режиссёр

	Умное оружие — не обязательно самое лучшее. Оно может, скажем, испугаться. Или ему расхочется быть оружием. У него могут появиться разные мысли. У солдата, живого или неживого, никаких собственных мыслей быть не должно. Разумность — это незаданность поведения, то есть свобода.
	Broń inteligentna nie jest bronią optymalną. Może się, dajmy na to, przestraszyć. Może się jej odechcieć być bronią. Może wpaść na rozmaite koncepty. Żołnierz, żywy czy martwy, nie powinien mieć żadnych własnych konceptów. Inteligencja to wielowymiarowość czynu, to znaczy wolność.
	— Станислав Лем «Мир на Земле»

	А с оружием — как с автомобилями: слегка подержанная, пристрелянная вещь вызывает больше доверия, чем необкатанное новье.
	— Харуки Мураками, 1Q84. Книга 2

	...когда у тебя есть оружие, ты смотришь на мир по-другому. Всё, что тебя окружает, приобретает странный потусторонний оттенок, и привыкнуть к нему очень не просто.
	— Харуки Мураками, 1Q84. Книга 2

	Винтовка рождает власть.
	— Мао Цзэдун

	Кинжал хорош для того, у кого он есть. И горе тому, у кого его не окажется в нужную минуту.
	— Чёрный Абдулла в фильме «Белое солнце пустыни»

	В нашей школе при входе проверяют, нет ли у тебя револьвера или ножа, и если у тебя ничего нет, тебе всегда что-нибудь дадут.
	— Эмо Филипс

	… вооружённое общество — это общество взаимной вежливости. Манеры общения всегда становятся вежливым, когда каждый должен отвечать за свои поступки собственной жизнью.
	… an armed society is a polite society. Manners are good when one may have to back up his acts with his life.
	— Роберт Хайнлайн, «Там, за гранью»

	Добрым словом и револьвером можно добиться большего, чем одним только добрым словом. — приписывается Аль Капоне
	— Джонни Карсон

	Люди делятся на два сорта, мой друг: тех, у кого револьвер заряжен, и тех, кто копает. Ты — копаешь.
	You see in this world there's two kinds of people, my friend. Those with loaded guns, and those who dig. You dig.
	— Блондин в фильме «Хороший, плохой, злой»

	Не бывает плохого оружия. Не бывает хорошего оружия. Любое оружие в руках плохого человека — это плохо. Любое оружие в руках порядочного человека не несет угрозы никому — кроме плохих людей. — в 1998—2003 гг. был президентом Национальной стрелковой ассоциации США
	— Чарлтон Хестон

	Заберите пистолеты у их легальных владельцев, и единственными людьми с пистолетами останутся преступники.
	— Брюс Уиллис

	Оружие шуток не любит, ошибок не прощает.
	— надпись на стрельбищах и в оружейных помещениях в Советской Армии

	Чтоб меткость и сноровку иметь в бою, храни, боец, винтовку, как жизнь свою.
	— текст советского плаката предвоенного времени

	Без дела не вынимай, без славы не вкладывай.
	— традиционная надпись на сабельных ножнах

	Пуля дура, штык — молодец.
	— Александр Суворов

	Пока у меня перо в руке и револьвер в кармане, я не боюсь никого.
	— Муссолини

	Поскольку нам, учёным, уготована трагическая участь – ещё более повышать чудовищную эффективность средств уничтожения, наш самый торжественный и благородный долг состоит в том, чтобы всеми силами воспрепятствовать использованию этого оружия для тех жестоких целей, для которых оно было изобретено.:85
	— Альберт Эйнштейн

	Дайте парню пистолет, и он вообразит себя Суперменом. Дайте два — и он будет считать себя богом.
	— Барри Вонг

	Если собака покусает человека или медведь его заест, собаку успыляют и медведя убивают, даже когда он и не злой, а так, нечаянно загрыз… Другое дело ствол. После убийства он стволом и остается, даже в почете, даже в большем уважении, чем был; его и смазывают, и всем показывают, и целятся, и вновь стреляют; он может и в музей попасть…
	— Андрей Дмитриев, «Бухта радости»

	Будь у Христа пистолет, он был бы жив.
	— Гомер Симпсон

	Могут выругать и простить человека за потерянный документ. Без лишних слов вычтут потерянные деньги. Но никогда не простят и не забудут человеку, что он не смог сберечь боевое оружие! Оно не продается и не покупается. Его нельзя сработать поддельным, как документ, или даже фальшивым, как деньги. Оно всегда суровое, грозное и настоящее.
	— Аркадий Гайдар, «Судьба барабанщика»

В кармане его широких штанов бренчали три винтовочных патрона, предохранительное кольцо от бомбы и пустая обойма от большого браунинга. Но самого оружия у Иртыша — увы! — не было. Даже по ночам снились ему боевые надежные трехлинейки, вороненые японские «арисаки», широкоствольные, как пушки, итальянские «гра», неуклюжие, но дальнобойные американские «винчестеры», бесшумно скользящие затвором австрийские карабины и даже скромные однозарядные берданы. Все они стояли перед ним грозным, но покорным ему строем и нетерпеливо ожидали, на какой из них он остановит свой выбор. Но, мимо всех остальных, он уверенно подходил к русской драгунке. Она не так тяжела, как винтовки пехоты, но и не так слаба, как кавалерийский карабин. Раз, два!.. К бою… готовься!

— Аркадий Гайдар, «Бумбараш»

	Винтовка машина выверенная, точная.
	— Аркадий Гайдар, «Обрез»

	Что для меня был револьвер? Кончатся патроны, и хоть выбрасывай его. А у шашки всегда клинок острый.
	— С. М. Будённый

	Даже самое хорошее оружие не предвещает блага.
	— Лао Цзы, «Дао Дэ Цзин»

	Я без револьвера жить не умею.
	— генерал Чарнота (кинофильм «Бег»)

	Меч не бывает убийцей, но лишь орудием в руке убийцы.
	Quemadmoeum gladis nemeinum occidit, occidentis telum est
	— Сенека

	Ты не можешь со мной спорить, парень. У меня заряженный 45-й, а у тебя прыщи.
	You're in no position to disagree with me, boy. I got a loaded .45 here. You got pimples.
	— «Запах женщины»

Война научила нас любить оружие, ценить в нем красоту линий, всякие там загадочные, не поддающиеся анализу качества вроде «ухватистости» и «приладистости»; мы умели находить душу и характер в каждом виде военной техники; мы называли грубые, решетчатые железные установки «катюшами», их завывание нравилось нам; мы с удовольствием просыпались под дикий надсадный вой штурмовиков ИЛов, идущих над головой с полным грузом, мы сразу отличали кашляющий голос наших тонкостволых зениток-автоматов от лая чужих эрликонов; мы выросли среди страшной, убийственной военной техники и не могли не сродниться с нею, не придать ей человеческие свойства; и сейчас меня радовал МГ, единственный, если не считать Лебедки, мой друг в этом лесном путешествии, он мне казался добродушно настроенным аккуратистом немцем, безотказным и молчаливым, классовым другом и союзником, сознательно перешедшим на нашу, правую сторону. Только на него я мог надеяться сейчас. «Наверно, — подумал я, — когда настанут мирные дни в оружие исчезнет из повседневной жизни, трудно будет объяснить свою любовь и нежность к этому куску металла с пластмассовым прикладом и рукоятью, которая сама просится в ладонь. Наверно, это чувство покажется нелепым и противоестественным».

— Виктор Смирнов, «Тревожный месяц вересень»

	…Никакая ноша, кроме оружия, недостойна мужчины.
	— Проспер Мериме, «Маттео Фальконе»

	В некоторых кругах Америки кажется более социально приемлемым носить с собой пистолет, чем пачку сигарет.
	There are some circles in America where it seems to be more socially acceptable to carry a hand-gun than a packet of cigarettes.
	— Кэтрин Уайтхорн (1928-2021), британская журналистка

Оружие в художественной литературе, публицистике, кино

— Шо це ты надив на себя поверх жакетки наган? Зараз же скынь! — Но, товарищ Кондратько, ведь кулачество… классовая борьба… — То шо ты мени там кажешь? Кулачество, ну так шо, як кулачество? Ты приихав агитировать, а колы кулакив злякався, так имий наган, но наверху его не смий носить. Вумный який! У его, не у его наган! Як дитына мала! Цацкаеться з оружием, начепыв зверху… Зараз же заховай у карман, шоб той же пидкулачник не сказав про тебе: «Дывысь, люди добри, ось як вас приихалы агитировать, з наганами!» — и сквозь зубы кончил: — Таке дурне…

— Михаил Шолохов, «Поднятая целина»

	По мне всякая сволочь стрелять будет, а я, что же, должен с ребячьей рогаткой ездить? Поносил наган в кармане восемь лет, подырявил карманов несчетно, а зараз хватит! С нонешнего дня буду носить открыто. Он у меня не ворованный, а моей кровью заслуженный. Даром, что ли, вручали мне его от имени дорогого товарища Фрунзе, да ишо с именной серебряной пластинкой на рукоятке?
	— Михаил Шолохов, «Поднятая целина»

Став на одно колено, Половцев проворно распутал белые сыромятные ремни, туго спеленавшие бурку, развернул ее и достал части разобранного ручного пулемёта, завернутые в промасленную мешковину четыре матово блеснувших диска. Потом осторожно извлек две шашки. Одна из них была простая, казачья, в потерханных, видавшие виды ножнах, другая — офицерская, с глубоко утопленной серебряной головкой и георгиевским потускневшим темляком на ней, в ножнах, выложенных серебром с чернью, на черной кавказской портупее.   Половцев, опустившись уже на оба колена, на ладонях вытянутых рук держал шашку, откинув голову, как бы любуясь тусклыми отсветами серебра, а потом прижал ее к груди, сказал дрогнувшим голосом:   — Милая моя, красавица! Верная старушка моя! Ты мне еще послужишь верой и правдой!    Массивная нижняя челюсть его мелко задрожала, на глазах вскипели слезы ярости и восторга, но он кое-как овладел собой и, повернувшись к Якову Лукичу бледным, исказившимся лицом, зычно спросил:   — Угадываешь ты её, Лукич?..    Яков Лукич сделал судорожное глотательное движение, молча кивнул головой: он узнал эту шашку, он впервые видел ее еще в тысяча девятьсот пятнадцатом году на молодом и бравом хорунжем Половцеве на австрийском фронте… <…>   — Вы не офицер, а скот!   — И это я слышал от вас не один раз, но на дуэль я вас все равно вызывать не буду, идите вы к черту! Старо и несвоевременно, и дела есть поважнее. К тому же, как вам известно, достопочтеннейший, дерутся только на шпагах, а не на полицейских селёдках, образец которой вы так трогательно и нежно прижимали к своим персям. Как старый артиллерист, я презираю этот вид холодного украшения. <…>   — Слушай сюда, с… шляхтич! — грубо оборвал его Половцев, и голос его неожиданно обрел привычную твердость и металлический, командный накал. — Глумиться над георгиевским оружием?! Если ты скажешь еще хоть одно слово, я зарублю тебя как собаку! Лятьевский привстал на кровати. На губах его не было и тени недавней иронической улыбки. Серьезно и просто он сказал:   — Вот в это я верю! Голос выдает ваши искренние и добрые намерения, а потому я умолкаю.

— Михаил Шолохов, «Поднятая целина»

Ты говоришь: я ненавижу врага. Я презираю смерть. Дайте винтовку, и я пулей и штыком пойду защищать Родину. Все тебе кажется простым и ясным. Приклад к плечу, нажал спуск — загремел выстрел. Лицом к лицу, с глазу на глаз — сверкнул яростно выброшенный вперед клинок, и с пропоротой грудью враг рухнул. Все это верно. Но если ты не сумеешь поставить правильно прицел, то твоя пуля бесцельно, совсем не пугая и даже ободряя врага, пролетит мимо. Ты бестолково бросишь гранату, она не разорвется. В гневе, стиснув зубы, ты ринешься на врага в атаку. Прорвешься через огонь, занесешь штык. Но если ты не привык бегать, твой удар будет слаб и бессилен. И тебе правильно говорят: учись, пока не поздно.

— Аркадий Гайдар, «Берись за оружие, комсомольское племя!», 1941 г.

	Охотничье ружжо, как и всякое огнестрельное оружие, — вещь опасная, и около него ходить нужно осторожно. Но самое что ни на есть опаснейшее ружжо — это ружжо незаряженное. — Ничего, ничего — берите, берите, оно у меня незаряженное. Так вот из незаряженного ружжа больше всего убивают и ранят охотники и себя и своих товарищей. Имейте это в виду.
	Мисливське ружжо, як і всяка вогнепальна зброя, — річ небезпечна, і біля неї треба ходити обережно. Але найнебезпечніше ружжо — це ружжо незаряджене. — Нічого, нічого, — беріть, беріть, — воно в мене незаряджене. Так от з незарядженого ружжа найбільш вбивають чи ранять мисливці і себе, і своїх товаришів. Майте це на увазі.
	— Остап Вишня, «Ружжо», 1945

Фельцер. Пришел мой мучитель. Ну что тебе, дорогой, что тебе, миленький? Дашь ты мне когда-нибудь покой? Дымов. Товарищ Фельцер! Будь человеком, ну что тебе стоит! Последний раз прошу, вот провалиться мне! Фельцер. (Михалёву) Такое вы видите в первый раз. Чтоб мне умереть на этом месте, если это не какая-нибудь болезнь. Перебрал оружие всех систем и всех фасонов. (Дымову) Ну что, что тебе, мой милый? Дам я тебе пулемёт, и, может быть, на этом закончим? Дымов. Во, кольт в деревянной коробке! Фельцер. Во-первых, миленький, это не кольт. Это маузер. А во-вторых, прошу, не мешай. (Михалёву) Что вы предпочитаете? Вот у меня есть маузера́, парабеллы, браунинги, смит-вессо́ны… Этого добра, слава богу, я извиняюсь, до чертовой матери. Михалёв. Дайте наган. Фельцер. О-о. Человек имеет понятие. Наган — это не так шикарно, но надежно.

— «Сотрудник ЧК», 1963

	С того дня, как нам дали даже не «ТОЗ-8», а духовое ружьё (это было, когда мы были года на два моложе), нас научили никогда не баловаться с оружием, даже незаряженным. Это очень важное правило. Недаром опытные охотники говорят: «На беду и палка стреляет».
	— Сергей Львов, «Откуда начинается путешествие», 1964

― Особенно прошу обратить внимание на геофизическое оружие. Земля запеленута в слой озона. Стоит ему разорваться, и мощный ультрафиолет Солнца сожжет все живое. И вот появляется пагубное изобретение возомнившей о себе человеческой мысли ― дисан! Крошечная ракета, начиненная дисаном, который поглощает озон, как губка воду, и небо расколото над такой страной, как Англия! Дешевое, неуловимое, портативное оружие, доступное даже для Гаити. Именно поэтому оно не применяется.

— Дмитрий Биленкин, «Космический бог», 1967

	― А если бы он выстрелил? ― Кто? ― Краб! ― Успокойся, Фитиль, ― примирительно проговорил Муха. ― Чтобы выстрелить в человека, мало иметь пистолет и уметь нажимать на курок. Пистолет ― это не оружие. Это всего-навсего инструмент. ― А что оружие? ― Фитиль! Ты как будто вчера родился. Марксистско-ленинская идеология! ― По-моему, ты надо мной издеваешься, ― заключил Томас.
	— Виктор Левашов, «Заговор патриота», 2000

Когда наемные солдаты подошли к деревне, на них из-за зеленого забора вдруг полетели большие плоды, напоминающие тыквы. Они падали на землю и взрывались, распространяя вокруг удушающий черный газ. Наемники, побросав оружие, неудержимо чихали, кашляли, из глаз бежали обильные слёзы… Индейцев спасли ядовитые грибы-дождевики, растущие в тропиках. Эти создания растительного мира ― самые настоящие слезоточивые бомбы. О впечатлении, какое производит такое «боевое оружие», рассказывает один путешественник, случайно наступивший на него ногой: «Я только что выбрался из очередной ямы и ступил на твердую почву, как вдруг что-то с сухим треском взорвалось у меня под ногами. В тот же миг стало темно, как ночью. Одновременно я почувствовал сильное раздражение в носу и рези в глазах. Приступ неудержимого чихания овладел мной. Я чихал так отчаянно, что испугался, как бы мой нос совсем не оторвался. Обильные слезы побежали из глаз. Никогда за всю свою жизнь в тропических дебрях я не был так озадачен и напуган. Постепенно черное облако, окутавшее меня, стало рассеиваться, и я смог разглядеть у себя под ногами обрывки какого-то грибовидного растения, которые еще слабо «дымились»… Как я узнал впоследствии, гриб, который взорвался подо мной с таким потрясающим эффектом, называется гигантским бовистом. Нередко он достигает пятикилограммового веса».

— Владимир Мезенцев, «Чудеса: Популярная энциклопедия» (том второй), 1991

Много можно говорить против старой «насильственной» идеи, против готовности отстаивать «права» оружием, но это будет бесполезно: с этой идеей человек живет от начала мира и покинет ее не ранее его окончания. Болгария чувствует себя столь сильной, что готова отстаивать оружием возвещенное ею право на самостоятельное государственное бытие; на это ultima ratio, по существу, нужно готовым быть отвечать тем же; всякие другие слова будут бесплодны.

— «Афганские уроки: Выводы для будущего в свете идейного наследия А.Е. Снесарева.», 2003 г.

Привычку к оружию нам прививали сознательно, продуманно. Мы, например, носили палаши. Возни с этим атавизмом древних абордажей и плац-парадов много. А прыгать на ходу в трамвай, когда на боку болтается метровая «селедка», дело даже опасное: палаш частенько попадал между ног и бил по правой «косточке» – есть такая выступающая чуть выше ботинка косточка, на курсантском языке «мосёл». После возвращения в училище палаш надо протирать и смазывать. <…> Вот вспомнил палаш и даже испытываю к нему нежность. Как приятно было ощущать тугую плавность, с которой клинок выходит из ножен! Жаль, что при демобилизации не зажал офицерский морской кортик. Обошлось бы мероприятие в шестьсот рублей старыми деньгами, а кортик украшал бы сухопутный быт, вися на ковре и позевывая львиными пастями великолепной упряжи.

— Виктор Конецкий, «Никто пути пройдённого у нас не отберёт»

В стихах

	Тише, ораторы! Ваше слово, товарищ маузер.
	— Владимир Маяковский, «Левый марш»

	Что б ни случилось, дадим мы ответ: У нас есть «максим», у них его нет.
	Whatever happens, we have got The Maxim gun, and they have not.
	— Хилэр Беллок, «The Modern Traveller», 1898

	Браунинг, браунинг, С ним не нужно быть силачом. Так неловко быть всегда неправым, Так что — да здравствует браунинг!
	Browning Browning Avec ça pas besoin d'être fort C'est le maladroit qu'a toujours tort Et vive Browning!
	— «Браунинг», песня Эдит Пиаф

	Пуля — дура, попадёт Сдуру прямо в точку.
	— Александр Твардовский, «Василий Тёркин»

	Вслепую пушка лупит, наотмашь шашка рубит, И ворон большекрылый над битвою кружит. А пуля знает точно, кого она не любит: Кого она не любит — в земле сырой лежит.
	— Булат Окуджава

	Лежит в кармане пушечка, Малюсенькая, новая, И нам земля — подушечка, Подстилочка пуховая. Ах, эта жизнь дешевая, Как пыль: подуй и нет, Поштучная, грошовая, — Дешевле сигарет.
	— Владимир Высоцкий, «Баллада об оружии»

	Ты — честный, простой револьвер, Ты сжился с солдатским матом. Тебя ли сравню, мой лев, С капризником автоматом! Ты — в вытертой кобуре, Я — в старой солдатской шинели… Нас подняли на заре, Лишь просеки засинели.
	— Арсений Несмелов, «Стихи о револьверах», 1928

	Помните вы, Помните вы, хулиган и погромщик, помните, помните, бежавшие в парижские кабаре, — вас, вас, если надо, вас, если надо, покроет погромше стальной оратор, стальной оратор, дремлющий в кобуре.
	— Владимир Маяковский, «Жид», 1928

См. также

• Армия
• Война
• Револьвер (оружие)