Автомобиль

Автомоби́ль (от др.-греч. αὐτο — сам и лат. mobilis — движущийся), автомаши́на, автотранспортное средство, в совокупности автотехника, автотранспорт — моторное безрельсовое дорожное транспортное средство минимум с 4 колёсами.

Lamborghini Gallardo — спортивный автомобиль

Автомобиль в афоризмах и коротких цитатах

	...раз уж этот экипаж поднимается на холм сам собой и безо всякой помощи конских сил, то это, должно быть, и есть один из тех знаменитых экипажей без лошадей...:416
	— Альфонс Алле, «Лжеавтомобилизм», 1896

	Если бы не было ванадия, то не было бы и моего автомобиля.
	— Генри Форд, 1910-е

	Ещё ни один пешеход не задавил автомобиля, тем не менее недовольны почему-то автомобилисты.:65
	— Илья Ильф, из записных книжек, 1930-е

	Автомобиль — любимая игрушка взрослых мужчин.
	— Марлен Дитрих, ~1940-е

	В автомобиле сидел стандартный молодой человек из тех, которые выпускаются сериями — вместе с автомобилями.
	— Эмиль Кроткий, 1950-е

	Водитель — самый опасный узел машины.
	— Лео Кампьон, 1950-е

	Всякий мужчина красив за рулём собственного автомобиля.
	— Кретя Патачкувна, 1958

	Любой автомобиль может служить тебе до конца жизни — если будешь неосторожно ездить.
	— Салями Кожерский, 1960

	Может, автомобиль и не приносит счастья, но каждый хотел бы в этом убедиться сам.
	— из книги «Будь королём парковки», 1961

	Из импортных смазочных средств мы считаем лучшими «Шелл», «Эссо» и «Кастрол»; из отечественных — «Люкс», Т8, Т5 и билеты Национального банка Польши.
	— из книги «Будь королём парковки», 1961

	В маленькой машине водитель чувствует себя как в костюме, а не как в автомобиле.
	— из книги «Будь Везувием коробки передач», 1961

	Помни, что в той другой машине может сидеть еще больший идиот, чем ты.
	— из книги «Будь Карузо баранки», 1961

	Если за рулём сидит юная киса, а рядом 50-летний элегантный господин, будь уверен, что эта «Шкода» не её. В жизни можешь не знать фактов, но должен знать людей.
	— из книги «Будь Карузо баранки», 1961

	Телеграфный столб ударяет в машину только в целях самообороны.
	— из книги «Будь Карузо баранки»

	Алкоголь с бензином образуют крайне опасную смесь.
	— Пшекруй, 1960-е

	Аварии случаются потому, что нынешние водители ездят по вчерашним дорогам на завтрашних машинах с послезавтрашней скоростью.
	— Витторио де Сика, 1960-е

	Каждый, у кого нет машины, мечтает её купить; и каждый, у кого есть машина, мечтает её продать. И не делает этого только потому, что, продав, останешься без машины. Человек как никто из живых существ любит создавать себе дополнительные трудности. Именно этим объясняется желание иметь собственный автомобиль.
	— «Берегись автомобиля», 1966

	Раньше событием, которого ждали, была новая книга или новая опера, теперь — новая модель автомобиля.
	— Лоренс Оливье, 1970-е

	Первыми авто́ — об этом как-то забывают — были электромобили. Электроэкипаж Раффарда появился на несколько лет раньше первой автоколымаги Даймлера.:137
	— Юрий Чирков, «Любимое дитя электрохимии», 1985

	...первый автомобиль, который превысил рубеж скорости 100 километров в час, работал на электрической энергии. Он назывался «Всегда неудовлетворённый» <La Jamais Contente>. Произошло это в 1899 году.:137
	— Юрий Чирков, «Любимое дитя электрохимии», 1985

	Автомобиль — это божество, которому ставят свечи.
	— Владимир Колечицкий, «Запретные плоды раздумий», 1990-е

	Если мужчина врезался в чужую машину, он прежде всего заглядывает в свой бумажник, а женщина — в своё зеркальце.
	— Маргарет Тернбулл, 1990-е

	Красивый автомобиль украсит любого мужчину; красивая женщина украсит любой автомобиль.
	— Ашот Наданян, 2000-е

	Автомобили до́роги. Килограмм «Варшавы» — 88 злотых, килограмм «Сирены» — 84 зл., «Октавии» — 105 зл., «Вартбурга» — 89, «Москвича» — 110. — цены 1961 года
	— Салями Кожерский

	Каждые 17 минут автомобиль наезжает на одного человека. Бедный парень.
	— Кретя Патачкувна

Автомобиль в публицистике и документальной прозе

При виде возрастающих успехов автомобильного транспорта философ хватается в ужасе за своё отягощённое чело и вопрошает себя, не без тревоги: когда все наши экипажи будут приводиться в действие механически при помощью пара, бензина, электричества, сжатого воздуха и т.д., и т.п., что тогда станется с лошадьми? <...> Боюсь, с этого момента лошади ничего не останется, как предаться пьянству и тысяче других, ещё более страшных и отталкивающих пороков.:104-105

— Альфонс Алле, 1890-е

Бельгийские спортсмены, по словам газет, произвели интересный опыт ― проехали на автомобиле пустынную местность южного Алжира до оазиса Лагуат и далее, сделав в общем 450 километров. С их стороны это было очень смело, так как туземцы утверждали, что никогда экипаж без лошадей не может совершить такого путешествия. Каравану автомобилистов пришлось пробираться по равнинам с густыми песками. Арабы были страшно поражены видом необыкновенных экипажей и встречали их изумлёнными восклицаниями.

— «Автомобиль в пустыне», Московские ведомости, 05 апреля (23 марта) 1901

В машинах девятьсот десятого года, на тонких колесах, целыми семьями едут почтенные жители Запада. В старых и высоких фордовских купе неторопливо движутся фермеры в синих оверолах, простроченных по шву белыми нитками. Здоровенные лапы фермеров крепко лежат на рулях. Плетется куда-то семейство негров. Впереди сидит молодой негр, рядом с ним жена. На заднем сиденье дремлет седая теща, а молодые негритята с невероятным любопытством рассматривают наш желтый нью-йоркский номер. Семья едет, как видно, далеко, потому что к машине привязаны ведро и деревянная лестница. <…> Старинных фордов делается все больше. Контуры их старомодны, немножко смешны и в то же время трогательны. В них чувствуется что-то почтенное. Они узенькие, старенькие, но одновременно какие-то прочные. Они вызывают доверие и уважение. Им по двадцать и по двадцать пять лет, а они все идут, возят, работают, честные, дешевые черные кареты. Старик чуть дышит, все в нем трясется, от брезентового навеса остались клочья, а от запасного колеса только заржавленный обод, но он движется, делает свое дело, милый и немножко комичный автомобильный ветеран.

— Ильф и Петров, «Одноэтажная Америка», 1936

Даже Генри Форд однажды занялся этим делом, у него это вышло не очень глупо. В одной из своих книг он сказал приблизительно так: при помощи законодательства нельзя принести человечеству счастье; его принесет конструктивное творчество… Разумеется, мистер Форд швырнул камень в наш огород. Нашу революцию он назвал законодательством, безнадежной попыткой принести счастье людям. Счастье принесет, мол, сам Форд, « замечательный» конструктор на своих собственных «замечательных» заводах. В первую очередь счастье получат, конечно, не рабочие заводов Форда, а покупатели его автомобилей. Автомобиль ― это счастье. Из творчества мистера Форда, однако, ничего путного не вышло. Во время кризиса тысячи личностей разъезжали на прекрасных машинах по прекрасным дорогам и выпрашивали милостыню у других личностей. Автомобиль, даже самый лучший, не принес никому счастья, кроме самого Форда и немногих ему подобных.

— Антон Макаренко, «О личности и обществе», 1936

…Может быть, мы не погрешим против истины, если скажем, что американец дитя четырёх колес и что достижению возраста, позволяющего получить водительские права, американская молодёжь придаёт гораздо больше значения, чем достижению возраста, дающего право голосовать, столь же верно и то, что автомобиль стал предметом одежды, без которого мы в городской среде чувствуем себя неуверенными, раздетыми и несовершенными.

— Маршалл Маклюэн, «Понимание медиа», 1964, гл. 22

Всё большее смущение вызывает превращение автомобилей в реальное население наших городов, в результате которого произошла утрата человеческого масштаба в энергиях и в расстояниях. <…> Все носороги, бегемоты и слоны в мире, соберись они в одном городе, не смогли бы создать такой угрозы и взрывной интенсивности, какую создаёт ежедневное и ежечасное переживание работы многочисленных двигателей внутреннего сгорания.

— Маршалл Маклюэн, «Понимание медиа», 1964, гл. 22

Пролетает, брызнув в ночь огнями, Темный тихий, как сова, мотор, ― ответил бы вам, например, около 1910 года поэт А. Блок. Вы, мой младший современник, несомненно, удивились бы: «То есть как это „мотор пролетает“? Один мотор, без самолёта?» Я не дивлюсь: и для меня слово «мотор» в те дни значило «автомобиль», «машина». История соперничества между этими тремя словами очень поучительна: ведь она разыгралась на глазах у нас, старших. Автомобиль ― это настолько новое явление в жизни мира, что в русском языке само название его установилось совсем недавно и, я бы сказал, как-то еще неокончательно. В самом деле: вы теперь, так сказать, «пишете» чаще всего «автомобиль», а «выговариваете» «машина». Услыхав сообщение: «На улице сегодня сотни машин», вы никак не представите себе, что ваша улица сплошь заставлена молотилками или турбинами (хотя ведь это все тоже машины!); вы сразу поймете ― на ней много автомашин, автомобилей. И сами скажете: «Сергей Васильевич купил себе машину»; верно: как-то не принято в разговоре употреблять слово «автомобиль». В начале же века фраза: «Они уехали на машине» ― ни в коем случае не означала «на автомобиле». Под «машиной» в просторечье скорее подразумевали «поезд», «чугунку». Как же именовался тогда автомобиль? При своем первом вступлении в жизнь, в девятисотых годах, он официально получил именно это, созданное из древних основ, имя. Мы уже знаем: такие названия, как «аэроплан», «автомобиль», «мотоцикл», не существовали в древнем мире: ни грек, ни римлянин не признали бы их своими. Это искусственные слова-гибриды: они склеены в наше время из отдельных древнеримских и древнегреческих частей, сплошь и рядом не одно-, а двуязычных. «Авто» значит «сам» по-гречески, «мобилис» ― это «подвижной» по-латыни; слово, как видите, «греко-римское»: в природе таких почти не существует. Значит, «автомобиль» был окрещен сразу же «автомобилем».

— Лев Успенский, «Слово о словах», 1971

В 1905 году, на заре автомобилестроения, во время гонок в Англии одна из французских машин разбилась вдребезги. Один из обломков двигателя этой машины попал в руки Генри Форда, присутствовавшего на состязаниях. Обломок удивил будущего «автомобильного короля»: металл, из которого он был изготовлен, сочетал исключительную твёрдость с лёгкостью. Вскоре лаборатория Форда установила, что этот металл ― не что иное, как сталь с добавками ванадия. Не считаясь с затратами, Форд организовал исследования. После нескольких неудач из его лаборатории вышла ванадиевая сталь необходимого качества. Она сразу дала возможность облегчить автомобили, сделать новые машины прочнее, улучшить их ходовые качества. Снизив цены на автомобили благодаря экономии металла, Форд смог привлечь массу покупателей. Это дало ему повод сказать: «Если бы не было ванадия, то не было бы и моего автомобиля».

— Б. Казаков, Е. Грузинов, «Четырежды открытый». Элемент № 23: ванадий, 1969

Смазка, в состав которой входит литий, помогает вездеходам, работающим в Антарктиде, совершать рейды в глубь континента, где морозы порой достигают — 60° С. Литиевая смазка — надежный помощник автомобилистов. В этом уже убедились владельцы «Жигулей», не случайно называющие ее «вечной»: достаточно один раз в начале эксплуатации смазать ею некоторые трущиеся детали машины, и долгие годы — практически до конца «жизни» автомобиля — они не будут нуждаться в этой операции.

— Сергей Венецкий, «Рассказы о металлах» (Легчайший из лёгких), 1978

	С точки зрения здравого смысла историю человечества не понять. Разве Кант, Аверроэс, Сократ, Ньютон, Вольтер поверили бы, что в двадцатом веке бичом городов, отравителем легких, свирепым убийцей, объектом обожествления станет жестянка на четырех колёсах, а люди предпочтут погибать в ней, каждую пятницу устремляясь лавиной за город, вместо того чтобы спокойно сидеть дома?
	— Станислав Лем «Футурологический конгресс», 1970

Нет, пора нам вспомнить про электромобиль. Первыми авто́ — об этом как-то забывают — были электромобили. Электроэкипаж Раффарда появился на несколько лет раньше первой автоколымаги Даймлера. Забылось и то, что первый автомобиль, который превысил рубеж скорости 100 километров в час, работал на электрической энергии. Он назывался «Всегда неудовлетворённый» <La Jamais Contente>. Произошло это в 1899 году. В Петербурге уже в 90-е годы прошлого века громыхал по булыжнику электроомнибус конструкции И. В. Романова.:137

— Юрий Чирков, «Любимое дитя электрохимии», 1985

Автомобиль в мемуарах и дневниковой прозе

Жаркий день, блестит рядом солнце на поверхности автомобиля. Это автомобиль Маяковского, малолитражный « шевроле». ― Куда, Владимир Владимирович? ― спрашиваю я. ― К маме, ― отвечает он охотно, с удовольствием. Автомобиль он купил, кажется, в Америке. Это было в ту эпоху необычно ― иметь собственный автомобиль, и то, что у Маяковского он был, было темой разговоров в наших кругах. В том, что он приобрел автомобиль, сказалась его любовь к современному, к индустриальному, к технике, к журнализму, выражавшаяся также и в том, что из карманов у него торчали автоматические ручки, что ходил он на толстых, каких-то ультрасовременных подошвах, что написал он «Бруклинский мост».

— Юрий Олеша, «Книга прощания», 1959

Автомобиль в художественной прозе

— Все на улицу! Идите посмотреть! Скорее идите посмотреть! Не упустите возможность посмотреть! Тут по дороге экипаж поднимается на нашу горку, большой экипаж и без лошадей! Несколько деревенских жителей, уже получивших из Маленькой газетёнки первые ценные сведения о возникновении автомобилизма, посовещавшись, тут же сделали одно здравое умозаключение. Они сказали так: раз уж этот экипаж поднимается на холм сам собой и безо всякой помощи конских сил, то это, должно быть, и есть один из тех знаменитых экипажей без лошадей...:416

— Альфонс Алле, «Лжеавтомобилизм», 1896

	Вот искусство: красный автомобиль, гуттаперчевая шина, пуд бензину и сто верст в час. Это возбуждает меня пожирать пространство. <…> Я хочу пожирать жизнь, а вы меня потчуете сахарной водицей для страдающих половым бессилием...
	— Алексей Толстой, «Сёстры», 1920

	Стоит автомобиль. Страшный автомобиль. Я его уже видел однажды. Он пролетал по Ланжероновской улице, производя грохот, подобный пальбе, дымясь… Он не катился, он как бы несся прыжками. Это ― автомобиль, не имеющий на моторе покрышки, грязный, блестящий маслом, из него каплет, в нем шипит. Уточкин пьёт в лавке прохладительный напиток. Толпа говорит о великом гонщике.
	— Юрий Олеша, «Цепь», 1929

	За год до того как Паниковский нарушил конвенцию, проникнув в чужой эксплуатационный участок, в городе Арбатове появился первый автомобиль. Основоположником автомобильного дела был шофёр по фамилии Козлевич. К рулевому колесу его привело решение начать новую жизнь.
	— Илья Ильф, Евгений Петров, «Золотой телёнок» (Глава III. Бензин ваш ― идеи наши), 1931

К Гряжскому шоссе «Антилопа» подошла под все усиливающийся рокот невидимых покуда автомобилей. Едва успели свернуть с проклятой магистрали и в наступившей темноте убрать машину за пригорок, как раздались взрывы и пальба моторов и в столбах света показалась головная машина. Жулики притаились в траве у самой дороги и, внезапно потеряв обычную наглость, молча смотрели на проходящую колонну. Полотнища ослепительного света полоскались на дороге. Машины мягко скрипели, пробегая мимо поверженных антилоповцев. Прах летел из-под колес. Протяжно завывали клаксоны. Ветер метался во все стороны. В минуту все исчезло, и только долго колебался и прыгал в темноте рубиновый фонарик последней машины. Настоящая жизнь пролетела мимо, радостно трубя и сверкая лаковыми крыльями. Искателям приключений остался только бензиновый хвост. И долго еще сидели они в траве, чихая и отряхиваясь. ― Да, ― сказал Остап, ― теперь я и сам вижу, что автомобиль не роскошь, а средство передвижения.

— Илья Ильф, Евгений Петров, «Золотой телёнок» (Глава VII. Сладкое бремя славы), 1931

	Вы смотрите на шоссе, и оно бежит навстречу, прямое на много миль, бежит, с черной линией посередине, блестящей и черной, как вар на белом бетонном полотне, бежит и бежит навстречу под гудение шин, а над бетоном струится марево, так что лишь черная полоса видна впереди, и, если вы не перестанете глядеть на нее, не вдохнете поглубже раз-другой, не хлопнете себя как следует по затылку, она усыпит вас, и вы очнетесь только тогда, когда правое переднее колесо сойдет с бетона на грунт обочины, — очнетесь и вывернете руль налево, но машина не послушается, потому что полотно высокое, как тротуар, — и тут, уже летя в кювет, вы, наверно, протянете руку, чтобы выключить зажигание. Но, конечно, не успеете. <…> Но если вы очнулись вовремя и не слетели в кювет, то будете мчаться сквозь марево, и навстречу будут пролетать автомобили с таким ревом, будто сам господь бог срывает голыми руками железную крышу. Далеко впереди, на горизонте, где хлопковые поля тают в белом небе, бетон будет блестеть и сиять, словно затопленный водою. И вы будете мчаться туда, но оно всегда будет впереди, это ясное, влажное пятно, недостижимое, как мираж. И будут проноситься мимо жестяные квадраты с черепами и скрещенными косточками. Потому что это страна, где век двигателей внутреннего сгорания давно вступил в свои права. Где каждый мальчишка — Барни Олдфилд, а девушки с гладкими личиками, от которых холодеет сердце, ходят в шитье, органди и батисте, но без трусов — по причине климата, — и, когда встречный ветер в машине поднимает у них волосы на висках, вы видите там светлые капельки пота; девушки низко сидят на сиденьях, согнув тоненькие спины и подтянув колени повыше к приборной доске, но не слишком сдвигая их, чтобы было прохладней от вентилятора — если это можно назвать прохладой. Где запах бензина и горящих тормозных колодок и красный стоп-сигнал — слаще мирры. Где восьмицилиндровые махины срезают виражи среди красных холмов, разбрызгивая гравий, будто воду, а когда они спускаются на равнину и дуют по новым шоссе — смилуйся, бог, над душами путников.
	You look up the highway and it is straight for miles, coming at you, with the black line down the center coming at and at you, black and slick and tarry-shining against the white of the slab, and the heat dazzles up from the white slab so that only the black line is clear, coming at you with the whine of the tires, and if you don’t quit staring at that line and don’t take a few deep breaths and slap yourself hard on the back of the neck you’ll hypnotize yourself and you’ll come to just at the moment when the right front wheel hooks over into the black dirt shoulder off the slab, and you’ll try to jerk her back on but you can’t because the slab is high like a curb, and maybe you’ll try to reach to turn off the ignition just as she starts the dive. But you won’t make it, of course. <…> But if you wake up in time and don’t hook your wheel off the slab, you’ll go whipping on into the dazzle and now and then a car will come at you steady out of the dazzle and will pass you with a snatching sound as though God-Almighty had ripped a tin roof loose with his bare hands. Way off ahead of you, at the horizon where the cotton fields are blurred into the light, the slab will glitter and gleam like water, as though the road were flooded. You'll go whipping toward it, but it will always be ahead of you, that bright, flooded place, like a mirage. You'll go past the litde white metal squares set on metal rods, with the skull and crossbones on them to mark the spot. For this is the country where the age of the internal combustion engine has come into its own. Where every boy is Barney Oldfield, and the girls wear organdy and batiste and eyelet embroidery and no panties on account of the climate and have smooth little faces to break your heart and when the wind of the car's speed lifts up their hair at the temples you see the sweet little beads of perspiration nestling there, and they sit low in the seat with their little spines crooked and their bent knees high toward the dashboard and not too close together for the cool, if you could call it that, from the hood ventilator. Where the smell of gasoline and burning brake bands and red-eye is sweeter than myrrh. Where the eight-cylinder jobs come roaring round the curves in the red hills and scatter the gravel like spray, and when they ever get down in the flat country and hit the new slab, God have mercy on the mariner.
	— Роберт Пенн Уоррен, «Вся королевская рать», 1946

Скоро наших путешественников догнал другой автомобиль. Шофер повел свою машину рядом с Незнайкиной и затеял разговор. — Это что за автомобиль, какой конструкции? — спросил он. — Это конструкция Винтика и Шпунтика, — ответил Незнайка. — А на чем работает — на дёгте или мазуте? — На газированной воде с сиропом. Из воды, понимаешь, выделяется газ, попадает в цилиндр и толкает поршень, который через передачу вертит колеса. А сироп для смазки, — объяснил Незнайка. — То-то я еду сзади и чую, будто сиропом пахнет, — сказал шофер. — А твоя машина тоже на газированной воде? — спросил Незнайка. — Нет, моя на спирту. В цилиндр, понимаешь, засасываются пары спирта и поджигаются электрической искрой. Пары, сгорая, расширяются и толкают поршень, а поршень вертит колёса. Чтоб мощность была побольше, в машине делают несколько цилиндров. У меня, например, четыре цилиндра, но бывают и восьмицилиндровые. Машина может работать и на бензине, но от бензина в воздухе остается не очень приятный запах. От спирта же никакого запаха не остается. А то есть машины, которые работают на мазуте, так те — фу-у!

— Николай Носов, «Незнайка в Солнечном городе», 1958

На улице Карандаш увидел странный автомобиль, похожий на здоровенный барабан. Он медленно катился по мостовой. Но мостовая под ним почему-то была черной-черной, гладкой-гладкой, не такой, как везде. От мостовой шел горячий пахучий дымок. Все другие машины старались объехать странный автомобиль и черную мостовую за ним. А Самоделкин, заметив необыкновенную машину, обрадовался: ― Мы ее сейчас обгоним! А то все нас обгоняют, а мы с тобой никого перегнать не можем… И он ловко направил свой автомобиль на черную мостовую. «Тррр!» Мягкие розовые наволочки прилипли к горячему асфальту и разорвались. Пух полетел из-под колес. Ветер подхватил его, развеял и понес по городу над машинами, домами, деревьями.

— Юрий Дружков (Постников), «Приключения Карандаша и Самоделкина», 1964

Автомобиль в стихах

	Небо пусто давно, а под ним ― Только визги машин, грохотание автомобиля, Только сумрак и дым.
	— Сергей Соловьёв, «Город современный», 1909

	Но где следы роскошной были, Когда здесь пировал Лукулл? Увы! теперь автомобилей Здесь слышен непрерывный гул. Они в тени старинных линий… Стрекочут в дыме и бензине И гонят робкую мечту. С презрением на суету Героев древних смотрят бюсты, Воспоминая о годах, Когда в классических садах Аллеи линий были пусты...
	— Сергей Соловьёв, «Рим» (из цикла «Италия»), 1913

	Визжат гудки автомобилей, Волнуя городской хао́с, А где-то дремлют души лилий, Которые любил Христос. <...> На дивный запах Божьих лилий Дадим мы Господу в ответ Лишь смрадный дух автомобилей Да сумасшедших дикий бред.
	— Александр Тиняков, «Цивилизация» (из цикла Городские призраки), 1914

	Трах-тах-тах! мотор трясётся, Жарко, душно, сердце бьётся, И бензин в салон смердит, Франт красотке говорит, Ближе, ближе, прямо в ухо, Тихо, влажно и не сухо, — Может, сразу спустим пар?... — Осади на тротуар!!!
	— Михаил Савояров, «Осади на тротуар!» (автомобильные куплеты), 1915

	Напрасно наматывает автомобиль серые струи дороги на серые шуршащие шины. Нас с тобой накрепко связала-стянула тоска.
	— Виктор Шкловский, «Напрасно наматывает автомобиль серые струи дороги на серые шуршащие шины...», 1915

	Призыв протяжный и двухнотный Автомобильного гудка… И снова манит безотчетно К далеким странствиям ― тоска.
	— Валерий Брюсов, «Зов автомобиля», 1917

	А свет мелькнул и замаячил, Колебля дождевую пыль… Послушай: мне являться начал Другой, другой автомобиль… Он пробегает в ясном свете, Он пробегает белым днем, И два крыла на нем как эти, Но крылья чёрные на нем.
	— Владислав Ходасевич, «Автомобиль», 1921

	Вспугивая полночные дремы, Сжигая тысячелетнюю быль, Выскочит, точно из кинемодрамы, Призрачный дьявольский автомобиль, И грудой кровавой поедет в нем Вся царская семья креститься огнем.
	— Михаил Зенкевич, «Водосвятье Распутина», 1922

	Шум автомобиля Белый низкий свод Вкус тончайшей пыли Тишина...
	— Борис Поплавский, «Шум автомобиля...», 1924

	Мы входим в мавзолей автомобиля Где факельщик в цилиндре за рулем И мы летим средь красной снежной пыли Как карточная дама с королем...
	— Борис Поплавский, «Морской змей», 1925

	Ставши Ставши уменьшеннее мышей, тысяча машинных малышей спит в объятиях спит в объятиях гаража-колосса. Ждут рули — Ждут рули — дорваться до руки. И сияют алюминием колёса, И сияют алюминием колёса, круглые, И сияют алюминием колёса, круглые, как дураки.
	— Владимир Маяковский, «Венера Милосская и Вячеслав Полонский», 1927

С меня С меня эти сплетни, С меня эти сплетни, как с гуся вода; надел надел хладнокровия надел хладнокровия панцырь. — Купил — говорите? — Купил — говорите? Конешно, — Купил — говорите? Конешно, да. Купил, Купил, и бросьте Купил, и бросьте трепаться. Довольно я шлепал, Довольно я шлепал, дохл Довольно я шлепал, дохл да тих, на разных на разных кобылах-выдрах. Теперь Теперь забензинено Теперь забензинено шесть лошадих в моих в моих четырёх цилиндрах. Разят Разят желтизною Разят желтизною из медных глазниц глаза — глаза — не глаза, глаза — не глаза, а жуть! И целая И целая улица И целая улица падает ниц, когда когда кобылицы ржут. — По поводу покупки Маяковским автомобиля «Рено» в 6 налоговых лошадиных сил

— Владимир Маяковский, «Ответ на будущие сплетни», 1928

См. также

• Электромобиль
• Электрокар
• Электрический омнибус
• Троллейбус
• Автобус
• Паровоз
• Корабль