Хлябь (грязь)
Хлябь, часто во множественном числе хля́би (устар., библейское от старослав. хлѧбь) — в одном из обиходный значений жижа, нечто хлюпающее, сильно разбавленное водой, жидкая грязь, трясина, болото, нечто неустойчивое и не дающее опоры, куда легко провалиться и исчезнуть без следа.
Среди первоначальных значений слова «хлябь» отсутствовало значение грязь или болото, возникшее вторично, с одной стороны, под влиянием очевидной связи «хлябей» с большим количеством воды и осадков, а с другой — по слуховой контаминации с хлюпающим образом болота или вечной дорожной грязи.
Хлябь в кратких цитатах
править...тёмная хлябь, идущая впоперек горы <...>, загромождена дикими каменьями и тиной, остающейся от весенних наводнений, и дышала стужей невыносимой. Иловатое дно при устье хляби было покрыто, как толстым зелёным сукном, мелким волокнистым мохом. Из расщелившегося ила росла везде особливая долгая тина...[1] | |
| — Николай Гоголь, Конспект книги П. С. Палласа «Путешествие по разным провинциям Российского государства в 1768-1773 гг.», 1843 |
| — Болеслав Маркевич, «Лесник», 1880 |
| — Болеслав Маркевич, «Лесник», 1880 |
...от хлябей и болот <...> | |
| — Константин Случевский, «Цинга», 1881 |
| — Владимир Шулятиков, «Новый мистицизм : Критические этюды», 1902 |
| — Корней Чуковский, «Поэт сквознячка», 1907 |
| — Сергей Сергеев-Ценский, «Лерик», 1913 |
Так искушенный путник опасно ходит по неведомым дорогам, минуя влекущие нежной зеленью места, чтобы не погрузиться в коварную хлябь.[6] | |
| — Евгений Замятин, «О том, как исцелен был инок Еразм», 1920 |
| — Василий Ясенев, «Яшка-цыганок», 1927 |
| — Аркадий Гайдар, «Лёвка Демченко», 1928 |
| — Алексей Парщиков, «Лиман», 1989 |
| — Виктор Астафьев, «Обертон», 1996 |
| — Алексей Слаповский, «Разнобой», 2012 |
| — Борис Телков, «Морока — морошка…», 2012 |
Хлябь в публицистике и научно-популярной литературе
правитьРезультатом деятельности этой коварной преподавательницы — тоже, значит, одной <...> из «сокрушительных сил», — было то, что «в учениках началась апатия и принужденность, которые вместе с осенними непогодами, растворившими грязь до степени первобытной хляби (и это тоже «сокрушительные силы», с которыми осуждены бороться наши герои?), уменьшили число учеников… И школа (как это обыкновенно бывает) начала падать...»[13] | |
| — Пётр Ткачёв, «Недодуманные думы», 1872 |
...общий взгляд на жизнь, высказанный г. Бердяевым, значительно близок к тому, что высказывал Костровин, отправляясь на Афонскую гору. | |
| — Владимир Шулятиков, «Новый мистицизм : Критические этюды», 1902 |
В Передонове Сологуб обличает не пошлую жизнь, а всякую жизнь. Не уездный город, а мир. Не быт, а бытие. | |
| — Корней Чуковский, «Поэт сквознячка», 1907 |
| — Евгений Замятин, «О том, как исцелен был инок Еразм», 1920 |
Напрасно крестьянские поэты из учительских семинарий бормочут под непрочитанного Верхарна о поглотившем их городе-спруте, о каменном плене и прочем таком. Жизнь едина, и она же достоверней всего. Луговое, лесное лето свободно входит в Москву через заставы, неспешно бродит по бульварам, отдыхает в старых садах и ночует на Воробьевке. И так же близки ей рябоватые, черствые снега заоколиц, и так же — ноябрьские галочьи хляби. | |
| — Иван Иванович Катаев, «Хамовники», 1933 |
| — Алексей Слаповский, «Разнобой», 2012 |
Глагол расхлябаться среди только названных слов особенно интересен. Он возник в результате своеобразной конденсации словосочетания разверзлись хляби, на базе слова хлябь, но по модели разверзлись: в структурную схему раз- (рас-) – -лись вместо -верз- было «засунуто» -хляба-. Ещё более оригинальным сжатием оборота разверзлись хляби небесные до слова предстает перед нами диалектное существительное хляба – «дождь, слякоть».[15] | |
| — Николай Шанский, «Лингвистические детективы», 2020 |
Хлябь в мемуарах, записных книжках и дневниковой прозе
правитьЧерный папоротник рос вместе с кустарником близ глубоких, водой наполненных, ям или хлябей, находившихся между великих глыб гипсового камня, дышавших холодным воздухом. Около сего растенья водятся ядовитые черные змеи с желтыми пятнами на шее и хвосте, а в хлябях опоки летучие мыши.[1] | |
| — Николай Гоголь, Конспект книги П. С. Палласа «Путешествие по разным провинциям Российского государства в 1768-1773 гг.», 1843 |
Гора, обросшая кустарником, была так подрыта наводненьями <реки> Пьяной и текущими с гор источниками и обвалилась, что не только вся сторона к реке сделалась утесом, но еще была видна в ней большая хлябь, окруженная расколовшимися и обвалившимися горными камнями. В ее устье можно взойти не иначе как ползком. Сия темная хлябь, идущая впоперек горы на 100 сажен длиной, шириной на 40, а вышиною на два сажня с половиной, загромождена дикими каменьями и тиной, остающейся от весенних наводнений, и дышала стужей невыносимой. Иловатое дно при устье хляби было покрыто, как толстым зелёным сукном, мелким волокнистым мохом. Из расщелившегося ила росла везде особливая долгая тина, а в самом нутре хляби на хворосте, водою туда занесенном, находилось очень великое растенье сего рода, Mucor decomanus (растет особо и стоит прямо, черешок волокнистый, твердый, толщиной в гусиное перо. Растет в загаченных рощах и подземных ямах). Каменные стены этой хляби были обвешаны мягким мохом, имеющим вид паутины, который, по взятии пальцами, почти совсем претворялся в воду.[1] | |
| — Николай Гоголь, Конспект книги П. С. Палласа «Путешествие по разным провинциям Российского государства в 1768-1773 гг.», 1843 |
В Широкове избушки чёрные тонут в весенних хлябях. Четвертая, пятая, шестая… Вот эта изба Алены. Казак осторожно втаскивает шарабанчик на бурый, скользкий травяной холмик. | |
| — Лидия Дмитриевна Зиновьева-Аннибал, «Воля», 1907 |
Хлябь в беллетристике и художественной литературе
править
Въ памяти его пронеслись давнишніе, слышанные имъ въ дѣтствѣ разсказы объ этомъ болотѣ. Это было, дѣйствительно, скверное мѣсто, недаромъ носившее прозвище, данное ему суевѣрнымъ страхомъ окрестнаго народа. Вѣчно цвѣтущее на поверхности какою-то коварно-изумрудною зеленью, оно не выпускало живымъ никого, имѣвшаго несчастіе попасть въ его засасывающую бездну. Тянулось оно версты на три въ окружности. Противоположный берегъ подымался надъ нимъ довольно высокимъ крутымъ скатомъ, и съ этого ската однажды, на памяти Валентина Алексѣевича, сорвался высоко наложенный возъ сѣна и весь, съ лошадью и парубкомъ-возчикомъ, сидѣвшимъ на немъ, ухнулъ и навѣки исчезъ въ этой зеленой хляби…[2] | |
| — Болеслав Маркевич, «Лесник», 1880 |
Какіе-то зеленые огни замелькали въ его зрачкахъ… «что же это»… Подъ нимъ была уже не вода, а какая-то жижа, и онъ уходилъ въ нее. Онъ вскинулся послѣднимъ порывомъ, безсознательно стараясь встать на ноги, — но встать уже было не на что! Онъ исчезалъ въ бездонной хляби Вѣдьмина Лога…[2] | |
| — Болеслав Маркевич, «Лесник», 1880 |
А они (т. е. капитанъ), какъ взвидѣли её <эту шляпу>, такъ равно очумѣлые сдѣлалися, голосомъ голосятъ, да и сразу въ воду вздумали, достать ее, значитъ. И насилу я ихъ удержалъ, потому, говорю, можетъ шляпу вѣтромъ снесло съ бариновой головы и попала она сюда, а сами они, Богъ дастъ, невредимы инно гдѣ найдутся, а что тутъ къ ней не выплыть ни за что, и безпремѣнно засосетъ, потому понадъ нимъ, (то есть надъ болотомъ) на четверть воды не больше, а подъ ней самое это хлябище и есть…[2] | |
| — Болеслав Маркевич, «Лесник», 1880 |
| — Пётр Боборыкин, «Али», 1893 |
Ухабисто-мягкая, жидкая дорога внизу, чавканье двенадцати копыт спереди, сырой, прелый кожаный верх над головой, покачиванье и прыжки фаэтона — всё это вместе очень хорошо укладывалось в слово «хлябь», и над этим живописным словом весело думал любивший многое в жизни, но больше всего слова Марк Игнатьич, лицом очень похожий на педагога Ушинского в юности.[5] | |
| — Сергей Сергеев-Ценский, «Лерик», 1913 |
Городок был совсем полевой — ровный, широкоулый, с необычайно длинными плетнями, с редкими фонарными пеньками без фонарей, и совсем какой-то нежилой, так мало попадалось прохожих, да и домишек мало: все плетни да плетни, а за плетнями вязы. | |
| — Сергей Сергеев-Ценский, «Лерик», 1913 |
| — Владимир Маяковский, «Мистерия-буфф», 1918 |
Вольные поля лежали, поджидая снега. Скирды пшеницы высились горами здесь и там. Веселый, сытой народ шутил и, несмотря на хляби непролазные, хотя и с превеликой отборной руганью, хлюпал не унывая. Только очень дальние, намучившиеся за длинную дорогу, обкладывали всяко и Модеста, и по уши обляпанных грязью лошаденок, и себя. | |
| — Вячеслав Шишков, «Мериканец», 1919 |
| — Василий Ясенев, «Яшка-цыганок», 1927 |
Лёг тогда Лёвка плашмя — в одной руке карабинка, в другой шашка — и пополз, как ящер. Сожмет левую ногу, выдвинет правую руку с карабином, потом бесшумно выпрямится. Так почти рядом прополз мимо поста. Всё бы хорошо, только вдруг чувствует, что под животом хлябь пошла. И так заполз он в болото. Кругом тина — грязь, вода под горло подходит, лягушки глотку раздирают.[8] | |
| — Аркадий Гайдар, «Лёвка Демченко», 1928 |
Из переулка вынесло меня на поперечную улицу. Дальше всякое движение застопорилось, грязь, густо замешенная в «корыте» улицы, не просыхавшая меж каменными заборами, тынами и под навесами дерев, кисла тут и летом и зимой, вбирая в себя всякую живность, от мотылька до человека. Я пощупал сапогом дорожную хлябь, сунулся туда-сюда — везде вязко. Но как-то ж люди да и скот ходят, добираются до своих хат и дворов? И не сразу, но понял: скот бродит по пузо в грязи, люди же — где держась за тыны, где за тычины, за жерди, где — за выступы и щели в каменьях.[10] | |
| — Виктор Астафьев, «Обертон», 1996 |
...радость всегда меньше меня, значительно. Надо ужиматься до тесных, удушливо жмущих размеров, чтобы мельком в нее втесниться и крохотным мигом ее почувствовать. Не успеешь опомниться — а ты уже и не рад, совсем-совсем себе чужд, обрыдл, сомкнулась радость над тобой в гиблую точку хлябей болотных, в небо с овчинку, в звездочку мерклую там…[19] | |
| — Валерий Володин, «Повесть временных лет», 2011 |
Лось ошибся: на том месте, где он надеялся выйти на поляну, годную для любви и поединка, оказалась хлябь болота. Редкие деревца болезненно согнуты и покрыты зелёными струпьями лишая, а когда он проткнул острым копытом зыбкую твердь, как бумагу, выступила чернильная зловонная жижа. Лось остановился, тяжело дыша. Пожалуй, довольно... <...> Зверь попил воды из лужи, прислушался. На его бороде дрожали капли, отражая перевёрнутый лес.[12] | |
| — Борис Телков, «Морока — морошка…», 2012 |
И уж конечно ему нравилось есть огурцы с грядки, выискивать их в плотно сплетенных зарослях, между шершавых широких листьев, аккуратно откручивать хвостик, чтобы не повредить растение и самому не исколоться короткими черными иголками, торчащими из плотных пупырей молодого огурчика. Куда там вялому магазинному огурцу с болезненной желтизной по бокам и прозрачной хлябью в сердцевине![20] | |
| — Дмитрий Калмыков, «Зов глубин», 2015 |
Хлябь в стихах
править.jpg)
| — Константин Случевский, «Цинга», 1881 |
| — Валентин Парнах, «Мазурские болота», 1918 |
| — Галина Шергова, из поэмы «Смертный грех», 1970-е |
Вглядись в мои ухабы, | |
| — Наталья Горбаневская, «Кому-то подарила...», март 1985 |
По колено в грязи мы веками бредем без оглядки, | |
| — Алексей Парщиков, «Лиман», 1989 |
| — Евгений Рейн, «Ленинградским друзьям», 1990 |
В Преображенском хлябь, размытая земля… | |
| — Евгений Рейн, «Воспоминания в Преображенском селе», 1990 |
Источники
править- ↑ 1 2 3 Н. В. Гоголь, Конспект книги П. С. Палласа «Путешествие по разным провинциям Российского государства в 1768-1773 гг.», 1843 г.
- ↑ 1 2 3 4 5 Б. М. Маркевичъ Полное собраніе сочиненій. Том третий. — С.-Петербургъ. Типографія (бывшая) А. М. Котомина, Фонтанка, д. № 93. 1885 г.
- ↑ 1 2 Сочинения К. К. Случевского в шести томах. Том 2, стр.110 — СПб., Издание А.Ф. Маркса, Типография А.Ф. Маркса, 1898 г.
- ↑ 1 2 В. М. Шулятиков. Новый мистицизм : Критические этюды (Повесть «Исповедники» П. Д. Боборыкина). — СПб.: Курьер, № 117, 1902 г.
- ↑ 1 2 3 Сергеев-Ценский С.Н. Собрание сочинений. В 12 томах. Том 6. — М.: «Правда», 1967 г.
- ↑ 1 2 Замятин Е. И. Избранное, — М: Правда, 1989 г.
- ↑ 1 2 А. Краснощеков. Яшка-цыганок. Рисунки Н. Пелецкого. Дешевая библиотека. Для детей среднего возраста. — М.-Л.: Государственное издательство, 1927 г.
- ↑ 1 2 А. Гайдар. Собрание сочинений в трёх томах. Том 3. — М.: изд. «Правда», 1986 г.
- ↑ 1 2 А. Парщиков. Выбранное. — М.: Иц-Грант, 1996 г. — 207 с.
- ↑ 1 2 В. Астафьев. «Обертон». М.: Вагриус, 1997 г.
- ↑ 1 2 Алексей Слаповский, Разнобой, — Саратов: «Волга», № 5-6, 2012 г.
- ↑ 1 2 Борис Телков. Морока — морошка… — Омск: альманах «Точка зрения», № 4, 2012 г.
- ↑ Ткачёв П. H. Избранное. — СПб.: Курьер, № 117, 1902 г.
- ↑ Иван Иванович Катаев. Сердце. Повести и рассказы. — М.: Сов. Россия, 1980 г. — 397 с.
- ↑ Н. М. Шанский. Лингвистические детективы. Увлекательные рассказы из жизни слов. — Москва: Эксмо, 2020 г. — 288 с.
- ↑ Л. Д. Зиновьева-Аннибал. Трагический зверинец. — СПб.: издательство Оры, 1907 г. — С. 281-291.
- ↑ Боборыкин П.Д. Сочинения в трех томах. Том 3. — М.: Художественная литература, 1993 г.
- ↑ Маяковский В.В. Полное собрание сочинений в тринадцати томах. — Москва, «ГИХЛ», 1955-1961 гг.
- ↑ Валерий Володин. Повесть временных лет. — Саратов: «Волга», № 3-4, 2011 г.
- ↑ Дмитрий Калмыков. Зов глубин. — Саратов: «Волга», № 11-12, 2015 г.
- ↑ В. Парнах. «Жирафовидный истукан». — М.: Гилея, 2000 г.
- ↑ Галина Шергова «…Об известных всем». — М.: Астрель АСТ, 2004 г.
- ↑ Н. Е. Горбаневская. Штойто. — М.: Новое издательство, 2011 г.
- ↑ 1 2 Рейн Е. Балкон. Стихотворения. — М.: Арион, 1998 г. — 128 с. (Книжная серия журнала «Арион»)
