Наталья Евгеньевна Горбаневская

Ната́лья Евге́ньевна Горбане́вская (26 мая 1936, Москва — 29 ноября 2013, Париж) — русская поэтесса, переводчица, правозащитник, участница диссидентского движения в СССР.

Цитаты

Я научилась очень рано читать, и маму все пугали: что вы делаете, ребёнок так рано читает, он сойдет с ума — тогда было такое мнение. У меня отнимали книги, я залезала в шкаф, доставала^[1].

Мама мне всегда говорила: «Я тебя никогда ни в какую сторону не толкала: в комсомол ты сама рвалась, и на площадь ты сама выходила»^[1].

Я не помню, в чем это заключалось, но в принципе доклад Хрущева меня не убедил, кроме того что действительно много людей выпустили, что это не повторится.

В 18 лет я читала Уайльда, Пруста. Настолько я была продвинута^[1].

Ахматову я знала очень мало. У меня была её красная книжка, вышедшая в 1958 году, но по этой книжке мало о чем можно было судить. Ну, поэт, более или менее великий. Я узнала потом мнение Анны Андреевны о ней и никогда не решилась её дать на подпись^[1].

…самиздат не всюду достигает, поэтому рассчитываешь, что какие-то копии самиздата попадут на Запад, будут переданы, и их услышит гораздо больше людей^[1].

…у меня делали-делали обыск, поняли, что слишком много, собрали всё в один мешок, запечатали и сказали: во время следствия составим протокол. И никогда, конечно, никакого протокола, только я этот мешок и видела…^[1]

Флажок я сделала еще 21 августа: когда мы ходили гулять, я прицепляла его к коляске — когда были дома, вывешивала в окне. Плакаты я делала рано утром 25-го: писала, зашивала по краям, надевала на палки. Один был написан по-чешски: «At ћije svobodne a nezavisle Ceskoslovensko!», то есть «Да здравствует свободная и независимая Чехословакия!». На втором был мой любимый призыв: «За вашу и нашу свободу» — для меня, много лет влюбленной в Польшу, особенно нестерпимым в эти дни было то, что вместе с нашими войсками на территорию Чехословакии вступили и солдаты Войска Польского, солдаты страны, которая веками боролась за вольность и независимость против великодержавных угнетателей — прежде всего против России^[2]. — О демонстрации 25 августа 1968 года

«Легендой» мы стали и в широких кругах чешской политэмиграции. Из семи демонстрантов пятеро покинули Советский Союз, и каждого из нас, проезжавшего Вену, тамошние весьма многочисленные чехи просто на руках носили. Особенно они полюбили покойного Вадика Делоне. Почти каждый год, в годовщину вторжения, они приглашали его приехать, выступить, ещё раз напомнить, что и среди советских граждан нашлись посмевшие протестовать против оккупации Чехословакии^[2].

О Н. Горбаневской

Статья В. Е. Максимова «Полдень» (1986)

С Натальей Горбаневской я мельком познакомился в редакции «Литературной газеты» более двадцати лет назад. В те годы — годы так называемой оттепели — в соответствующем разделе этой газеты подобралась довольно воинственная по тем временам пишущая компания: Булат Окуджава, Лазарь Шиндель, Бенедикт Сарнов, Станислав Рассадин, а чуть позднее к ним присоединился и Георгий Владимов. Отделом руководил ещё не утерявший тогда либерального пыла Юрий Бондарев<…>^[3] — о своём первом знакомстве с поэтессой. С. 236

<…>Разумеется, Наталья Горбаневская, как всякий подлинный поэт, личность далеко не однозначная. Работать с ней не легко, как, впрочем и со мною, за словом в карман она не лезет и мнения свои излагает прямо и нелицеприятно. За восемь лет совместной работы я выслушал от неё больше возражений, чем от всех критиков вместе взятых. Но, тем не менее, сотрудничество наше продолжается и, я верю, будет продолжаться и впредь. Порукой тому неизменная преданность самому делу и высокая профессиональная ответственность^[3]. — о поэтическом профессионализме. С. 239

В заключение я не могу не вернуться к широко-известному эпизоду из диссидентского прошлого Натальи Горбаневской. Когда, после ареста на Красной площади следователь спросил её, зачем она решилась на этот бессмысленный, по его мнению, шаг, она ответила:
— «Я это сделала не во имя чего то,а для себя, иначе я не могла бы дальше жить...»
В этом вся Наталья Горбаневская: человек, гражданин, поэт.^[3] — о правозащитной деятельности Горбаневской. С. 240

3 января 1964 г. Сегодня приехала Наташа Горбаневская. Мы с ней очень поговорили, лучше, чем всегда. Она приехала в огромном сером платке, похожая на погорельца. Сегодня писала Ире письмо. В общем, это рассказ, как будто я уехала в Киев на один день, там дождь, нищие и монахи. Не знаю, отправлю или нет. Вряд ли. Наташа мне рассказала про Славинского. Он вообще невероятный бабник. Она ему сказала в тот первый раз ― чтоб ты эту девочку пальцем не тронул. Он страшно обиделся, но потом сказал, что Наташа была права и что он вообще хочет, чтоб мне было хорошо и ничего больше.^[4]

— из дневников Елены Шварц, 1964 г.

Оказывается, группа правозащитников, от восьми до двенадцати человек, вышла на Красную площадь с плакатами протеста против оккупации. Среди них внук сталинского министра иностранных дел Павел Литвинов и поэтесса Наталья Горбаневская, о которой недавно сложила песню американская певица Джоан Баэз. Демонстрация продолжалась не более пяти минут, после чего кагэбэшники растащили по машинам всех, включая грудного ребенка Натальи.^[5]

— Василий Аксёнов, «Таинственная страсть», 2007