Чайка

Ча́йка, ча́йки или ча́йковые (лат. Laridae) — общее название для семейства сходных птиц отряда ржанкообразных, обитающих в морских акваториях, либо внутренних водоёмах, а также в пределах населённых пунктов. Чайки известны с олигоцена.

Чайка

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Чайки представляют собой единообразную группу птиц, члены которой хорошо узнаваемы и порой трудно отличимы друг от друга. Их характерными признаками служат массивное тело, длинные изогнутые крылья средней длины. Клюв от тонкого заострённого до массивного крючковатого. Хвост недлинный, иногда вильчатый. Ноги укорочены, с хорошо развитыми плавательными перепонками. Размеры чаек варьируют в пределах от 25 до 81 см, а масса от 100 г до 2 кг. В число чаек часто включают также крачек, моевок и других сходных с ними птиц. Корректные упоминания о чайках требуют прилагательного, чтобы понять, какая именно чайка имеется в виду. Однако за пределами научно-популярной литературы такие упоминания редки.

Чайки в определениях и коротких цитатах

	Крики белых чаек похожи на детский плач.
	— Александр Беляев, «Человек-амфибия», 1928

	Чем выше летает чайка — тем дальше она видит.
	— Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», 1970

	Свободные от ночных полётов чайки собрались вместе на песке и стояли молча, предаваясь размышлениям.
	— Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», 1970

	...полярный день подарил чайке оперение из розовых лучей восхода.
	— Вадим Бурлак, «Хранители древних тайн», 2001 г.

	Выйди дождливой ночью на берег моря, повернись к воде спиной и стой, не оглядываясь до тех пор, пока чайка не коснется крылом твоего плеча.
	— Георгий Нипан, «Алая раковина сердца», 2009

Чайки в научной и научно-популярной прозе

...согнувшись в три погибели, выползаю из палатки, вызывая панический взлёт птиц. С этой минуты чувствуешь себя неуютно. Пригнувшись и не глядя птицам «в глаза», семенишь поскорее за пределы колонии, сопровождаемый эскортом тревожно причитающих чаек и воплями речной крачки, бесстрашно взмывающей прямо над головой. Того и гляди долбанет клювом-рапирой! <...> В гидрологическом заказнике «Молочный лиман» Азовского моря нас интересовали прежде всего особенности поведения черноголовой чайки и пестроносой крачки, их общественная жизнь. Она привлекает зоологов с самого возникновения этологии и экологии поведения как самостоятельных наук.

— Игорь Никольский, «Крик чайки», 1984

...с наибольшей эффективностью колония чаек держит оборону, по крайней мере, от воздушного агрессора, когда плотно сидит на гнездах. Птицы не нападают на объявившегося врага, поэтому сигнал тревоги у них вовсе не звук военной трубы, созывающей рать. Колония очень чувствительна к вмешательству в их общежитие. В такие минуты может резко увеличиться гибель птенцов от агрессивного поведения самих же чаек и крачек. Суматоха может нанести даже больший вред, чем иной хищник. И чтобы не довести птиц до подобной беды, природа снабдила чаек специальным… настраивающим криком. Что-то вроде призыва: «Прежде всего ― спокойствие». А каков его механизм? В попытке заполнить и эту пустующую клеточку орнитологического кроссворда я многие годы снова и снова приезжаю на свидание с чайками…

— Игорь Никольский, «Крик чайки», 1984

До острова еще метров двести. Скопление птиц на его зеленом фоне видится большим белым пятном. От колонии навстречу летит морской голубок ― очень красивая белоснежная чайка с розоватой грудкой. Разумеется, на лету птица издает тот самый крик предупреждения об опасности. Через минуту этот голос взбудоражит, поднимет всю колонию на крыло, а мое появление учинит невероятную суматоху. Наперед вижу, как птенцы крачек покидают родительские гнезда и удирают в заросли тростника, а те, что замешкались, ― распластались, припали к земле, стараясь стать незаметными. Как птенцы морского голубка спешат к воде, где соберутся в табунки и под прикрытием горланящих взрослых уплывут подальше от ставшего вдруг опасным места. После того как снова водворится спокойствие, почти наверняка не все птенцы вернутся в родные пенаты…

— Игорь Никольский, «Крик чайки», 1984

Чайки в публицистике и документальной прозе

Правда, бургомистры прилетают чуть раньше. За бургомистрами прилетает целый ряд других чаек: моевки, розовые чайки, крачки, изредка попадаются совершенно белая полярная чайка и др. С двадцатых чисел мая на остров летят гуси. Их прилетает два вида: белые, с желтовато-красноватой головой, с черными окончаниями крыльев и черные гуси. Розовые чайки в иной год прилетают в громадных количествах, а в иные годы не появляются почти совершенно или встречаются крайне редко. <...> Крачка всегда отчаянно защищает свое гнездо, независимо от того, кто бы на него ни напал. За свою отчаянность и остервенелость она получила у эскимосов название ― «казак», или «птица-начальник». Где гнездуют розовые чайки и гнездуют ли они вообще на острове, нам выяснить не удалось.

— Ареф Минеев, «Пять лет на острове Врангеля», 1936

	Чаек вскармливает бесконечность. Самая яркая, самая прекрасная отличительная особенность их, да и других морских птиц, именно в этом. Они на море умирают. Как море, они беспощадны, как море, свободны.
	— Назым Хикмет «Чайка Чёрного моря», 1950-е

23 июля 1823 года в ожидании скорого вскрытия льдов почти весь состав экспедиции отправился охотиться на мускусных быков, чтобы пополнить запасы мяса. Примерно в полумиле ходьбы от корабля Джон Росс заметил каких-то небольших птиц, по-видимому чаек, кружившихся надо льдом в странном, напоминавшем ломаный полёт летучей мыши танце. При приближении людей птицы не улетели. Рассеянный свет туманного дня не позволял рассмотреть их подробно, и Джон Росс со свойственным исследователю любопытством, а может, просто из спортивного азарта подстрелил двух птиц из кружившейся стаи.

— Олег Куваев, «Птица капитана Росса», 1968

	Да, чайки умирают, но живут долго – более 23 лет. А с другой стороны, что такое 23 года? Это всего лишь средняя продолжительность жизни матроса времён парусного флота.
	— Николай Каланов, «Я не суеверный моряк. Путеводитель по глубинам морских суеверий», 2022

Может, потому, что чайки в представлении моряков являются главной связующей нитью между морем и небом? Им не страшна пугающая глубина. Качаясь на волнах, чайки ждут души, которым посчастливится всплыть к ним, а затем, взмахнув крыльями, взмывают высоко в небо, сопровождая их. А может, причиной тому особый крик чаек, словно нескончаемый скорбный плач по томящимся в глубинах душам? Океан надёжно хранит свои мрачные тайны, но кто знает, может быть, когда-нибудь человечество всё же сумеет раскрыть самую жуткую из них. Раскрыть для того, чтобы преклонить головы перед великим подвигом самопожертвования мореплавателей всех времён и народов, которые упрямо и дерзко выводили навстречу штормам и ураганам свои корабли.

— Владимир Виленович Шигин, «Призрак на вахте», 2005

Чайки в мемуарах, письмах и дневниковой прозе

	Здесь нет запаха морской воды, нет того простора, что в Соловках, крики чаек не будят безбрежную пустыню неба — зато природа улыбается вам такими красками, оглашает вас такими кипящими жизнью звуками и песнями, каких не знает угрюмый, убогий север…
	— Василий Немирович-Данченко, «Святые горы», 1886

	Грациозные и подвижные чайки и изящные проворные крачки своей снежной белизной мелькали в синеве лазурного неба.
	— Владимир Арсеньев, «По Уссурийскому краю» (Глава 5. Нижнее течение Лефу), 1917

	Ночью что-то было, что? вероятно, дождь, потому что стена снега перед окном сильно осела. На Гремяче десять крякв и пара шилохвостей, с чайками на льду стояла какая-то птица, величиной в чайку, белая с черным пятном на груди и на крыльях, голова вся черная, ноги длинные (не кулик ― сорока?
	— Михаил Пришвин, «Дневники», 19 апреля 1927

Я не знаю в точности, откуда у брата Антона появился сюжет для его «Чайки», но вот известные мне детали. Где-то на одной из северных железных дорог, в чьей-то богатой усадьбе жил на даче Левитан. Это происходило в июле 1895 г. на севере Тверской губернии на берегу озера Островно, в 16 километрах от станции Троица (ныне Удомля) Болговско-Рыбинской железной дороги, в усадьбе А. Н. Турчаниновой «Горка». Левитан покушался на самоубийство во флигеле усадьбы, уединенно стоявшем на берегу озера. Он завел там очень сложный роман, в результате которого ему нужно было застрелиться или инсценировать самоубийство. Он стрелял себе в голову, но неудачно: пуля прошла через кожные покровы головы, не задев черепа. Встревоженные героини романа, зная, что Антон Чехов был врачом и другом Левитана, срочно телеграфировали писателю, чтобы он немедленно же ехал лечить Левитана. Брат Антон нехотя собрался и поехал. Что было там, я не знаю, но по возвращении оттуда он сообщил мне, что его встретил Левитан с черной повязкой на голове, которую тут же при объяснении с дамами сорвал с себя и бросил на пол. Затем Левитан взял ружьё и вышел к озеру. Возвратился он к своей даме с бедной, ни к чему убитой им чайкой, которую и бросил к её ногам. Эти два мотива выведены Чеховым в «Чайке».

— Михаил Чехов, «Вокруг Чехова», 1933

	Днём мне удалось подстрелить трёх птиц: китайскую малую крачку в осеннем наряде с жёлтым клювом и светлосерыми ногами, потом сибирскую темноголовую чайку белого цвета с сизой мантией на спине (у нее были оранжевые ноги, красный клюв и темносиние глаза) и наконец савку-морянку.
	— Владимир Арсеньев, «В горах Сихотэ-Алиня», 1937

Вспоминая о Николае Сладкове, я прежде всего вспоминаю летний день в Юрмале. Мы шли вдоль моря по пляжам, то людным, то пустынным, шли далеко, бесцельно, увлеченные разговором сперва о чайках, потом о божьих коровках, которые тысячами облепили мокрый песок. Чайки сопровождали нас на всем пути. Сладков не кормил их, как это обычно делали курортники, но чайки почему-то неотступно следовали за нами, вернее, за Николаем. Я не любил чаек за их прожорливость, крикливость. Но Сладков обращал мое внимание на изящество их движений, на своеобразие характеров ― одиночки, парочки, как бы молодежные компании…

— Даниил Гранин, «Памяти Николая Сладкова», 2000

Чайки в беллетристике и художественной прозе

Чайка, птица белоснежная, что по волнам морским на крыльях плавает, поспешно в недра океана глубокого ныряет. Там, сейчас же представ перед Венерой, что купалась и плескалась, докладывает ей, что сын её обжёгся, стонет от боли, причиняемой тяжёлой раной, лежит — неизвестно, поправится ли, а что у всех народов из уст в уста уже говор и ропот идёт и Венеру со всей её роднёй поминают недобрым: сынок, мол, на горах любовью занимаясь, а сама она в океане купаясь, от дел своих отстали, а через то ни страсти нет никакой, ни очарования, ни прелести, а всё стало неблаговидно, грубо и дико; ни браков супружеских, ни союзов дружеских, ни от детей почтения, но всеобщее позорище и от грязных соединений горечь и отвращение. Так эта болтливая и любопытная птица верещала в Венерины уши, пороча доброе имя её сына.

— Апулей, «Метаморфозы или Золотой осёл», 160-е

	На сухой кристаллической поверхности виднелись только лужицы, сохранившиеся ещё во впадинах от последних дождей, и кое-где птичий помёт, оставленный морскими чайками, единственными представителями животного мира в этих краях.
	— Жюль Верн. «Удивительные приключения дядюшки Антифера», 1894

	В этом крике — жажда бури! Силу гнева, пламя страсти и уверенность в победе слышат тучи в этом крике. Чайки стонут перед бурей, — стонут, мечутся над морем и на дно его готовы спрятать ужас свой пред бурей.
	— Максим Горький, «Песня о буревестнике», 1901

	Закутанный в теплое одеяло, я дрожал так сильно, что сами собой взбрасывались руки и ноги. Помню, отец дал мне брому в голубой чашке. Нервная лихорадка била меня до самого утра, и, засыпая к тому времени, как проснулось отделение, я видел, на границе между явью и сном, белых чаек, летавших над черным, безбрежным озером. Чаек было видимо-невидимо.
	— Сергей Сергеев-Ценский, «Взмах крыльев», 1904

Вот, верно, и я бродник. «Одному бог даёт палати, другому мосты да гати». Лучше всего у Гоголя его записная книжка: «Степная чайка с хохлом в виде скобки поднимается с дороги… Рубеж во всю дорогу, зелёный, с растущими на нём бодяками, и ничего за ним, кроме безграничной равнины… Подсолнечники над плетнями и рвами, и соломенный навес чисто вымазанной хаты, и миловидное, красным ободком окружённое окошко… Ты, древний корень Руси, где сердечней чувство и нежней славянская природа!»

— Иван Бунин, «Жизнь Арсеньева. Юность», 1933

Две птицы, падая и кувыркаясь, гонялись в воздухе над моей головой. Поморник, воздушный пират, нападал на спасавшуюся от него моевку-чайку. Черный разбойник настойчиво и молчаливо падал сверху на чайку, и чайка жалобно кричала. В повадке поморника, в траурной окраске его оперенья, в том, как распускал он над чайкой свой копьеобразный хвост, было что-то зловещее, мрачное. Я долго наблюдал борьбу птиц, продолжавшуюся, пока наконец чайка, выбившись из сил, с жалобным воплем не уронила заглоченную добычу и, бросившись камнем, поморник с изумительной ловкостью на лету поймал падавшую в море рыбу.

— Иван Соколов-Микитов, «На белой земле», 1934

	Приедем из города в карбасе. Кругом шиповник цветет, благоухает. Надышаться, наглядеться не можем. У воды на белых песках чайки ребят петь учат, а взводеньком выполаскивает на песок раковицы-разиньки.
	— Борис Шергин, «Отцово знанье», 1950-е

Он летел над морем, впереди виднелась изрезанная бухтами полоска скалистого берега. Чайки – их было совсем немного – отрабатывали над береговыми утесами полёт в восходящем потоке. Дальше к северу – почти у самого горизонта – виднелось еще несколько птиц. – Новые горизонты, новые вопросы, – подумалось Джонатану. – Почему так мало птиц? Ведь на Небе должны быть стаи и стаи чаек! И откуда усталость – я как-то вдруг ужасно устал… На Небесах чайки вроде бы не должны уставать. И спать хотеть – тоже не должны. Интересно, где он об этом слышал? События его земной жизни отшелушивались от сознания, рассыпаясь в прах. Конечно. Земля была местом, где он многое узнал, и знание оставалось при нем. Но подробности событий стерлись – они не имели значения. Так, что-то смутное: кажется, чайки дрались из-за пищи, а он был Изгнанником… Чайки, тренировавшиеся у берега – их было что-то около десятка – приблизились к нему. Ни слова не было произнесено, однако Джонатан чувствовал: они приветствуют его, и он принят, и здесь – его дом. Подходил к концу день, ставший для Джонатана таким огромным и таким долгим, что даже восход этого дня стерся из его памяти. И Джонатан повернул к пляжу, взмахнул крыльями, чтобы остановится в дюйме от земли, и легко плюхнулся на песок. Другие чайки тоже приземлились – но без единого взмаха хотя бы одним перышком. С расправленными крыльями они ловили встречный ветер и плавно приподнимались в самом конце спуска, а затем каким-то образом незаметно изменяли кривизну крыла, останавливаясь точно в момент касания земли.

— Ричард Бах, «Чайка по имени Джонатан Ливингстон», 1970

― Да я всю жизнь мечтал побывать на полюсе, ― замахал руками Чижик. ― Там ведь столько всего интересного. ― Чего, например? – удивился Карандаш. ― Там белые медведи, айсберги, тюлени, – начал перечислять Чижик. – А ещё там… ― А ещё там северное сияние, белые совы, моржи, чайки и даже бабочки, – входя в столовую, подсказал мальчику профессор Пыхтелкин. ― О! Здравствуйте, уважаемый профессор, ― обрадовался Самоделкин. Мы так рады вас видеть. ― Неужели на Северном полюсе водятся чайки, ― переспросила Настенька. ― Я раньше думала, что чайки только на юге живут. ― Северный полюс ― это удивительное место, ― сказал географ. ― Там водятся и розовые чайки, и гуси, и даже комары.

— Валентин Постников, «Карандаш и Самоделкин на Северном полюсе», 1996

	Из тучи выросла вниз стена, снежная, но не плотная, можно пройти насквозь. Пролететь. Это чайка, смотри. Она летит к берегу есть черепашат, помнишь, мы видели? Тетя не помнила, но боялась признаться. Где? Разве они видели чаек? В музее, подсказывает Теплый. Ах, да, в музее... Там была чайка?
	— Майя Кучерская, «Тётя Мотя», 2012

Чайки в стихах

Розовая чайка (озеро Манитоба, Канада)

	Потом вдруг начали на стол жаркия ставить: Представлен был журавль расщипанной в куски, На коего пошла тьма соли и муки, И печень кормнаго нам гуся предложили, И зайца передки оторванные были, Как лучшая еда, нежь зад, принесены, И чайки, коих хлубь и зоб подожжены...
	— Иван Барков, «Каков Назидиен за ужином казался...», 1763

	О, мой брат! О, мой брат! О, мой царственный брат! Белокрылый, как я, альбатрос. Слышишь, чайки кричат. Воздух тьмою объят, Пересветом удушливых гроз.
	— Виктор Гофман, «Крик альбатроса» (К. Бальмонту), 1904

	Лишь громко чайки стонут, И вздыблена волна, И вдруг со всех затонов Исчезла тишина...
	— Александр Прокофьев, «Первая песня о Ладоге» (из цикла «Песни о Ладоге»), 1927

	― На острове, ― не спрашивай, я не отвечу, ― там, на острове, На диком острове стоял маяк, и свет, Надёжный, честный свет горел всю ночь. Всю ночь кричали чайки Над диким светом, рассекавшим честный мрак.
	— Христина Кроткова, «Баллада о маяке», 1951

	Моря гудят криком чаечным Яростней ярмарки. А в них не спят — в них качаются. Ялики, ялики…
	— Леонид Филатов, «Моря гудят…», 1963

Чайка в пословицах и поговорках

	Голоден, как чайка соловецкая. Аппетит, как у чайки соловецкой
	— поговорка русского Крайнего Севера

	Дружные чайки и ястреба одолеют..
	— русская пословица

	Стыдно чайке расспрашивать лесных птиц об океане.
	— ашанти

	Чайка на воду садится – моряк шторма не боится.
	— польская пословица

	Чайки не встречаются в горах, соловьи не поют в морях.
	— сербская пословица

	Чайки родные берега не покидают
	— азербайджанская пословица

	Чайку не испугаешь водой: у нее всегда крылья с собой.
	— суахили

	Что море без чаек?
	— русская пословица

См. также

• Крачка
• Розовая чайка
• Морская чайка
• Чирок
• Чирок-трескунок
• Нырок
• Чернеть
• Кряква
• Гусь лапчатый
• Газетная утка
• Белая ворона
• Проблема курицы и яйца