Снайфедльс

Сна́йфедльс, Сне́йфедльс, Сна́йфедльсйёкюдль (исл. Snæfellsjökull, Snæfells) — не активный в настоящее время вулкан, большую часть времени покрытый ледником (исл. jökull), находящимся у берегов полуострова Снайфельснес на западе Исландии. Высота ледника и вулкана достигает 1446 метров. Последний раз Снайфедльс извергался в XVIII веке, однако окончательно потухшим не считается. В хорошую погоду ледник иногда можно увидеть из Рейкьявика через залив Фахсафлоуи. Расстояние по прямой составляет 120 километров.

Снайфедльс в 2010 году

Лежащий подо льдом вулкан Снайфедльс стал одной из самых известных исландских достопримечательностей после того, как в 1864 году Жюль Верн выбрал его в качестве отправной точки романа «Путешествие к центру Земли». Писателю удалось закрепить за легендарным вулканом в леднике Снайфедльсйёкюдль репутацию «врат в подземный мир».

Снайфедльс в коротких цитатах

	Спустись в кратер Екуль Снайфедльс, который тень Скартариса ласкает перед июльскими календами <календы — так римляне называли первые дни каждого месяца>, отважный странник, и ты достигнешь центра Земли. Это я совершил, — Арне Сакнуссем.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава V), 1864

	Число действующих вулканов на поверхности Земли достигает в наше время приблизительно трехсот, но число потухших вулканов значительно больше. К последним принадлежит Снайфедльс; за весь исторический период у него было только одно извержение, именно в тысяча двести девятнадцатом году; с тех пор он постепенно погас и не принадлежит уже к числу действующих вулканов.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава VI), 1864

	Мы поднимемся <...> на Снайфедльс. Хорошо! Мы спустимся в его кратер. Отлично! Другие тоже проделывали это и не погибали. Но ведь тем дело не кончится! Если откроется путь в недра Земли, если злосчастный Сакнуссем сказал правду, мы погибнем в подземных ходах вулкана. Ведь мы еще не знаем наверное, что Снайфедльс потух, что нам не угрожает извержение! А что тогда будет с нами?
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XIV), 1864

	Вот уже пятьсот лет как Снайфедльс безмолвствует, но все-таки он может заговорить. Извержениям, однако, всегда предшествуют совершенно определенные явления. Я расспросил жителей этой местности, исследовал почву и могу тебе сказать, Аксель, что извержения ждать не приходится.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XIV), 1864

	Высота Снайфедльс равняется пяти тысячам футов. Вулкан замыкает своим двойным конусом трахитовую цепь, обособленную от горной системы острова. С того места, откуда мы отправились, нельзя было видеть на сером фоне неба силуэты двух остроконечных вершин.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XV), 1864

	Глядя на вершину Снайфедльс, я считал невозможным добраться до неё по такой крутизне. К счастью, после целого часа мучительного пути перед нами неожиданно оказалась своеобразная лестница, возникшая среди снежной пелены, окутавшей вершину вулкана. Эта природная лестница значительно облегчила наше восхождение. Она образовалась из камней, выброшенных при извержении.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XV), 1864

	Огромный столб измельченных горных пород, песка и пыли поднимался, кружась, подобно смерчу; ветер относил его в ту сторону Снайфедльс, где находились мы. Темной завесой нависал этот гигантский столб пыли, застилая собою солнце и отбрасывая свою тень на гору.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XV), 1864

	Кратер Снайфедльс представлял собою опрокинутый конус, жерло которого имеет около полулье в диаметре. Глубину же его я определил приблизительно в две тысячи футов. Можно себе вообразить, что творилось бы в таком резервуаре взрывчатых веществ, если бы вулкан вздумал метать свои громы и молнии.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XVI), 1864

	На дне кратера находились три трубы, через которые во время вулканических извержений вулкана Снайфедльс центральный очаг извергал лаву и пары. Каждое из этих отверстий в диаметре достигало приблизительно ста футов.
	— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XVI), 1864

	Когда находишься между Гренландией и Исландией, то видишь Снайфедльс-Ёкуль в Исландии и Витсерк в Гренландии, если погода ясная и видимость хорошая. Поэтому сведущие люди говорят, что обе земли лежат друг от друга не более чем в 30 морских неделях <морская неделя содержит около 4,5 морской мили>.
	— Рихард Хенниг, «Неведомые земли» Том 3, Глава 157. Загадочный конец норманской колонии в Гренландии (XV—XVI вв.), 1950-е

Герой Достоевского, «великий грешник», попадает туда, где только что люди спустились в подземный мир, преисподнюю, ад — чтобы исследовать и познать его, заглянуть в глубочайшие бездны земного шара, в самое центральное его ядро. Вот он, наконец, достойный масштаб, настоящее дело! Здесь, у подножия вулкана Снайфедльс, как будто сошлись все ориентиры — веры и неверия, самой смелой фантазии и самого трезвого научного знания.

— Людмила Сараскина, «Бесы»: роман-предупреждение, 1988

	Дорога поглотила целый день и половину следующего, пока перед троими путниками в белёсых облаках не замаячила большая чёрная гора с обрезанной вершиной — Снайфедльс. <...> Гора и сама по себе была высока, в тумане же казалось, что вершина Снайфедльса и вовсе уползает в бесконечность. Серый камень покрывали капельки воды, там и тут вдоль склонов по расщелинам сползали белые дорожки ледников.
	— Дмитрий Скирюк, «Драконовы Сны» TABULA RASA, 2001

Снайфедльс в романе Жюля Верна

И, схватив бумагу, с помутившимся взором, он прочитал дрожащим голосом весь документ от последней до первой буквы. Документ гласил следующее: «In Sneffels Yoculis crater em kem delibat umbra Scartaris Julii infra calendas descende, audas viator, et terrestre centrum attinges. Kod feci. — Arne Saknussemm». В переводе это означало: «Спустись в кратер Екуль Снайфедльс, который тень Скартариса ласкает перед июльскими календами <календы — так римляне называли первые дни каждого месяца>, отважный странник, и ты достигнешь центра Земли. Это я совершил, — Арне Сакнуссем». Когда дядя прочитал эти строки, он подскочил, словно дотронулся нечаянно до лейденской банки. Преисполненный радости, уверенности и отваги, он был великолепен. Он ходил взад и вперед, хватался руками за голову, передвигал стулья, складывал одну за другой свои книги; он играл, — кто бы мог этому поверить, — как мячиками, двоими драгоценными камнями; он то ударял по ним кулаком, то похлопывал по ним рукой. Наконец, его нервы успокоились, и он опустился, утомленный, в кресло.

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава V), 1864

— Хорошо, я вас спрошу прежде всего, что такое эти Екуль, Снайфедльс и Скартарис, о которых я никогда ничего не слыхал? — Очень просто. Я как раз недавно получил от своего друга Августа Петермана из Лейпцига карту; кстати, она у нас под рукой. Возьми третий атлас из второго отделения большого библиотечного шкафа, ряд Z, полка четыре. Я встал и, следуя этим точным указаниям, быстро нашел требуемый атлас. Дядя раскрыл его и сказал: — Вот одна из лучших карт Исландии, карта Гендерсона, и я думаю, что при помощи ее мы разрешим все затруднения. Я склонился над картой. — Взгляни на этот остров вулканического происхождения, — сказал профессор, — и обрати внимание на то, что все эти вулканы носят название Екуль. Это слово означает на исландском языке «глетчер», ибо горные вершины при высокой широте расположения Исландии в большинстве случаев покрыты вечными снегами и во время вулканических извержений лава неминуемо пробивается сквозь ледяной покров. Поэтому-то огнедышащие горы острова и носят название: Екуль. — Хорошо, — возразил я, — но что такое Снайфедльс? Я надеялся, что он не сможет ответить на этот вопрос. Как я заблуждался! Дядя продолжал: — Следуй за мной по западному берегу Исландии. Смотри! Вот главный город Рейкьявик! Видишь? Отлично. Поднимись по бесчисленным фьордам этих изрезанных морских берегов и остановись несколько ниже шестидесяти пяти градусов широты. Что ты видишь там? — Нечто вроде полуострова, похожего на обглоданную кость. — Сравнение правильное, мой мальчик; теперь, разве ты ничего не замечаешь на этом полуострове? — Да, вижу гору, которая кажется выросшей из моря. — Хорошо! Это и есть Снайфедльс. — Снайфедльс? — Он самый; гора высотою в пять тысяч футов, одна из самых замечательных на острове и, несомненно, одна из самых знаменитых во всем мире, ведь ее кратер образует ход к центру земного шара! — Но это невозможно! — воскликнул я, пожимая плечами и протестуя против такого предположения. — Невозможно? — ответил профессор Лиденброк сурово. — Почему это? — Потому что этот кратер, очевидно, переполнен лавой, скалы раскалены, и затем... — А что, если это потухший вулкан? — Потухший? — Да. Число действующих вулканов на поверхности Земли достигает в наше время приблизительно трехсот, но число потухших вулканов значительно больше. К последним принадлежит Снайфедльс; за весь исторический период у него было только одно извержение, именно в тысяча двести девятнадцатом году; с тех пор он постепенно погас и не принадлежит уже к числу действующих вулканов.

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава VI), 1864

— То, что ты называешь тёмным, для меня вполне ясно. Все эти данные доказывают лишь, с какой точностью Сакнуссем хотел описать свое открытие. Екуль-Снайфедльс состоит из нескольких кратеров, и потому было необходимо указать именно тот, который ведет к центру Земли. Что же сделал учёный-исландец? Он заметил, что перед наступлением июльских календ, иначе говоря, в конце июня, одна из горных вершин, Скартарис, отбрасывает тень до самого жерла вышеназванного кратера, и этот факт он отметил в документе. Это настолько точное указание, что, достигнув вершины Снайфедльс, не приходится сомневаться, какой путь избрать. Положительно, мой дядя находил ответ на все. Я понял, что он был неуязвим, поскольку дело касалось текста древнего пергамента; Поэтому я перестал надоедать ему вопросами на эту тему, а поскольку мне прежде всего хотелось убедить дядюшку, то я перешел к научным возражениям, по—моему, гораздо более существенным. — Хорошо! — сказал я. — Должен согласиться, что фраза Сакнуссема ясна и смысл ее не подлежит никакому сомнению. Я допускаю даже, что документ представляет собою несомненный подлинник. Этот учёный спустился в жерло Снайфедльс, видел, как тень Скартариса перед наступлением июльских календ скользит по краям кратера; он даже узнал из легендарных рассказов своего времени, что этот кратер ведет к центру Земли; но чтобы он сам туда проник, чтобы он, совершив это путешествие, снова вернулся оттуда, этому я не верю! Нет, тысячу раз нет!

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава VI), 1864

— О да! Сколько еще остается исследовать гор, ледников, вулканов, почти совсем неизученных! Посмотрите, чтобы не ходить далеко за примером, на эту гору, возвышающуюся на горизонте. Это Снайфедльс. — Так-с! — сказал дядя. — Снайфедльс. — Да, один из самых замечательных вулканов, кратер которого редко посещается. — Он потух? — О да! Пятьсот лет тому назад. — Ну, так вот, — ответил дядя, судорожно закидывая ногу на ногу, чтобы не подпрыгнуть, — я думаю начать свои геологические исследования с этого Сеффель... Фессель... как вы сказали? — Снайфедльс, — ответил милейший г-н Фридриксон. Эта часть разговора происходила на латинском языке; я понял все и едва мог сохранять серьезное выражение лица, глядя на дядюшку, старавшегося скрыть свою радость, бившую через край; строя из себя невинного младенца, он становился похож на старого чёрта. — Да, — продолжал он, — ваши слова определяют мой выбор! Мы попытаемся взобраться на этот Снайфедльс и, быть может, даже исследовать его кратер! — Я очень сожалею, — ответил г-н Фридриксон, — что мои занятия не дозволяют мне отлучиться; я с удовольствием и с пользой сопровождал бы вас туда. — О нет, нет! — живо возразил дядя. — Мы не хотели бы никого беспокоить, господин Фридриксон; от души благодарю вас. Участие такого ученого, как вы, было бы весьма полезно, но обязанности вашей профессии... Я склонен думать, что наш хозяин в невинности своей исландской души не понял тонких хитростей моего дядюшки. — Я вполне одобряю, господин Лиденброк, что вы начнете с этого вулкана, — сказал он. — Вы соберете там обильную жатву замечательных наблюдений. Но скажите, как вы думаете пробраться на Снайфедльский полуостров? — Морем, через залив. Путь самый короткий. — Конечно, но это невозможно. — Почему? — Потому что в Рейкьявике вы не найдете сейчас ни одной лодки. — Ах, чёрт! — Вам придется отправиться сухим путем, вдоль берега. Это, правда, большой крюк, но дорога интересная.

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава X), 1864

Больше всего меня терзала ужасная мысль, могущая потрясти даже самые нечувствительные нервы. «Мы поднимемся, — рассуждал я, — на Снайфедльс. Хорошо! Мы спустимся в его кратер. Отлично! Другие тоже проделывали это и не погибали. Но ведь тем дело не кончится! Если откроется путь в недра Земли, если злосчастный Сакнуссем сказал правду, мы погибнем в подземных ходах вулкана. Ведь мы еще не знаем наверное, что Снайфедльс потух, что нам не угрожает извержение! А что тогда будет с нами?» Стоило подумать над этим, и я думал. Стоило мне заснуть, как начинались кошмары: мне снились извержения! А играть роль шлака казалось мне чересчур скверной шуткой. Наконец, я не выдержал: я решился поговорить с дядей на эту тему, высказав свое мнение как можно искуснее, в виде гипотезы, совершенно нелепой. Я подошел к дядюшке и изложил ему свои опасения в самой дипломатической форме, причем, из предосторожности, несколько отступил назад. — Я сам думал уже об этом, — ответил он просто. Что это значит? Неужели он внял голосу разума? После небольшой паузы дядя продолжал: — Я думал об этом; со времени нашего приезда в Стапи я думал над этим вопросом, ибо безрассудная смелость нам не к лицу. Вот уже пятьсот лет как Снайфедльс безмолвствует, но все-таки он может заговорить. Извержениям, однако, всегда предшествуют совершенно определенные явления. Я расспросил жителей этой местности, исследовал почву и могу тебе сказать, Аксель, что извержения ждать не приходится. Я был поражен этим утверждением и ничего не мог возразить. — Ты сомневаешься? — сказал дядя. — Ну, так иди за мной!

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XIV), 1864

Высота Снайфедльс равняется пяти тысячам футов. Вулкан замыкает своим двойным конусом трахитовую цепь, обособленную от горной системы острова. С того места, откуда мы отправились, нельзя было видеть на сером фоне неба силуэты двух остроконечных вершин. Я только заметил, что огромная снежная шапка нахлобучена на чело гиганта. Мы шли гуськом, предшествуемые охотником за гагарами; наш проводник вел нас по узким тропинкам, по которым два человека не могли идти рядом. Дорога была трудная, и мы вынуждены были шагать молча. <...> Мы начинали уже подыматься по склонам Снайфедльс. Его снежная вершина, вследствие оптического обмана, обычного в горах, казалось, была очень близка от нас, а сколько часов прошло еще, пока мы добрались до нее! И с какими трудностями? Камни выскальзывали у нас из—под ног и скатывались в равнину со скоростью лавин. В некоторых местах угол наклона по отношению к горизонтальной поверхности составлял тридцать шесть градусов; было невозможно карабкаться вверх, и приходилось не без труда обходить огромные глыбы; при этом мы палками помогали друг другу. Дядюшка старался держаться как можно ближе ко мне; он не терял меня из виду, а иногда и помогал мне. Что касается самого дядюшки, у него, вероятно, было врожденное чувство равновесия, потому что ею не бросало из стороны в сторону и он не спотыкался на ходу. Исландцы, хотя и нагруженные багажом, взбирались с ловкостью горцев. Глядя на вершину Снайфедльс, я считал невозможным добраться до нее по такой крутизне. К счастью, после целого часа мучительного пути перед нами неожиданно оказалась своеобразная лестница, возникшая среди снежной пелены, окутавшей вершину вулкана. Эта природная лестница значительно облегчила наше восхождение. Она образовалась из камней, выброшенных при извержении. Если бы эти камни при своем падении не были задержаны отвесным утёсом, они скатились бы в море и образовали бы новые острова. Во всяком случае, импровизированная лестница сильно помогла нам. Крутизна склонов все возрастала, но каменные ступени облегчали и ускоряли наше восхождение на гору настолько, что стоило мне на минуту отстать от своих спутников, как их фигурки, мелькавшие вдалеке, казались совсем крошечными. К семи часам вечера, преодолев две тысячи ступеней, мы оказались на выступе горы, служившем как бы основанием для самого конуса кратера. Море расстилалось перед нами на глубине трех тысяч двухсот футов. Мы перешли границу вечных снегов, которая в Исландии вследствие сырости климата не очень высока. Было холодно. Дул сильный ветер. Я чувствовал себя совершенно измученным. Профессор, убедясь, что мои ноги отказываются служить, решил сделать привал, несмотря на все свое нетерпение. Он дал знак охотнику, но тот покачал головой, сказав: — Ofvanfor! — Отказывается, — сказал дядюшка, — надо подниматься еще выше. Потом ом спросил у Ганса причину такого ответа. — Mistour, — ответил наш проводник. — Ja, mistour, — повторил один из исландцев явно испуганным голосом. — Что означает это слово? — спросил я тревожно. — Взгляни! — сказал дядюшка. Я бросил взгляд вниз. Огромный столб измельченных горных пород, песка и пыли поднимался, кружась, подобно смерчу; ветер относил его в ту сторону Снайфедльс, где находились мы. Темной завесой нависал этот гигантский столб пыли, застилая собою солнце и отбрасывая свою тень на гору. Обрушься этот смерч на нас, и мы неизбежно были бы сплетены с лица земли бешеным вихрем.

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XV), 1864

— К кратеру! — сказал он. Кратер Снайфедльс представлял собою опрокинутый конус, жерло которого имеет около полулье в диаметре. Глубину же его я определил приблизительно в две тысячи футов. Можно себе вообразить, что творилось бы в таком резервуаре взрывчатых веществ, если бы вулкан вздумал метать свои громы и молнии. Воронка вряд ли была шире пятисот футов в окружности и по ее довольно отлогим склонам легко можно было спуститься до самого дна кратера. Я невольно сравнил кратер с жерлом огромной пушки, и это сравнение меня напугало. «Взобраться в жерло пушки, которая, возможно, заряжена и каждую минуту может выстрелить, настоящее безумие!» — подумал я. Но отступать было уже невозможно. Ганс с равнодушным видом шагал во главе нашего отряда. Я молча следовал за ним. Чтобы облегчить спуск, Ганс описывал внутри кратера большие эллипсы. Приходилось идти среди вулканических «висячих» залежей, которые, случалось, обрывались при малейшем сотрясении и скатывались на дно пропасти. Гулкое эхо сопровождало их падение. На пути встречались внутренние ледники; тогда Гаке шел с особой осторожностью, ощупывая почву палкой с железным наконечником, чтобы узнать, нет ли где расщелин. В сомнительных местах мы связывались между собой длинной веревкой, чтобы тот, у кого нога начинала скользить, мог опереться да спутников. Предосторожность эта была необходима, но она не исключала опасности. Между тем, несмотря на трудности, непредвиденные нашим проводником, спуск шел благополучно, если не считать утери связки веревок, выпавшей из рук одного из исландцев и скатившейся кратчайшим путем в пропасть. В полдень мы оказались на дне кратера. Я взглянул вверх и через жерло конуса, как через объектив аппарата, увидел клочок неба. Лишь в одном месте глаз различал пик Скартариса, уходящий в бесконечность. На дне кратера находились три трубы, через которые во время вулканических извержений вулкана Снайфедльс центральный очаг извергал лаву и пары. Каждое из этих отверстий в диаметре достигало приблизительно ста футов. Их зияющие пасти разверзались у ваших ног. У меня не хватало духа взглянуть внутрь их. Профессор Лиденброк быстро исследовал расположение отверстий; он задыхался, бегал от одного отверстия к другому, размахивал руками и выкрикивал какие-то непонятные слова. Ганс и его товарищи, сидя на обломке лавы, посматривали на него; они, видимо, принимали, его за сумасшедшего. Вдруг дядюшка диво крикнул. Я подумал, что он оступился и падает в зев бездны. Но нет? Он стоял, раскинув руки, расставив ноги, перед гранитной скалой, возвышавшейся в самой середине кратера, подобно грандиозному пьедесталу для статуи Плутона. Во всей позе дядюшки чувствовалось, что он до крайности изумлен, но изумление его сменилось вскоре безумной радостью. — Аксель, Аксель! — кричал он. — Иди сюда, иди! Я поспешил к нему. Ганс и исландцы не тронулись с места. — Взгляни, — сказал профессор. И с тем же изумлением, если не с радостью, я прочел на скале, со стороны, обращенной к западу, начертанное руническими письменами, полустёртыми от времени, тысячу раз проклятое имя. — Арне Сакнуссем! — воскликнул дядюшка. — Неужели ты и теперь еще будешь сомневаться?

— Жюль Верн, «Путешествие к центру Земли» (глава XVI), 1864

Снайфедльс в художественной прозе

— Нелепость, — сказал Хансен. — Нелепость, авантюра и глупость. — Снайфедльс, — словно бы и не слыша его, задумчиво повторил Жуга, — Снайфедльс... Это далеко? — Пешком — далеко, — Орге опустошил вторую миску с кашей, громко рыгнул и вытер губы рукавом. — Это потухший вулкан. На нашем языке мы называем его Кара-юзин — «Чёрный клык». Там дом серых гномов. — Зачем они ему? — Ашедук мечтает возродить былое величие нашего народа, мечтает о Великом Царстве. Он думает, что такие вещи, как доска и твой меч способны придать вес его словам. — А они способны? — А никто не знает. Хиши — очень древнее колено гномов, откололось так давно, что даже старики не помнят. Огонь земли здесь залегает неглубоко, это их и привлекло. Ты всё ещё хочешь идти за ним? — Хочу, — кивнул Жуга. — Упорный ты, Лис. Упорный... Как втемяшится тебе чего-нибудь в башку, хрен выколотишь после. Не ходил бы ты. Не надо. — Не отговаривай, всё равно пойду. Жаль только, оружия нет. Хансен вынул из-за пояса свой нож и молча протянул его травнику рукояткой вперёд. <...> Дождь и оттепель ударили внезапно, обнажив облизанные ветром камни и пожухлую траву. Зелёные подушки мха оттаяли и брызгали водой, когда по ним ступали. То была земля неплодородная, скупая и ранимая, но всё, что здесь росло, имело жуткую, невероятную способность жить. Приземистая цепкая растительность мгновенно «слизывала» с обуви любую смазку; ноги тотчас же промокли. Вскоре стали попадаться горы; небольшие, они вырастали из тумана внезапно, и каждый раз сердца путешественников невольно замирали при мысли: а вдруг это и есть их цель? Орге сразу начинал всех радостно подбадривать и пёр вперёд, как будто бы и не ему на днях чуть не пробили голову. Но всякий раз их ожидало разочарование. Дорога поглотила целый день и половину следующего, пока перед троими путниками в белёсых облаках не замаячила большая чёрная гора с обрезанной вершиной — Снайфедльс. — Чтоб я сгорел, — Орге остановился, сдвинул капюшон и прищурился из-под ладони. — Вот он, Чёрный Клык! Выходит, правильно мы шли. — А ты, значит, сомневался, — съехидничал Жуга. — И что? Куда теперь? — Куда-куда... На Кудыкину гору. Наверх, куда ж ещё-то! Все трое задрали головы. Гора и сама по себе была высока, в тумане же казалось, что вершина Снайфедльса и вовсе уползает в бесконечность. Серый камень покрывали капельки воды, там и тут вдоль склонов по расщелинам сползали белые дорожки ледников. — Здоровая, зараза, — Орге сплюнул. — Тут саженей с тысячу будет, а то и все полторы. Как считаешь, а, Лис? — Это смотря чьих саженей... Ну что, пошли, что ли? Хансен только поправил на плечах мешок и промолчал. Восхождение было несложным, но утомительным. После ночи, проведённой у скупого костерка, у всех троих сводило ноги от холода и сырости. Усталость сковывала мышцы. Плащи набухли водой, по волосам стекали капли. Жуга взбирался с осторожностью, ступая по камням с многолетней сноровкой горца, коротконогий Орге морщился, пыхтел и часто застревал у трещин: сил, чтоб перепрыгнуть их, маленькому гному пока не хватало. Туман был непрогляден. Изредка отыскивались тропки, впадины, ложбины, каменные осыпи. Застывшая в незапамятное время лава под дождём блестела, словно смазанная жиром. Заночевать на склоне горы было бы безумием.

— Дмитрий Скирюк, «Драконовы Сны» TABULA RASA, 2001

Снайфедльс в научно-популярной и документальной прозе

Это правильный курс плавания в Гренландию, как его описали в своих книгах сведущие люди. Во-первых: От Статзмулинга <?> тотчас на запад. Оттуда он [корабельщик] видит Ватзнес <?> в Гренландии, и тут течение слабее всего и [море] свободно от всяких отмелей, ибо они находятся на северной стороне. И у него [корабельщика] должны быть две трети моря на Ирландию и одна треть — на Исландию. Если погода ясная, видимость хорошая и его курс лежит строго на запад, то он видит на северо-востоке, в Исландии, горный ледник <именно названный ниже Снайфедльс-Ёкуль> и на северо-западе Гренландии — Витсерк. Если течение с севера, то он должен приводить к ветру, как только может, и остерегаться течения, которое проходит к западу под Ирландией; а если течение с юга, то он должен держать правильный курс и приводить к ветру, как только может. Когда Витсерк простирается в северном направлении, то он должен искать землю и прийти в Эйрикс-фьорд, где лежит Гарстед [Гардар]. Далее: Когда находишься между Гренландией и Исландией, то видишь Снайфедльс-Ёкуль в Исландии и Витсерк в Гренландии, если погода ясная и видимость хорошая. Поэтому сведущие люди говорят, что обе земли лежат друг от друга не более чем в 30 морских неделях <морская неделя содержит около 4,5 морской мили>.

— Рихард Хенниг, «Неведомые земли» Том 3, Глава 157. Загадочный конец норманской колонии в Гренландии (XV—XVI вв.), 1950-е

Герой романа, профессор минералогии из Гамбурга Отто Лиденброк, энтузиаст и чудак, случайно находит зашифрованный рунический манускрипт. Загадочные письмена на древнеисландском языке побуждают ученого и его племянника предпринять, по их утверждению, «самое удивительное путешествие XIX века». Они спускаются в кратер дремлющего вулкана Снайфедльс в Исландии, оказываются в чудесном подземном мире, видят моря, леса, первобытные растения и живых существ давно ушедших геологических эпох. Любопытно, что сам Жюль Верн, много путешествовавший по Скандинавии, побывавший в Норвегии, Швеции, Дании, Ирландии, Шотландии, плававший по Северному и Балтийскому морям, в Исландии никогда не был и все нужные сведения по крупицам собирал в трудах по географии, истории, геологии. Более того, сама идея «Путешествия к центру Земли» возникла не от каких бы то ни было скандинавских впечатлений, а из бесед с известным геологом Шарлем Сент-Клер Девилем. Считая Землю холодным телом, учёный несколько раз пытался спускаться в кратеры потухших вулканов и один раз решился на отчаянно смелый шаг — побывал в жерле вулкана Стромболи (в Тирренском море) во время извержения. Замысел Жюля Верна вдохновлялся темой исследования земных недр, проблемой извержения вулканов, образом ученого-фанатика, с риском для жизни совершающего научный эксперимент. <...> Отправляя Ставрогина вслед за героями романа Жюля Верна, читателем которого он мог быть, в Исландию, где незадолго до этого было совершено уникальное, фантастическое путешествие в недра Земли, Достоевский как будто давал Николаю Всеволодовичу еще один и очень серьезный шанс. На земле, которую впоследствии ученые всего мира назовут «эльдорадо естествоиспытателей», русский барин, оторвавшийся от своего народа и почвы, мог потрудиться на ниве знаний, послужить во имя науки, приобщиться к числу тех, кто, как «Базаров, Лопухов и компания», был работником всемирной «мастерской». Ведь недаром Ставрогин отправился в Исландию не простым путешественником-туристом, а в составе ученой экспедиции. Это ли не подарок судьбы для изверившегося, опустошенного человека! Герой Достоевского, «великий грешник», попадает туда, где только что люди спустились в подземный мир, преисподнюю, ад — чтобы исследовать и познать его, заглянуть в глубочайшие бездны земного шара, в самое центральное его ядро. Вот он, наконец, достойный масштаб, настоящее дело! Здесь, у подножия вулкана Снайфедльс, как будто сошлись все ориентиры — веры и неверия, самой смелой фантазии и самого трезвого научного знания. Так, по сложной ассоциации Достоевского, Исландия оказалась одной из аллегорий поисков Ставрогина.

— Людмила Сараскина, «Бесы»: роман-предупреждение, 1988

См. также

• Этна
• Везувий
• Стромболи
• Сольфатара
• Кракатау
• Вулькано
• Вулканы
• Ключевская Сопка
• Шивелуч