Капельдинер

Капельди́нер (от нем. Kapelldiener — дословно «служащий капеллы», также контролёр-билетёр и просто билетёр) — должность в театре, кинотеатре или концертном зале. В обязанности билетёра-капельзинера входит: запустить зрителей в фойе или в зрительный зал, проверить билетов при входе, помочь зрителям в отыскании места, ответить на вопросы посетителей.

Памятник капельдинеру в Дублине

В прошлом капельдинером (в отличие от капельмейстера) также называлась должность помощника руководителя или главного дирижёра оркестра, который занимался хозяйственными и техническими вопросами подготовки к концерту. Само по себе слово нем. Kapelldiener обозначало служителя капеллы, который занимался хозяйственными и техническими делами: нотами, свечами, настройкой инструментов. К примеру, Шуберт был капельдинером в оркестре венской семинарии. В этой должности он также дирижировал оркестром, когда капельмейстер не мог присутствовать.

Капельдинер в прозе

— Nathalie, vos cheveux, <Натали, твои волосы> — прошептала Соня. Капельдинер учтиво и поспешно проскользнул перед дамами и отворил дверь ложи. Музыка ярче стала слышна в дверь, блеснули освещенные ряды лож с обнаженными плечами и руками дам, и шумящий и блестящий мундирами партер. Дама, входившая в соседний бенуар, оглянула Наташу женским, завистливым взглядом. <...> — Чудо! — сказала Наташа, — вот влюбиться можно! В это время зазвучали последние аккорды увертюры и застучала палочка капельмейстера. В партере прошли на места запоздавшие мужчины и поднялась занавесь.

— Лев Толстой, «Война и мир», 1869

Вронский вошел в театр в половине девятого. Спектакль был во всем разгаре. Капельдинер-старичок снял шубу с Вронского и, узнав его, назвал «ваше сиятельство» и предложил не брать нумерка, а просто крикнуть Фёдора. В светлом коридоре никого не было, кроме капельдинеров и двух лакеев с шубами на руках, слушавших у двери. Из-за притворённой двери слышались звуки осторожного аккомпанемента стаккато оркестра и одного женского голоса, который отчетливо выговаривал музыкальную фразу. Дверь отворилась, пропуская прошмыгнувшего капельдинера, и фраза, подходившая к концу, ясно поразила слух Вронского. Но дверь тотчас же затворилась, и Вронский не слышал конца фразы и каданса, но понял по грому рукоплесканий из-за двери, что каданс кончился. Когда он вошел в ярко освещенную люстрами и бронзовыми газовыми рожками залу, шум еще продолжался. На сцене певица, блестя обнаженными плечами и бриллиантами, нагибаясь и улыбаясь, собирала с помощью тенора, державшего ее за руку, неловко перелетавшие через рампу букеты и подходила к господину с рядом посередине блестевших помадой волос, тянувшемуся длинными руками через рампу с какою-то вещью, — и вся публика в партере, как и в ложах, суетилась, тянулась вперед, кричала и хлопала. Капельмейстер на своем возвышении помогал в передаче и оправлял свой белый галстук. Вронский вошел в середину партера и, остановившись, стал оглядываться.

— Лев Толстой, «Анна Каренина», 1876

	Капельдинеры (стаскивая с публики шубы). На чаёк бы с вашей милости! (Не получив на чаек, хватают публику за фалды.) О, черная неблагодарность!!! (Стыдятся за человечество.) Один из публики. Что, выздоровел Лентовский? Капельдинер. Драться уж начал, значит выздоровел! Ганзен (одеваясь в уборной). Удивлю же я их! Я покажу им! Во всех газетах заговорят!
	— Антон Чехов, «Нечистые трагики и прокажённые драматурги» (Ужасно-страшно-возмутительно–отчаянная трррагедия), 1884

— Нет, я знаю, Марья Ивановна, что вы влюблены. — Ну, предположим, что это так. Что же из этого следует? — Я хотела вас спросить: как это бывает? Марья Ивановна невольно расхохоталась. — Ах, дурочка, дурочка!.. Догадываюсь: ты тоже влюблена? — Не знаю… За меня сватаются двое: старший капельдинер Иван Тимофеич и парикмахер Альфред. — Которого же ты любишь? — Мне оба нравятся одинаково. — Ах, глупенькая, глупенькая!.. Если оба нравятся, значит, не любишь ни одного из них. Любят только одного… Твое время еще не пришло, Таня. Когда полюбят, то никого об этом не спрашивают. Марья Ивановна обняла и расцеловала наивную девушку, у которой выступили слёзы на глазах. — Вас все любят, Марья Ивановна, за вами все ухаживают, — шептала Таня, прижимаясь своей белокурой головкой к плечу Марьи Ивановны. — Вы только не хотите мне сказать, а сами все знаете… Капельдинер Иван Тимофеич с горя пьет третью неделю, а парикмахер Альфред грозит застрелиться, и я не знаю, что мне делать… Над этой сценой Марья Ивановна долго смеялась, но Ружищев находил ее совсем не смешной. Они виделись каждый день. Ружищев каждый вечер проводил в саду, как на дежурстве. Он знал в лицо не только всех артистов, капельдинеров и официантов, но и садовых завсегдатаев, котов и хулиганов. И чем ближе он знакомился с этой клоакой, тем сильнее ее ненавидел. Это было нечто ужасное, безобразное и безнадежное…

— Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Ответа не будет», 1890

Вечером мы отправились в Большой театр, где играла итальянская труппа. Билетов у нас не было, но мы шли с видом людей, у которых есть абонемент. Прежде всего Пепко отправился в кассу, чтобы получить билет, — расчет был настолько же верный, как возвращение с того света. — А, чёрт… — обратился Пепко. — Идем в пятый ярус! Мы поднялись по бесчисленным лестницам к знаменитой «коробке», где изнывали счастливцы, получившие билеты ценой целонощного стояния в цепи у кассы. Пепко довольно развязно обратился к расшитому капельдинеру. — Можно-с… — ответил театральный холуй, меряя нас взглядом с ног до головы. — Пять рублей с персоны… — За что? — А постоять у двери… Все будет слышно. У нас было на двоих всего четыре рубля, и поэтому предложение капельдинера не могло быть осуществимо. Пепко заскрипел от ярости зубами, обругал капельдинера, и мы быстро ретировались во избежание дальнейших недоразумений.

— Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Черты из жизни Пепко», 1890

— Вам госпожу Патти желательно посмотреть? — заговорил мужик, обращаясь к нам. — Да… — В лучшем виде: полтора целковых с рыла. — У тебя есть билеты? — Какие там билеты… Прямо на сцену проведу. Только уговор на берегу, а потом за реку: мы поднимемся в пятый ярус, к самой «коробке»… Там, значит, есть дверь в стене, я в нее, а вы за мной. Чтобы, главное дело, скапельдинеры не пымали… Уж вы надейтесь на дядю Петру. Будьте, значит, благонадежны. Прямо на сцену проведу и эту самую Патти покажу вам, как вот сейчас вы на меня смотрите. Предложение было более чем соблазнительно, и мы покорно последовали за дядей Петрой опять в пятый ярус. Второй подъем даже для молодых ног на такую фатальную высоту труден. Но вот и роковой пятый ярус и те же расшитые капельдинеры. Дядя Петра сделал нам знак глазами и, как театральное привидение, исчез в стене. Мы ринулись за ним согласно уговору, причем Пепко чуть не пострадал, — его на лету ухватил один из капельдинеров так, что чуть не оторвал рукав. — А, черт… Чуть на язык не наступил, — ругался Пепко, шагая в темноте по узкой чердачной лестнице. Еще одно мгновение, и мы на потолке Большого театра, представлявшем собой громадный сарай размером в хороший манеж. Посредине из широкого отверстия воронкой шел свет от главной люстры. Несколько рабочих толпились около этого отверстия, точно сказочные гномы. — Теперь, брат, шабаш!.. — заявлял торжествовавший дядя Петра. — Теперь вот скапельдинерам… Он показал рукой символически-обидную фигуру и хрипло захохотал. «Скапельдинеры» были посрамлены, а мы торжествовали.

— Дмитрий Мамин-Сибиряк, «Черты из жизни Пепко», 1894

Один провинциал приехал специально в Петербург посмотреть «Весёлую вдову». Очень разочаровался. — Вот так веселая вдова! Нечего сказать! Просто черная будка с зеленым бантом. Музыка еще туда-сюда, а уж посмотреть совсем не на что. Ну, на то он и провинциал. Опытных людей не проведешь! Они живо разберут, что шляпа, а что сцена. Опытному человеку если станет любопытно, что на сцене происходит, он поманит к себе капельдинера, сунет ему двугривенный и шепнет на ушко: — Пойди-ка ты, братец, да разнюхай хорошенько, что у них там делается. Потом приди, расскажи. Толково расскажешь — еще гривенник получишь. Капельдинеру, конечно, приятно тоже заработать. Ну, он и старается. Если усердный человек попадется, так он так распишет, что и смотреть не надо. Лучше автора.

— Надежда Тэффи, «Сезон бледнолицых», 1910

Вообще, театры пугают меня после одного случая: однажды я приехал в театр с опозданием — к началу второго действия и, впопыхах, сбросив пальто на руки капельдинера у вешалки, ринулся к дверям. Но капельдинер бешено взревел, бросил мое пальто на пол, догнал меня и схватил за шиворот. — Как вы смеете, чёрт возьми? — крикнул он. Оказалось, что это был полковник генерального штаба, приехавший за минуту до меня и только что раздевшийся у вешалки. Мы стали ругаться, как сапожники, и я заявил, что пойду сейчась к околоточному составить на него протокол. Я побежал по каким-то коридорам, после долгих поисков нашел околоточного и, задыхающимся голосом, сказал: — Меня оскорбили, г. околоточный. Прошу составить протокол. — Убирайтесь к чёрту! — завопил он. — Какой я вам околоточный? Когда я рассмотрел его — он оказался тем же полковником генерального штаба, на которого я снова наткнулся в полутьме. Изрыгая проклятия, я опять побежал, нашел околоточного (уже настоящего) и, приведя его на место нашей схватки, указал на стоявшего у вешалки полковника: — Вот он. Ругал меня, оскорблял. Арестуйте его. И поднялся страшный крик и суматоха. Офицер назвал меня, в конце концов, идиотом, и я не спорил с ним, потому что, после десятиминутных пререканий, выяснилось, что это другой офицер, а тот первый давно уже ушел. Все ругали меня: офицер, околоточный, капельдинеры… Было скучно и неприветливо.

— Аркадий Аверченко, «Кое-что о близорукости», 1914

Капельдинер в поэзии

	Ни гарь, ни газ, ни свинцовая пыль отныне людей не гробят. Железной ногою в шахту вступил чернорабочий Робот. В вестибюле театра у синей гардины ждет металлический капельдинер.
	— Семён Кирсанов, «К цветастым клумбам и траве...» (Поэма о роботе), 1933

См. также

• Билетёр
• Портье
• Вахтёр
• Метрдотель
• Швейцар
• Дворник
• Консьерж
• Коридорный
• Лакей
• Охранник