Смолёвка

род растений

Смолёвка (латин. Siléne), иногда смо́лка (устар.) — однолетние, двулетние или многолетние полевые травы, редко полукустарники с цветами узнаваемого облика, большой (более 400 видов) и широко известный род растений семейства Гвоздичные. На территории России и сопредельных стран встречается около 150 видов. Многие однолетники считаются сорняками, например, Смолёвка вильчатая засоряет посевы, растёт на пустырях и т. п. Многолетние виды обычно обитают на каменистых и песчаных местах, нередко образуя дерновины. Смолёвка обыкновенная, или хлопушка встречается по сухим лугам и склонам, в зарослях кустарников, на вырубках, иногда как сорняк. Смолёвка поникшая растёт в светлых лесах, рощах, по лесным склонам. Смолёвка бесстебельная арктоальпийское стелющееся растение. Смолёвка обыкновенная и Смолёвка поникшая (а также некоторые другие) выделяют много нектара (испускают аромат) вечером и ночью; опыляются ночными бабочками.

Смолёвка (или дрёма) лесная

Название своё смолёвки или смолки получили за специфическую липкость травы некоторых видов. Многие виды содержат большое количество сапонинов (так называемые «мыльники»), которые могут использоваться в производстве гигиенических средств. В современной ботанической систематике в род Смолёвка включены также растения из старого рода «дрёма», только за одним видом сохранено в качестве третьего альтернативного старое название — Смолёвка (дрёма) белая. Тем не менее, в старой литературе смолёвки часто называают дрёмами. Также растения из рода смолёвка можно встретить в художественных и научных текстах под общими названиями смолка, липучка, горицвет или зорька.

Смолёвка в коротких цитатах править

  •  

— Голубушка моя, нянечка! — произнес он, хватая и целуя её загорелую, чёрствую руку. — Смолка, калуфер… и барбарис!.. Я опять в родном гнезде…[1]

  Григорий Данилевский, «Сожженная Москва», 1885
  •  

Там бледно-розовая смолка,
И мак из пу́рпурного шёлка...[2]

  Татьяна Щепкина-Куперник, «Повилика», 1898
  •  

Лежать в траве, когда цветёт гвоздика
И липкая качается дрема́...[3]

  Константин Бальмонт, «Лежать в траве, когда цветет гвоздика...» (из цикла «Часы»), 29 декабря 1922
  •  

Особенно хороши куртинки смолёвки бесстебельной, в виде правильных полушарий, с изумрудной зеленью в центре и широким поясом бесчисленных розовых цветов.[4]

  Геннадий Боч, «Экскурсия на Север», 1926
  •  

Раздутые ноздри львиных зевов;
Липкие язвы дрём...[5]

  Георгий Оболдуев, «Буйное вундеркиндство тополей...» (Живописное обозрение), 1927
  •  

...в золотых кувшинчиках зябры еще не высохла и капелька мёда, а смолка ещё липла к пальцам...[6]

  Леонид Леонов, «Русский лес», 1953
  •  

...резкий запах поповника, заморская пряность душистого колоска, горьковатый дух смолки...[7]

  Алексей Ливеровский, «Журавлиная родина», 1966

Смолёвка в научно-популярной литературе и публицистике править

  •  

После полудня до вечера раскрывание цветков не происходит, наступает некоторая пауза; под вечер начинают раскрываться цветки каприфолия, Oenothera, горицвета, Hesperis matronalis, Datura; поздно вечером раскрываются цветки <смолёвки> Silene longiflora, камнеломок, виргинского табака; ночью цветёт так называемая царица ночи, кактусCereus nycticaulis.

  Словарь Брокгауза и Ефрона, «Раскрывание цветков», 1907 г.
  •  

Редколесье, покрывающее склоны гор, состоит преимущественно из монгольского дуба, амурской липы и даурской березы. Главную массу кустарников составляют калина, таволга, леспедеца, шиповник и лещина. Здесь, на каменистых склонах, попутно я собрал не имеющий русского названия колокольчик (Platycodon grandiflorus. A. De.), одно из самых обычных и красивых растений формации орешников и лугов на местах выгоревшего леса. <...> Затем борец (Aconitium Fischeri. Rchnb.), пышное высокое растение с мелким пушком в верхней части стебля и с бархатистыми большими листьями. Засохшие цветы его, расположенные крупной кистью, вероятно, были темно-голубые. И наконец — мелколистную смолёвку (Silene filiosa. Мах.); цветы ее уже опали, остались только бокалообразные чашечки с выдающимися наружу длинными тычинками.[8]

  Владимир Арсеньев, «Дерсу Узала», 1923
  •  

Какие же общие характерные черты перечисленных горных растений? Первое, что бросается в глаза, это их низкий рост или стелющаяся форма стебля (смолевка бесстебельная, Diapensia lapponica L., дриада, альпийская толокнянка и др.). Этим достигается как более полное использование теплоты, доставляемой нагретыми солнцем скалами, так и защита от ветра, главного фактора, влияющего на жизнь растений крайнего севера. <...> Затем, среди безжизненной каменистой тундры начинают появляться яркие островки растений, стелющихся или дерневинных. Издали заметны плотные дерновинки смолевки бесстебельной (Silene acaulis L.) с бесчисленными розовыми цветами, едва возвышающимися над ярко-зелеными листьями. <...> Это ― широкая дорога, с обеих сторон ограниченная стенами леса; на ней по чистой голубой гальке разбросаны в беспорядке роскошные округлые клумбы цветов. Особенно хороши куртинки смолёвки бесстебельной, в виде правильных полушарий, с изумрудной зеленью в центре и широким поясом бесчисленных розовых цветов. <...> Здесь, гуляя по берегу, ― можно без труда восхождения найти многие виды флоры окрестных гор. Альпийский мак, камнеломка вечнозеленая, смолевка бесстебельная развиваются здесь прекрасно. <...> Так, среди горной флоры мы имеем дело почти только с одними многолетниками. Некоторые из них (дриада, водяника, альпийская толокнянка) достигают возраста в несколько сот лет. Следует отметить также преобладание среди этих многолетников растений вечнозеленых. Затем характерным является ксерофильный вид, свойственный большинству из них. <...> Со стороны берега надвигаются стелющиеся побеги альпийской толокнянки. Затем образуются отдельные островки водяники и голубики. Последние, разрастаясь, постепенно вытесняют мак и смолёвку, растущие в старых руслах лишь на голом субстрате и не переносящих задернения. Прекрасное развитие горной растительности на аллювиальных наносах реки показывает, что главным фактором развития данных видов служит лишенный почвы каменистый субстрат.[4]

  Геннадий Боч, «Экскурсия на Север», 1926
  •  

У олонецких жителей лазýревый цвет — растение Lychnis flos cucuki L. В говорах России цветок известен как зорька, горицвет, кукушкин цвет, кукушник, дрёма, иногда смолёвка. Это — гвоздичноцветковое растение, с узкими ярко-розовыми лепестками. Схожие характеристики у — лихниса обыкновенного / халцедонского (Lichnis chalcedonika L.). Карминно-красные соцветья лихниса состоят из фрактально-соразмерных цветков-звездочек. Его народные фитонимылазóрики, горицвет, зорька. Хроматический признак красного / розового цвета в характеристиках лазоревых цветов подтверждают другие примеры: лазоревый, -ая, -ое как «розовый», «красный» отмечен в говорах Задонского уезда Воронежской губ. и Поимского р-на Пензенской обл.[9]

  Людмила Тульцева, «Антропология сакральной флористики Троицына дня», 2015

Смолёвка в мемуарах, беллетристике и художественной прозе править

  •  

― Сочинитель? Именно какими-то сочинениями пахнет! Покури, да не какой-нибудь смолкой, а по крайней мере лавандом… Да чаю, чаю скорей!.. Один из вас, порасторопнее, чтоб здесь дежурил, покуда мои люди приедут![10]

  Александр Вельтман, «Приключения, почерпнутые из моря житейского. Саломея», 1848
  •  

На столе в зале запыхтел самовар. Наумовна достала из кладовой и взбила на кровати покойной барыни пуховик и гору подушек, велела внести кровать в гостиную, накрыла постель белою простыней и тонким марселевым одеялом, освежила комнату и покурила в ней смолкой. Сюда она, с помощницами, перенесла и уложила Митю. Фельдшер обмыл его страшную, зияющую рану, сделал перевязку и надел на больного чистое, вынутое няней, и пахнувшее калуфером и мятой белье. Митя все время, пока готовили ему комнату и делали перевязку, был в лихорадочном полузабытьи и слегка бредил. Но когда он выпил стакан горячего, душистого чаю и жадно потребовал другой с «кисленьким» и когда раскрасневшаяся седая и полная Ефимовна принесла и подала ему к чаю его любимого барбарисового варенья, глаза Мити засветились улыбкой бесконечного блаженства. Он дал знак рукой, чтоб остальные, кроме няни, вышли.
— Голубушка моя, нянечка! — произнес он, хватая и целуя ее загорелую, черствую руку. — Смолка, калуфер… и барбарис!.. Я опять в родном гнезде… Боже! как я боялся и как счастлив… удостоился! Теперь буду жить, непременно буду… Где он? Где, скажи, Вася Перовский?[1]

  Григорий Данилевский, «Сожженная Москва», 1885
  •  

Здесь, в саду, был дикий, нетронутый уголок. У воды цвела зеленовато-белая развесистая гречиха. Горицвет раскидывал белые полузонтики, и от них к вечеру запахло слабо и нежно.[11] В кустарниках таились ярко-лазоревые колокольчики, безуханные, безмолвные. Дурман высоко подымал крупные белые цветы, надменные, некрасивые и тяжёлые. Там, где было сырее, изгибался твёрдым стеблем паслён с ярко-красными продолговатыми ягодами. Но эти плоды, никому не нужные, и эти поздние цветы не радовали глаз. Усталая природа клонилась к увяданию. Саша чувствовал, что всё умрёт, что всё равно-ненужно, и что так это и должно быть. Покорная грусть овладела его мыслями.

  Фёдор Сологуб, «Земле земное», 1898
  •  

Всего там нашлось понемногу: и полевая геранька, раньше прочих поникающий журавельник, и ― с розовыми вялыми лепестками ― дрёмка луговая, и простая кашка, обычно лишь в виде прессованного сена достигающая Москвы, и жесткий, скупой зверобой, и желтый, с почти созревшими семенами погремок ярутки, и цепкий, нитчатый подмаренник, и еще десятки таких же милых и неярких созданий русской природы, собранных по стебельку, по два с самых заветных, вместе исхоженных лугов. Это походило на кроткое благословение родины, залог ее верной, по гроб жизни, любви.
― Их бы в воду теперь, хотя я их всю дорогу в чайнике и держала. Истомились от жары, бедные! Просто не знала, Варька, что тебе привезти…
Погрузив лицо в цветы, Варя улыбалась ей своими монгольскими, в ту минуту по-женски привлекательными глазами. Жизнь еще теплилась в этих обвядших травинках, а в золотых кувшинчиках зябры еще не высохла и капелька мёда, а смолка еще липла к пальцам, а пушица не утратила своего шелковистого тепла.
Eriophorum vaginatum! ― почтительно произнесла Варя, и, верно, никогда так проникновенно не звучала Линнеева латынь; вдруг вспомнилось, что только на другом берегу, на заболоченной пойме, росла у них пушица.[6]

  Леонид Леонов, «Русский лес», 1953
  •  

На повороте, с крутика, где липовая роща, воздух струится напоенный липовым цветом. Густой, теплый. На прямике, где речка струной прохлестнула заливной луг, стекает аромат полевых цветов: сладкая радость клевера-кашки, резкий запах поповника, заморская пряность душистого колоска, горьковатый дух смолки. Так и текут, не торопятся две реки: прохладная, водяная и над ней невидимая, теплая, что собрала ароматы цветущей земли.[7]

  Алексей Ливеровский, «Журавлиная родина», 1966

Смолёвка в стихах править

  •  

В углу запущенного сада
Цветет особенный мирок,
Живая вьется там ограда
И часто пчёл гудит роек.
Там бледно-розовая смолка,
И мак из пурпурного шёлка,
И голубые васильки,
И кашка с запахом медовым,
И с легким отблеском лиловым
Изящной мальвы лепестки.[2]

  Татьяна Щепкина-Куперник, «Повилика», 1898
  •  

Смолянка-сон дремучая,
Болотная дрема́.
Мечта в уме тягучая,
В руках, в ногах, тома́.
Дрема кошачья сонная,
Курение болот,
Вся цепкая, вся звонная,
‎Вся в душу зелье льёт.[12]

  Константин Бальмонт, «Дрёма», 1914
  •  

Лежать в траве, когда цветёт гвоздика
И липкая качается дрема́.
Смотреть, как в небе сумрачно и дико
Растут из шаткой дымки терема.[3]

  Константин Бальмонт, «Лежать в траве, когда цветет гвоздика...» (из цикла «Часы»), 29 декабря 1922
  •  

От ранней весны
До позднего лета
Все рощи полны
Цветов горицвета. <...>
Пускай горицвет
Собой подрумянит
Наш пёстрый букет;
Лишь жаль: скоро вянет...[13]

  Николай Холодковский, «Горицвет» (Lychnis silvestris Hoppe),[14] 1922
  •  

Раздутые ноздри львиных зевов;
Липкие язвы дрём;
Театральные капоры кашек;
Выцветшая ветхость бессмертников;
Суховатый мёд васильков;
Пыльная хина полыней.[5]

  Георгий Оболдуев, «Буйное вундеркиндство тополей...» (Живописное обозрение), 1927

Источники править

  1. 1 2 Данилевский Г. П. Мирович. Сожженная Москва. — М.: «Правда», 1981 г.
  2. 1 2 Т. Л. Щепкина-Куперник. Избранные стихотворения и поэмы. — М.: ОГИ, 2008 г.
  3. 1 2 К. Бальмонт. Избранное. — М.: Художественная литература, 1983 г.
  4. 1 2 Боч Г.Н., «Экскурсия на Север». — М.: Государственное издательство, 1926 г.
  5. 1 2 Г. Оболдуев. Стихотворения. Поэмы. — М.: Виртуальная галерея, 2005 г.
  6. 1 2 Леонов Л.М., «Русский лес». — М.: Советский писатель, 1970 г.
  7. 1 2 А. А. Ливеровский. «Журавлиная родина». Рассказы охотника. — Л.: Лениздат, 1966 г.
  8. В.К. Арсеньев. «По Уссурийскому краю». «Дерсу Узала». — М.: Правда, 1983 г.
  9. Л. А. Тульцева. Антропология сакральной флористики Троицына дня. — Православие в современной России. УДК 394.21, 392.82, 2010 г. — стр.35-36
  10. А.Ф.Вельтман. «Приключения, почерпнутые из моря житейского». — М.: Художественная литература, 1957 г.
  11. «Горицвет раскидывал белые полузонтики» — довольно странно для «горицвета», что он имеет не оранжевые или красные, а белые цветы. Скорее всего, Фёдор Сологуб имеет в виду один из распространённых видов смолёвки (лат. Silene), который и называет горицветом — как знаток полевых растений.
  12. К. Д. Бальмонт. «Белый зодчий». — СПб: Издательство «Сирин», 1914 г.
  13. Холодковский Н.А., «Гербарий моей дочери». — Московское издательство П.П. Сойкина и И.Ф. Афанасьева, 1922 г.
  14. Комментарий к видовому составу упомянутых в стихотворении растений. Адонисы не цветут «от ранней весны до позднего лета». Как явствует из латинского подзаголовка стихотворения, Холодковский имеет в виду другой «горицвет», Lychnis silvestris — из рода зорька семейства гвоздичных. В настоящее время растения из этого рода часто включают в более крупный род смолёвка (лат. Silene).

См. также править