Курт Воннегут

Курт Воннегут (англ. Kurt Vonnegut; 11 ноября 1922 — 11 апреля 2007) — американский писатель. Автор произведений, сочетающих в себе элементы сатиры, чёрного юмора и научной фантастики.

Курт Воннегут

Статья в Википедии

Медиафайлы на Викискладе

Цитаты

	До сих пор я был язвительным жильцом ящика картотеки с надписью «Научная фантастика» и мне бы хотелось уйти оттуда, особенно потому, что многие серьёзные критики регулярно принимают этот ящик за писсуар.
	I have been a soreheaded occupant of a file drawer labeled "Science Fiction" ever since, and I would like out, particularly since so many serious critics regularly mistake the drawer for a urinal.

… я вас поздравляю с прекрасным рассказом [«По прямой»] и поздравляю New Yorker с тем, что они наконец-то напечатали по-настоящему глубокое и общезначимое произведение. Как вы уже наверняка обнаружили и сами, большинство их публикаций имеют своим предметом радости и горести верхнего слоя среднего класса. До вашего появления у них вряд ли можно было найти что-то про людей, которые, скажем, даже не являются постоянными читателями New Yorker.

— письмо Сергею Довлатову 22 января 1982

… в этом году Нобелевскую премию дали Маркесу, шансы Воннегута были очень велики, когда решение было принято, он написал: «Даже если бы премию дали мне, всё равно всем было бы ясно, что Маркес пишет лучше». — из письма Сергея Довлатова Т. Зибуновой, 1982

Ни в одном из своих рассказов Станислав Лем не даёт читателю возможности почувствовать грусть по причине чьей-то смерти. <…> Его герои омерзительны, им нельзя доверять, и прежде чем мы успеем кого-то полюбить, он погибает. — со слов Марека Орамуса; комментарий Лема: «Абсолютно с этим не согласен. Воннегут не читал те двадцать три книги, которые вышли на английском, поэтому его знакомство с моим творчеством довольно фрагментарное. Я когда-то задумался, сколько трупов можно насчитать во всех моих книгах. Кроме «Расследования», где действие происходит в пределах морга, их оказалось совсем немного.» («Я — Казанова науки», 1995)

— до 1995

	Если вы хотите по-настоящему причинить боль своим родителям и у вас не хватает духу стать гомосексуалистом, вы можете заняться литературой или искусством. — перевод: Л. Мотылев
	— «Мочить в сатире», 2000-е

Вы могли читать роман Артура Кларка «Конец детства», один из немногих шедевров фантастики. Остальные написаны мной.

Злиться на произведение искусства — это всё равно что злиться на мороженое с шоколадным соусом.

Из младших детей в семье обычно получаются отличные комики. Когда ты самый младший за обеденным столом, единственный способ привлечь к себе внимание — это хорошо шутить.

Люди нуждаются в хорошей лжи, потому что кругом слишком много плохой.

Однажды на уроке учитель попросил каждого из нас встать и рассказать, чем мы занимаемся после школы. Я сидел на задней парте рядом с парнем по фамилии Албурджер. И пока мы дожидались своей очереди, он всё время подначивал меня, и даже предложил 5 долларов за то, чтобы я сказал правду, которая звучала так: «После школы я собираю модели самолётов и дрочу».

	Какими бы коррумпированными, алчными и бессердечными ни становились наше правительство, наш большой бизнес, наши СМИ, наши религиозные и благотворительные организации, музыка — никогда не утратит очарования. <…> прошу написать на моей могиле такую эпитафию: ДЛЯ НЕГО ДОСТАТОЧНЫМ ДОКАЗАТЕЛЬСТВОМ СУЩЕСТВОВАНИЯ БОГА БЫЛА МУЗЫКА — перевод: Т. Рожкова, 2007 (с незначительными уточнениями)
	No matter how corrupt, greedy, and heartless our government, our corporations, our media, and our religious and charitable institutions may become, the music will still be wonderful. <…> let this be my epitaph: THE ONLY PROOF HE NEEDED FOR THE EXISTENCE OF GOD WAS MUSIC
	— «Человек без страны» (A Man without a Country), 2005

Интервью

Моё творчество нельзя называть воплощением «чёрного юмора». Эти слова — просто ярлык, наклеиваемый для того, чтобы увеличивать сбыт книг.

Марк Твен — это лучшее, что есть в американской прозе. Он создал американский литературный язык. До него пользовались английским. Негры в «Хижине дяди Тома» разговаривают, как шекспировские герои… <…> Джон Стейнбек был последним выразителем романтической надежды. Она умерла вместе с ним. Стейнбеку казалось, что мировая гармония достижима. После депрессии и войны люди ожидали мира, благоденствия, справедливости. Сейчас эти надежды рухнули. Романтической мечты не существует. Теперешняя литература пытается выяснить, куда она исчезла. <…> Чтобы принести в мир новую идею благоденствия… <…> Я думаю, что будет война. Я долго размышлял, почему она неизбежна. Большинство людей устало от жизни, которая слишком продолжительна и тяжела. Они хотят положить всему этому конец… Я затрудняюсь ответить на вопрос — почему? Я не знаю — почему. Люди не предпринимают усилий, чтобы выжить. Значит, они хотят, чтобы всё это кончилось… <…> Инстинкт самосохранения поглощается массовым безрассудством.

— Сергею Довлатову, 1980 или 1981

	Люди умнеют, как слоны, которые в минуту опасности говорят: «Эге, мы в опасности, но всё будет путём, только надо весу поднабрать, фунтов 200-300», — или как жирафы: «Жизнь — дерьмо, но всё наладится, если только у нас шеи ещё чуток вырастут». — перевод: И. Калкина, 2002
	— Salon, 2001

	Я сам чувствую, что наша страна <…> могла бы с таким же успехом быть захвачена марсианами или похитителями тел. Иногда мне даже жаль, что это не так. На самом же деле, она оказалась захвачена в результате самого жалкого государственного переворота в духе настолько тупых Keystone Cops, каких только можно себе представить. И те, кто сейчас возглавляет правительство — по сути нахватавшиеся поверхностных знаний «двоечники», которые не знают толком ни истории, ни географии, добавьте к этому почти очевидных сторонников идеи превосходства белой расы, так называемых «христиан» и, кроме того — и это самое страшное — просто психопатов…
	I myself feel that our country <…> might as well have been invaded by Martians and body snatchers. Sometimes I wish it had been. What has happened, though, is that it has been taken over by means of the sleaziest, low-comedy, Keystone Cops-style coup d'etat imaginable. And those now in charge of the federal government are upper-crust C-students who know no history or geography, plus not-so-closeted white supremacists, aka “Christians,” and plus, most frighteningly, psychopathic personalities…
	— In These Times, 2003

Статьи о произведениях

• См. Категория:Произведения Курта Воннегута

О Воннегуте

См. также Категория:Литература о Курте Воннегуте

	Джон Фиглер <…> тихий такой школьник. Пишет, что прочёл почти все мои книжки и вот понял теперь, какая у меня самая главная мысль, в каждой книжке она появляется, начиная с первой. Он её, мысль эту, так сформулировал: «Обманет всё, любовь сгорит, но благородство победит». По-моему, хорошо сказано — и точно.
	— Курт Воннегут, «Рецидивист», 1979

	… в его работах <есть> показная виртуозность, литературная показуха, <он> умудряется описывать очевидное так блестяще, что иногда читатель обескуражен этим.
	— Майкл Муркок, «Реальные идеи Филипа Дика», 1966

	В англо-американской фантастике имеются, однако, вполне серьёзные и заслуживающие внимания и уважения попытки разобраться в социальных процессах современного мира — назову хотя бы таких писателей, как А. Азимов, К. Воннегут, Р. Шекли, Г. Каттнер, Д. Уиндэм.
	— Станислав Лем, «Литература, проецирующая миры», 1969

	Книги Воннегута напоминают своей конфигурацией то ли густую древесную крону, то ли сеть кровеносных сосудов. <…> Личный выбор автора ясен. Призыва «Следуй за мной» от него не дождёшься — не боконистское это занятие.
	— Марк Амусин, «Освобождение (к 80-летию Воннегута)»

	… это настоящий гуманист: только настоящий гуманист может так сильно, честно и горько писать о нашей «случайной и бессмысленной» жизни.
	— Борис Стругацкий, Off-line интервью, 27 апреля 2011

1970-е

Гуманистическое и по существу бунтарское творчество Воннегута (хотя писатель не является приверженцем идей социализма) принципиально отличается от модернистского и циничного «чёрного юмора» <…>. Сатира Воннегута, сколь бы «дикий» характер она частенько ни приобретала, — это сатира реалистическая, злая сатира на капиталистическое общество. Но это и добрая сатира в том смысле, что в основе её жажда правды, желание уничтожить всё стоящее на пути человека к счастью.

— Морис Мендельсон

	Все его романы в той или иной степени <…> были обожжены ужасным дрезденским пожаром.
	— Золтан Абади-Надь «Искусный обольститель: о манере воннегутовского комизма»

Воннегут <…> и впрямь не может претендовать на полную последовательность, цельность, несгибаемость своих идейных позиций. <…> даже те <…> литературоведы в США, которые претендуют на научность своих размышлений, склонны преуменьшать, а то и вовсе игнорировать значение сатирического начала в воннегутовских произведениях. Его частенько изображают создателем книг, отличающихся только парадоксальностью формы и представляющих собою прежде всего материал для увеселения прихотливого читателя. <…> Некоторые литературоведы в США именуют Воннегута единственным представителем совершенно уникального, будто бы теперь только появившегося вида литературного творчества. <…> сердцем воннегутовской прозы является не презрение к человеку, не характерное для модернистской литературы признание его существования абсурдным, бессмысленным, а гуманистическая в основе своей сатира, негодование против всего, что делает жизнь людей печальной, несчастной.

— Морис Мендельсон, «Роман США сегодня»

	… Воннегут <…> любит людей и постоянно издевается над ними. Это великое искусство: издеваться, любя. По сути, это умение издеваться над собой. Самому себе морали не прочтёшь. А издеваться над собой научиться можно.
	— Борис Стругацкий, письмо Борису Штерну 9 августа 1977

1980-е

	Трудно их назвать по-другому, нежели волшебниками — всех этих менестрелей, поющих странные, иногда весьма язвительные песни. <…> В наибольшей степени это определение стоит отнести к трём величайшим фокусникам в нашем жанре, чей мрачноватый, но человечный юмор в полной мере отразил дух десятилетия. Это Роберт Шекли, Курт Воннегут и Филип К. Дик.
	Hard to categorize other than as conjurors — singers of strange, sometimes acutely humorous songs <…>. It is to three of the greatest entertainers in the field that we now turn. Entertainers whose dark, humanistic humour might be said genuinely to reflect the spirit of the decade: Robert Sheckley, Kurt Vonnegut Jr and Philip K. Dick.
	— Брайан Олдисс, «Кутёж на триллион лет» (гл. 13), 1986

	«Свободное радио Альбемута» <…> — это такая книга, которую бы написал Воннегут, если бы когда-нибудь прекратил разговаривать сам с собой.
	Radio Free Albemuth <…> is the kind of book Vonnegut would write if he ever stopped talking to himself.
	— Орсон Кард

	По всем книгам Курта Воннегута проходит цепная реакция персонажей и ситуаций, форм и идей. Даже скрупулёзное расщепление его прозы вряд ли позволит выделить чистые частицы повторяемости…
	— Г. П. Злобин, «Игры по-американски»

	Традиции позднего Твена чётко прослеживаются в творчестве многих современных американских авторов и прежде всего — в антиутопиях Курта Воннегута.
	— Людмила Биндеман

Сергей Довлатов

Советское литературоведение хитроумно истолковывает книги Воннегута. Его пессимистическое неприятие действительности, апокалиптичность мышления — выдаётся за отрицание конкретного буржуазного строя. Глобальный язвительный фарс его романов трактуется как антибуржуазная сатира. Литературоведы, разумеется, молчат о том, что Курт Воннегут неизменно поддерживает советских диссидентов. Что им подписаны десятки обращений к советским властям. Что Воннегут — участник бесчисленных демонстраций перед зданием советской миссии в ООН…

— предисловие к интервью с Воннегутом, 1980 или 1981

Когда-то я был секретарём Веры Пановой. Однажды Вера Фёдоровна спросила: — У кого, по-вашему, самый лучший русский язык? Наверное, я должен был ответить — у вас. Но я сказал: — У Риты Ковалёвой. <…> — Значит, Воннегут звучит по-русски лучше, чем Федин? — Без всякого сомнения. Панова задумалась и говорит: — Как это страшно!.. Кстати, с Гором Видалом, если не ошибаюсь, произошла такая история. Он был в Москве. Москвичи стали расспрашивать гостя о Воннегуте. Восхищались его романами. Гор Видал заметил: — Романы Курта страшно проигрывают в оригинале… — комментарий Н. Караева: «если бы книги Воннегута проигрывали в оригинале, он не стал бы при жизни американским классиком»

— «Соло на IBM», 1990

	Писатель [в США] не олимпиец, а чаще всего — бедный, мрачноватый человек. <…> Однажды я спросил Воннегута, который живёт между Лексингтон и Третьей: — Вас, наверное, тут каждый знает? Воннегут ответил: — Десять лет я гуляю здесь с моим терьером. И хоть бы один человек закричал мне: «Ты Воннегут?!»
	— «Переводные картинки», 1990

1990-е

Курт Воннегут и не скрывает своей насмешки над всеми без исключения новомодными культами — и сам щедро обогащает желающих несколькими религиями собственного изготовления. <…> Однако не случайно во вселенском ёрничестве циника <…> американская молодёжь конца 60-х годов <…> безошибочно разглядела того, кто ей был позарез нужен в то смутное время. До предела искреннего и даже беззащитного в этой своей искренности моралиста.

— Вл. Гаков, «Мудрая ересь фантастики», 1990

Читать Воннегута смешно и горько, и всё-таки в первую очередь горько. Но это горечь не яда, а сильного дезинфицирующего средства. Потому что, полагая мир и жизнь человеческую бессмысленными и безумными, Воннегут делает — нас умнее, а поступки наши более осмысленными. Более осознанными. Он глядит на нас со стороны — и под этим пристальным взглядом начинаешь вести себя чуть иначе. <…> Воннегут — прежде всего парадоксалист, а творческая энергия парадокса, хотя и очень мощна, однако же не универсальна. Воннегут не заменяет и не отменяет всей остальной всемирной литературы, хотя некоторые воспринимают его именно так.

— Виктор Топоров, «Шпионами не рождаются», 1991

	У Воннегута за внешней хаотичностью обнаруживается очень продуманная композиция, и это не путешествие без маршрута, во всяком случае, не беспорядочное мельтешение инфузорий, за которым бесстрастно наблюдает в микроскоп автор.
	— Алексей Зверев, «Динамическое напряжение»

	[Позднее] творчество Воннегута шло по нисходящей, превращаясь в бесконечный самоповтор; удачно найденный в ранних произведениях приём мозаичного коллажа свёлся к полному отказу от связного сюжета, а мизантропическая издёвка стала утомительной.
	— Вл. Гаков