Русская интеллигенция
Русская интеллигенция — в русскоязычной культуре Российской империи XIX века, Советского Союза и современной России — общественная прослойка людей, занятых сложным умственным трудом, в чьи функции входит критика, руководство в формировании культуры и политической идеологии общества. В XIX веке интеллигенцию в целом часто обозначали термином «разночинцы», так как ими были многие интеллигенты.
Русская интеллигенция | |
Статья в Википедии |
В России
правитьРусская интеллигенция была трансплантацией: западным интеллектуальством, пересаженным на русскую казарменную почву. Специфику русской интеллигенции породила специфика русской государственной власти. В отсталой России власть была нерасчленённой и аморфной, она требовала не специалистов-интеллектуалов, а универсалов <…>. Зеркалом такой русской власти и оказалась русская оппозиция на все руки, роль которой пришлось взять на себя интеллигенции. <…> когда оппозиция государственной власти перестала физически уничтожаться и стала, худо ли, хорошо ли, скапливаться и искать себе в обществе бассейн поудобнее для такого скопления. Таким бассейном и оказался тот просвещённый и полупросвещённый слой общества, из которого потом сложилась интеллигенция как специфически русское явление. Оно могло бы и не стать таким специфическим, если бы в русской социальной мелиорации была надёжная система дренажа, оберегающая бассейн от переполнения, а его окрестности — от революционного потопа. Но об этом ни Елизавета Петровна, ни её преемники по разным причинам не позаботились… | |
— Михаил Гаспаров, «Записи и выписки», 2001 |
Интеллигент — образованный человек, имеющий склонность к мечтательности и питающий отвращение к труду. В России интеллигентом может стать каждый. | |
— генерал Леонид Шебаршин[1] |
- У нас в Университете (Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов - прим.) лет десять назад состоялся цикл дискуссий, когда мы тогда договорились об очень определенном понимании слова «интеллигенция». Тогда были названы три признака: образованность, обостренное чувство совести и интеллектуальная независимость. Образованных у нас - почти вся страна, намного меньше - с совестью, и совсем мало - интеллектуально независимых.
XIX век
править… известного рода бессовестность русского интеллигентного человека <…> свидетельствует о таком равнодушии к суду над собой своей собственной совести, или, что то же самое, о таком необыкновенном собственном неуважении к себе, что придёшь в отчаяние и потеряешь всякую надежду на что-нибудь самостоятельное и спасительное для нации, даже в будущем, от таких людей и такого общества. Публика, то есть внешность, европейский облик, раз навсегда данный из Европы закон, — эта публика производит на всякого русского человека действие подавляющее: в публике он европеец, гражданин, рыцарь, республиканец, с совестью и с своим собственным твёрдо установленным мнением. Дома, про себя, — «Э, чёрт ли в мнениях, да хошь бы высекли!» Поручик Пирогов, сорок лет тому назад высеченный в Большой Мещанской слесарем Шиллером, был страшным пророчеством, пророчеством гения, так ужасно угадавшего будущее, ибо Пироговых оказалось безмерно много, так много, что и не пересечь. Вспомните, что поручик сейчас же после приключения съел слоёный пирожок и отличился в тот же вечер в мазурке на именинах у одного видного чиновника. <…> А было ли ему стыдно? Без сомнения нет! <…> Двухсотлетняя отвычка от малейшей самостоятельности характера и двухсотлетние плевки на своё русское лицо раздвинули русскую совесть до такой роковой безбрежности, от которой… ну чего можно ожидать, как вы думаете? | |
— Фёдор Достоевский, «Дневник писателя», 1873 |
Истинное зло России именно и заключается в той гнилой части её интеллигенции, которая стыдится своей страны и чуждается своего народа. Эта-то интеллигенция и есть наша язва, от которой мы должны во что бы то ни стало освободиться; это-то и есть то фальшивое образование, которым мы страдаем, живя чужим умом… — 1-е предложение взято названием статьи 1887 г. | |
— Михаил Катков, «Возобновившаяся агитация против учебной реформы», 1880 |
Для огромного большинства русского народа Петербург имеет значение лишь тем, что в нём его царь живет. Между тем, и это мы знаем, петербургская интеллигенция наша, от поколения к поколению, всё менее и менее начинает понимать Россию, именно потому, что, замкнувшись от неё в своём чухонском болоте, всё более и более изменяет свой взгляд на неё, который у иных сузился, наконец, до размеров микроскопических, до размеров какого-нибудь Карлсруэ… | |
— Фёдор Достоевский, там же, январь 1881 |
Прошлое прекрасно <…> у большинства русских интеллигентных людей. Нет или почти нет того русского барина или университетского человека, который не хвастался бы своим прошлым. Настоящее всегда хуже прошлого. Почему? Потому что русская возбудимость имеет одно специфическое свойство: её быстро сменяет утомляемость. Человек сгоряча, едва спрыгнув со школьной скамьи, берёт ношу не по силам, <…> воюет со злом, рукоплещет добру, любит не просто и не как-нибудь, а непременно или синих чулков, или психопаток, или жидовок, или даже проституток, которых спасает, и проч. и проч… Но едва дожил он до 30—35 лет, как начинает уж чувствовать утомление и скуку. | |
— Антон Чехов, письмо А. С. Суворину 30 декабря 1888 |
Не помню ни одного сибирского интеллигента, который, придя ко мне, не попросил бы водки. | |
— Антон Чехов, письмо А. С. Суворину 20 мая 1890 |
… сыны века: <…> вся интеллигенция виновата, вся <…>. Пока это ещё студенты и курсистки — это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша и будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры. <…> Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо её притеснители выходят из её же недр. | |
— Антон Чехов, письмо И. И. Орлову 22 февраля 1899 |
XX век
править— Георгий Федотов, «Трагедия интеллигенции», 1926 |
Интеллигенция погубила Россию. <…> Всякие Шмаровозы <…> подтачивали функции нашего исторического фундамента, пока он не рухнул.[5] | |
— Саша Чёрный, «Пушкин в Париже», 1926 |
Где он, этот народ? <…> | |
— Григорий Померанц, «Человек ниоткуда», 1969 |
Интеллигентами себя называют все. Человек порой готов сознаться в тягчайших грехах. <…> | |
— Сергей Довлатов, «Интеллигентами себя называют все…», 1981 |
Эраст <…> «был до конца жизни несчастлив». Этой незначительной реплике тоже суждена была долгая жизнь. Из неё выросла заботливо лелеемая вина интеллигента перед народом. | |
— Пётр Вайль, Александр Генис, «Родная речь. Уроки изящной словесности» (гл. «Наследство „Бедной Лизы“. Карамзин»), 1991 |
Интеллигенция в России во все времена приносила на своём горбу власть, которая её же потом и уничтожала, в лучшем случае, не замечала. Но это личное дело интеллигенции. Только тогда не надо ей быть посредником между властью и народом. Вот это страшный грех. Думай, куда ты зовешь людей. Потому что они живут не твоей жизнью, к сожалению. И тем более не жизнью власти, ни по обеспеченности, ни по защищенности. Вот почему я говорю, что интеллигенция должна быть в оппозиции. Умеренная оппозиция всегда улучшает действующую власть. | |
— Леонид Филатов, 1991 |
1900-е
правитьКак известно, процесс размагничивания особенно резко наблюдается на мягком железе, которое обладает способностью быстро приобретать магнитные свойства и так же быстро терять их. Закалённая сталь размагничивается не так скоро, а долго сохраняет магнетизм и сама делается способной возбуждать магнитные явления вокруг себя. Впрочем, и мягкое железо может сохранять магнитные свойства неопределённо долгое время… если его окружает со всех сторон проводник электрической энергии <…>. Если есть живые токи, то и мягкое железо не размагнитится, а будет представлять из себя отличный электромагнит, который не хуже — а может быть, и сильнее — постоянного <…>. | |
— Николай Рубакин, «Размагниченный интеллигент», 1900 |
Большинство размагниченных интеллигентов потому, главным образом, и противно, что, не имея мужества искренно сознаться в совершенной утрате живой души, искусственно возбуждает себя фразами, буесловит и лжёт, усиленно пытаясь доказать, что не он — мёртв, а сама-де жизнь остановилась и омертвела. Тогда как жизнь неустанно растёт и вширь, и вглубь, и нет сил, которые могли бы остановить рост её. — комментарий к вышецитированному Н. Рубакину | |
— Максим Горький, «О „размагниченном“ интеллигенте», март 1901 |
Революция 1905—6 гг. и последовавшие за нею события явились как бы всенародным испытанием тех ценностей, которые более полувека, как высшую святыню, блюла наша общественная мысль. Отдельные умы уже задолго до революции ясно видели ошибочность этих духовных начал; исходя из априорных соображений; с другой стороны, внешняя неудача общественного движения сама по себе, конечно, ещё не свидетельствует о внутренней неверности идей, которыми оно было вызвано. Таким образом, по существу поражение интеллигенции не обнаружило ничего нового. Но оно имело громадное значение в другом смысле: оно, во-первых, глубоко потрясло всю массу интеллигенции и вызвало в ней потребность сознательно проверить самые основы её традиционного мировоззрения, которые до сих пор принимались слепо на веру; во-вторых, подробности события <…> дали возможность тем, кто в общем сознавал ошибочность этого мировоззрения, яснее уразуметь грех прошлого и с большей доказательностью выразить свою мысль. | |
— Михаил Гершензон, предисловие к сб. «Вехи», 1909 |
… мы можем определить классического русского интеллигента, как воинствующего монаха нигилистической религии земного благополучия[3][4]. Если в таком сочетании признаков содержатся противоречия, то это — живые противоречия интеллигентской души. Прежде всего, интеллигент и по настроению, и по складу жизни — монах. Он сторонится реальности, бежит от мира, живёт вне подлинной исторической бытовой жизни, в мире призраков, мечтаний и благочестивой веры. Интеллигенция есть как бы самостоятельное государство, особый мирок со своими строжайшими и крепчайшими традициями, с своим этикетом, с своими нравами, обычаями, почти со своей собственной культурой; и можно сказать, что нигде в России нет столь незыблемо устойчивых традиций, такой опредёленности и строгости в регулировании жизни, такой категоричности в расценке людей и состояний, такой верности корпоративному духу, как в том всероссийском духовном монастыре, который образует русская интеллигенция. <…> Но, уединившись в своём монастыре, интеллигент не равнодушен к миру; напротив, <…> он хочет править миром и насадить в нём свою веру; он — воинствующий монах, монах-революционер. Всё отношение интеллигенции к политике, её фанатизм и нетерпимость, её непрактичность и неумелость в политической деятельности, её невыносимая склонность к фракционным раздорам, отсутствие у неё государственного смысла — всё это вытекает из монашески религиозного её духа, из того, что для неё политическая деятельность имеет целью не столько провести в жизнь какую-либо объективно полезную, в мирском смысле, реформу, сколько — истребить врагов веры и насильственно обратить мир в свою веру. | |
— Семён Франк, «Этика нигилизма» (сб. «Вехи») |
1910-е
правитьВсе мы, «интеллигенты», говорим таким безличным, бескрасочным, всегда одинаковым языком, в котором уже давно нет формы, а осталось одно только содержание, что порою начнёт человек говорить, и самому так скучно станет, что на полуфразе остановится. И слушатели не жалеют, что он остановился, — им тоже лень и за него, и за себя. | |
— Тэффи, «Почвенный язык», 1912 |
Попробуйте задать нашим интеллигентам вопросы: что такое война, патриотизм, армия, военная специальность, воинская доблесть? Девяносто из ста ответят вам: война — преступление, патриотизм — пережиток старины, армия — главный тормоз прогресса, военная специальность — позорное ремесло, воинская доблесть — проявление тупости и зверства… [6] | |
— Евгений Мартынов, около 1918 |
Иногда мне кажется, что русская мысль больна страхом пред самою же собой; стремясь быть внеразумной, она не любит разума, боится его. | |
— Максим Горький, «А. А. Блок», 1919, 1923 |
… буржуазии и её пособников, интеллигентиков, лакеев капитала, мнящих себя мозгом нации. На деле это не мозг, а говно. | |
— Владимир Ленин, письмо Максиму Горькому 15 сентября 1919 |
1930-е
правитьАвтор <…> незнаком с разными научными теориями и течениями, так что не берётся в этом смысле отыскивать причины и следствия. Но, грубо рассуждая, можно, конечно, кое до чего докопаться. | |
— Михаил Зощенко, «Мишель Синягин», 1930, 1936 |
… за уголовные преступления наказаний почти не было. <…> И вместо наказания обвиняемый платил денежный штраф. <…> | |
— Михаил Зощенко, «Голубая книга» (I), 1935 |
Он был зелёный, того специфического оттенка, которым всегда отличались русские интеллигенты, мало заботившиеся о бренном своём теле. | |
— Тэффи, «Чудовище», 1936 |
1960-е
правитьНе надо забывать, что в годы НЭПа отношение правящих кругов к интеллигенции не отличалось благожелательностью. Оно еще ухудшилось по сравнению с годами военного коммунизма, когда было не до нее, когда прямой наводкой били по «буржуям», помещикам и «царским слугам» от министров до исправников и городовых. Теперь имели хождение презрительные клички: «гнилая интеллигенция», «интеллегузия», «Интелягушка». | |
— Николай Любимов, «Неувядаемый цвет», 1969 |
Однажды я из-за пустяков повздорил с моей одноклассницей. Желая как можно больнее меня уязвить, она бросила с издевочкой в голосе: | |
— Николай Любимов, «Неувядаемый цвет», 1969 |
...на этой настороженной неприязни к интеллигенции, в какой тогда не случайно воспитывались партийцы и комсомольцы и которую спустя несколько лет духовным отцам Сталина и его присным, выработавшим многоступенчатый план борьбы с интеллигенцией на несколько лет вперед, без малейших усилий удалось превратить в гонение, выразившееся сначала в установке рогаток, на которые натыкались державшие экзамены в вузы дети интеллигентов, в изгнании за границу ученых-идеалистов и в судебной и внесудебной расправе над сотрудниками Союзмяса, Союзрыбы, Союзконсерва, Союзплодовоща и Народного Комиссариата Торговли (Наркомторга), над инженерами (достаточно вспомнить «Шахтинский процесс», процесс Рамзина, Ларичева, Федотова и других), над экономистами (достаточно вспомнить «процесс Союзного бюро меньшевиков»), над «аграрниками» (достаточно вспомнить арест так потом и сгинувших профессоров Чаянова и Кондратьева), а затем, при Ежове, переросшей в смазь вселенскую...[7] | |
— Николай Любимов, «Неувядаемый цвет», до 1969 |
1970-е
правитьРусская интеллигенция без тюрьмы, без тюремного опыта — не вполне русская интеллигенция. | |
— Варлам Шаламов, «Вишера. Антироман», нач. 1970-х |
В нашей стране одна из причин успеха революции несомненно была в том, что только в революционной деятельности интеллигенция находила выход своему стремлению к подвигу, жертве. — вероятно, неоригинально | |
— Игорь Шафаревич, «Есть ли у России будущее?», декабрь 1971 (сб. «Из-под глыб») |
Незаметно для [русской интеллигенции] лицо народа замещалось в их сознании его социальным обликом, поскольку рационалистически и материалистически народ как целое воспринят быть не может. И тогда перед ними возник роковой вопрос, сама возможность которого уже свидетельствовала о болезни национальной личности — кого же в России следует считать народом? Естественно, что в земледельческой России «народом» стали называть главным образом крестьянство. | |
— Вадим Борисов, «Личность и национальное самосознание», 1974-75 (там же) |
- см. Александр Солженицын, «Образованщина», 1974 (там же)
В СССР
правитьИ вот выясняется мало-помалу, что, кроме двух категорий общественных деятелей, так талантливо определённых Троцким: «Примазавшиеся прохвосты и неучи со светлой душой», — кроме этих двух категорий для управления всё-таки (вопреки всему) громадной Россией, нужны ещё и люди, вкусившие от яда презренной науки и сохранившие душевную порядочность. <…> | |
— Тэффи, «Рассудок на верёвочке», апрель 1918 |
— У нас бывает, — сказала мне мадам Антикозова, — небольшой, но хорошо подобранный кружок друзей. Я с детства всегда подбираю людей по принципу интеллигентности. Вы знаете, в последнее время интеллигентный человек — это такая редкость, такая редкость! <…> | |
— Евгений Петров, «Приятные исключения», 1930 |
Аргумент спора [в лагере] — кулак, палка. Средство понуждения — приклад, зуботычина. | |
— Варлам Шаламов, «Красный Крест», 1959 |
Был Майсурадзе, киномеханик по «воле», около Берзина сделавший лагерную карьеру <…>. | |
— Варлам Шаламов, «У стремени», 1967 |
… в советском государстве <…> сонмище подкупной, продажной, беспринципной технической интеллигенции… | |
— Александр Солженицын, «Бодался телёнок с дубом» (Третье дополнение, декабрь 1973) |
Примечания
править- ↑ Леонид Шебаршин. КГБ шутит. Рассказы начальника советской разведки и его сына. — Litres, 2017
- ↑ http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=77
- ↑ 1 2 Образы восходят к гл. 26 книги П. В. Анненкова «Замечательное десятилетие» (1880): «… круг [московских западников 1840-х гг.] <…> походил на рыцарское братство, на воюющий орден…»
- ↑ 1 2 Степун, Федор Августович // Цитаты из русской литературы. Справочник / составитель К. В. Душенко. — М.: Эксмо, 2005.
- ↑ Э. Власов. Бессмертная поэма Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». — 1998. — 25.20.
- ↑ Мухин Ю. И. Народ без элиты. — М.: Родина, 2020. — Гл. «Секта дебильных паразитов».
- ↑ 1 2 3 Н. М. Любимов, Неувядаемый цвет. Книга воспоминаний. Том 1. — М.: «Языки славянской культуры», 2000 г.