Елизавета Григорьевна Полонская

Елизаве́та Григо́рьевна Поло́нская (урожденная Мовшенсо́н, Мовшензо́н; 1890-1969) — русская и советская писательница и поэтесса, переводчица, журналистка. В начале карьеры входила в группу Серапионовы братья.

Елизавета Полонская

Е. Г. Полонская (стои́т вторая справа)

Статья в Википедии

Произведения в Викитеке

Родилась в Варшаве, в семье инженера-путейца. Раннее детство провела в Белостоке, затем до 15 лет — в Лодзи. В конце 1905 года, опасаясь погромов, семья переехала в Берлин, где Лиза посещала социал-демократический кружок. С конца 1906 года Мовшенсоны постоянно жили в Петербурге.

Короткие цитаты

	И средь прозаиков одна Отстаиваю честь поэта И вот, ― опаздывать должна. ― Полонская Елизавета.
	— «Серапионовская ода», 1 февраля 1922

	Мы с жизнью договор наследственный имеем, И добровольно с ней не разойдемся мы.
	— «Хотя бы нас сожгли и пепел был развеян...», 7 сентября 1922

	Лучше пусть в гостинице дешёвой Я умру под мелкий зимний дождь...
	— «Конец», 1934

Цитаты из стихотворений разных лет

	«На старый пруд пойдем. Возьми жакет». Осенний дождь. «Как пахнет здесь грибами… В последний раз прощаемся мы с вами. Мы женимся с тобой через шесть лет. Ты подождешь меня?» ― «Клянусь!» И он клянется. В двенадцать лет так весело живётся.
	— «Давно это было», 1913

	И не говори мне очень колко, Что я улыбаюсь всем прохожим… Понимаешь, это ветер только Легкомыслен и неосторожен. Не сердись, мой милый, милый, милый, Я скажу всю правду, подожди: Ах, меня наверно опьянили Мартовские крупные дожди.
	— «У тебя при каждом резком слове...», 1914

	Рыжий петух, хорошо тебе Навстречу солнцу кричать кукареку. Настанут перемены в твоей судьбе: Будешь когда-нибудь и ты человеком! Забудешь запах земли дождевой, И вкус червей в навозной куче, На крепкий весенний гребень свой Шапку с наушниками нахлобучишь.
	— «Послание к петуху», 22 июля 1921

	Хотя бы нас сожгли и пепел был развеян Из орудийных жерл в пространство вечной тьмы ― Мы с жизнью договор наследственный имеем, И добровольно с ней не разойдемся мы. Калеки ― ползаем. Безрукие ― хватаем. Слепые ― слушаем. Убитые ― ведем. Колеблется земля, и дом уже пылает ― Еще глоток воды! под каменным дождем…
	— «Хотя бы нас сожгли и пепел был развеян...», 7 сентября 1922

	Воем сирены паровозной, Стуком и грохотом колес, Косым дождем и криком «поздно» ― Так это счастье началось. Так пусть оно движеньем станет Колес, кружащих на осях, Пусть в долгом изойдет дыханье Вздохом и выдохом стиха.
	— «Воем сирены паровозной...», 1925

	И, внезапной злобою объята, Я кричу в окно, в пространство: ― Нет! Господин, низка у вас зарплата, Не умею я варить обед! Не умею утешать и холить, И делиться, и давать отчет За платок, за воротник соболий, Ворковать над мужниным плечом. Лучше пусть в гостинице дешевой Я умру под мелкий зимний дождь, В час, когда померкнет над альковом Отраженье Люксембургских рощ.
	— «Конец», 1934

	Вот предо мною ваша акварель: Ампирный дом горит под летним солнцем, И дерево приподняло панель, Шатром склонясь над слуховым оконцем. <...> Серебряные косы на виске. Взгляд из-под век, внимательный и чистый, И в сильной подагрической руке Три веером распахнутые кисти.
	— «Акварель» (Е. П. Якуниной), 1955

	Я оттепели ленинградской Люблю внезапную капель, Как будто к декабрю апрель Пришёл поговорить по-братски И напроказил... Так и ты Смягчаешь зим моих суровость И вносишь в комнату, как новость, Мимозы жёлтые цветы.
	— «Брату», 1962

	О, как я помню этот город, Хоть он и был тогда чужим… И голых окон длинный морок, И суету, и вечный дым. Не русский снежный, лютый, лютый ― Ветрами дышащий февраль, А почек розовую смуту И неба голубую даль. Весной на шиферные крыши Спадают крупные дожди… И девочки кричат, ты слышишь, ― ― Почекай нa мне! ― Подожди!
	— «Лодзь», 10 февраля 1965

О молодость, Париж, ноябрь с дождями, Сад Люксембург, стоял закат в крови… Он шляпу снял: Давно слежу за вами. Вы любите? Не стоит он любви. Вы пишете стихи? ― Откуда вам известно? ― Я журналист. Я прежде сам любил ― А где ж она? ― Ушла как сон прелестный! В ту комнату с тех пор я не входил. Так и стоит с закрытыми жалюзи, Пойдемте, покажу. Тут близко. ― Я пошла И посмотрела дом. Да, два окна, как узел Накрепко стянутый, зачеркнутый со зла.

— «Памяти Таламини», 1966

	Так коротки ночи, так ночи летят, Так пахнут во тьме метеолы, Покуда до света, меняя наряд, На клумбах вставали виолы.
	— «Садовник», 1967

Цитаты о Елизавете Полонской

Лунц, Слонимский, Зильбер, Елизавета Полонская ― мои ученики. Только я не учу писать; я им рассказал, что такое литература. <...> Елизавета Полонская носила вместе с А. Векслер черные перчатки на руках, это был знак их ордена. Пишет стихи. В миру врач, человек спокойный и крепкий. Еврейка, не имитаторша. Настоящей, густой крови. Пишет мало. У нее хорошие стихи о сегодняшней России, нравились наборщикам. Елизавета Полонская ― единственный «Серапионов брат» ― женщина.

— Виктор Шкловский, «Сентиментальное путешествие», 1923

В серапионовском братстве были только братья, сестер не было. Даже Елизавета Полонская считалась братом, и приняли ее именно за мужественность ее стихов. Зощенко прозвал ее «Елисавет Воробей». Однако при серапионовом братстве был, так сказать, официально установлен особый институт ― серапионовы дамы. Это были девушки, которые сами ничего не писали, но присутствовали на всех серапионовских собраниях.

— Николай Чуковский, «Литературные воспоминания», 1965

	Да и Пушкина чтили только номинально, а по существу знали его плохо и считали устарелым и смешноватым. Помню, как однажды на большом собрании в клубе Дома искусств поэтесса Елизавета Полонская, желая сказать про стихотворение одного молодого поэта, что оно глупо и наивно, сказала, что оно напомнило ей стихотворение Пушкина «Птичка Божия не знает ни заботы, ни труда…»
	— Николай Чуковский, «Литературные воспоминания», 1965

Зеленая молодежь поколения «Звучащей раковины» знала французских поэтов только понаслышке и повторяла их имена из попугайства. На наиболее даровитых представителей этой молодежи могучее влияние оказал другой поэт, тоже не русский ― Редьярд Киплинг. Влияние его роскошных колониалистских баллад с их мужественным тоном и антигуманизмом легко заметить в стихах начала двадцатых годов таких поэтов, как Владимир Познер, Тихонов, Колбасьев, Елизавета Полонская.

— Николай Чуковский, «Литературные воспоминания», 1965

Цитаты о Елизавете Полонской в стихах

	Но лучше всех вещей ― кубышка. Напоминает мне порой Ее прорезанная крышка Уста Полонской дорогой. Издатель! Друг! С лицом веселым Мне чек скорее подмахни И пресс-папье своим тяжелым Автограф милый промокни.
	— Владислав Ходасевич, «Люблю граненые стаканы...», 1922

	Слониха беременна девять лет, Такова слоновья порода. Федин родил не слоненка на свет, А «Города и годы». Скромность всех добродетелей мать И дочь хорошего тона. Знаю, Полонскую будут ругать Здорово Серапьоны.
	— Елизавета Полонская, «Стансы», 1924