Фиговый лист

Лист фиги

Фи́говый лист, фиговый листок — в прямом смысле слова: лист растения фиги (другие названия: инжир, смоква). В книге Бытия Библии листья смоковницы (фиги) использовали для прикрытия «срама» Адам и Ева после того, как осознали себя нагими после грехопадения («сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания»).

В переносном значении фиговый лист, фиговый листок — лицемерное прикрытие заведомо бесстыдных действий, нечестных поступков, а также ставшее традиционным изображение листка на месте половых органов обнажённых фигур в живописи и скульптуре.

В публицистике

Адам, после своего грехопадения, имел два рубища: лиственное и кожаное. Лиственное — в раю, которое Адам и Ева сами себе сделали: «сшили листья смоковное и сотворили себе опоясания» (Быт. 3:7). А кожаное рубище — вне рая, когда Бог сделал Адаму и жене его «ризы кожаные» и облек их в эти ризы (Быт 3:21). Оба эти рубища были смертны, ибо и те листья были от дерева, привнесшего человеку смерть; поелику некоторые из учителей церкви полагают, что то дерево, от которого запрещено было Адаму вкушать плоды, была смоковница. И кожа была от зверя убитого. Лиственное рубище означало Адамово преслушание, через которое он отпал от Бога, как лист от дерева, а кожаное было знамением плотолюбия, или бессловесной похоти.

— Дмитрий Ростовский, «Сказание о Рождестве Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа», 1690-е

Можно себе представить, что старое общество могло бы мирно врасти в новое в таких странах, где народное представительство сосредоточивает в своих руках всю власть, где конституционным путем можно сделать все, что угодно, если только имеешь за собой большинство народа: в демократических республиках, как Франция и Америка, в таких монархиях, как Англия, где предстоящее отречение династии за денежное вознаграждение ежедневно обсуждается в печати и где эта династия бессильна против воли народа. Но в Германии, где правительство почти всесильно, а рейхстаг и все другие представительные учреждения не имеют действительной власти, — в Германии провозглашать нечто подобное, и притом без всякой надобности, значит снимать фиговый листок с абсолютизма и самому становиться для прикрытия наготы.

— Фридрих Энгельс, «Требования коммунистической партии Германии», 1848

	Вежливость — это фиговый лист эгоизма.
	— Артур Шопенгауэр, 1850-е

	И дальше поясняется, что германская конституция есть собственно слепок с реакционнейшей конституции 1850-го года, что рейхстаг есть лишь, как выразился Вильгельм Либкнехт, «фиговый листок абсолютизма», что на основе конституции, узаконяющей мелкие государства и союз немецких мелких государств, хотеть осуществить «превращение всех орудий труда в общую собственность» ― «очевидная бессмыслица».
	— Владимир Ленин, «Государство и революция», 1917

Мне передали шифрованную телеграмму от верховного главнокомандующего Керенского о том, что ввиду возможности высадки немцев в Финляндии и беспорядков там, необходимо сосредоточить 1-ю донскую дивизию в районе Павловск ― Царское, штаб в Царском, а уссурийскую дивизию ― в Гатчине и Петергофе, штаб ― в Петергофе. Каждый из нас уже по самой дислокации корпуса понимал, что беспорядки в Финляндии и высадка немцев ― это тот фиговый листок, которым прикрывались настроения Смольного института и открытая пропаганда Ленина в войсках петроградского гарнизона. Я был в отчаянии. Только что сделанная работа успокоения разрушалась.

— Пётр Краснов, «От Двуглавого Орла к красному знамени», 1922

	Серьёзный критик, смел писать, что, конечно, искусство г-жи Вяльцевой не велико, но Вяльцева: — Явление в этом искусстве. Очаровательное. Событие! В нём была масса вкуса. И ни капли педанта. Ни на грош фарисейства. За всю жизнь он не израсходовал ни одного фигового листика. Он был скептик, и в нём было немножко философского безразличия человека, много видевшего на своём веку.
	— Влас Дорошевич, «Петроний оперного партера», 1922

Перехожу однако к этим протоколам «А» и «Б». Первый же из них совершенно ясно вскрыл «твердое задание», полученное следователями: создать фиговый листок, который позволил бы стыдливо прикрыть тот факт, что в стране пролетарской диктатуры ссылают за идеологию и «неблагомысленность» совершенно так же, как и в странах диктатуры буржуазной. И тут и там стыдливость требует фигового листка, каким является «организационная группировка»: если ее нет, то ее надо выдумать.

— Разумник Иванов-Разумник. «Тюрьмы и ссылки», 1944

Ханжеский пуританизм, иго церкви сдались перед послевоенным поколением в большинстве западноевропейских стран. Начался культ тела, освобожденного не только от былых запретов, но и от былых эмоций. Фильмы передовых кинорежиссеров показывали встречи, где мужчин и женщин сводит скука, случайная прихоть, ранняя пресыщенность. Газеты заполнили свои полосы детальным описанием убийств, истязаний, изнасилований. Романтическая тоска подростков приносила доходы авторам скандальных репортажей, торговцам наркотиками, продюсерам дурных кинокартин. Когда я был подростком, я часто слышал слова «сорвать фиговый листок». Подростки в пятидесятые годы старательно обрывали капустные листья. Теперь как будто намечается перелом: молодежь понимает, что наука или политика без морали, любовные похождения без любви ― это тот заячий соус без зайца, о котором как-то говорил Достоевский.

— Илья Эренбург, «Люди, годы, жизнь». Книга 7, 1965

Кризисные ситуации мы склонны рассматривать как редкие, даже исключительные, но мы знаем множество постоянно действующих факторов, приводящих к многократному усилению влияния одного человека. Это так называемые триггерные механизмы, т. е. механизмы со спусковым крючком. Требуется совершенно незначительное усилие, чтобы нажать на спусковой крючок или кнопку управления, а последствия, вызванные этим действием, могут быть огромны. Вряд ли есть необходимость говорить, как много таких механизмов в человеческом обществе. И все же идея о маленьком человеке ― этот фиговый листок, которым мы прикрываем на людях срам своей трусости, ― не сдается без боя. Большинство людей, ― говорит «маленький человек», ― не участвуют в кризисных ситуациях и не имеют доступа к спусковым крючкам.

— Валентин Турчин, «Феномен науки. Кибернетический подход к эволюции», 1970

К. Маркс не просто фиксирует движение товаров и денег, а вскрывает его противоречия, которые ведут в глубь рыночного общества, в сферу производства товаров, и открывает, что в основе видимого рая прирожденных прав человека: равенства, свободы, частной собственности — лежит скрытый ад капиталистического производства, где царит неравенство и несвобода, где частная собственность обнаруживает себя как созданная главным образом не самими собственниками, а людьми, лишенными ее. Прикрытие этой наготы «рыночного общества» распределением фиговых листков-акций среди наемных работников лишь прикрывает, но не устраняет их положение в качестве наемных работников.

— Виктор Вазюлин, «Проблема достоинства человека в трудах К. Маркса и ее парадоксы», 1994

В художественной литературе

Карло Броджи, Сатир

— Король всех велосипедистов, настоящих, прошедших и будущих! Впрочем, об этом вы можете судить по моему костюму! «Король всех велосипедистов» распахнул халат, и я увидел… Вернее, я ничего не увидел: на г-не велосипедисте был надет всего один фиговый листик. — Каков костюмчик?! — Гм… недурен… — Я знал, что вы похвалите! Обыкновенные велосипедисты — те только носят фуфайки с сильными декольте, без рукавов, и открывают ноги выше колена. А я как король должен был выдумать себе особый костюм. Какая лёгкость! Один фиговый листик, — и только. Просто, мило, дёшево, обворожительно и легко. И, вообразите, не разрешают в этом костюме кататься по улицам!!!

— Влас Дорошевич, «Одесса через 100 лет», 1895

― Эх, барышня… Король? Чему вас учили в школе, если вы надеетесь на короля? Я ничего не хочу сказать плохого о вашем супруге, но все короли одним миром мазаны. Всякий король не более как фиговый листок, которым монархия прикрывает свои неприличные места. И ваш генерал от грабежа сделал Максимилиана королем лишь затем, чтобы заставить его плясать под любой мотив и без затруднений заграбастать мазут, насчет которого он не мог сговориться с демократическими мошенниками. Коста увидел, как вздрогнули плечи королевы, точно от порыва ледяного ветра. ― Какая мерзость… какая подлость, ― тихо сказала она.

— Борис Лавренёв, «Крушение республики Итль», 1925

«Все это, конечно, так: воля царская — тянуться за Европой, а добра большого не жди таскать по домам девок». Санька показывала только что привезённые из Гамбурга печатные листы-гравюры — славных голландских мастеров. Девы дышали носами в платочки, разглядывая голых богов и богинь… «А это кто? А это чего у него? А это она что? Ай!» Санька объясняла с досадой: — Это мужик, с коровьими ногами — сатир… Вы, Ольга, напрасно косоротитесь: у него — лист фиговый, — так всегда пишут.

— Алексей Толстой, «Петр Первый» (книга первая), 1930

― Вижу. Тут ярчайше пестрели на всех углах грубо разрисованные вывески баров, рекламы маленьких домов свиданий, ресторанов, американских клубов, повсюду бросались, лезли в глаза названия дансингов, ночных кабаре, стриптизов ― «Табу», «Колибри», «Мулен Руж», «Сафо» ― и смотрели через стекла витрин цветные фотографии оголенных крупнотелых девиц, лежавших в прозрачных ваннах, или распростертых, как бы распятых на коврах, или закрывших испуганно-капризно лица распущенными волосами и игриво растопыренными пальцами то место, где должен быть фиговый листок; и повсюду странно выделялись торчащие груди, запрокинутые в позах изнеможения головы, напряженные шеи, гибкие руки в застенчивом движении ложного целомудрия, зрелые женщины и совсем девочки с невинно потупленными глазами, будто защищающие свою вдруг открытую наготу томной полуулыбкой. Это было какое-то перемешанное обилие женской плоти, обнаженная тайна напоказ, разъедающий толчок смещенного воображения, ядовито и искусственно создавшего сцены в нарочитом по своему бесстыдству уличном театре для заходивших сюда любителей эротического забвения.

— Юрий Бондарев, «Берег», 1975

― Нюха, что за бредни? ― А откуда бы взялся этот урод, убивший родного брата? От двух блаженных, ни за что (подумаешь, яблочко съели! ) изгнанных из рая? В очень многих мифологиях змий связан с плодородием и фаллосом. Гениаша! Ты только представь: задремавшая Ева в тени, а на ветке среди фиговых листиков ― член! Приподнял вдруг головку и молвит ей человеческим голосом: «Ева, вкуси!» Вечный кайф. Я бы точно не устояла! ― легкий вызов и в голосе, и в коленях, роскошно раздвинутых, впрочем, отчасти прикрытых розово-синим подолом. Так. Ваши действия, сударь?

— Марина Вишневецкая, «Вышел месяц из тумана», 1997

― Вампиры никогда не любили говорить о том, что они питаются человеческим страданием. Но в наши дни они дошли до того, что даже запрещают себе это понимать. Они уверяют себя, что питаются просто неким специфическим продуктом ума «Б», который называют то агрегатом «М5», то «баблосом». Но разве содержимое коробки зависит от ярлыка? Баблос и есть концентрированное человеческое страдание. Вся гламуродискурсная вампоэкономика, которой учат молодых вампиров, существует только для того, чтобы не называть лопату лопатой. Это просто фиговый листок, скрывающий неприглядную истину.

— Виктор Пелевин, «Бэтман Аполло», 2013

В кино

	Джери: Прошу прощения. Денни Трипп: Что это? Джерри: Это фиговый листок. Мне его дали реквизиторы. Видите, у меня тоже есть чувство юмора. Денни Трипп: Нет, это у них есть чувство юмора — это ядовитый плющ. Это не настоящий ядовитый плющ, но мне кажется, что ты хотел принести оливковую ветвь.
	— сериал «Студия 60 на Сансет-Стрип», 2007

В поэзии

	А сей верзилистый ― не Геркулес ли? Вот только б при корнях упругих ног, меж яблочных пахов, привесить если ему фигурный фиговый листок. И кровь, и мышцы, и мускулатура, ― живые телеса, параличом еще не потрясенные, Амура к двенадцати впускающие в дом, ― какому божеству, смывая грязи, жиров и пота радужный налет, в глухом самодовлеющем экстазе из вас хвалу̀- осанну всякий шлет?
	— Владимир Нарбут, «Баня», 1912

	Ветер с высоких дерев срывает желтые листья. Лесбия, посмотри: фиговых сколько листов!
	— Осип Мандельштам, «Ветер с высоких дерев срывает желтые листья...» (из сборника «Антология античной глупости»), 1919

	«А все же я его люблю, Он наш, он наш от пят и до макушки, Ведь он нас вечностью дарит Под фиговым листком воображенья. Дитя, пусть тешит он себя, Но жаль, что не на Шпрее, не на Сене Сейчас. Тогда воспользоваться им всецело Могли бы мы. И бред его о фениксе Мы заменили б явью».
	— Константин Вагинов, «И дремлют львы, как изваянья...», 1925

	Где наших предков игры и погони! В игре терялся фиговый листок… Теперь, встречая женщину в вагоне, Мы говорим: простите, ваш платок?..
	— Довид Кнут. «Где наших предков игры и забавы...», 1929

	Адам, не зная скуки и труда, Как юный зверь резвился в кущах рая. Он с Евой жил, не ведая стыда, Блаженно жил, почти не вынимая Ленивых рук из примитивных брюк… (А впрочем, если верить старой книге, Тогда еще не знали хитрых штук: Под фиговым листом висели фиги!
	— Довид Кнут. «Адам, не зная скуки и труда...», 1929

	Утихает как-то разом, так что дождик моросит. В фиговых листочках разум, словно в платьице, висит.
	— Сергей Петров, «Лес человечества», 1934

	Ещё Боятся Высоты: Мол, с высоты легко сорваться И ввысь уж лучше не соваться. Ещё Боятся Простоты: Мол, попросту не столковаться. Ещё Боятся Наготы, Хотя фиговые листы Смешны, чтоб ими прикрываться.
	— Леонид Мартынов, «Ещё боятся высоты», 1958

	И вздыбленные судьбы этажей! Как разгадать по окнам разноцветным оттенок счастья собственного? Как не видеть в окнах голую одну двуспальную двусмысленность уюта? О, фиговые листья занавесок, ни краем глаза чтоб не причастились их бедных тайн такие ж бедняки!
	— Глеб Семёнов, «Длинный вечер», 1964

См. также

• Фига
• Инжир
• Смоковница
• Искусство
• Живопись
• Лицемерие
• Ложь
• Мораль
• Стыд