Душица
Души́ца, под которой чаще всего имеется в виду души́ца обыкнове́нная, или орега́но (лат. Oríganum vulgáre) — широко известное пряно-ароматическое растение, вид многолетних травянистых растений из рода душица семейства Яснотковые (Lamiaceae). Другие русские названия — материнка, ладанка, мацердушка, душница, зеновка, матрёшка.
Растение широко распространено в Европе и Средиземноморье. В России растёт повсеместно (за исключением Крайнего Севера): на полянах, опушках, среди кустарников, на сухих открытых травянистых местах, по склонам холмов. В США, Франции и некоторых других странах душицу культивируют.
Душица в афоризмах и кратких высказываниях
правитьТы же как душица. Появляешься часто. Во всех блюдах. | |
| — Анджей Сапковский, «Божьи воины», 2004 |
Душица в научно-популярной литературе и публицистике
правитьЗамечательно, что только за два года снова показался лиственичный подрост, но молодые деревья составляют уже хотя невысокую, но прекрасную рощу среди поля, испещренного цветами. Выше на горе растут душица, богородская трава, ромашка, а по камням стелется стланец и, наконец, тальник, ближе к вершине горы, являющейся только отдельными листочками. Между низменными кустарниками зеленеет мох, но самая вершина сопки совершенно обнажена. Разительная противоположность голой, черной вершины с подошвой горы, покрытой яркой зеленью лиственицы и испещренной пышными цветами, делает вид подгорья еще прелестнее.[1] | |
| — Фердинанд Врангель, «Путешествие по северным берегам Сибири и по Ледовитому морю», 1841 |
Черешки листьев белокопытника белого ― крупнолистного растения сырых ущелий, называемого лопухом из-за величины листьев (настоящий лопух в районе Сочи не растёт) ― также в квашеном виде идут в пищу. На сухих солнечных местах в середине лета зацветает невзрачная, но пахучая душица обыкновенная (пицца-травка, как её называют итальянцы, не мыслящие своё национальное блюдо без этой приправы).[2] | |
| — Юрий Карпун, «Природа района Сочи», 1997 |
Народ, который всерьёз относится к, казалось бы, сущим пустякам, неуязвим. Весь мир летит в тартарары, а чашечка утреннего кофе по-прежнему в цене. Чашка утреннего кофе с каплей сливок не менее важна, чем курс валют на мировом рынке. Так же важен поджаренный на оливковом масле, посыпанный крупнозернистой солью и увенчанный листиком свежего орегано, мяты или базилика хрустящий хлебец.[3] | |
| — Каринэ Арутюнова, «У камней есть время», 2013 |
Душица в мемуарах и дневниковых записях
правитьЗверобой и душицу добываю я в Грушевой балке. И нынешний год, добрым июньским днем, поутру, я собрался в дорогу. Обычно, чтобы дважды не ездить, выбираю я июньский, июльский ли день, когда наверху балки зацветает душица, а внизу, в укромных местах, еще не отцвел зверобой. Машиною ехать туда несподручно, она, словно путы, лишь рядом кружись. А пешком ― далеко. Старенький велосипед выручает. <...> | |
| — Борис Екимов, «Память лета», 1999 |
Зато бани у нас всегда были. Разве в ванне вымоешься, как в бане, где такой жар, — все микробы и внутри и снаружи от него гибнут. И без мыла мылись дочиста. Брали золу, заливали водой — через пару дней мыльный раствор готов. А если траву кипятком зальёшь (ромашку, душицу со зверобоем, крапиву, чабрец, полынь) да ополоснёшься — лучше всякого бальзама.[5] | |
| — Колпакова О. В., «Большое сочинение про бабушку», 2011 |
Душица в художественной прозе
правитьЛошади в это время заворотили к монастырской ограде. | |
| — Борис Садовской, «Лебединые клики», 1911 |
На покосе крепкий и клейкий запах ― дыханье колосящихся и цветущих трав (пырейный ― хлебный, душицы ― девичий нежный, подмаренника ― грубоватый мужской) ― клейкий и влажный, касается ласковыми взмывами разгоряченных щек и медленно целует глаза, закрывающиеся в истоме: от тяжелой работы, летнего тепла и отравленного вчерашним тела. Днем, когда косила, часто застилало глаза. Что это?[7] | |
| — Владимир Ветров, «Кедровый дух», 1923 |
Четыре головы ― две в пробковых шлемах и две в белых шляпках ― были связаны с каким-то движением наверху невидимой цепью приводов, повертывавших запрокинутые лица куда угодно. Перс ловко взбирался по отвесной горе. – Он достанет душистую траву, душицу l' origan! Так, кажется? Казаки столпились у коновязи, вокруг Ибрагима-Заде и вахмистра Гуссейна. <...> | |
| — Сергей Буданцев, «Лунный месяц Рамазан», 1925 |
Степь пока зеленая; если не будет дождей еще две недели, начнет желтеть. Степь пока душистая: пахнет волнующе чабером, сладкой душицей, густой желтой ромашкой… Кое-где полосами залег мак, но краснота его жухлая: сгорел и свернул лепестки. Горизонты дымны и струятся. Верстах в семи в этом прозрачном дыму чуть колышутся два или три минарета: это ― татарский город.[9] | |
| — Сергей Сергеев-Ценский, «Старый полоз», 1927 |
— Вот ты и примечай, сынок: где не лугу тот простенький Колосок имеется, где ему среди высоких трав хорошо расти, ― там сено будет самолучшее, славное будет сенцо, духовитое. А нет на лугу Душистого Колоска ― простой малой Душицы-травки ― и нет от сена того духа, нет от него людям той радости… | |
| — Виталий Бианки, «Лесные были и небылицы», 1958 |
На узких, высоко приподнятых над поверхностью грядках вместо моркови и огурцов золотились звездочки зверобоя, качались скромные головки тысячелистника. Среди ошарашивающего разнообразия Люсин распознал валерьяну и донник, душицу и мяту, девясил, шалфей и горец. <...> | |
| — Еремей Парнов, «Александрийская гемма», 1990 |
Сверху на стене висел пластмассовый обруч, и Номер XII самыми тонкими из своих досок осознавал его как символ вечной загадки мироздания, представленной — это было так чудесно — и в его душе. На полках с правой стороны лежала всякая ерунда, придававшая разнообразие и неповторимость его внутреннему миру. На нитке, протянутой от стены к стене, сохли душица и укроп, напоминая о чем-то таком, чего с сараями просто не бывает — тем не менее, они именно напоминали, и ему иногда мерещилось, что когда-то он был не сараем, а дачей, или, по меньшей мере, гаражом. | |
| — Виктор Пелевин, «Жизнь и приключения сарая Номер XII», 1991 |
Я перемыл руки и окончательно убедился, что бабушка сегодня не в духе. Причиной тому был «вонючий старик», что в переводе с бабушкиного языка обозначало моего дедушку. Дедушка сидел в кухне на табуретке и сосредоточенно ковырял вилкой винегрет из рыночных овощей. Прогневил он бабушку тем, что рассыпал лист мать-и-мачехи. Неделю назад бабушка заварила такой с душицей в фарфоровом чайнике, потом поставила этот чайник на видное место и по сей день не могла найти.[12] | |
| — Павел Санаев, «Похороните меня за плинтусом», 1995 |
Душица в стихах
править_-_Guelph,_Ontario.jpg)
| — Николай Клюев, «Досюльная», 1912 |
Источники
править- ↑ Ф.П.Врангель, «Путешествие по Сибири и Ледовитому морю». — Л.: Изд-во Главсевморпути, 1948 г.
- ↑ Ю. Н. Карпун. «Природа района Сочи». Рельеф, климат, растительность. (Природоведческий очерк). Сочи. 1997 г.
- ↑ К. В. Арутюнова. «У камней есть время». — Саратов: «Волга», № 3-4, 2013 г.
- ↑ Борис Екимов. «Пиночет». — Москва, «Вагриус», 2001 г.
- ↑ Колпакова О. В. Большое сочинение про бабушку. — Екатеринбург, «Урал», №8, 2011 г.
- ↑ Садовской Б.А. «Лебединые клики». — Москва, «Советский писатель», 1990 г.
- ↑ «Перевал»: Сборник №1 (Под редакцией А.Весёлого, А.Воронского, М.Голодного, В.Казина). Москва, «Гиз», 1923 г. — Владимир Ветров, «Кедровый дух» (1920-1929)
- ↑ Сергей Буданцев. Саранча. — М.: Пресса, 1992 г.
- ↑ Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 3. — М.: «Правда», 1967 г.
- ↑ Бианки В.В. Лесные были и небылицы (1923-1958). — Ленинград, «Лениздат», 1969 г.
- ↑ Е.И. Парнов, «Александрийская гемма». — М.: «Московский рабочий», 1992 г.
- ↑ Павел Санаев, «Похороните меня за плинтусом». — М., журнал «Октябрь», 1996 г. №7.
- ↑ Н. Клюев. «Сердце единорога». СПб.: РХГИ, 1999 г.
См. также
править
- Бальзамическая пижма
- Шалфей
- Розмарин
- Девясил
- Календула
- Пижма
- Цитварная полынь
- Чернобыльник
- Эстрагон
- Бессмертник
- Горчица
- Цикута
 Поделитесь цитатами в социальных сетях: |
.svg){kind=logo}
