Владимир Михайлович Тихонов

Влади́мир Миха́йлович Ти́хонов (Пак Ноджа, кор. 박노자, р. 1973) — российский, затем норвежский востоковед, публицист, кореевед, переводчик. Кандидат исторических наук, профессор, кроме того, активный политик и участник левого движения в Южной Корее.

Владимир Тихонов

Профессор Владимир Тихонов фото: Ю. Ханон (2014)

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

Об истории

	Чтобы дойти до источника и напиться воды, не нужно называть себя «водистом», нужно всего лишь сделать первый шаг вперёд, а потом уже ноги и инстинкт доведут сами.:100
	— «Он смеётся над музыкальными кланами»

Не так давно, перед парламентскими выборами 11 апреля 2012 г., на одном из избирательных округов <…> развернулись интересные дебаты. Кандидат от ультраконсервативной (по состоянию на 2013 г. — правящей) партии «Сэнури» («Новый мир») обвинил своего соперника от либерально-центристкой Объединённо-демократической партии, Ли Хагёна, в том, что тот «в прошлом был бандитом». Нет, в отличие от нынешней России, всамделишние «братки» в большой корейской политике — пока что редкость <...> Просто кандидат Ли Хагён — выходец из бедной крестьянской семьи <...> был в конце 1970-х гг., при фашизоидной диктатуре Пак Чонхи, членом подпольной революционной организации Фронт национального освобождения Южной Кореи.

— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

С другой стороны, члены Фронта, по всей видимости, воспринимали специфически северо-корейскую идеологию чучхе не как самостоятельную версию социализма (на самом деле, чучхе скорее является вариантом «крестьянского социализма») <...>, а как приложение советского «марксизма-ленинизма» — которому они, в целом, были идейно лояльны — к корейским реалиям. Следственные органы Южной Кореи старались, во время суда над членами Фронта, представить их убеждёнными чучхеистами, но, судя по рассказам бывших членов Фронта, их идеология, при всём позитивном отношении к идеям чучхе — настолько, насколько с ними можно было вообще ознакомиться в условиях информационной блокады — носила скорее обще-левый характер, с большевизмом как основной теоретико-практической моделью. Революция 1917 г., вместе с Кубинской революцией, была для членов Фронта базовым ориентиром; её опыт следовало творчески приспособить к южнокорейским реалиям.

— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

Революция мыслилась лидерам Фронта как восстание городского пролетариата, поддержанного широкими слоями бедноты — в Сеуле, Тэгу и Кванджу в первую очередь. На партизанскую борьбу в горных районах страны надежд было мало — южнокорейский режим уже показал в начале 1950-х гг., что способен успешно уничтожать очаги партизанского сопротивления в сельской местности. Но чтобы подготовить рабочих, мелких торговцев и студентов к восстанию, нужна была прежде всего массированная пропагандистская работа — и именно на неё Фронт бросил главные свои силы.

— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

	Сохранение тайны было для Фронта делом жизни и смерти. Что ожидало членов организации в случае её раскрытия спецслужбами Пак Чон Хи, хорошо себе представляли все её члены. В апреле 1975 года, как раз перед созданием Фронта, режим Пак Чон Хи отправил на виселицу восьмерых бывших активистов студенческого движения.
	— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

В своих беседах с товарищами по борьбе Ли Джэмун подчеркивал, что революционер должен быть по своему социальному характеру «батраком», а не «барчуком» — должен всегда быть готовым делать самую чёрную и трудную работу, невзирая на возраст, ранг и заслуги. В иерархически организованном южнокорейском обществе 1970-х гг., где от образованного мужчины среднего возраста уж точно не ожидалось, что он будет делать чёрную работу, такие воззрения были поистине революционными.

— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

	В 1979 г. профессор Ан был арестован вместе со всеми остальными деятелями Фронта — и первоначально приговорен к смертной казни. Лишь активные протесты математиков всего мира спасли ему жизнь: казнь заменили пожизненным заключением, а в 1988 г. хронически больного, но не сломленного математика выпустили из тюрьмы.
	— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

	Родина едина! А ещё кричу я Перед всеми стенами, сотворёнными людьми — Родина едина!
	— Ким Намчжу, «Родина едина» (перевод В.Тихонова)

	...рядовые граждане СССР вряд ли представляли себе, что, с точки зрения Международного отдела ЦК КПСС, идеи чучхе <…> были, скорее, мелкобуржуазным «вождизмом», чем «допустимой национальной вариацией марксизма-ленинизма».
	— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

Арестованный боец Фронта проявил, однако, необычайную стойкость — несмотря на нечеловеческие пытки, не выдал своих товарищей и объяснял попытку ограбления богатого дома просто своим собственным тяжёлым материальным положением. Благодаря стойкости Ли Хагёна Фронту удалось просуществовать еще несколько месяцев — до того, как большая часть его лидеров и бойцов была арестована в октябре-ноябре 1979 г.

— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

Арестованные подверглись жестоким пыткам, но расправу над ними смягчило то обстоятельство, что 26 октября 1979 г. начальником Центрального разведывательного управления Южной Кореи — которое, собственно, и занималось расследованием дела Фронта — был застрелен сам диктатор Пак Чон Хи, планы которого по разработке атомного оружия начали вызывать серьёзную тревогу у американских «кураторов» южнокорейского режима. Начальника разведки вскоре арестовала и приговорила к смерти группировка «новых военных», глава которой Чон Духван взял к концу 1980 г. фактическую власть в Южной Корее. Новому диктатору нежелательно было портить свою международную репутацию — и совсем уж дикая расправа над подпольщиками <…> была ему не с руки. В результате к смерти приговорили «всего лишь» Ли Джэмуна и Син Хянсика. Первый скончался от последствий пыток ещё до исполнения приговора, 22 ноября 1981 г. Второго повесили 8 октября 1982 г., причём держался он, по свидетельствам палачей, с исключительным мужеством.

— «Революционеры-подпольщики в Южной Корее 1970-х гг.»

Без кровавой борьбы и человеческих жертв история, увы, так и не научилась ещё двигаться вперёд...

О политике

	Режим государственного террора по отношению к инакомыслящим — под ширмой «противостояния с Севером» — один из важных элементов сохранения «стабильности» в обществе сверхэксплуатации и насилия, каковым является на сегодняшний день Южная Корея. Только вот из российской прессы вы об этом точно не узнаете. Да и из западной, по большому счёту, — тоже.
	— «Демократия с южнокорейской спецификой»

	В Корее политическая демократизация в определённой степени произошла, однако не хватает социальной демократизации. Изменить это положение может только партия левой ориентации.
	— Пак Ночжа о своём выдвижении в парламент Кореи

Жизнь в обществе, где сознание индивида формируют далеко не нейтральные — как правило, либо либеральные, либо националистические — СМИ, приводит к формированию в голове «среднего человека» устойчивых стереотипов. Устойчивых до патологичности. Даже с фактами в руках очень трудно бывает убедить обывателя в том, что всё, чему его учили и учат в области гуманитарного или общественно-политического знания — или откровенная ложь, или полуправда, или, в самом лучшем случае, тенденциозно истолкованные факты.

— «Демократия с южнокорейской спецификой»

О южнокорейском «экономическом чуде» только ленивый, наверное, еще не писал. За счет кого и чего это «чудо» стало возможным, не пишет, естественно, почти никто. <...> Достаточно, например, заглянуть в статистику ОЭСР, где чёрным по белому написано, что средний южнокореец работает в год больше любого другого гражданина индустриализированной страны <...> О разнице в нормах эксплуатации в России и Южной Корее немало могли бы рассказать те приблизительно пять тысяч российских «нелегальных» иммигрантов, которые и участвуют, вместе с сотнями тысяч товарищей по несчастью из Китая, Вьетнама, Пакистана, Бангладеш и других стран, в поддержании «чуда» на плаву в бурных волнах новой Великой Депрессии. Если, естественно, увлечённая «чудом» российская пресса когда-нибудь даст им слово.

— «Демократия с южнокорейской спецификой»

...после экономических катастроф середины 1990-х — в немалой степени вызванных развалом СССР <...> — качество социальных услуг в Северной Корее резко ухудшилось. Когда в больницах нет воды и отопления, когда перестают поступать обезболивающие препараты и операции приходится делать без наркоза — тогда даже высочайшая квалификация медиков <...> не спасает. Но принцип остается принципом — в Северной Корее до сих пор существует социальное государство советского типа.

— «Демократия с южнокорейской спецификой»

	Даже и не поверишь, насколько промыты мозги у населения Норвегии. Мы в СССР до такого не доходили. У нас понимали, что между написанным в газете и реальностью — большое расстояние. Но в Норвегии, кажется, народ верит всему, что рассказывают ему большие СМИ. Невежество в области внешней и военной политики особенно поражает. И не верится — насколько быстро можно превратить народ в идиотов.:34
	— «Будда в Бе́руме»

— Ах, спасибо-спасибо, дорогая мать-эволюция за твои добрые гримасы. Что за волшебные сюрпризы ты вытаскиваешь за уши из своего старого ящика! — словно кроликов из цилиндра..., ну чисто..., как тот старый фокусник из цирка. — И что за дивную обезьянку нынче вывела ты нам всем на забаву — как истинный виртуоз своего дела..., при помощи двух самых нехитрых инструментов: кайла да лопаты! — Так и живёт она с той поры, сердешная — от ящика до ящика. От дырки до дырки. И сама себя не видит, да всё только в ящик глядит с утра до вечера: как там враги поживают? Пожалуй, в святом деле борьбы с конкурентами из соседних стай их не остановят никакие собрания гуманных сочинений отцов-основателей... И тогда (мне так думается), они вполне могут отправить в ящик и дядю, и тётю, и даже самих себя — оставив сиротой свою несчастную недоеденную планету — в виде маленького, почти круглого «бес’пилотника», летящего по замкнутой траектории посреди плотных косяков ко(с)мического мусора...

— «Из ящика и обратно»

Об искусстве

Профессор Пак Ноджа и Юрий Ханон,
Петербург, 2000

	Его можно назвать «анархистом от музыки», но в качестве анархиста он < Юрий Ханон > ближе не к князю Кропоткину, отрицавшему лишь государственную власть, а скорее Чжан Бинлиню (1869-1936), «даосу в анархизме», считавшему, что человечество должно вообще перевоплотиться в новый, более развитый вид, который не будет нуждаться во власти в принципе.:96
	— «Он смеётся над музыкальными кланами»

	В его действиях, как и в его музыке, многое неподготовленному человеку не понять. Родившись в семье музыкантов, уже давшей миру известных исполнителей, Ханин прославился как «бунтовщик» уже в старших классах музыкальной школы, где он исполнял навязывавшегося всем ученикам Моцарта в манере греческого модерниста Ксенакиса, и тем навлекал на себя гнев преподавателей. :97
	— «Он смеётся над музыкальными кланами»

	Ханон – великий иконоборец, известный своим изречением: «Слушая какой-нибудь квартет Брамса, начинаешь думать, что этот композитор был садистом, желавшим помучить публику». Но и у него есть человек в музыке, который ему близок. Это — другой иконоборец в музыке, мистик-композитор Скрябин, в каком-то смысле — «предыдущее перерождение» Ханона.:98
	— «Я не музыкант и не гражданин!»

«Внутреннюю биографию» Скрябина, озаглавленную «Скрябин как лицо», Ханон издал <...> в 1996 году. Книга эта – биография и в то же время художественное произведение – посвящена жизни, дружбе и музыке самого Скрябина и…. его друга Ханина. Биографии, в которых автор становится в то же время одним из героев – вещь практически неизвестная в русской и редкая в мировой литературе. И это – не просто вымышленный «диалог» с деятелем прошлого, а повествование о том, как Скрябин и Ханон вместе шли и идут к Просветлению. Жанр этой книги, «внутренняя биография» – совершенно нов. Речь идёт о том, что Скрябин, собственно, не умер и живёт внутри Ханина – и наоборот.:98

— «Я не музыкант и не гражданин!»

	Скрябин не был буддистом, не является им и Ханон – в том смысле, в котором не был буддистом сам Будда, а Маркс, по его собственному заявлению, не был марксистом.:99
	— «Я не музыкант и не гражданин!»

Ханон – человек поистине универсальный, энциклопедический, вмещающий в себя самые разные вещи – от латыни до ботаники. Названия его произведений – такие как «Пять мельчайших оргазмов» или «Средняя симфония» – могут удивить, но на самом деле все эти произведения проникнуты духом одного Канона. В них не чувствуется обыденных эмоций, но дышит Дао всех вещей. Это – сверхчеловеческая музыка, музыка Освобождения. Его музыка – это его личная религия, она имеет мало общего с современной классической музыкой в обычном смысле. Ханон занимает совершенно особое место в современной российской культуре. Если общество его поймёт, то есть надежда, что оно отойдёт немножко от эпигонства и коммерциализма – главных культурных болезней России сегодня.:100-101

— «Дух Просветления, музыка Освобождения»

Житие Скрябина, писанное Ханоном, решает задачу, которая «нормальными» биографами великого композитора не только не была решена, но по сути даже и не ставилась. Ханонъ тонко отслеживает стадии скрябинского внутреннего роста, приведшего в итоге былого выпускника Консерватории, золотого медалиста, виртуоза, «дворянского пианиста» и сочинителя романтических стихов к новой, принципиально другой жизни, проникнутой Идеологией и отдельным Смыслом. Это не обычная человеческая жизнь «профессионального музыканта» или даже великого, гениального композитора, а существование, проникнутое движением к последней Мистерии, во взыскании нового (сверх)человека и нового (сверх)человечества. Мы видим, как талантливый сочинитель и исполнитель постепенно перерастает и перепрыгивает через самого себя, познавая относительность и, в конечном счёте, пустоту как общепринятых форм личного и общественного существования, так и конвенционального музыкального сочинения, постепенно — медленно, очень медленно, — приходя к преодолению «ветхого Адама» внутри и вовне, к жизни в качестве Лица — свободной, воссоединившейся со своим экзистенциальным Бытием Личности. Путь этот тернист, как и любая дорога к преодолению отчуждения от собственного «горнего», надчеловеческого Я, к тем высотам, где Я растворяется в Вечности. Но точно так же был тернист и путь Гаутамы Будды — от «нормального» подростка из «хорошей» семьи, а после — «нормального» аскета — к Просветлённому, впервые показавшему людям, насколько относительно их существование, казавшееся столь единственным и незыблемым. Скрябин не называл себя буддистом, не является им и Ханон — в том самом смысле, в котором не был буддистом сам Будда, а Маркс, по его собственному заявлению, не был марксистом. История о двойном пути Скрябина и Ханона к Просветлению — это ещё одно напоминание о том, что вовсе не внешний буддизм в форме догмы или ритуала ведёт к Нирване, а самостановление в качестве Будды в своём собственном праве, процесс, который ни в какие догмы и «измы» не уложить. Чтобы дойти до источника и напиться воды, совсем не обязательно называть себя «водистом», нужно просто сделать первый шаг вперёд, а потом уже ноги и потребность доведут сами. Это очень простая истина, однако человеку, потерявшемуся в словесных дебрях нашего мусорного времени, наверняка понадобится не одна книга Ханона, чтобы её ощутить.

— «Introduction for Buddhapia»

О себе

Профессор Пак Ноджа
(лето 2012 года)

Я жил в Южной Корее в 1997—2000 гг., и для большинства моих знакомых — скажем, почасовиков-преподавателей в университетах, журналистов или госслужащих младших рангов — возможность неожиданной смерти на работе от разрыва сердца была одной из главных забот. Большинство из них работало на износ, с раннего утра до 9—10 часов вечера, а часто и больше. Они знали, что если они умрут на работе, то семьям достанется лишь скудная компенсация. А дальше — при полной неадекватности системы соцобеспечения — бедность или нищета на всю жизнь.

— «Демократия с южнокорейской спецификой»

	...про Северную Корею в «демократической» Южной Корее хорошо говорить нельзя. Именно так — нельзя. А то попадешь в тюрьму и будешь потом жить с клеймом «враждебного элемента» всю оставшуюся жизнь. До сих пор взаимоотношения Южной Кореи с Северной определяет Закон о государственной безопасности <... который> определяет Северную Корею как «антигосударственную организацию».
	— «Демократия с южнокорейской спецификой»

Само собой, что осмотрительность надо проявлять при поездках в Северную Корею. Попытка поехать туда без разрешения южнокорейских властей — если вы являетесь гражданином Южной Кореи — грозит вам сроком до 10 лет тюремного заключения. Даже одна попытка организовать такое вот путешествие на «территорию, контролируемую антигосударственной организацией», уже тянет максимум на 7 лет тюрьмы (статья 6). Впрочем, для того, чтобы получить тюремный срок такого масштаба, ездить в Пхеньян вовсе и необязательно. Достаточно совершить акт «восхваления, поощрения или пропаганды в пользу антигосударственной организации». Ну, скажем, публично заметить, что, в принципе, северокорейская система бесплатной государственной медицины более гуманна. И пожалуйста — семь лет в тюрьме ваши (статья 7).

— «Демократия с южнокорейской спецификой»

С учётом всего сказанного выше, читатель наверняка поймёт, что у моей жены — южной кореянки — когда я ей однажды сказал, что за границей, в одном из западных университетов, встречался на семинаре с коллегой из Университета имени Ким Ир Сена, чуть было не произошёл инфаркт. Я — гражданин Южной Кореи, и в принципе «Закон о государственной безопасности» относится и ко мне. Согласно последним инструкциям Министерства по Объединению, встречаться и разговаривать с учёными КНДР во время конференций разрешается. Но жена про эти инструкции не знала и исходила из обыденных представлений. Которые в Южной Корее заключаются в том, что за любую попытку публично сказать о КНДР доброе слово или войти в сношения с её представителями государство прихлопнет вас одной рукой. Как муху.

— «Демократия с южнокорейской спецификой»